на улицу. Джинни и дети  готовы  принять
меня при условии, что я приползу к ним на коленях. Петь я больше не  могу.
Крестный, что, черт побери, мне делать?
     Лицо дона сделалось холодным и утратило последние признаки симпатии к
молодому человеку. Дон с презрением сказал:
     - Прежде всего  ты  должен  быть  мужчиной.  -  Неожиданно  его  лицо
перекосила гримаса гнева, и он закричал. - Мужчиной!
     Он протянул руку над столом и схватил Джонни Фонтена за шевелюру.
     - Во имя Христа, неужели ты не  можешь  быть  мужчиной?  Голливудская
тряпка, которая плачет и умоляет о жалости! Которая скулит, как баба: "Что
делать? Что делать?"
     Имитация дона была столь удачной и неожиданной, что  Джонни  и  Хаген
отпрянули и засмеялись. Дон Корлеоне был доволен. С минуту он думал о том,
как сильно любит этого крестника. Как прореагировали бы трое  его  сыновей
на подобную выходку? Сантино погрустнел  и  плохо  вел  себя  в  ближайшие
несколько недель. Фредо испугался бы. Майкл ответил бы холодной улыбкой  и
покинул бы дом на несколько месяцев. А Джонни... какой прекрасный  парень.
Он смеется, собирается с силами, знает, хитрец, в чем дело.
     Дон Корлеоне продолжал:
     - Отбил у своего босса девушку, а  потом  жалуешься  на  то,  что  он
отказывается помочь тебе. Какая чушь. Оставил семью, детей, чтобы жениться
на шлюхе, а потом плачешь, что они  не  встречают  тебя  с  распростертыми
объятиями. Шлюху ты не бьешь по лицу, потому что она снимается в фильме, а
потом удивляешься, что она смеется над тобой. Ты жил как дурак  и  добился
своего.
     Дон Корлеоне прервал свой монолог, а потом спросил Джонни  терпеливым
голосом:
     - На этот раз ты готов послушаться моего совета?
     Джонни Фонтена пожал плечами:
     - Я не могу второй раз жениться на Джинни, во всяком случае  не  так,
как она этого хочет. Я должен играть в карты,  я  должен  пить,  я  должен
иметь друзей. Красотки толпами бегают за мной, и я не могу сопротивляться.
Возвратясь к Джинни, я чувствовал бы себя обманщиком. Нет, не могу я снова
проходить через это дерьмо.
     - Я не советую тебе снова жениться на Джинни. Делай, что  хочешь.  Но
плохой отец никогда не будет настоящим  мужчиной.  А  чтобы  ты  мог  быть
хорошим отцом для своих детей, их мать должна принять  тебя.  Кто  сказал,
что ты не можешь видеть их каждый день? Кто сказал, что ты не можешь  жить
с ними в одном доме? Кто сказал, что ты не можешь сам распоряжаться  своей
жизнью?
     Джонни Фонтена засмеялся.
     - Крестный, не все женщины сделаны из того же  теста,  что  и  старые
итальянки. Джинни на это не пойдет.
     Теперь дон явно насмехался:
     - А почему не пойдет? Потому что ты вел себя, как  тряпка.  Одной  ты
дал больше, чем присудил суд. Вторую  не  бил  по  лицу,  потому  что  она
снималась в фильме. Ты позволяешь женщинам диктовать себе  условия,  а  им
это не полагается. Здесь, на земле,  во  всяком  случае.  На  небесах  они
наверняка станут святыми, а нас изжарят  в  аду.  -  Голос  дона  сделался
серьезным. - Ты был  хорошим  крестником  и  всегда  относился  ко  мне  с
уважением. Но как ты относишься к своим друзьям? Один год ты  вертишься  с
одним человеком, другой год - с другим. Помнишь  парня-итальянца,  он  был
таким смешным в фильмах? Счастье не улыбнулось ему, а ты  не  соизволил  с
ним встретиться и помочь ему, потому что был знаменитостью. А что с  твоим
старым другом, вместе с которым ты ходил в  школу,  вместе  с  которым  вы
пели - Нино? Он разочаровался и запил,  но  он  никогда  не  жалуется.  Он
работает шофером, а в конце недели поет за несколько долларов. Он ни  разу
не сказал про тебя дурного слова. Ты не мог ему немного помочь? Почему? Он
поет неплохо.
     Джонни Фонтена ответил с терпеливой усталостью:
     - Крестный, он недостаточно талантлив. Сам он в порядке, но  голос  у
него не особенно сильный.
