вок
Кроссу пришло послание от Клавдии и Вейла.  Они  остановились  в  отеле,
заняв тот же самый номер, и хотели срочно свидеться с ним.
   Еще поступил звонок от Лиа Вацци из охотничьей  хижины.  Он  требовал
личной встречи с Кроссом как можно скорее. Ему не требовалось  говорить,
что дело срочное, потому что любое  требование,  исходящее  от  него,  -
срочное, тем более что он уже выехал. Кросс начал работать с бумагами по
переброске  пяти  миллионов  долларов  сенатору  Уэввену.  Сами   деньги
занимают чересчур много места, чтобы можно было сунуть их  в  "дипломат"
или дорожную сумку. Кросс позвонил в магазин сувениров отеля,  припомнив
выставленный  на  продажу   старинный   китайский   сундук,   достаточно
вместительный, чтобы  скрыть  эту  сумму,  -  темно-зеленый,  украшенный
зелеными стразами и обладающий надежным замком.
   Гронвельт научил Кросса создавать бумажный след, легализующий деньги,
испарившиеся из казино отеля. Это долгая, трудоемкая  работа,  требующая
переброски денег на ряд счетов,  проплат  разнообразным  поставщикам  за
выпивку  и  продукты,  специфические  программы  обучения  персонала   и
публичные  акции,  а  также  вереницы  игроков  -   несуществующих,   но
задолжавших кассе.
   Кросс потратил на эту работу целый час. Сенатор Уэввен до  завтра  не
появится, это будет суббота, а пять миллионов следует  передать  ему  до
его отъезда в понедельник утром. В конце концов внимание  Кросса  начало
рассеиваться, и ему пришлось  устроить  перерыв.  Он  позвонил  в  номер
Клавдии и Вейла. Трубку сняла Клавдия.
   - Мы с Эрнестом просто на стенку лезем, - заявила она. - Мы должны  с
тобой поговорить.
   - Ладно, - согласился Кросс. - Почему бы  вам  обоим  не  спуститься,
чтобы немного поиграть, а я через часок захвачу вас в зале гостей. -  Он
выдержал паузу. - Тогда мы сможем пойти пообедать, а вы поведаете мне  о
своих горестях.
   - Мы не можем играть. Эрнест исчерпал свой кредит, а мне ты больше не
открываешь кредитов, не считая дерьмовых десяти штук.
   Кросс лишь вздохнул. Сие  означает,  что  Эрнест  Вейл  уже  задолжал
казино сто штук, а его векселя - практически туалетная бумага.
   - Дай мне час, а затем приходите в мой номер. Пообедаем здесь.
   Кроссу надо было сделать еще один телефонный звонок - Джорджио, чтобы
подтвердить, что платеж сенатору должен состояться; не то  чтобы  курьер
находился  под  подозрением,  просто  такова  устоявшаяся  процедура.  В
разговоре они пользовались условленным устным кодом. Имена  обозначались
оговоренным числами, а деньги - оговоренным буквами алфавита.
   Кросс попытался  вернуться  к  работе  с  бумагами,  но  уже  не  мог
сосредоточиться. За пять миллионов сенатор Уэввен должен сообщить что-то
очень важное. Лиа решился на долгую поездку в Вегас  -  значит,  у  него
какая-то серьезная неприятность.
   Раздался звонок входной двери - это охрана привела Клавдию и  Эрнеста
в пентхауз. Кросс обнял Клавдию с особой теплотой, потому что не  хотел,
чтобы она думала, будто он сердится на нее из-за проигрышей в казино.
   В гостиной номера он вручил  им  меню  службы  доставки,  после  чего
сделал заказ. Клавдия сидела на кушетке, будто аршин проглотила, а  Вейл
развалился в кресле, не проявляя к происходящему видимого интереса.
   - Кросс, - начала Клавдия, - Вейл  в  ужасном  состоянии.  Мы  должны
сделать для него что-нибудь.
