жарных: внутри у меня все горит.
   - Еще!
   - Отлично!- радуется один из парней.- Ролан, дай ему еще.
   Я лежу совершенно голый в удобной кровати. Никак не могу прийти в себя.
   - Здравствуйте, дамы и господа,- говорю.- Рад с вами познакомиться.  Если
это не будет злоупотреблением вашей  добротой,  я  хотел  бы  узнать,  каким
образом оказался в вашем обществе вместо того, чтобы плыть в  сторону  Руана
по столько раз воспетым водам Сены.
   Тип в куртке вводит меня в курс  дела:  он  и  два  его  сына  состоят  в
подпольной сети Сопротивления.  Сегодня  вечером  они  засели  в  прибрежных
кустах, чтобы проследить за проходом каравана боевых катеров фрицев, который
должен  был  следовать  к  Атлантике.  Они  присутствовали   при   окончании
автогонки, при моем прыжке в воду и укрытии среди  лодок.  Дождавшись,  пока
немцы, сочтя меня мертвым, прекратят свои поиски,  они  начали  свои,  нашли
меня и принесли к себе домой.
   Я их благодарю должным образом и даю  некоторые  объяснения,  сдержанные,
как англичане.
   - Караван мы не заметили,- говорят они,- но время зря не потеряли.
   Я тоже так считаю.
   - У вас есть телефон?- спрашиваю.
   - Конечно.
   -=: Вы можете мне его дать? А  то  в  таком  костюме  мне  затруднительно
передвигаться...
   Молодая женщина томно улыбается и выходит. Парни дают мне халат и  теплое
полотенце. Я встаю и  направляюсь  к  столику,  на  котором  стоит  аппарат.
Набираю свой домашний номер.
   Фелиси уже начала нервничать.
   - С Рождеством тебя, ма. Но я звоню не только за этим.  За  мной  гонятся
немцы, и домой я вернуться не могу, потому что они найдут мой след.  Собирай
вещи и уезжай на несколько дней к тете Амели... Я тебе напишу.  Главное,  не
оставайся дома и не теряй времени. Дело очень серьезное. Целую.
   Понимаете, почему я это делаю? У меня мелькнула мысль, что, возможно,  не
все члены банды Фрэда погибли. Достаточно, чтобы один из них попал  живым  в
руки фрицев и назвал мое имя...
   Поскольку опасность угрожает также и Жизель, я звоню Гийому.
   - Не могу вам рассказать обо всем, что произошло, старина, потому что это
заняло бы много времени. Немцы ищут меня и девушку, которая была похищена...
Это чистое совпадение. Я вышел  на  след  ее  похитителей,  когда  нагрянули
фрицы. Мне удалось удрать... девчонке тоже, но я не подумал предупредить ее,
чтобы не совалась к себе домой. Вы не могли бы  поставить  перед  ее  дверью
человека? Посообразительнее... Кого? Вашего мамонта? О'кей...  Пусть  он  ей
скажет, чтобы она спряталась у подруги или в  гостинице  и  не  вылезала  на
улицу до того, как повидается со мной! Пусть  позвонит  вам  и  скажет  свой
новый адрес... Прекрасно! До свиданья, старина.
   Вот что я выкладываю, стоя в слишком узком для меня халате у камина.
   - Как вы себя чувствуете?- спрашивают меня хозяева дома.
   - Немного оттаявшим.
   Они смеются. Отличные ребята, и в эту  ночь  я  предпочитаю  их  общество
компании Деда Мороза... и служащих господина Гиммлера...

   Глава 11
   На следующее утро меня будит звон колоколов. С трудом открываю  глаза.  У
меня жар. Если бы я попытался смерить температуру, градусник бы взорвался...
Что-то шевелится на моей перине: кот. Он мяукает и смотрит на меня,  как  на
копченую сосиску. Вы себе  не  представляете,  какой  уют  может  создать  в
комнате присутствие кота... Камин, где всю ночь горел огонь, погас, но запах
теплой золы остался.
   Я закрываю  глаза  и  начинаю  думать  о  событиях  вчерашнего  дня...  Я
счастлив, что одурачил фрицев. Но теперь это дело  прошлое,  а  прошлое  для
меня все равно что грязный платок: больше я в него  нос  не  сую.  Интересно
только  будущее,  а  слюнтяи,  пускающие  слезу,  пережевывая  воспоминания,
годятся только на то, чтобы мыть туалеты.
