тобы успокоить.
   - Я увижу тебя вновь? - она уткнулась лицом в его плечо, прижалась  к
нему, чтобы он почувствовал мягкость и упругость ее тела.
   - Разумеется, увидишь, - ответил Асторре, очень в этом сомневаясь.
   Наутро мистер Прайор сказал Рози, что она может возвращаться  в  свою
квартиру. Девушка от радости нежно обняла его. Внизу ее ждала машина.
   После ее отъезда мистер Прайор, уже в котелке и с зонтиком,  проводил
Асторре в аэропорт.
   - О ней не беспокойся, -  сказал  он  на  прощание.  -  Мы  обо  всем
позаботимся.
   - Дайте мне знать, - попросил Асторре.
   - Разумеется. Она чудесная  девушка,  настоящая  мафиозо.  Ты  должен
простить ей это маленькое прегрешение.
 
Глава 8 
 
   За годы, проведенные на Сицилии, Асторре многому  научился.  Он  даже
возглавил отряд из шести бойцов клана, посланный на вражескую территорию
для  уничтожения  главного  подрывника  семьи  Корлеоне,  который  сумел
взорвать армейского генерала и двух судей, настроенных против мафии. Это
был смелый рейд, который позволил Асторре утвердиться в высших  эшелонах
клана Бьянко.
   Асторре не был затворником и частенько бывал в кафе и  ночных  клубах
Палермо,  главным  образом  для  того,  чтобы  находить  себе  подружек.
Picciotti, молодые бойцы самых различных кланов, все одетые с  иголочки,
с ухоженными ногтями, зализанными назад волосами, наводняли  Палермо,  и
каждый стремился  самоутвердиться,  дабы  одни  его  боялись,  а  другие
любили. У самых молодых только-только начинали пробиваться усы,  а  губы
напоминали алый коралл. Они никому ни  в  чем  не  уступали,  и  Асторре
старался их избегать.
   Их отличало неадекватное поведение, они убивали даже тех,  кто  стоял
на более  высоких  ступенях  иерархической  лестницы,  чтобы  тут  же  и
умереть.
   Ибо убийство члена мафии, так же как и соблазнение его жены, каралось
смертью. Чтобы польстить их гордости, Асторре  всегда  держался  с  ними
очень дружелюбно. А потому пользовался у них заслуженной  популярностью.
Повезло ему и в том, что он влюбился в танцовщицу клуба, звали ее Буджи,
и никоим образом не посягал на их подружек.
   Через несколько лет  Асторре  стал  правой  рукой  Бьянко  в  решении
проблем, возникающих с кланом Корлеоне. Иногда он  получал  указания  от
дона Априле, ежегодные поездки которого на Сицилию остались в прошлом.
   Основным камнем преткновения между кланами Корлеоне и Бьянко  являлся
вопрос стратегии.
   Клан Корлеоне полагал, что единственный способ  сохранить  могущество
мафии - беспощадный террор против  тех  представителей  власти,  которые
пытались ее приструнить. Они убивали следователей и взрывали  генералов,
призванных силой подавить мафию.  Бьянко  же  полагал,  что  путь  этот,
приносящий кратковременные выгоды,  в  долгосрочной  перспективе  вел  в
тупик. Но его возражения приводили лишь к убийству  близких  ему  людей.
Бьянко не оставалось ничего другого, как  отвечать  ударом  на  удар,  а
потому взаимное истребление продолжалось до очередного перемирия.
   За годы, проведенные на Сицилии,  Асторре  приобрел  одного  близкого
друга. Нелло Спарра, пятью годами старше  Асторре,  играл  в  джаз-банде
одного палермского ночного клуба, где гостей обслуживали очень  красивые
официантки. Некоторые из них были проститутками высшего разряда.
   Нелло в деньгах не нуждался, похоже, получал их из разных источников.
Одевался он, естественно, по принятой в Палермо мафиозной  моде,  всегда
пребывал в хорошем расположении духа, любил  разные  авантюры.  Девушки,
работавшие в клубе, обожали  его,  потому  что  он  дарил  им  маленькие
подарки на день рождения и праздники.
   Подозревали также, что он был одним  из  тайных  совладельцев  клуба,
работа в котором всем нравилась, поскольку он  находился  под  неусыпным
контролем  клана  Бьянко.  Девушки  с   удовольствием   откликались   на
предложения Нелло и Асторре проехаться с ними на какую-нибудь  вечеринку
или просто отдохнуть на природе.
   Буджи,  красивая  высокая  брюнетка   с   соблазнительными   формами,
танцевала в ночном клубе Нелло Спарры. Она славилась своим  необузданным
темпераментом и свободой в выборе любовников. Пиччотто она не  жаловала:
ухаживать за ней имели право только богатые и  облеченные  властью.  Она
продавалась и не скрывала этого.
   Она  требовала  дорогих  подарков,  но  ее  красота   и   страстность
заставляли богачей Палермо искать ее расположения.
   За годы  между  Буджи  и  Асторре  установились  отношения,  вплотную
придвинувшиеся к той черте, за которой начиналась  любовь.  Асторре  был
любимчиком Буджи, хотя она без колебания покидала  его,  чтобы  провести
уик-энд с каким-нибудь палермским бизнесменом. Когда  Асторре  попытался
упрекнуть  ее  в  этом,  она  осадила  его  доводами,   логика   которых
основывалась на здравом смысле.
   - Мне двадцать один год. Красота - мой капитал. В тридцать лет я могу
быть домохозяйкой, окруженной выводком детей, или  богатой,  независимой
женщиной, владелицей собственного магазина. Конечно, мне с  тобой  очень
хорошо, но ты вернешься в Америку, ехать в которую у меня  желания  нет,
даже если бы ты и захотел взять меня с собой. Давай наслаждаться жизнью,
как два абсолютно свободных человека. Несмотря ни на что, ты  снимешь  с
меня сливки до того, как я устану от тебя. - Она помолчала,  прежде  чем
добавить:
   - И потом, рассчитывать только на тебя слишком опасно.
   Нелло принадлежала огромная вилла, расположенная на  берегу  моря,  в
нескольких милях от Палермо. Десяти спален вполне хватало для вечеринок,
которые устраивали там Нелло и Асторре.
   На территории виллы были бассейн, очертаниями напоминающий Сицилию, и
два теннисных корта, которые использовались крайне редко.
   По  уик-эндам  виллу  заполняли  многочисленные  родственники  Нелло,
приезжающие из разных мест покупаться в море.  Дети,  которые  не  умели
плавать, теннисными мячами играли в футбол на кортах.
   Асторре в этой семье принимали, как любимого племянника.  Нелло  стал
ему братом. По вечерам он даже приглашал Асторре на сцену, и они  дуэтом
пели итальянские любовные баллады, неизменно срывая бурные аплодисменты.
***
 