   Кроссу отнюдь не показалось, что Вейл  выглядит  так  уж  ужасно.  Он
казался просто расслабленным  -  глаза  полуприкрыты,  на  губах  играет
улыбка. Кросс почувствовал раздражение.
   - Разумеется, первым делом я отменю ему в этом  городе  все  кредиты.
Это сэкономит деньги, он самый некомпетентный игрок, каких я видел.
   - Это не связано с игрой, - возразила Клавдия и поведала всю  историю
о том, как Маррион пообещал дать  Вейлу  проценты  во  всех  последующих
фильмах, снятых по его книге, а потом умер.
   - И что же? - осведомился Кросс.
   - Теперь Бобби Бентс не хочет выполнять  обещание.  Поскольку  главой
студии "ЛоддСтоун" стал Бобби, власть вскружила ему голову. Он  из  кожи
вон лезет, чтобы походить на Марриона, но для этого у него не хватает ни
ума, ни харизмы. Так что Эрнест снова без гроша.
   - Ну и что я, по-твоему, могу поделать, черт возьми?
   - Вы с "ЛоддСтоун" партнеры в "Мессалине". У тебя  наверняка  есть  с
ними какие-то связи. Я хотела, чтобы ты попросил Бобби Бентса  выполнить
обещание Марриона.
   Порой в подобных случаях Кросс чувствовал разочарование в  умственных
способностях Клавдии. Бентс никогда не уступит, такова  уж  неотъемлемая
черта его работы и его натуры.
   - Нет, - отрезал Кросс. - Я уже объяснял это тебе прежде. Я не берусь
за дело, если не уверен в  положительном  результате.  А  здесь  нет  ни
малейшего шанса.
   - Мне всегда  это  было  невдомек,  -  нахмурилась  Клавдия.  Немного
помолчала. - Эрнест говорит вполне серьезно, он наложит  на  себя  руки,
чтобы права вернулись к его семье.
   В этот момент Вейл заинтересовался происходящим.
   - Клавдия, - сказал он, - ты тупица, неужели  ты  не  понимаешь,  кто
такой твой брат? Если он просит кого-либо о чем-либо и  ему  отказывают,
ему приходится убивать отказавшего. -  Он  одарил  Кросса  ослепительной
улыбкой.
   Кросс был просто вне себя оттого, что Вейл осмелился разговаривать  с
ним при Клавдии в подобном тоне. К счастью, в эту минуту прибыла  служба
доставки с сервировочными столиками,  чтобы  накрыть  стол  в  гостиной.
Садясь  с  гостями  за  еду,  Кросс  изо  всех  сил  крепился,  но,   не
сдержавшись, проронил с холодной улыбкой:
   - Эрнест, насколько я понимаю,  покончив  с  собой,  ты  снимешь  все
проблемы. Быть может, в этом я смогу тебе помочь. Переведу вас  в  номер
на десятом этаже, и тебе достаточно будет просто шагнуть из окна.
   На сей раз вскинулась Клавдия.
   - Тоже мне, шуточка! Эрнест - один из лучших моих друзей.  А  ты  мой
брат, вечно заверяющий меня в любви и клянущийся, что пойдешь ради  меня
на все. - Она не смогла удержаться от слез.
   Встав, Кросс обнял ее.
   - Клавдия, тут я ничего не могу поделать. Я не волшебник.
   Эрнест Вейл, вовсю наслаждавшийся  обедом,  менее  всего  походил  на
человека, способного наложить на себя руки.
   - Ты чересчур скромничаешь, Кросс, - изрек он. - Видишь  ли,  у  меня
кишка тонка сигануть из окна. У меня  чересчур  развито  воображение.  Я
умру тысячу раз по пути вниз, представляя, как буду выглядеть, когда мои
мозги  разбрызгаются  по  всем  окрестностям.  Да  вдобавок   еще   могу
приземлиться на  какую-нибудь  совершенно  невинную  особу.  Я  чересчур
труслив, чтобы вскрыть себе вены, не выношу вида крови, до смерти  боюсь
огнестрельного и холодного оружия и уличного движения.  Мне  не  хочется
доживать свой век растительной жизнью, так ничего и не свершив. Не хочу,
чтоб эти окаянные Бентс и Дир  посмеялись  надо  мной,  прикарманив  все
денежки. Ты можешь сделать одно: нанять кого-нибудь, чтобы он убил меня.