   Мое будущее выглядит мрачно. Из дюжины типов, составлявших  банду  Фрэда,
двое-трое наверняка попались живьем и открыли пасть после первого же тычка в
морду. Само собой разумеется, они назвали мое имя.  Немцы  соберут  обо  мне
сведения и узнают, что знаменитый Сан-Антонио работал  в  Секретной  службе.
Они проведут параллель между моим присутствием у так называемых "кенгуру"  и
исчезновением волшебной лампы. Мой главный козырь то, что они  считают  меня
утонувшим, но этот козырь  будет  давать  мне  преимущество  очень  недолго,
потому что они перекопают всю Францию чайной ложкой, чтобы найти Жизель. Она
им необходима. Они знают, что она была моей подружкой, значит, ей может быть
известно, куда я спрятал лампу. Самое срочное -  поместить  малышку  Жижи  в
надежное место.
   Легко сказать... Спрятать девушку несколько сложнее, чем пуговицу. Я  все
сильнее кусаю себе пальцы из-за того, что  втянул  эту  голубку  в  подобную
историю. Вы мне заметите, что она хорошо себя вела, и это верно, но если  бы
мне не приходилось постоянно беспокоиться о том, как ее  спасти,  мои  мысли
были бы более организованными. Поверьте мне, хорошо смазанные  мозги  -  это
основа дела.
   Куда бы мне ее спрятать,  чтобы  она  была  в  безопасности?  И  тут  мне
приходит самая потрясающая идея, которая когда-либо  возникала  между  двумя
ушами полицейского: а что, если мне прогуляться в Лондон вместе с  Жизель  и
лампой?  Спорю,  нас  бы  отлично  приняли  всех  троих...  Мои  друзья   из
Интеллидженс Сервис были бы рады увидеть меня снова. Кроме того, я  не  могу
оставить себе эту  лампу  в  качестве  трофея.  Сомневаюсь,  что  она  будет
смотреться на камине... К тому  же  я  так  и  не  знаю,  что  она  из  себя
представляет.  Если  фрицы  ею  так  дорожат,  значит,  она  имеет   большую
ценность... Настолько большую, что банда "Кенгуру" без  колебаний  поставила
на карту жизни своих членов,  чтобы  завладеть  ею.  Союзникам  не  придется
выкладывать за нее крупную сумму. Они получат ее даром.  Мне  будет  приятно
съездить в Англию, потому что очень хочется увидеть  новый  фильм  Лорела  и
Харди. Жизель - медсестра, поэтому с работой у нее проблем не будет. Что  же
касается меня, то, если инглиши не возьмут на себя  оплату  моего  счета  за
отель, значит, у них нет благодарности ни на грош...
   О'кей,  ко  мне  вернулась  бодрость.  Осталось   только   найти   способ
перебраться через Ла-Манш...
   Открывается дверь, и в мою комнату входит красивая  молодая  женщина.  Не
знаю, как так получается, но стоит мне оказаться в Горизонтальном положении,
больным или раненым, рядом со мной появляется  белокурая  куколка,  виляющая
попкой, как негритянка в танце...
   Это мне нравится, потому что именно о таком типе красавицы я мечтаю, лежа
по вечерам в своей постельке, когда выпил днем слишком много кофе.
   Значит, волосы  у  нее  белокурые,  глаза  черные  и  бархатные,  ресницы
сантиметров в тридцать, кожа нежно-розового цвета, а вся внешность и  осанка
так и дышат благородством.
   - Доброе утро!
   О, какой голос! Если бы я работал на радио, записывал бы только ее! Когда
она говорит, то как будто ласкает  вам  барабанную  перепонку  перчаткой  из
шевро.
   - Доброе утро, мадам,- отвечаю я.
   - Мадемуазель!
   - Тогда доброе утро, мадемуазель. Я как раз говорил себе, что  рассвет  -
потрясающая  вещь,  но  ваш  приход  доказывает,  что  есть  зрелище   более
прекрасное, чем восход солнца.
   Я чувствую себя дураком, но такая богиня ни за  что  не  назовет  идиотом
даже последнего дебила на земле, когда он плетет ей такие вещи.
   - Льстец!
   Я смотрю на нее, всем своим видом показывая сожаление. Раз  ее  глаза  не
загораются, иду на вот такую наглость:
   - Представьте себе, мадемуазель, что в рождественское  утро  мама  всегда
целовала меня, когда я еще лежал в постели. Вам не  трудно  заменить  ее  на
сегодня?
   Еще один  безотказный  трюк  смягчения  голубок:  нажим  на  чувства  при
упоминании о своей старухе.
