- Приходи. У меня есть для тебя интересное дело.
     Услышав в трубке, несмотря на ранний час, нисколько не  удивленный  и
не заспанный голос, Клеменца обрадовался.
     - Не торопись, позавтракай и пообедай, - сказал ему  Клеменца.  -  Но
приходи не позже двух часов дня.
     Послышалось короткое "о'кэй",  и  Клеменца  положил  трубку.  Он  уже
приказал своим людям сменить людей Тессио на аллее Корлеоне. У  него  были
очень способные люди, и он никогда не вмешивался  в  технические  операции
такого рода.
     Клеменца решил помыть свой  "кадиллак".  Машина  изнутри  была  такой
удобной, что Клеменца часто забирался в нее и просиживал часами,  думая  о
своих делах. Мытье машины тоже помогало ему думать.
     Снова он мысленно продумал свой план. Пауло надо  остерегаться  -  он
может почуять опасность и будет прыгать, как осел с муравьями  в  заднице.
Прежде всего, надо придумать хороший повод для того, чтобы  Рокко  мог  их
сопровождать, а после надо найти подходящее задание для всех троих.
     Разумеется, в этом не было необходимости. Пауло Гатто можно убрать  и
без  таких  церемоний.  Но  Клеменца  чувствовал,  что  надо  считаться  с
традициями и по  мере  возможности  уменьшить  риск.  Никогда  нельзя  все
предвидеть заранее, особенно в подобных делах, где речь  идет  о  жизни  и
смерти.  Прочищая  тряпкой  свой  голубой  "кадиллак",  он  несколько  раз
повторил про себя, что скажет и каким будет выражение его лица.  Он  будет
суров с Пауло. Даст ему понять, что  недоволен  им.  Это  собьет  с  толку
такого чувствительного и подозрительного человека, как Гатто -  во  всяком
случае заронит в его душу сомнение.  Добродушный  тон  может  сделать  его
осторожным. Но, конечно, суровость не должна переходить в гнев. Он  просто
раздражен и сердит. А почему Лампоне? Это больше всего напугает Пауло, тем
более, что Лампоне придется сесть на заднее сиденье. Это  может  оказаться
сложным делом. Очень даже сложным. Он даже подумал, что не стоит ли  взять
кого-нибудь другого вместо Рокко, но потом решил,  что  его  напарником  в
этой операции должен быть именно Лампоне.
     Больше всего рассердил Клеменца тот факт, что  убийство  должно  быть
"явным". Он предпочел бы избавиться от трупа, и обычными в  таких  случаях
местами  погребения  являлись   тихий   океан   или   болота   Нью-Джерси.
Существовали и другие,  более  сложные  способы.  Но  чтобы  потенциальные
предатели испугались, а враги поняли, что семейство Корлеоне не выродилось
и не смягчилось, труп должен быть найден. Солоццо станет осторожнее  после
столь быстрой реакции, а семейство  Корлеоне  вернет  себе  какую-то  долю
своего былого престижа, который после выстрела в старика оказался явно  не
на высоте.
     Машина уже блестела, напоминая большое стальное яйцо, а Клеменца  был
все еще далек от решения проблемы. И тогда в его мозгу блеснула гениальная
мысль. Это будет логичным объяснением того, что Лампоне, он  сам  и  Пауло
находятся в одной машине и отправляются якобы на тайное задание.
     Он скажет Пауло, что  они  должны  найти  квартиру  на  случай,  если
семейство решит отправиться на "матрацы".
     Чем вероятнее  становится  война  между  семьями,  тем  настоятельнее
необходимость в квартирах, где могут собраться и отдохнуть на разбросанных
на полу матрацах "солдаты". Жен и детей в таких случаях не переселяют, так
как даже в случае "войны" им опасность не угрожает. В  другом  случае  это
стало бы наиболее уязвимым местом  каждого  семейства,  и  любая  подобная
операция привела бы к такой же ответной.
     Снять квартиру и завести в нее матрацы отправляли  обычно  одного  из
наиболее преданных капорегимес, поскольку именно эта квартира была местом,
откуда совершались  нападения.  То,  что  именно  Клеменца  был  послан  с
подобным заданием, выглядело очень естественно. Так же естественно было  и
то, что он брал с собой Гатто и Лампоне. "Пауло Гатто, - подумал Клеменца,
- доказал, что любит деньги, и первая его мысль будет о  том,  сколько  он
получит от Солоццо за столь ценные сведения".