Не говори когда. Просто осуществи это, и все.
   Тут Кросс  расхохотался,  утешающе  потрепал  Клавдию  по  волосам  и
вернулся к своему месту.
   - Ты что же, думаешь, тут  тебе  какая-нибудь  дерьмовая  киношка?  -
спросил он у Эрнеста. - Думаешь, убить человека - шуточное дело?
   Покинув обеденный стол, Кросс  подошел  к  письменному,  отпер  ящик,
вытащил оттуда мешочек с  черными  фишками  и  швырнул  его  Эрнесту  со
словами:
   - Тут десять штук.  Попытай  напоследок  судьбу  за  зеленым  сукном,
глядишь, счастье тебе и улыбнется. И хватит оскорблять меня при сестре.
   - Пойдем, Клавдия, - развеселился Вейл. -  Твой  брат  не  собирается
помогать мне. - И сунул мешочек с черными фишками  в  карман.  Казалось,
ему не терпится приступить к игре.
   Клавдия ушла в  себя,  мысленно  складывая  отдельные  части  картины
воедино,  но  отказываясь  увидеть  результат.  Поглядела  на  красивое,
невозмутимое лицо брата. Да не может он быть тем,  за  кого  выдает  его
Вейл. Поцеловав Кросса в щеку, она сказала:
   - Извини, но я тревожусь за Эрнеста.
   - Он оправится, - заметил Кросс. -  Он  слишком  любит  азарт,  чтобы
умереть. К тому же он гений, не так ли?
   - Так он всегда говорит, и я с ним согласна, - рассмеялась Клавдия. -
Да еще он ужасный трус, -  но  тут  же  протянула  руку,  чтобы  любовно
коснуться Вейла.
   - Какого черта ты с ним болтаешься? - поинтересовался Кросс. - Почему
ты с ним в одном номере?
   - Потому что я лучший и последний его  друг,  -  сердито  огрызнулась
Клавдия. - И люблю его книги.
 
*** 
 
   Когда эта пара удалилась, Кросс остаток ночи провел, завершая план по
передаче пяти миллионов сенатору  Уэввену.  Покончив  с  этим,  позвонил
менеджеру казино - высоко стоящему члену Семьи Клерикуцио - и велел  ему
принести деньги в пентхауз.
   Менеджер и двое охранников, тоже из  Клерикуцио,  принесли  деньги  в
двух огромных мешках и помогли Кроссу уложить их в китайский сундук.
   - Миленький сундучок, - усмехнулся менеджер Кроссу.  После  их  ухода
Кросс взял с кровати огромное покрывало и завернул сундук в него.  Потом
позвонил  в  службу  доставки,  чтобы  принесли  два   завтрака.   Через
пару-тройку минут позвонил охранник, чтобы сообщить, что Лиа Вацци  ждет
встречи с ним. Кросс велел пропустить Вацци наверх.
   Он обнял вошедшего Лиа, как всегда, радуясь встрече.
   - Хорошие новости или дурные? - спросил Кросс, когда служба  доставки
подала завтрак.
   - Скверные. Этот детектив, который остановил меня в  вестибюле  отеля
"Беверли-Хиллз", когда я  был  со  Сканнетом,  Джим  Лоузи.  Заявился  в
охотничью хижину и задавал вопросы о моих отношениях со Сканнетом. Но  я
отмахнулся от него. Скверно то, что он откуда-то узнал, кто я и  где  я.
Меня нет  ни  в  каких  полицейских  досье.  Я  ни  разу  не  попадал  в
неприятности. Отсюда следует, что среди нас есть информатор.