     Дон Корлеоне сузил глаза и сказал:
     -  А  теперь  ты,  крестник,  недостаточно  талантлив.  Помочь   тебе
устроиться на такую же работу, что и Нино?  -  Джонни  не  ответил  и  дон
продолжал. - Главное - это дружба. Дружба значит больше  таланта.  Никогда
этого не забывай. Заведи  себе  настоящих  друзей,  тебе  не  пришлось  бы
обращаться ко мне за помощью. А теперь скажи  мне,  почему  ты  не  можешь
петь? В саду ты пел неплохо. Не хуже Нино.
     Джонни и Хаген улыбнулись.
     - У  меня  слабый  голос,   -  терпеливо  объяснял  Джонни.   -  Спою
песню-другую, а потом не могу петь несколько  часов  и  даже  дней.  Я  не
дотягиваю до конца репетиций. Голосовые связки ослабели, но врачи не могут
понять, что это за болезнь.
     - Итак, у тебя неприятности с женщинами. Голос твой ослабел. А теперь
расскажи, что у тебя с этим мыльным пузырем из Голливуда, который не  дает
тебе работать.
     Дон поставил вопрос ребром.
     - Он действительно пузырь, но не мыльный,  -  сказал  Джонни.  -  Это
директор студии. Он советник президента по  вопросам  военной  агитации  в
кино. Месяц назад он купил права на инсценировку самого популярного романа
года. Это настоящий бестселлер. А главное действующее лицо... Словом,  мне
не пришлось бы даже играть - надо было лишь  оставаться  самим  собой.  По
сценарию мне не полагается петь. У меня было бы много шансов получить приз
Академии. Все знают, что роль прямо создана для меня и  что  она  способна
снова сделать меня знаменитым актером. Но этот выродок, Джек Вольтц, мстит
и не соглашается дать мне эту роль.  Я  предложил  играть  за  минимальную
оплату, почти бесплатно, но он стоит на своем. Он просил передать мне, что
если я приду в павильон и поцелую его в задницу, то он, возможно, подумает
над тем, чтобы изменить свое решение.
     Движением руки дон Корлеоне как бы отмахнул  весь  этот  бред.  Среди
людей со здравым смыслом такой деловой вопрос  всегда  можно  уладить.  Он
мягко похлопал своего крестника по плечу:
     - Ты в отчаянии. Думаешь, никого уже не интересуешь. Потерял в  весе.
Много пьешь, а? Не спишь и принимаешь снотворное?
     Дон неодобрительно покачал головой.
     - Теперь я хочу, чтобы ты исполнил мой приказ, - сказал он. - Я хочу,
чтобы ты на месяц остался в этом доме. Я хочу, чтобы  ты  хорошо  питался,
отдыхал и много спал. Я хочу, чтобы ты меня  всюду  сопровождал  и  тогда,
быть  может,  ты  чему-нибудь  научишься  у  своего   крестного,   который
собирается помочь тебе в твоих делах в Голливуде. Но без пения, без пьянок
и без женщин. В конце месяца  сможешь  вернуться  в  Голливуд,  и  мыльный
пузырь, этот великий человек, даст тебе работу,  о  которой  мы  говорили.
Договорились?
     Джонни Фонтена не верилось, что дон обладает  таким  могуществом.  Но
ведь крестный отец никогда не давал пустых обещаний.
     - Этот парень - личный друг Эдгара Гувера, - сказал Джонни. -  Против
него нельзя даже голос поднять.
     - Он деловой человек, - нежно и мягко произнес дон. - Я предложу  ему
сделку, от которой он отказаться не сможет.
     - Слишком поздно, - сказал Джонни. - Контракты уже  подписаны,  и  он
приступает к съемкам через неделю. Это невозможно.
     Дон Корлеоне сказал:
     - Возвращайся к гостям. Друзья ждут тебя. Остальное предоставь мне.
     И он вытолкал Джонни Фонтена из комнаты.
     Хаген сидел за письменным столом  и  составлял  списки.  Дон  глубоко
вздохнул и спросил:
     - Еще что-нибудь?
     - Невозможно уже отказывать Солоццо. На этой неделе тебе  придется  с
ним встретиться.
     Хаген держал ручку над блокнотом. Дон пожал плечами:
     - Теперь, когда свадьба позади, я к его услугам в любое время.
     Этот ответ говорил Хагену о том, что Виргилию Солоццо будет отказано.
     Хаген осторожно заметил:
     - Приказать Клеменца привести в дом нескольких человек?
     Дон был поражен:
     - Для чего? Я не ответил перед свадьбой, потому что в  такой  великий
день не должно быть ни облачка. Кроме того, я хотел заранее знать,  о  чем
он собирается говорить. Теперь это известно. Он  предлагает  нам  позорное
соглашение.