     Рокко Лампоне приехал рано, и Клеменца объяснил ему,  в  чем  дело  и
каковы  будут  их  обязанности.  Лицо   Лампоне   выразило   удивление   и
благодарность, Клеменца  был  уверен  в  правильности  своего  выбора.  Он
похлопал Лампоне по плечу и сказал:
     - После сегодняшнего дня начнешь  лучше  зарабатывать.  Поговорим  об
этом позже. Ты должен понять, что семейство занято  теперь  более  важными
делами.
     Лампоне сделал жест, означающий, что он будет терпелив.
     Клеменца подошел к сейфу, который стоял  в  спальне,  открыл  его  и,
вынув пистолет, дал его Лампоне.
     - Пользуйся только им, - сказал он. - Никогда в жизни не  обнаружить,
кому он принадлежит. Оставь его в машине вместе с Пауло. После этой работы
возьми жену и детей и отправляйся отдыхать во  Флориду.  Пока  трать  свои
деньги, я тебе  потом  верну.  Отдыхай.  Загорай  на  солнце.  Поселись  в
гостинице семейства в Майами-Бич, чтобы я знал, где найти  тебя  в  случае
необходимости.
     Жена Клеменца постучала в дверь спальни и сказала, что приехал  Пауло
Гатто. Он ждет на стоянке автомобилей. Клеменца пошел впереди,  а  Лампоне
за ним. С выражением недовольства на лице. Клеменца сел в автомобиль и еле
слышно буркнул Гатто "здравствуй".  Он  посмотрел  на  часы,  будто  желая
убедиться, что Гатто опоздал.
     Человек с беличьей головкой внимательно посмотрел на Клеменца,  будто
желая найти ключ к разгадке столь странной ситуации. Он немного  отпрянул,
увидев, что Лампоне сел за его спиной, и сказал:
     - Рокко, сядь с другой стороны. Ты заслоняешь мне заднее стекло.
     Лампоне послушно подвинулся и сел сзади Клеменца.  Просьбу  Пауло  он
воспринял очень естественно.
     Клеменца с кислой миной на лице обратился к Гатто:
     - Черт бы  побрал  этого  Сонни,  он  начинает  трусить  и  думает  о
матрацах. Мы должны подыскать место  на  Вест-сайде.  Вы  с  Рокко  должны
будете обставить квартиру до того, как возникнет необходимость в ней. Тебе
известно подходящее место?
     Как он и ожидал,  в  глазах  Гатто  загорелся  огонек.  Он  проглотил
приманку. Все его мысли были заняты теперь тем, насколько ценной  окажется
подобная информация для Солоццо, и он забыл о возможной опасности. Лампоне
тоже отлично справлялся  со  своей  ролью:  он  развалился  на  сиденьи  и
равнодушно взирал на прохожих. Клеменца поздравил себя с отличным выбором.
     Гатто пожал плечами:
     - Я должен подумать об этом, - сказал он.
     - Думай, пока едешь, - пробурчал Клеменца. - Я хочу  быть  сегодня  в
Нью-Йорке.
     Пауло был первоклассным водителем, а движение в ранние послеобеденные
часы было не слишком оживленным, так что до города они  добрались  еще  до
наступления сумерек. В  машине  обошлись  без  пустой  болтовни.  Клеменца
приказал Пауло ехать  к  холму  Вашингтона.  Проводив  взглядом  несколько
зданий, он приказал  Пауло  остановиться  у  Артур-авеню  и  ждать.  Рокко
Лампоне тоже остался в машине. Клеменца вошел  в  ресторан  "Вера  Марио",
заказал телятину с салатом и  с  аппетитом  съел  все,  время  от  времени
здороваясь со знакомыми. Спустя час  он  прошел  несколько  улиц  и  снова
оказался возле машины. Гатто и Лампоне ждали его.
     - Дерьмо, - сказал он. - Они хотят, чтобы мы вернулись в Лонг-Бич.  У
них есть для нас другая работа. Сонни говорит, что матрацы можно отложить.
Рокко, ты ведь живешь в Сити, мы можем подбросить тебя.
     - Моя машина стоит возле твоего дома, - тихо сказал Рокко. -  И  моей
старухе она понадобится с самого утра.
     - А, верно, - сказал Клеменца. -  Значит,  тебе  придется  поехать  с
нами.
     По дороге в Лонг-Бич не было снова не произнесено ни слова.  Недалеко
от въезда в город Клеменца вдруг сказал:
     - Пауло, останови, не могу больше сдержаться.