   Это напугало Кросса. Изменники в Семье Клерикуцио были редкостью,  их
всегда безжалостно истребляли.
   - Я доложу лично дону. А как  насчет  тебя?  Не  хочешь  ли  провести
отпуск в Бразилии, пока мы не выясним, что к чему?
   Лиа почти не ел, налегая на бренди и гаванские  сигары,  предложенные
Кроссом.
   - Я не нервничаю, пока не нервничаю. Я  просто  хотел  получить  твое
позволение защититься от этого человека.
   - Лиа, ты не можешь так поступать, - встревожился  Кросс.  -  В  этой
стране чрезвычайно опасно убивать полицейских. Здесь  тебе  не  Сицилия.
Так что мне придется открыть  тебе  нечто  такое,  чего  тебе  знать  не
следует. Джим Лоузи состоит на содержании Клерикуцио.  Получает  большие
деньги. Думаю, он разнюхивает, чтобы потребовать премию за  то,  что  не
трогает тебя.
   - Хорошо, - отозвался Вацци. - Но факт остается фактом. В нашей среде
наверняка есть информатор.
   - Об этом я позабочусь, - заверил Кросс. - Насчет Лоузи не волнуйся.
   Лиа затянулся сигарой.
   - Он опасный человек. Будь осторожен.
   - Буду. Но никаких превентивных ударов с твоей стороны. Лады?
   - Конечно, - Лиа явно расслабился. Потом небрежно заметил:
   - Что под этим покрывалом?
   - Небольшой подарок очень важному человеку. Не хочешь ли ты  провести
ночь в отеле?
   - Нет. Я отправляюсь обратно в хижину, а ты можешь мне  поведать  то,
что узнаешь потом, на досуге. Но я  бы  советовал  избавиться  от  Лоузи
прямо сейчас.
   - Я поговорю с доном, - ответил Кросс.
 
*** 
 
   Сенатор  Уоррен  Уэввен  и   сопровождающие   его   трое   референтов
зарегистрировались в вилле "Занаду" в три часа пополудни. Как обычно, он
приехал на лимузине без особых примет и без какого-либо эскорта. В  пять
он вызвал Кросса в виллу.
   Кросс велел двум охранникам положить завернутый в покрывало сундук на
заднее сиденье  моторизованной  тележки  для  гольфа.  Вел  ее  один  из
охранников, а Кросс устроился на пассажирском  сиденье,  приглядывая  за
сундуком, покоившимся в  багажнике,  где  обычно  находятся  клюшки  для
гольфа и прохладительные напитки. От  "Занаду"  до  отдельно  охраняемой
территории, занимаемой семью виллами, было не больше пяти минут езды.
   Кросс всегда любил их вид, внушаемое ими ощущение могущества.  Каждая
из вилл  являла  собой  миниатюрный  Версальский  дворец  с  ромбовидным
изумрудным  бассейном  и  площадью  в  центре,  с  частным  казино   для
обитателей вилл в форме жемчужины.
   Сундук  Кросс  внес  в  виллу  собственноручно.  Один  из  референтов
сенатора проводил его  в  столовую,  где  Уэввен  наслаждался  роскошной
вереницей закусок и графинов с ледяным лимонадом. Алкоголь он больше  не
употреблял.
   Сенатор Уэввен был хорош собой и приветлив,  как  всегда.  Он  достиг
высот в политических советах нации, стал главой ряда важных комитетов  и
темной лошадкой во время следующего забега на президентское  кресло.  Он
подскочил навстречу Кроссу, чтобы поприветствовать его.
   Сорвав покрывало с сундука, Кросс поставил его на пол.
   -  Небольшой  подарок  от  отеля,  сенатор.   Желаю   вам   приятного
пребывания.
   Сенатор пожал руку Кросса обеими холеными ладонями.
   -  Какой  восхитительный  подарок!  Спасибо  вам,  Кросс.  Итак,   не
позволите ли вы обменяться с вами парой слов наедине?