     Хаген спросил:
     - Значит, ты отказываешься?
     И когда дон утвердительно кивнул головой, Хаген добавил:
     - Я считаю, что этот вопрос мы должны обсудить  всей  семьей  и  лишь
потом дать ответ.
     Дон улыбнулся:
     - Ты так считаешь? Хорошо. Мы это обсудим. После  твоего  возвращения
из Калифорнии. Я хочу, чтобы ты завтра полетел туда и уладил дела  Джонни.
Встретишься с этим мыльным пузырем из кино. Скажи Солоццо, что встречусь с
ним после твоего возвращения из Калифорнии. Еще что-нибудь?
     Хаген произнес официальным тоном:
     - Звонили из больницы. Советник Абандандо умирает, он не протянет  до
конца ночи. Его семье предложили придти и ждать.
     Хаген исполнял обязанности советника уже год,  с  тех  пор,  как  рак
приковал Дженко Абандандо к больничной  койке.  Теперь  он  ждал  от  дона
нескольких слов о том, что должность остается  за  ним.  Все  было  против
него. Согласно традиции, столь высокий пост мог получить лишь чистокровный
итальянец. Даже из-за того, что он временно исполнял эту  должность,  было
немало неприятностей. Кроме того, ему всего тридцать пять лет и  недостает
опыта и хитрости.
     Но поведение дона обнадеживало. Он спросил:
     - Когда уезжают моя дочь с мужем?
     Хаген взглянул на часы:
     - Через несколько минут они разрежут торт и еще через полчаса уедут.
     Он что-то вспомнил:
     - Да, жених получит что-то важное в семье?
     Реакция дона была неожиданно бурной:
     - Никогда! - Дон ударил по столу ребром ладони. -  Никогда!  Дай  ему
что-нибудь, чтобы зарабатывал  на  жизнь,  но  не  смей  намекать  ему  на
семейное дело. Передай это остальным: Сонни, Фредо и Клеменца.
     Дон отдышался и продолжал:
     - Скажи сыновьям, всем троим, что  они  поедут  со  мной  в  больницу
навестить Дженко. Я хочу, чтобы  они  отдали  ему  последний  долг.  Скажи
Фредо, чтобы взял большой автомобиль, и спроси Джонни, не согласится ли он
поехать с нами. - Он видел, что Хаген смотрит на него вопросительно.  -  Я
хочу, чтобы ты поехал в Калифорнию этой ночью. У  тебя  не  будет  времени
навестить Дженко, но не уезжай,  пока  я  не  вернусь  из  больницы  и  не
переговорю с тобой. Понял?
     - Понял, - ответил Хаген. - К которому часу Фред  должен  приготовить
машину?
     - Как только гости разойдутся, мы поедем, - ответил дон  Корлеоне.  -
Дженко будет ждать меня.
     - Звонил сенатор, - сказал Хаген. -  Извинился,  что  не  пришел,  но
надеется, что ты поймешь. Он имеет, наверное, в виду тех  парней  из  ФБР,
что записывали номера машин. Свой подарок он прислал с нарочным.
     Дон кивнул. Он не счел нужным заметить, что сам предупредил  сенатора
и предложил ему не приходить.
     - А подарок-то хоть красивый?
     Хаген скорчил гримасу, которая должна была обозначать "да" и  которая
была слишком итальянской для ирландского лица Хагена.
     - Старинные монеты, очень дорогие. Дети смогут продать их  за  десять
тысяч долларов. Сенатор потратил массу времени, чтобы  достать  подходящую
вещь. Для людей подобного сорта это поважнее цены.
     Дон Корлеоне не скрывал своего удовольствия по поводу того, что такой
важный человек, как сенатор, счел нужным выразить свое  уважение  к  нему.
Сенатор, подобно Луке Брази, был одним из столпов,  на  которых  покоилось
могущество дона, и своим подарком он как бы еще раз присягнул ему.


     Когда Джонни Фонтена появился в саду, Кей Адамс сразу узнала его. Она
была очень удивлена:
     - Ты никогда не говорил, что твоя семья  знакома  с  Джонни  Фонтена.
Теперь я уж точно выйду за тебя замуж.
     - Хочешь познакомиться с ним? - спросил Майкл.
     - Не сейчас. - Она вздохнула. - Три года  я  была  влюблена  в  него.
Всякий раз, когда он пел в Капитолии, я приезжала  в  Нью-Йорк  и  визжала
вместе со всеми. Он был великолепен.
     - Хорошо, встретимся с ним позже, - сказал Майкл.