     Гатто долгое время работал вместе с жирным капорегиме и знал,  что  у
того слабый мочевой пузырь.  С  подобной  просьбой  он  обращался  к  нему
довольно часто. Гатто съехал на обочину и остановил машину  возле  дороги,
которая вела к болоту. Клеменца вышел из машины и направился к кустам. Ему
и в самом деле пора было  опорожнить  мочевой  пузырь.  Влезая  в  машину,
Клеменца оглядел дорогу быстрым взглядом. Шоссе было погружено во мрак, не
было видно ни одного огня.
     Через секунду машину потряс выстрел. Пауло Гатто  подпрыгнул,  рухнул
на руль, а потом медленно сполз на сиденье. Клеменца  быстро  отодвинулся,
чтобы не запачкаться в крови.
     Рокко Лампоне выскочил на шоссе и далеко в болото  швырнул  пистолет.
Вместе с Клеменца они быстро прошагали к  машине,  которая  была  спрятана
недалеко от этого места, и забрались в нее. Лампоне пошарил под сиденьем и
нашел оставленный для них ключ. Он завел мотор  и  отвез  Клеменца  домой.
Возвратился он по автостраде Джонс-Бич, въехал в город Морик, а  потом  по
Мидбрук-паквей добрался до Нозерн-Стейт-паквей. Он ехал по этой автостраде
до Лонг-Айленда, пересек Вайтстоун-бридж и через Бронкс  въехал  домой,  в
Манхэттен.



                                    7

     В ночь перед покушением на дона  Корлеоне  самый  верный,  сильный  и
страшный его оруженосец готовился к встрече с врагом. Лука  Брази  впервые
встретился с представителями Солоццо два месяца назад. Он  сделал  это  по
приказу самого дона  Корлеоне.  Ему  пришлось  посетить  несколько  ночных
клубов, находящихся во владении семейства Татаглия и войти в связь с одной
из самых известных "телефонных девушек". В постели он  часто  ворчал,  что
семейство Корлеоне ставит ему  палки  в  колеса  и  не  оценивает  его  по
достоинству. Через неделю после начала этой связи к Луке  обратился  Бруно
Татаглия, директор ночного клуба. Бруно  был  младшим  сыном  Татаглия  и,
казалось, не был связан с сетью публичных домов, принадлежавших семейству.
Но его ночной клуб славился длинноногими танцовщицами и был первой  школой
для многих пьяниц города.
     Во  время  первой  встречи  Татаглия  прямо  предложил  Брази   стать
"боксерской перчаткой" семейства.  Флирт  продолжался  почти  месяц.  Лука
играл роль влюбленного в красивую и молодую девушку, Бруно Татаглия - роль
бизнесмена, старающегося отбить  у  конкурента  способного  работника.  Во
время одной из встреч Лука сделал вид, что его уговорили и сказал:
     - Одно должно быть ясно. Я никогда не пойду против крестного отца.  Я
уважаю  дона  Корлеоне,  и  понимаю,  что  он  вынужден  в  делах   отдать
предпочтение своим сыновьям, а не мне.
     Бруно Татаглия был представителем нового поколения и питал отвращение
к таким гордецам, как Лука Брази, дон Корлеоне и его собственный отец.  Он
ответил:
     - Мой отец и не ждал, что ты пойдешь против Корлеоне. С какой  стати?
Все ладят со всеми. Не то, что в прежние времена.  Просто  если  ты  ищешь
место, я готов передать это отцу. В наших делах всегда  требуется  человек
вроде тебя. Это дело тяжелое, и только с такими людьми, как ты,  все  идет
гладко. Сообщи мне, если примешь решение.
     Лука пожал плечами.
     - Я и сейчас не в таком уж плохом месте.
     Лука должен был показать, что он знает об операции  с  наркотиками  и
ожидаемых прибылях и  хочет  получить  кусок  этого  пирога  вне  связи  с
семейством Корлеоне. Тогда он сумеет выведать планы  Турка,  если  у  него
вообще имеются планы. Например,  собирается  ли  он  наступить  на  мозоли
Корлеоне? Прождав  безрезультатно  два  месяца,  Лука  сообщил  дону,  что
Солоццо, видимо, не собирается мстить. Дон приказал ему  продолжать  вести
наблюдение, но не пытался оказывать давление.
     Незадолго до покушения на дона Корлеоне Лука  Брази  зашел  в  ночной
клуб. Бруно Татаглия присел к его столику:
     - Один из моих друзей хочет с тобой говорить, - сказал он.
     - Приведи его сюда, - сказал Лука. - Я  готов  говорить  с  любым  из
твоих друзей.
     - Нет, - ответил Бруно. - Он хочет говорить с тобой с глазу на глаз.
     - Кто это? - спросил Лука.
