нил  голову,  и  отец  Ди  Векки,
деревенский священник, благословил его.
   Потом мэр Димарко показал Асторре  маленький  домик,  в  котором  ему
предстояло  жить  первое  время.  По  пути  Асторре  заметил  нескольких
carabinieri, итальянских полицейских, привалившихся к  стенам  домов,  с
винтовками в руках.
   - Ночью безопаснее оставаться в деревне, - объяснил мэр.  -  Но  днем
можно без опаски гулять по полям.
   И следующие несколько  дней  Асторре  посвятил  долгим  прогулкам  по
окрестностям,  напоенным  ароматом  цветущих  апельсиновых  и   лимонных
деревьев. Он знакомился  с  местными  жителями  и  осматривал  старинные
каменные здания, архитектурой напоминающие римские виллы.
   Одному из них предстояло стать его домом.
   На третий день он уже точно  знал,  что  здесь  он  обретет  счастье.
Обычно сдержанные крестьяне приветствовали его на улицах, старики и дети
заговаривали с ним, когда он сидел в кафе на площади.
   До полного счастья оставалось завершить еще два дела.
 
*** 
 
   Наутро Асторре попросил мэра показать дорогу на местное кладбище.
   - Зачем это вам? - спросил Димарко.
   - Хочу засвидетельствовать свое почтение отцу  и  матери,  -  ответил
Асторре.
   Димарко кивнул, снял со стены большой железный ключ.
   - Вы хорошо знали моего отца? - спросил Асторре.
   Димарко быстро перекрестился.
   - Кто не знал дона Дзено? Только ему мы обязаны  своими  жизнями.  Он
спасал наших детей, покупая в  Палермо  дорогие  лекарства.  Он  защищал
деревню от грабителей и бандитов.
   - Но каким он был человеком?
   Димарко пожал плечами.
   - Мало кто знал его так хорошо, и совсем немногие захотят  рассказать
вам о нем. Он стал легендой. Кому есть дело до  того,  каким  он  был  в
реальной жизни?
   Мне, подумал Асторре.
   Они вышли из деревни, поднялись по крутому склону. Димарко  несколько
раз останавливался: у него перехватывало дыхание. Наконец Асторре увидел
кладбище. Но вместо надгробных камней на  нем  рядами  стояли  маленькие
каменные домики. Мавзолеи, окруженные высокой оградой  из  металлических
прутьев. Внутрь вели ворота. Надпись над ними из кованых  букв  гласила:
"НЕВИННЫ ВСЕ, КТО ЛЕЖИТ ЗА ЭТИМИ ВОРОТАМИ".
   Мэр повернул ключ в замке, снял его, распахнул ворота, подвел Асторре
к мавзолею его отца, сложенному  из  серого  мрамора.  Поверху  тянулась
эпитафия: "ВИНЧЕНЦО ДЗЕНО - ДОБРЫЙ И ЩЕДРЫЙ ЧЕЛОВЕК".  Асторре  вошел  в
мавзолей, замер перед алтарем, на котором стояла  фотография  его  отца.
Впервые он видел его и поразился, сколь знакомым было это лицо.
   Димарко провел Асторре к другому домику, стоящему  в  двух  рядах  от
первого. Из белого мрамора, с силуэтом Девы Марии,  выбитым  над  аркой.
Асторре вошел в него, долго смотрел на фотографию  молодой  женщины,  не
старше  двадцати  двух  лет,  -  взгляд  ее  больших  зеленых   глаз   и
ослепительная улыбка согревали его.
   Выйдя из мавзолея матери, он признался Димарко: "В детстве мне  часто
снилась эта женщина, но я думал, что она - ангел".
   Димарко кивнул.
   - Она была красавицей. Я не раз видел ее в церкви. И  вы  правы.  Она
пела, как ангел.
 