   Лев Палермо, тот самый погрязший в коррупции судья,  вновь  предложил
свой дом для встречи Бьянко и Лимоны. Опять каждый мог привезти с  собой
четырех телохранителей. Бьянко уже согласился отдать малую  часть  своей
строительной империи, чтобы гарантировать перемирие.
   Асторре, однако, предпочел готовиться к худшему. И  он,  и  двое  его
подчиненных вооружились до зубов.
   Лимона и его сопровождающие уже ждали в доме  судьи,  когда  появился
Бьянко со своими телохранителями.  За  стол,  естественно,  сели  только
судья все с той же гривой седых волос, перехваченных на этот раз розовой
лентой, чтобы не падали на лоб,  Бьянко  и  Лимона.  Последний  держался
чрезвычайно дружелюбно и постоянно оказывал Бьянко  знаки  внимания.  Он
даже пообещал, что убийств судей больше не будет, особенно тех, кто брал
взятки от Бьянко.
   Когда обед подходил к концу и  они  готовились  перейти  в  гостиную,
чтобы окончательно обо всем договориться, Лев извинился  и  сказал,  что
вернется через  пять  минут.  По  интонациям  голоса  и  выражению  лица
чувствовалось, что у него возникла необходимость справить нужду.
   Лимона открыл новую бутылку вина,  наполнил  стакан  Бьянко.  Асторре
подошел к  окну,  выглянул  на  подъездную  дорожку,  на  которой  стоял
одинокий автомобиль. Заметил белую гриву Льва Палермо,  выскочившего  из
двери черного хода.
   Он нырнул в кабину, и автомобиль тут же сорвался с места.
   Асторре не колебался ни секунды. Мгновенно  сообразил,  что  к  чему.
Пальцы правой руки сами по себе сжались на рукоятке пистолета. Лимона  и
Бьянко в этот момент пили вино, взявшись за руки. Асторре шагнул к  ним,
выхватил пистолет и выстрелил Лимоне в лицо. Пуля разбила стекло, прежде
чем вонзиться в рот  Лимоне,  и  осколки,  как  маленькие  бриллиантики,
рассыпались по столу.
   Асторре уже повернулся к телохранителям Лимоны и продолжил  стрельбу.
К нему присоединились его люди. Через несколько секунд  на  полу  лежали
еще четыре трупа.
   Бьянко в изумлении уставился на Асторре.
   - Лев покинул виллу, - сказал тот, и Бьянко понял, что их заманили  в
ловушку.
   - Теперь ты должен быть предельно осторожен, - он указал на  лежащего
на полу Лимону. - Его друзья попытаются тебе отомстить.
 