   Она колеблется, потом подходит ко мне и наклоняется. Я пользуюсь случаем,
чтобы бросить полный симпатии взгляд на  ее  груди.  Этот  дружеский  взгляд
значит очень много! Я чувствую, как ее губы прикасаются  к  моей  щеке.  Это
производит на меня такой же эффект, как лучшее лекарство. Я  обнимаю  ее  за
шею и крепко целую в губы.  После  такого  поцелуйчика  она  может  идти  на
террасу восстанавливать дыхание.
   - Вы слишком торопитесь.
   У них ни на грош воображения - все говорят одно и то же.  Да  они  только
рады, что все идет быстро!
   Помню, в Амстердаме я познакомился с одной куколкой, игравшей комедию под
названием "Я не буду ничьей". Когда я клал руку ей на задницу,  она  обещала
позвать папочку... Представляете себе ситуацию, а?
   Так вот, она меня так заколебала, что я потерял к ней всякий  интерес.  И
что бы вы думали? Она сама пришла однажды утром ко мне в номер гостиницы под
предлогом, что хочет спросить, правда ли, что Эйфелева башня находится прямо
напротив дворца Шайо.
   - А теперь,- говорю я малышке,- было бы совсем хорошо, если  бы  я  знал,
каким именем называть такую красоту...
   - Меня зовут Флоранс.
   - Я с радостью навещу ваш пригород снова.
   Она больше не подходит к кровати, и запланированный мною  второй  поцелуй
откладывается на более позднее время. По  ее  частым  взглядам  на  дверь  я
понимаю, что она опасается прихода одного из мужчин.
   - Знаете, мадемуазель Флоранс, я бы хотел узнать о вас  и  ваших  близких
некоторые подробности. Все,  что  я  знаю:  они  вытащили  меня  из  воды  и
занимаются опасными делами...
   Она отвечает не сразу, потому что  растворяет  в  теплой  воде  несколько
таблеток.
   - Вот, выпейте это. У вас, кажется, температура.
   После того как я проглотил эту аптеку, она садится у изголовья кровати.
   - Мама умерла. Я живу с отцом и двумя братьями. Наша фамилия Ренар.  Папа
бывший архитектор, отошедший от дел. Братья готовятся - как они говорят -  к
защите  степени  лиценциата  каких-то  наук.  А  я  готовлю  еду...  С   вас
достаточно?
   - Вполне. Ваша карточка в моем сердце составлена.
   Тихонько входит папа Ренар. Запомните, у него  глаза  не  в  кармане.  Он
сразу унюхивает флирт и прячет веселую улыбку.
   - Хорошо поспали?
   - Как младенец Иисус в яслях...
   - Ну и отлично. Флоранс, ты можешь нас оставить на минуточку?
   Этот папаша пользуется у своих отпрысков непререкаемым  авторитетом.  Моя
вторая сиделка выходит так быстро, как будто ее позвали к телефону.
   - Месье,- начинает Ренар,- из сделанных вами ночью звонков я  узнал,  что
вы комиссар Сан-Антонио. Я,  как  и  многие,  слышал  о  вас.  После  сцены,
свидетелем которой стал, я полагаю, что вы работаете  в  тесном  контакте  с
Лондоном?
   - Пока нет...
   Он поднимает брови.
   - Я вас об этом спросил, потому что именно такой вывод  сделал  из  вашей
ссоры с фрицами. Хочу вам сказать, что в  случае,  если  вам  нужно  послать
сообщение на ту сторону, я к вашим услугам...
   - Спасибо, это очень кстати. До сих пор я держался в стороне от  событий,
но настал момент, когда надо действовать. Желая свести один личный  счет,  я
стал обладателем вещи, способной заинтересовать союзников. Я принял  решение
отправиться в Лондон. У вас есть передатчик?
   -Да.
   - В таком случае будьте добры дать мне чем писать. Я подготовлю текст.
   Ренар протягивает мне блокнот и карандаш.
   Я секунду посасываю его, потом решаюсь. Вот какой текст я пошлю в Лондон:
   Монтлью, И. С., Лондон.
   Комиссар Сан-Антонио просит срочно организовать выезд Англию двух человек
целью передачи особо важных документов.
   - Возьмите, месье Ренар. Передайте  это  как  можно  скорее  и  попросите
ответить быстро.
   Он берет листок бумаги и направляется к двери.
   - Месье Ренар...
   Он поворачивает ко мне открытое лицо честного человека.
   - ...спасибо.
   - Это я вас должен благодарить... от имени справедливого дела!
   После обмена этими историческими фразами мы  расстаемся,  чтобы  заняться
каждый своим делом. Мое состоит в том, чтобы откинуться на подушку  и  ждать
возвращения обворожительной Флоранс. Она не задерживается...  Как  в  хорошо
поставленном балете, она входит со стороны сада, едва ее папаша  выходит  за
дверь.