*** 
 
   В эту поездку Асторре отправился верхом.
   И останавливался лишь затем, чтобы съесть  свежего  сыра  из  козьего
молока да кусок хлеба, которые дала ему  с  собой  одна  из  деревенских
женщин.
   Наконец он добрался до Корлеоне. Он больше не мог откладывать встречу
с Майклом Граззеллой. Хотя бы из вежливости.
   За дни, проведенные в Сицилии, он загорел, что не  преминул  отметить
Граззелла, после того как обнял Асторре.
   - Наше солнце идет тебе на пользу.
   - Спасибо тебе за все, - поблагодарил  его  Асторре.  -  Особенно  за
поддержку.
   Граззелла повел его к своей вилле.
   - И что привело тебя в Корлеоне?
   - Думаю, ты знаешь, почему я здесь, - ответил Асторре.
   Граззелла улыбнулся.
   - Действительно, что могло привести  сюда  такого  сильного  молодого
человека, как ты? Я сам отведу тебя к ней. От твоей Рози  все  без  ума.
Она радует всех, кому доведется с ней встретиться.
   Зная сексуальные аппетиты Рози, Асторре подумал, а нет  ли  в  словах
Граззеллы скрытого подтекста? Но тут  же  отогнал  от  себя  эту  мысль.
Граззелла, достойный человек, просто не  мог  позволить  себе  такое,  а
будучи сицилийцем, он никогда не допустил бы столь  вопиющего  нарушения
приличий на вверенной ему территории.
   Ее вилла находилась лишь  в  нескольких  минутах  ходьбы.  Когда  они
подошли к дому, Граззелла крикнул: "Рози, дорогая, к тебе гость".
   Она появилась на пороге в простеньком  голубом  платье,  со  светлыми
волосами, забранными в хвост на затылке.  Без  косметики  она  выглядела
юной и невинной.
   В изумлении замерла, увидев Асторре. А потом с криком:  "Асторре!"  -
подбежала к нему,  поцеловала,  затараторила:  "Я  уже  научилась  бегло
говорить на сицилийском диалекте. И я узнала потрясающие  рецепты.  Тебе
нравятся клецки со шпинатом?"
   Асторре увез ее в Кастельламмаре-дель-Гольфо и  неделю  показывал  ей
свою деревню и окрестности. Каждый  день  они  плавали  в  море,  часами
болтали, занимались любовью.
   Асторре пристально наблюдал за Рози, стараясь понять, не скучна ли ей
такая простая жизнь.
   Но ей, похоже, все очень даже нравилось. Он задался вопросом: а может
ли он полностью доверять ей, после того что им пришлось пережить?
   Но вопрос этот сменился другим: разумно ли так сильно любить женщину,
чтобы полностью ей доверять? И у него, и у Рози были свои секреты.
   Многое ему не хотелось вспоминать, не говоря уж о том, чтобы делиться
с Рози. Но Рози знала его и тем не менее любила. И он не сомневался, что
она будет хранить его секреты, как он хранил ее.
   Но душа его все-таки не знала покоя. Рози питала слабость к деньгам и
дорогим подаркам.
   И Асторре гадал, хватит ли ей того, что может предложить только  один
мужчина. Узнать это он мог только одним способом.
   В последний день, проведенный в Корлеоне, Асторре и Рози  отправились
в долгую прогулку верхом. На обратном пути остановились в  винограднике,
где прямо с лозы срывали спелые ягоды и кормили друг друга.
   - Не могу поверить, что я так долго здесь живу. -  Рози  улеглась  на
траву.
   Взгляд зеленых глаз Асторре остановился на ее лице.
   - А как насчет того, чтобы задержаться здесь чуть подольше?
   На лице Рози отразилось удивление.
   - Ты это о чем?
   Асторре встал на одно колено, протянул руку.
   - Лет на пятьдесят или шестьдесят, - он обаятельно улыбнулся. На  его
ладони лежало простенькое бронзовое колечко. - Ты пойдешь за меня замуж?
   Асторре искал в глазах Рози  тень  сомнения,  недовольства  тем,  что
колечко больно уж дешевое, но увидел  только  вспыхнувшую  радость.  Она
обхватила его шею руками, осыпала поцелуями.
   Смеясь, они повалились на траву и покатились по пологому склону.
   Через месяц Асторре и Рози поженились  в  одной  из  цитрусовых  рощ.
Обвенчал их отец Ди Векко.  На  церемонии  присутствовали  жители  обеих
деревень. Воздух благоухал ароматом апельсиновых  и  лимонных  деревьев.
Асторре был в белом крестьянском костюме, Рози - в  платье  из  розового
шелка.
   На костре зажарили целую свинью, с полей  принесли  спелые  помидоры.
Гостей угощали только что испеченным хлебом и свежим  сыром  из  козьего
молока. Домашнее вино лилось рекой.
   А после того как отец Ди Векко объявил их мужем и женой, Асторре спел
новобрачной свои любимые любовные  баллады.  Пиршество  продолжалось  до
рассвета.
   На следующее утро, проснувшись, Рози  увидела,  что  Асторре  седлает
лошадей.
   - Поедешь со мной? - спросил он.
   На этот раз они отправились на Виллу Грация.
   - Тайное прибежище моего дяди, - пояснил Асторре. -  Здесь  я  провел
самые счастливые дни моего детства.
   Мимо дома он направился в сад. Рози не отставала ни на  шаг.  Наконец
они подошли к  оливковому  дереву,  которое  выросло  из  посаженной  им
косточки. Дерево было таким же высоким, как и он, с  достаточно  толстым
стволом. Асторре вытащил из кармана нож и срезал одну из ветвей.
   - Посадим у  нас  в  саду.  Чтобы  у  нашего  ребенка  тоже  остались
счастливые воспоминания детства.
 