*** 
 
   Сильный человек может быть верным, но только это не всегда  уберегает
его от беды. Так случилось и с  Пьетро  Фиссолини.  После  того  случая,
когда дон, пойдя против своих принципов, проявил  милосердие,  Фиссолини
ни разу не предал дона, зато предал собственную семью. Он соблазнил жену
племянника Альдо Монцы. И произошло это через много лет после  похищения
дона, когда Фиссолини уже перевалило за шестьдесят.
   Такой глупости от него никто не мог ожидать.
   Соблазнив  жену  племянника,  Фиссолини  тем  самым   потерял   право
возглавлять  свой  клан.  Потому  что  в  любой  части  мафии,  желающей
сохраниться единым целым, семья всегда ставилась во главу угла. Ситуация
осложнилась тем, что жена Монцы приходилась Бьянко племянницей.  И  если
бы муж отомстил жене за измену, Бьянко этого бы  не  потерпел.  Так  что
мужу ничего не оставалось, как убить своего любимого дядю и главу клана.
В двух  провинциях  могла  начаться  кровавая  резня.  Асторре  запросил
инструкций у дона.
   Ответ пришел быстро: "Один раз ты его спас и теперь реши его судьбу".
   Альдо Монца был одним из самых влиятельных членов cosca. В свое время
дон даровал жизнь и ему. Поэтому, получив  приказ  Асторре,  он  тут  же
явился  в  деревню  дона.  Асторре  попросил  Бьянко  не  участвовать  в
разговоре с Монцой, заверив его, что он сам обеспечит защиту племянницы.
   Для сицилийца Монца был очень высоким, под шесть футов. С детства  он
привык к тяжелому труду, поэтому грудь, руки, плечи  бугрились  могучими
мускулами. Но кожа так плотно облегала голову, что она напоминала череп.
Так что многих от взгляда на него бросало в дрожь. В клане Фиссолини  он
был самым умным и образованным:  выучился  в  Палермо  на  ветеринара  и
практически всегда носил с собой саквояж с  инструментами.  Животных  он
любил, и ему частенько  приходилось  их  врачевать.  Однако  сицилийский
кодекс чести он чтил не меньше самого невежественного крестьянина.
   Асторре сообщил ему свое решение:
   - Я не собираюсь просить тебя  оставить  Фиссолини  в  живых.  Как  я
понимаю, семья решила, что ты имеешь право  на  месть.  Я  понимаю  твое
горе. Но прошу сохранить жизнь матери твоих детей.
   Монца вскинул на него глаза.
   - Она предала меня и моих детей. На земле ей нет места.
   - Послушай меня, - гнул свое Асторре. - За Фиссолини никто мстить  не
будет. Но твоя жена - племянница Бьянко. Он  начнет  мстить.  Его  cosca
сильнее твоего. Начнется кровавая война.
   Подумай о своих детях.
   Монца пренебрежительно махнул рукой:
   - Никто не знает, мои они или нет. Она - шлюха. - Он  помолчал.  -  И
она умрет смертью шлюхи. - В его глазах стояла смерть. В этот момент  он
бы с радостью уничтожил весь мир.
   Асторре постарался представить себе, каково придется Монце,  если  он
останется в деревне, без жены, преданный и ею, и дядей.
   - Слушай меня внимательно. В  свое  время  дон  Априле  даровал  тебе
жизнь. Теперь он  просит  об  ответной  услуге.  Отомсти  Фиссолини,  мы
понимаем, что без этого нельзя. Но пощади свою жену, и  Бьянко  отправит
ее и детей к своим родственникам в Бразилию. Что же касается тебя лично,
скажу, что мое предложение одобрено доном.
   Я прошу тебя стать моим самым близким помощником, моим  другом.  Тебя
будет ждать интересная, богатая событиями жизнь. Тебе не придется ходить
по деревне, заливаясь краской стыда.
   И тебе не будет грозить месть со стороны друзей Фиссолини.
   Асторре понравилось, что Монца  в  гневе  не  отмел  предложение,  не
выразил изумления. Задумался на долгих пять минут,  потом  встретился  с
Асторре взглядом.
   - Вы будете платить моему клану? Его возглавит мой брат.
   - Разумеется. Мы очень ценим дружеские отношения с твоим cosca.
   - Тогда, убив Фиссолини, я уеду с вами. Ни вы, ни  Бьянко  не  должны
вмешиваться. Моя жена попадет в Бразилию только после того,  как  увидит
труп моего дяди.
   - Согласен, - кивнул Асторре. Он вспомнил  веселое,  грубоватое  лицо
Фиссолини, его улыбку и погрустнел. - Когда это случится?
   - В воскресенье. В понедельник я буду у вас.
   И пусть господь сожжет Сицилию и мою жену в аду.
   - До воскресенья я побуду в твоей деревне, - добавил Асторре. -  Твоя
жена будет под моей защитой. Я боюсь, что ты дашь волю ярости.
   Монца пожал плечами.
   - Я не могу допустить, чтобы влагалище женщины и то, что она  в  него
кладет, решали мою судьбу.
 