   - Что мне не нравится в вас, мужчинах,- говорит  она,-  это  ваша  вечная
таинственность. Вы как мальчишки. Всю жизнь играете в Ната Пинкертона.
   ~ А во что любите играть вы, моя прелесть?
   Этот вопрос с подтекстом она оставляет без ответа.
   Эта малышка одно из чудес света. Запомните, евнухи,  что  я  готов  прямо
сейчас сделать ее своей любимой кисой. Вы, должно быть, думаете, что я очень
непостоянный парень и слишком  легко  забыл  Жизель...  Тут  вы  ошибаетесь.
Помните старую  французскую  песню,  где  рассказывается  о  жалобе  бедного
пацана, нывшего из-за того, что его папочка  женился  по  второму  разу?  Он
говорил, что его сердчишко недостаточно  большое,  чтобы  любить  двух  мам.
Малец, может, и был прав, но в том, что касается моего сердца, оно огромное,
как казарма, и в нем могут поместиться столько девчонок, сколько  я  захочу.
Это очень удобно! Флоранс  замечает,  что  я  ее  разглядываю,  и  розовеет.
Смущение ей очень идет. Обожаю стыдливых женщин, даже  если  их  стыдливость
одна туфта. Я начинаю ей заливать целый роман,  уверяя,  что  это  Рождество
самое чудесное в моей жизни и что ни  один  парень  во  Франции  не  получил
сегодня лучшего подарка. Она пьет мои слова, как мюскаде. Ставлю  фотографию
Рузвельта против подписки на "Французский охотник", что она еще не встречала
парня, способного петь такие арии... Жаль, что ее папаша дома,  а  то  я  бы
начал с ней большую игру.
   Но папаша дома. Он возвращается с довольной физиономией,  как  будто  его
только что назначили командором Почетного легиона.
   - Все хорошо,- говорит он мне.- Я передал ваше сообщение Остается  только
ждать ответа.
   - Думаете, он поступит скоро?
   - Я считаю, что мы получим его во второй половине  дня.  Все  зависит  от
того, когда текст дойдет до человека, с которым вы хотите войти в контакт.
   Я чувствую себя в  полной  форме.  Таблетки  Флоранс  сбили  температуру,
осталось только здоровое возбуждение.
   - Мне, наверное, лучше уйти,- говорю.- Не хочется портить вам праздник.
   Папа Ренар качает своей красивой седеющей головой:
   - До окончательной победы никаких праздников не будет. Мы  проведем  день
вместе. Вы успеете вернуться в Париж и завтра утром, правда?
   Это предложение идет от такого чистого сердца, что я не чувствую  в  себе
сил отказаться. К  тому  же  стоящая  сзади  папочки  Флоранс  умоляет  меня
взглядом.
   - Вы отличные люди...
   - Да ну, что вы!
   - Я почищу вашу одежду,- говорит девушка.- Она должна уже высохнуть.
   Ренар подходит к моей кровати.
   - Мужайтесь! Скоро начнется решающая схватка...
   Мужество! Да у меня его столько, что я мог бы его продавать, если бы этот
товар пользовался спросом...
   Мы  довольно  долго  обсуждаем  современное  положение.  Мой  хозяин   из
ура-патриотов.
   Во всяком случае, он далеко не трус.
   В полдень, одетый, как король, я вхожу в  скромную  столовую,  где  царит
жара,  которая  окончательно  меня  вылечивает.  Сыновья,  уходившие  утром,
вернулись. Меня знакомят  с  ними:  старшего  зовут  Ролан,  другого  Морис.
Симпатичные ребята. Чувствую, оба радостно возбуждены от моего  присутствия.
Они сразу лезут ко мне с просьбами рассказать о моих приключениях. Я  привык
к такому интересу и никогда не заставляю себя  упрашивать.  Не  то  чтобы  я
хвастун, но люблю показать профанам, что крутой парень  это  не  обязательно
двухметровый амбал в колесах, подбитых  гвоздями.  К  тому  же,  если  среди
аудитории есть куколка с  такими  формами,  как  у  Флоранс,  показать  свою
крутизну очень даже приятно.
   Я вкратце пересказываю несколько моих дел, о которых в свое время  писала
пресса, но с добавлением деталей, неизвестных журналистам.
   Молодые люди в восторге.
   Папа Ренар тоже покорен. Что же касается Флоранс, ее груди вздымаются  от
волнения.