*** 
 
   Годом позже Асторре и  Рози  праздновали  рождение  своего  первенца,
Раймонде Дзено. А на крестины в церкви Святого Себастьяна они пригласили
из Америки семью Асторре.
   Когда отец Ди Векко закончил церемонию,  Валерий,  старший  из  детей
Априле, поднял стакан вина и провозгласил тост:
   - Живите в радости, и да сбудутся все ваши  желаний.  Пусть  ваш  сын
вырастет с сицилийской  страстностью  и  американской  романтичностью  в
Душе.
   - А если ему захочется сниматься, он будет знать, к кому  обратиться,
- добавил Маркантонио.
   Банки Априле приносили теперь огромную прибыль, и Маркантонио  создал
независимую компанию по производству телефильмов.  Вот  и  теперь  он  и
Валерий работали над проектом, в  основе  которого  лежало  фэбээровское
досье их отца. Николь полагала, что  это  отвратительная  идея,  но  все
сошлись на том,  что  дон  одобрил  бы  предложение  заработать  хорошие
деньги, экранизировав легенду о совершенных им преступлениях.
   - Якобы совершенных, - добавляла Николь.
   Впрочем, Асторре полагал, что особой разницы уже нет.  Прежняя  мафия
умерла. Великие доны достигли своих целей  и  влились  в  общество,  как
всегда случалось  с  наиболее  удачливыми  преступниками.  А  за  бортом
осталась всякая мелочевка.
   Действительно,  ну  кому  нужна  противозаконная  деятельность,  если
гораздо проще зарабатывать те же самые  миллионы,  учреждая  компании  и
продавая акции всем желающим? Благо их хватало.
   - Слушай, Асторре, а не стать ли тебе нашим консультантом? -  спросил
Маркантонио. - Мы хотим добиться максимальной достоверности.
   - Почему нет, - улыбнулся Асторре. - Я скажу своему агенту, чтобы  он
связался с тобой.
 
*** 
 
   Поздним вечером, уже в постели, Рози повернулась к мужу.
   - Ты думаешь, что желания вернуться у тебя не возникнет?
   - Куда? - спросил Асторре. - В Нью-Йорк?
   В Америку?
   - Ты знаешь, - ответила Рози. - К прежней жизни.
   - Моя жизнь - здесь, рядом с тобой.
   - Это хорошо, - кивнула Рози. - А как  насчет  малыша?  Разве  мы  не
должны дать ему шанс получить все, что может предложить Америка?
   Асторре представил себе Раймонде, бегающего по холмам, выхватывающего
оливки прямо из бочек, слушающего истории  о  великих  донах  и  величии
Сицилии. Он с нетерпением ждал того времени,  когда  будет  рассказывать
сыну такие истории. И все-таки он понимал,  что  одними  мифами  сыт  не
будешь.
   Придет день, когда его сын  отправится  в  Америку,  страну  насилия,
милосердия и безграничных возможностей.
 
ВЫРАЖЕНИЕ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ 
 
   Особо хочу  поблагодарить  Кэрол  Джино,  моих  литературных  агентов
Кэндиду Донадио и Нейл Олсон,  моих  адвокатов  Берта  Филдса  и  Артура
Олтмана, моего редактора в "Рэндом хауз" Джонатана Карпа и моих детей  и
внуков.