     - Просто мой друг, - сказал Бруно Татаглия.  -  Он  хочет  предложить
тебе кое-что. Сможешь встретиться с ним сегодня ночью?
     - Конечно, - сказал Лука. - Когда и где?
     - Клуб закрывается в четыре утра, - мягким голосом сказал Татаглия. -
Почему бы вам не встретиться здесь же в то время, когда официанты  убирают
столы?
     Да, им известны его привычки, - подумал Лука. Они его  проверили.  Он
обычно просыпался в три-четыре часа дня, обедал, потом  играл  в  карты  с
друзьями из семейства или шел к своим девицам. Иногда  смотрел  в  полночь
кино, а потом отправлялся пропустить рюмочку  в  один  из  ночных  клубов.
Никогда он не шел спать перед рассветом. Поэтому предложение встретиться в
четыре часа утра было не столь необычным,  как  это  могло  показаться  на
первый взгляд.
     - Конечно, конечно, - сказал он. - Я вернусь сюда к четырем утра.
     Он вышел из клуба и поймал такси, которое отвезло его в меблированную
комнату на десятой авеню. Он жил у своих дальних  родственников.  Две  его
комнаты были отделены от остальных комнат квартиры  особой  дверью.  Такой
порядок пришелся ему по вкусу,  так  как,  с  одной  стороны,  создавалась
иллюзия семейной жизни, а с  другой  -  он  был  защищен  от  неожиданного
нападения.
     "Хитрый лис Солоццо собирается сегодня обнажить свой волосатый хвост,
- подумал Лука. -  Если  дела  зайдут  далеко,  это  может  превратится  в
великолепный  рождественский  подарок  дону".  В  комнате  Лука  вынул  из
чемодана пуленепробиваемый жилет, потом  разделся,  натянул  жилет  поверх
шерстяной Майки и снова надел рубашку и пиджак. Подумал о том, что,  может
быть, стоит позвонить дону в Лонг-Бич и рассказать о  последних  событиях,
но он знал, что дон никогда ни с кем не разговаривает  по  телефону,  и  к
тому же о задании, которое Лука получил, никто не  знал  -  даже  Хаген  и
Сонни. Лука всегда носил  при  себе  пистолет.  У  него  было  специальное
разрешение на ношение  оружия  -  самое  дорогое,  когда-либо  и  где-либо
выданное полицией. Оно обошлось ему  в  десять  тысяч  долларов,  но  зато
спасало  от  ареста  во  время  обыска.  Будучи  одним  из   руководителей
оперативной части семейного дела, Лука очень ценил  пистолет.  Но  сегодня
ночью ему нужен был "надежный" пистолет. Чтобы не могли  узнать,  кому  он
принадлежит.
     Он пошел по направлению к клубу, побродил  по  Сорок  восьмой  улице,
поужинал в своем любимом итальянском ресторане Патсии, когда часы  пробили
четыре, вошел в клуб. Ни привратника, ни гардеробщицы уже не  было.  Бруно
Татаглия взял его под руку и повел к бару в углу  зала.  Лука  различал  в
темноте танцевальную площадку и возвышение для  оркестра  с  металлическим
стеблем микрофона на нем.
     Лука уселся за стойку,  отказавшись  от  предложенного  Бруно  виски,
зажег сигарету. Возможно, речь идет не о Турке, а о ком-то другом.  Но  из
тени дальнего угла комнаты показался все же Солоццо.
     Солоццо пожал Луке руку и уселся за  стойку  рядом  с  ним.  Татаглия
поставил перед Турком стакан, тот поблагодарил кивком головы.
     - Ты знаешь, кто я? - спросил Солоццо.
     Лука утвердительно кивнул головой и печально улыбнулся. Мыши выбегают
из нор. Он с удовольствием займется этим предателем.
     - Ты заешь, о чем я собираюсь тебя попросить? - спросил Солоццо.
     Лука отрицательно покачал головой.
     - Мы открываем крупное дело, -  сказал  Солоццо.  -  Я  имею  в  виду
миллионы для тех,  кто  стоит  наверху.  После  первой  партии  могу  тебе
гарантировать пятьдесят тысяч. Речь идет о наркотиках. За ними будущее.
     - Почему ты обращаешься ко мне? - спросил Лука.  -  Хочешь,  чтобы  я
поговорил со своим доном?
     Солоццо скорчил гримасу-улыбку.
     - Я уже говорил с доном. Он не  хочет  участвовать  в  этом.  Я  могу
обойтись и без него. Но для операции мне нужен сильный  человек.  Говорят,
что тебе не слишком сладко в твоем семействе, и ты готов перейти к нам.