     Когда Джонни кончил петь и вместе с доном Корлеоне исчез в доме,  Кей
спросила с насмешкой:
     - Уж не скажешь ли ты, что такая звезда экрана, как  Джонни  Фонтена,
тоже обращается за помощью к твоему отцу?
     - Он крестник моего отца, - сказал Майкл, - и без отца он,  возможно,
не стал бы звездой экрана.
     Кей Адамс засмеялась:
     - Это звучит, как еще одна история.
     - Эту историю я не могу рассказать, - покачал головой Майкл.
     - Можешь положиться на меня, - успокоила его Кей.
     Он рассказал ей всю историю  без  прикрас.  Он  ничего  не  объяснял,
заметил только, что восемь лет назад отец его был более нетерпелив  и  раз
речь шла о его крестнике, считал это делом своей чести.
     Восемь лет назад Джонни Фонтена выступил  с  популярным  танцевальным
ансамблем и добился колоссального успеха.  Но,  к  несчастью,  Лес  Халли,
дирижер и руководитель ансамбля,  личность  известная  в  мире  искусства,
подписал с Джонни контракт на пять лет. Так было принято.  Лес  Халли  мог
теперь сдавать Джонни напрокат и загребать при этом деньги обеими руками.
     Дон Корлеоне вступил с ним личные переговоры. Он предложил Лесу Халли
двадцать  тысяч  долларов  за  освобождение  Джонни  от  обязательств   по
контракту. Халли хотел оставлять себе всего пять процентов доходов Джонни,
- это позабавило дона Корлеоне, и он понизил свое предложение  с  двадцати
до десяти тысяч долларов. Лес Халли отказался.
     Назавтра дон Корлеоне лично заявился к дирижеру. Он прихватил с собой
двух самых верных друзей  -  Дженко  Абандандо,  который  был  его  личным
секретарем и советником, и Луку  Брази.  Без  посторонних  свидетелей  дон
Корлеоне уговорил Леса подписаться под документом,  согласно  которому  он
отказывается от всех прав относительно Джонни  Фонтена  за  чек  в  десять
тысяч долларов. Дон Корлеоне просто приставил свой автоматический пистолет
ко лбу дирижера и самым  серьезным  тоном  предупредил,  что  если  он  не
подпишет, ровно через минуту его мозг окажется  на  документе.  Лес  Халли
подписал. Дон Корлеоне сунул пистолет в карман и дал дирижеру чек.  Джонни
Фонтена продолжал выступать и  скоро  стал  самой  большой  сенсацией.  Он
поставил  в  Голливуде  несколько  оперетт,  которые  принесли  ему  целое
состояние.  Его  пластинки  издавались  миллионными  тиражами.  Потом   он
развелся с женой, оставил двух  дочерей  и  женился  на  самой  знаменитой
кинозвезде. Очень скоро он убедился в том, что она "шлюха". Он запил, стал
играть в карты, бегал за женщинами. Он потерял  голос.  К  его  пластинкам
потеряли интерес, и студия не возобновила с ним контракт. И вот теперь  он
вернулся к своему крестному.
     Кей Адамс задумчиво спросила:
     - А тебе не кажется, что  ты  завидуешь  своему  отцу?  Все,  что  ты
рассказал о нем, говорит о том, что он помогает людям. Он наверняка  очень
добрый человек. - Она криво  усмехнулась.  -  Разумеется,  методы  его  не
совсем законны.
     Майкл вздохнул:
     - Мне не хотелось бы этого говорить, но все-таки скажу. Ты, наверное,
знаешь, что исследователи Арктики оставляют  под  снегом  запасы  пищи  на
случай, если она им понадобится на  обратном  пути?  То  же  и  с  добрыми
делами, которые творит отец. В один прекрасный день он явится к каждому из
этих людей и потребует возвращения долга.
     Солнце уже почти село, когда принесли торт.  Гости  ахнули  при  виде
такого великолепия. Этот торт был специально испечен  Назорине  и  украшен
изумительно вкусными кремовыми розами, которые невеста тут же выхватила из
недр торта. Дон вежливо намекнул гостям, что пора расходиться и  в  то  же
время обратил внимание на то, что черная машина с агентами ФБР исчезла.
     Наконец, из огромного множества машин  остался  лишь  длинный  черный
"кадиллак", за рулем которого сидел Фред. Дон довольно проворно для своего
возраста и комплекции, уселся на переднем сиденьи. Сонни, Майкл  и  Джонни
Фонтена сели позади него. Дон Корлеоне спросил Майкла:
     - Твоя девушка сумеет сама добраться до гостиницы?
     Майкл утвердительно кивнул головой.