   Я заливаюсь соловьем. Рассказываю все, как было, да еще кое-что привираю,
чтобы произвести на них совершенно неизгладимое впечатление.  По  мере  того
как я сам себя слушаю, у  меня  появляется  чувство,  что  я  превращаюсь  в
сказочного рыцаря. Я герой века,  мужественный  и  нежный...  Когда,  устав,
замолкаю, у меня не  остается  слюны  даже  для  того,  чтобы  поблагодарить
старшего сына, наполнившего мне стакан.
   Папа Ренар ликвидирует свой погребок. На  столе  стоят  несколько  старых
бутылок, дожидавшихся только меня.
   Я замечательно праздную Рождество. Ко времени ужина мы все еще  сидим  за
столом. Оба сына извиняются, потому что приглашены к друзьям. Я провожаю  их
без сожаления... Чем меньше народу останется вокруг Флоранс, тем  легче  мне
будет  объяснить  ей,  что  ею  я  интересуюсь  больше,  чем   целой   лигой
добродетельных отцов семейств.
   После ухода парней Ренар тоже встает и говорит, что ему  пора  на  чердак
заниматься делом. Как вы понимаете, я его не удерживаю. Он может провести на
своем чердаке хоть всю ночь и делать там все, что угодно; в этой  истории  я
вижу только то, что остался тет-а-тет с моей маленькой Флоранс. Мне  хочется
сделать ей рождественский подарок... Как только мы остаемся одни, я  кашляю.
На ее губах появляется улыбка.
   - Ну что, любовь моя?-спрашиваю я.
   Ее лицо загорается, как вывеска бара в темноте. Я подхожу к  ней,  и  она
дает обнять себя за талию, не зовя на помощь полицию.
   - Я забыл, чем пахнет ваша губная помада: смородиной или фиалкой...
   Она дает мне попробовать... Помада  пахнет  сиренью.  Мне  нравится  этот
запах, и я снова целую ее.
   Только не подумайте, что малышка дешевая потаскушка! Совсем наоборот: это
маркиза, готовая защищать свою добродетель всеми средствами, но  она  так  в
меня втюрилась, что если бы  я  захотел,  то  мог  заставить  ее  ходить  по
потолку.
   Нет никого покорнее строгих девушек, нашедших парня своей мечты.
   Клянусь вам, что вдвоем мы не скучаем...
   Когда папаша Ренар спускается со  своей  голубятни,  мы  мирно  сидим  за
столом и играем в белот. Очаровательная домашняя сценка,  способная  умилить
даже сердце крокодила!
   - Ура!- торжествует хозяин дома.- Я  получил  ответ  на  ваше  сообщение.
Должно быть, вы в большом авторитете у Интеллидженс Сервис, потому что  ваша
поездка назначена на завтрашний вечер...
   Он мне объясняет,  что  я  и  человек,  отправляющийся  со  мной,  должны
приехать к нему завтра до наступления темноты. Он отвезет нас на  автомобиле
в сторону Вексена, где находится тайная посадочная площадка.
   Я так доволен оборотом, который принимают события, что обнимаю  его.  Его
глаза наполняются слезами.
   Если бы нас могли видеть в этот момент жандармы, они отдали бы нам честь.

   Глава 12
   Действовать надо быстро, а главное, не наступить ногой  в  капкан,  когда
все идет так хорошо.
   Чтобы полностью изменить свою замечательную физиономию, утром  следующего
дня я подстригаю волосы бобриком у  цирюльника  в  Пуасси  и  надеваю  очки,
которые мне дал Ренар. В этом виде я похож на  голландского  учителя.  Линзы
мне немного мешают, потому что  они  настоящие  и  занятно  увеличивают  все
вокруг. Так, я принимаю домашнюю кошку за бенгальского тигра, а сам  дом  за
Лувр. Надо быть повнимательнее, чтобы не наткнуться на что-нибудь.
   Я говорю хозяевам "до свидания" и вскакиваю в первый же поезд на Париж.
   Два часа спустя я сижу в кабинете Гийома и  рассказываю  ему  часть  моих
приключений, не упоминая ни о любви, ни о моем скором отъезде  в  Англию.  Я
хочу иметь побольше шансов, чтобы все  прошло  гладко,  следовательно,  надо
поменьше болтать.
   - Мне звонила ваша малышка,- сообщает мой коллега.-  Все  хорошо.  Как  и
обещал, я поставил перед ее дверью моего  мамонта,  и  он  передал  ей  ваши
инструкции. Через час она позвонила мне и попросила передать, что  находится
в "Руаяль-Бретань", улица Гете.
   Не слушая дальше, я отваливаю, останавливаю такс