*** 
 
   Клан Фиссолини собрался ранним воскресным утром. Племянникам и зятьям
предстояло  также  решить,  убивать  или  не  убивать   младшего   брата
Фиссолини, чтобы избежать мести с его стороны.
   Не вызывало сомнения, что брат знал о прелюбодеянии  и  промолчал,  а
значит, одобрил его. Асторре в обсуждении не  участвовал.  Но  ясно  дал
понять, что жена и дети должны остаться целыми и невредимыми. Но у  него
холодела кровь от той ярости, которую источали мужчины, обсуждая, по его
разумению, не такой уж серьезный проступок.  Теперь  он  в  полной  мере
осознал глубину милосердия, проявленного доном.
   Он понимал, что дело не в сексе. Предавая  мужа  с  любовником,  жена
становится троянским конем в политической  структуре  клана.  Она  может
выдавать секреты, она дает  любовнику  власть  над  cosca  мужа.  Она  -
вражеский  лазутчик.  И  любовь  не  может  служить  оправданием  такому
предательству.
   Вот в воскресное утро cosca и собрался на завтрак в доме Альдо Монцы.
Потом женщины и дети ушли в церковь. Трое  мужчин  увели  в  поля  брата
Фиссолини на встречу со смертью.  Остальные  слушали  Фиссолини.  Только
Альдо Монца не смеялся его шуткам. Асторре, как  почетный  гость,  сидел
рядом с ним.
   - Альдо, - Фиссолини посмотрел на  племянника,  -  а  чего  ты  такой
кислый?
   Монца мрачно глянул на него.
   - У меня, в отличие от тебя, нет повода для веселья,  дядя.  В  конце
концов, не я делил с тобой жену, так?
   Тут же трое мужчин схватили Фиссолини  и  привязали  к  стулу.  Монца
сходил на кухню за саквояжем с инструментами.
   - Дядя, мне придется напомнить тебе о том, что ты, похоже, подзабыл.
   Асторре отвернулся.
 
*** 
 
   Под  ярким  утренним  солнцем  по  проселочной  дороге,   ведущей   к
знаменитой церкви Благословенной Девы Марии медленно брел огромный белый
жеребец. На нем сидел Фиссолини. К седлу его привязали  проволокой,  под
спину подставили крепкий деревянный крест.  Поначалу  могло  показаться,
что он жив. На его голове, словно  терновый  венец,  возлежала  плетеная
корзинка без дна, наполненная травой. На траве красовались его  пенис  и
мошонка. С них на лоб стекали маленькие ручейки крови.
   Альдо  Монца  и  его  красавица  жена  наблюдали  за   приближающимся
всадником со ступеней церкви. Она попыталась  перекреститься,  но  Монца
схватил ее за руку и заставил смотреть на покойника. А потом столкнул на
дорогу, чтобы она последовала за жеребцом.
   Асторре подошел к ней и повел к автомобилю, чтобы увезти в Палермо.
   Монца шагнул к ним с перекошенным  от  ненависти  лицом.  Но  Асторре
повернулся и предупреждающе поднял палец. Монца позволил им уйти.
 