   - Разумеется, - Кросс протянул ему ключи от сундука. Уэввен сунул  их
в карман брюк, после чего обернулся к двоим референтам и сказал:
   - Пожалуйста, отнесите сундук в мою спальню, и  пусть  кто-нибудь  из
вас останется при нем. А теперь позвольте мне побыть пару минут  наедине
с моим другом Кроссом.
   Референты удалились, и сенатор начал выхаживать по комнате из угла  в
угол.
   - Естественно, у меня есть хорошие новости, -  нахмурился  он,  -  но
есть и плохие.
   - Так всегда и бывает, - кивнув, дружелюбно заметил Кросс. Ему пришло
в голову, что за пять "лимонов" хорошие новости  должны  быть  чертовски
лучше плохих.
   - В том-то и вся правда, - хмыкнул Уэввен. - Хорошие новости первыми.
Причем очень хорошие. Последние несколько  лет  я  прежде  всего  уделял
внимание проведению закона, делающего азартные игры легальными  на  всей
территории  Соединенных  Штатов.  И  даже  постановление,   легализующее
спортивный тотализатор. По-моему, я наконец-то завоевал голоса сената  и
палаты. Деньги, находящиеся в сундуке, дадут ход ряду ключевых  голосов.
Пять, не так ли?
   - Пять, - подтвердил Кросс. - И эти деньги потрачены на дело. Ну, а в
чем состоят плохие новости?
   - Вашим друзьям они придутся не по вкусу, - горестно тряхнул  головой
сенатор. - Особенно Джорджио, не отличающемуся особым терпением.  Но  он
грандиозный парень, воистину грандиозный.
   - Он мой любимый кузен, - сухо отозвался Кросс.  Из  всех  Клерикуцио
Джорджио  нравился  ему  меньше  всех;  совершенно   очевидно,   сенатор
разделяет его чувства.
   И тут Уэввен бросил свою бомбу.
   - Президент сказал мне, что наложит на билль вето.
   Кросс  уже  заранее   ликовал   по   поводу   окончательного   успеха
генерального  плана  дона  Клерикуцио  -  постройки  легальной  империи,
основанной  на  узаконенных  азартных  играх.  Теперь  же  он  пришел  в
замешательство. Черт побери, что это Уэввен такое городит?
   - И у нас не хватает голосов, чтобы преодолеть его  вето,  -  сообщил
Уэввен.
   Только ради того, чтобы выиграть время и взять  себя  в  руки,  Кросс
проговорил:
   - Значит, пять "лимонов" предназначены для президента?
   - О, нет-нет! - ужаснулся сенатор. - Мы  даже  не  из  одной  партии.
Кроме того, президент будет очень богатым человеком,  когда  вернется  к
частной  жизни.  Любой  совет  директоров  любой  большой   компании   с
удовольствием его примет.  Ему  не  нужны  жалкие  деньжонки.  -  Уэввен
подарил Кроссу удовлетворенную улыбку. - Когда ты президент  Соединенных
Штатов, дела обстоят совершенно иначе.
   - Значит, мы не тронемся с места, если президент  не  отойдет  в  мир
иной, - прокомментировал Кросс.
   - Вот именно. Должен сказать, президент очень популярен,  хотя  мы  и
принадлежим к разным  партиям.  Его  наверняка  переизберут.  Мы  должны
проявлять терпение.
   - Значит, нам надо ждать пять лет, а затем надеяться, что  мы  сумеем
получить президента, который не наложит вето?
   - Не совсем  так,  -  сенатор  заколебался.  -  Должен  быть  с  вами
откровенен. За пять лет расклад сил в Конгрессе может измениться;  может
получиться так, что у меня не будет тех голосов, которые есть сейчас.  -
Он снова помолчал. - Тут задействовано много факторов.
   Теперь Кросс пришел в  полнейшее  замешательство.  Черт  возьми,  что
Уэввен имеет в виду? И тут сенатор подал ему намек.