     - Это зависит от условий, - пожал плечами Лука.
     Солоццо внимательно посмотрел на него и, казалось, принял решение.
     - Подумай  над  моим  предложением  несколько  дней,  а  потом  снова
поговорим, - сказал он.
     Он протянул руку, но Лука сделал вид, что не замечает ее и поднес  ко
рту сигарету. Бруно Татаглия вытащил зажигалку и поднес ее Луке. В тот  же
момент он повел себя странно: бросил зажигалку на стойку и крепко  схватил
Луку за правую руку.
     Лука прореагировал  немедленно,  пытаясь  высвободиться,  но  Солоццо
схватил его за локоть левой руки. И все же Лука был  сильнее  их  обоих  и
освободился бы, не окажись позади них еще один  человек  и  не  накинь  он
тонкую шелковую петлю на шею  Луки.  Петля  с  силой  натянулась,  и  Лука
задохнулся. Лицо его посинело, руки ослабели. Татаглия  и  Солоццо  теперь
без труда удерживали его. Они стояли в очень страной позе, а человек сзади
натягивал петлю все сильнее и сильнее. Последние остатки  сил  исчезли,  и
Лука рухнул на пол.  Душитель  с  такой  силой  натягивал  петлю,  что  та
прорезала кожу и исчезла в мясе. Глаза Луки вышли из орбит и их удивленный
взгляд был единственно человеческим, что в нем осталось. Лука Брази умер.
     - Я не хочу, чтобы его нашли, - сказал Солоццо. - Важно, чтобы именно
теперь его не нашли.
     Он повернулся и снова исчез в тени.



                                    8

     Следующий после покушения день был насыщен событиями. Майкл остался у
телефона и  передавал  сообщения  Сонни.  Том  Хаген  был  занят  поисками
посредника, который удовлетворил бы обе стороны и позволил бы организовать
встречу с Солоццо. Турок вдруг  сделался  осторожен:  знал,  наверно,  что
"гарпуны" Клеменца и Тессио разыскивают его по всему городу.  Но  Солоццо,
как и остальные главари семейства Татаглия, оставался все время в надежном
укрытии. Меры  предосторожности,  принятые  Солоццо,  не  были  для  Сонни
неожиданностью.
     Клеменца был занят делом Пауло Гатто. Тессио  получил  задание  найти
Луку Брази. Лука  исчез  накануне  покушения  и  до  сих  пор  не  подавал
признаков жизни. Это был дурной знак. Но Сонни не мог поверить, что  Брази
мог стать изменником или мог позволить застать себя врасплох.
     Жена Корлеоне жила в городе у друзей семейства, чтобы находиться  как
можно ближе к больнице. Карло Ричи предложил было свои услуги, но ему было
приказано продолжать заниматься  делом,  подаренным  ему  доном  Корлеоне:
самым доходным игорным домом в итальянском районе Манхэттена.  Конни  была
все время вместе с матерью и часто наведывалась в больницу.
     Фредо, все еще напичканный снотворными, лежал в своей комнате в  доме
отца.
     - Иисус, - сказал Сонни Майклу, выходя  из  комнаты  Фредо,  -  можно
подумать, что ему досталось больше, чем старику.
     Майкл пожал плечами. Ему приходилось видеть  солдат  на  поле  боя  в
таком же состоянии. Но он никогда не ожидал, что подобное может  случиться
с  Фредо.  Когда  все  они  были  детьми,  средний  брат  выделялся  своей
недюжинной физической силой. Но он был и самым послушным сыном.  В  то  же
время все знали, что дон Корлеоне в нем разочаровался и не  надеется,  что
средний сын займет когда-нибудь важное  место  в  семейном  деле.  Он  был
недостаточно умен и недостаточно жесток. Ему недоставало смелости и он был
очень замкнутым человеком.
     Ближе к вечеру позвонил Джонни Фонтена. Майкл передал трубку Сонни.
     - Нет, Джонни, не стоит тебе приезжать, чтобы  повидать  старика.  Он
слишком болен, и это сделает тебе плохую рекламу, чего старик не хотел бы.
Подожди, он поправится, мы  перевезем  его  домой,  и  тогда  ты  приедешь
повидаться с ним. О'кэй, я передам ему привет.  -  Сонни  положил  трубку,
потом повернулся к Майклу и сказал: - Отец обрадуется. Джонни хотел лететь
из Калифорнии, чтобы навестить его в больнице.
     Поздно вечером один из людей Клеменца подозвал Майкла к  телефону  н