*** 
 
   Через шесть месяцев после  убийства  Лимоны  Нелло  в  очередной  раз
предложил Асторре провести уик-энд на  его  вилле.  Поиграть  в  теннис,
поплавать  в  море,  полакомиться  местной   рыбой   в   компании   двух
очаровательных  девушек,   работавших   в   клубе,   Буджи   и   Стеллы.
Родственников в этот уик-энд на вилле не ожидалось, они все  отправились
на деревенскую свадьбу.
   Стояла  прекрасная  сицилийская  погода.  Легкие  облака   рассеивали
испепеляющий жар солнца, словно пологом прикрыв землю. Асторре  и  Нелло
поиграли с девушками в теннис, потом Нелло предложил пройтись по  берегу
и искупаться.
   Четверо телохранителей сидели в тени на веранде, слуги  приносили  им
вино и закуску. Но  их  бдительность  ни  на  секунду  не  притуплялась.
Во-первых, они не отрывали глаз от стройных тел  женщин  в  купальниках,
рассуждая, какая из них лучше в постели. Все четверо, конечно же, отдали
предпочтение Буджи. И  теперь  они  тоже  готовились  к  прогулке,  даже
закатали брючины.
   Но Асторре остановил их:
   - Мы будем в пределах видимости. Отдыхайте.
   Они пошли вдоль прибоя, Асторре и Нелло впереди,  женщины  -  следом.
Миновав пятьдесят ярдов, женщины начали  раздеваться.  Буджи  скинула  с
плеч бретельки, подставила обнаженные груди солнцу.
   Все вместе они прыгнули в невысокие волны.
   Нелло поднырнул под Стеллу и  когда  встал,  она  сидела  у  него  на
плечах. Крикнул  Асторре:  "Пойдем  на  глубину!"  Асторре  двинулся  от
берега, Буджи следом. В какой-то момент она схватила  его  за  плавки  и
сдернула их.
   Асторре ушел под воду и тут же услышал  какой-то  шум,  повернулся  к
Буджи и увидел перед собой ее обнаженные груди. Шум перешел  в  рев,  он
вынырнул навстречу смеющемуся лицу Буджи.
   И тут же увидел несущийся к нему катер. Нелло и Стелла  уже  были  на
берегу. Как они успели так быстро выбраться из воды? От виллы  к  берегу
уже бежали телохранители. Он оттолкнул Буджи и  попытался  добраться  до
берега. Но не успел. Катер приблизился вплотную, и он  увидел  человека,
тщательно целящегося в него из винтовки. Рев мотора заглушил выстрелы.
   Первая пуля развернула Асторре лицом к стрелявшему.  Тело  выпрыгнуло
из  воды,  потом  ушло  на  дно.  Он  услышал  удаляющийся  шум  мотора,
почувствовал, как Буджи пытается вытащить его на берег.
   Телохранители нашли Асторре лежащим лицом вниз, с пулей в шее,  Буджи
тихонько плакала рядом с ним.
 
*** 
 
   Асторре потребовалось четыре месяца, чтобы оправиться от ран.  Бьянко
спрятал его в маленькой частной больнице в Палермо, где  ему  обеспечили
круглосуточную охрану и первоклассное лечение, и навещал его  ежедневно,
Буджи - в свободные от работы дни.
   Уже перед выздоровлением Буджи принесла плоскую золотую цепь  шириной
в два дюйма, на которой  висел  круглый  медальон  с  изображением  Девы
Марии. Цепь она надела ему на шею, как воротник, и расположила  медальон
над раной.
   Обратная сторона, покрытая клейким веществом, прилипла к  коже.  Диск
размером с серебряный доллар полностью прикрывал  рану  и  выглядел  как
украшение. В то же время в нем не было ничего женственного.
   - То, что доктор прописал, - улыбнулась Буджи. - Не могла я  смотреть
на это безобразие, - и она нежно поцеловала Асторре.
   - Раз в день клей тебе придется смывать, - добавил Бьянко.
   - Мне перережет горло какой-нибудь охотник до золота, - сухо  заметил
Асторре. - Это обязательно?
   - Да, - кивнул  Бьянко.  -  Уважаемый  человек  не  может  выставлять
напоказ рану, нанесенную врагом. Опять же Буджи права. Никому не хочется
на нее смотреть.
   Асторре удивило  и  порадовало,  что  Октавий  Бьянко,  стопроцентный
мафиозо, оказал ему большую честь, назвав уважаемым человеком.
   После ухода Буджи (она проводила уик-энд с самым  богатым  палермским
торговцем винами) Бьянко протянул Асторре зеркало. Плоская золотая  цепь
с медальоном смотрелась на его шее очень даже неплохо. Мадонна,  подумал
Асторре. Она ведь по всей Сицилии, в часовнях у дорог, в  автомобилях  и
домах, на детских игрушках.
   - Почему сицилийцы почитают Мадонну больше, чем Христа? - спросил он.
   Бьянко пожал плечами.
   - Иисус, в конце концов, был мужчиной, то есть полностью ему доверять
нельзя. Забудь об этом. Для тебя это уже пройденный этап. До возвращения
в Америку тебе предстоит провести  год  в  Лондоне  у  мистера  Прайора.