   - Конечно, если с  президентом  что-нибудь  случится,  вице-президент
подпишет билль. Так что, как  ни  зловеще  это  звучит,  у  вас  имеется
надежда, что у президента будет инфаркт, или его самолет рухнет, или его
хватит удар. Всякое может случиться. Все мы смертны. - Сенатор лучезарно
улыбнулся, и Кроссу вдруг все стало ясно.
   Он ощутил прилив  гнева.  Этот  ублюдок  передает  ему  послание  для
Клерикуцио: сенатор свое дело  сделал,  теперь  нужно  убить  президента
Соединенных Штатов,  и  билль  пройдет.  Но  при  этом  Уэввен  был  так
изворотлив и хитер, что никоим образом не подставлялся под  удар.  Кросс
не сомневался, что дон не пойдет на это,  а  если  и  пойдет,  то  Кросс
навеки отречется от Семьи.
   - Дело выглядит совершенно безнадежным, но  кто  знает?  -  продолжал
Уэввен  с  добродушной  улыбкой.  -  Быть  может,  вмешается  рок,  а  с
вице-президентом  нас  связывает  очень  тесная  дружба,   хотя   мы   и
принадлежим к разным партиям. Мне наверняка известно, что он одобрит мой
билль. Ну что ж, подождем и посмотрим.
   Кросс едва осмеливался  поверить  собственным  ушам.  Сенатор  Уэввен
всегда был олицетворением всех добродетелей  всеамериканского  политика,
хотя, надо признать, питал слабость к женщинам и невинному  гольфу.  Его
лицо полно достоинства,  а  голос  -  благородства.  Он  один  из  самых
располагающих к себе людей на свете. И тем не менее он  подбивает  Семью
Клерикуцио совершить покушение  на  собственного  президента.  "Вот  это
работа", - подумал Кросс.
   Теперь сенатор приступил к еде.
   - Я проведу здесь только одну ночь. Надеюсь, у вас найдутся девушки в
кордебалете, которые захотят разделить обед со старикашкой вроде меня.
 
*** 
 
   Вернувшись в пентхауз, Кросс позвонил Джорджио, чтобы  сообщить,  что
прибудет в Квог назавтра. Джорджио сказал, что водитель  Семьи  встретит
его в аэропорту. Вопросов он не задавал. Клерикуцио никогда не обсуждали
дела по телефону.
   Прибыв в особняк в Квоге,  Кросс  с  удивлением  обнаружил,  что  там
собрался полный кворум. В лишенном окон покое находился не  только  дон,
но еще и Пиппи, и трое сыновей дона - Джорджио, Винсент и Пити, - и даже
Данте в небесно-голубой ренессансной шапочке.
   Стола в покое не накрывали, обед состоится  позже.  Как  обычно,  дон
заставил всех взглянуть на фотографии Сильвио и крестин Кросса и  Данте,
стоящие на каминной полке.
   - Какой счастливый день, - как всегда, произнес дон.  Все  уселись  в
кресла и на диваны, Джорджио раздал напитки, а дон закурил  свою  черную
витую итальянскую сигарку.
   Кросс дал детальный отчет о том, как передал пять миллионов  сенатору
Уэввену, а затем слово в слово изложил свой разговор с ним.
   Последовало  долгое  молчание.  В  интерпретации  Кросса   никто   из
присутствующих  не  нуждался.   Винсент   и   Пити   весьма   озабоченно
нахмурились. Теперь, когда Винсент стал владельцем сети  ресторанов,  он
уже не пылал желанием идти на риск. Пити, хотя и остался  главой  солдат
анклава,  прежде  всего  заботился  о  своей  грандиозной   строительной
компании. На нынешнем жизненном этапе столь ужасная миссия их отнюдь  не
радовала.
   - Этот окаянный сенатор выжил из ума, - вымолвил Винсент.
   - А ты уверен, что именно это послание сенатор хотел нам передать?  -
осведомился дон у Кросса. -  Что  мы  на  самом  деле