     Бензин все еще  выдавался  по  карточкам,  и  на  шоссе,  ведущему  к
Манхэттену, машин было мало. Менее, чем через час, "кадиллак"  въезжал  на
улицу, на которой находился Французский госпиталь. По дороге дон  Корлеоне
спросил младшего из своих сыновей о его успехах в учебе. Майкл сказал, что
учится неплохо.
     - Джонни говорит, что ты улаживаешь его  дела  в  Голливуде.  Хочешь,
чтобы я тоже поехал туда? - спросил отца Сонни.
     Дон Корлеоне ответил:
     - Сегодня ночью туда поедет Том. Ему не нужна ничья помощь. Это  дело
простое.
     Сонни Корлеоне засмеялся:
     - Джонни считает, что с этим делом ты  не  справишься.  Поэтому  я  и
подумал, что мне, может быть, стоит поехать туда.
     Дон Корлеоне повернул голову:
     - Почему ты сомневаешься во мне? - спросил он Джонни Фонтена. - Разве
твой крестный хоть раз не выполнил своего обещания?
     Джонни начал нервно оправдываться.
     - Директор студии действительно очень  важная  личность.  Ты  его  не
сумеешь взять даже деньгами. У него связи в самых  высоких  кругах.  И  он
ненавидит меня. Я  просто  ума  не  приложу,  как  тебе  удастся  все  это
вывернуть наизнанку.
     Дон говорил довольным тоном:
     - Говорю тебе, ты получишь эту роль. - Он толкнул Майкла локтем. - Мы
не разочаруем нашего крестника, а, Майкл?
     Майкл, который никогда не сомневался в отце, согласно кивнул головой.
     У входа в больницу дон Корлеоне положил руку  на  плечо  Майкла,  дав
остальным возможность пройти.
     - Когда закончишь учебу, придешь ко мне. Я хочу поговорить с тобой. У
меня есть несколько планов, которые тебе понравятся.
     Майкл ничего не ответил. Дон Корлеоне пробормотал:
     - Я тебя знаю. Не попрошу тебя делать ничего против  твоего  желания.
Иди своей дорогой, ведь ты мужчина. Но когда  кончишь  учебу,  приходи  ко
мне, как сын.
     Семья Дженко Абандандо - жена и три дочери -  сидели  в  комнате  для
посетителей и напоминали стайку жирных  воробьев.  Увидев  дона  Корлеоне,
выходящего из лифта,  они  встрепенулись  и  инстинктивно,  будто  моля  о
защите, бросились  к  нему.  Жена  и  дочери  Абандандо  были  толстыми  и
некрасивыми. Госпожа Абандандо поцеловала дона Корлеоне в щеку:
     - О, ты святой человек. Прийти сюда в день свадьбы дочери!
     Дон Корлеоне не принял этой похвалы.
     - Разве не обязан  я  отдать  последний  долг  человеку,  который  на
протяжении двадцати лет был моей правой рукой? - Тут он понял, что будущая
вдова не знает, что  ее  мужу  предстоит  умереть  сегодня  ночью.  Дженко
Абандандо находился в больнице уже  целый  год,  и  жена  свыклась  с  его
болезнью, считая ее неотъемлемой частью повседневной жизни. Она продолжала
бубнить:
     - Войди в палату и посмотри на моего бедного мужа, - сказала  она.  -
Он спрашивал, где ты. Он, несчастный, хотел придти на свадьбу, но врач  не
разрешил. Потом он сказал, что ты навестишь его в такой великий день, но я
не поверила. О, мужчины понимают  дружбу  лучше  нас,  женщин.  Войди,  ты
осчастливишь его.
     Из палаты Дженко Абандандо вышли врач  и  сестра.  Врач  был  молодым
человеком с серьезным и властным лицом. Одна из  дочерей  Дженко  боязливо
спросила:
     - Доктор Кеннеди, можно нам войти к нему?
     Доктор Кеннеди с недоумением посмотрел на большую группу людей. Разве
они не понимают, что больной умирает в страшных муках? Будет  лучше,  если
ему дадут умереть спокойно.
     - Думаю, что можно, но только самым близким родственникам, -  вежливо
ответил врач. Он очень удивился, заметив, что мать и дочери повернулись  к
невысокому тучному человеку, одетому во фрак,  будто  собираясь  выслушать
его решение.
     Тучный   человек   заговорил.   Голос   выдавал    его    итальянское
происхождение.
     - Дорогой доктор, - сказал дон Корлеоне. -  Это  верно,  что  больной
умирает?
     - Да, - ответил доктор Кеннеди.
     - Значит,