кормить
бифштексом с кровью.
   Все это время над Гомером хлопочет  врач.  Правильно  говорили,  кажется,
древние римляне: пока бинтую, надеюсь. (Можете записать и  использовать  как
собственное изречение без ссылок на меня - я вам его дарю!)
   Окакисы, папа и мачеха, тоже склоняются над  несчастным  Гомером.  Гостей
прошибает холодный пот. А главное, их величества начинают роптать. Над всеми
остальными возвышается голос королевы-мамаши Мелании, которая,  несмотря  на
свою суверенную доброту, заявляет, что дело заходит слишком  далеко  и  они,
мол, сюда не в апачей играть приехали.
   Им надо скорее обратно на свои троны - дела  не  терпят!  И  так  в  наше
демократическое время скипетры трещат по швам! И негоже  выставлять  царские
туловища гнусным бандитам на съедение! У их народов есть определенные  права
на своих монархов! Что станет с населением -  жутко  подумать!  -  если  его
короли, принцы и светлые князья сгинут без следа?
   Вы представляете последствия такого  бедствия  в  мире?  Иллюстрированные
журналы,  публикующие  светские  сплетни,  рухнут!  Торжественные  церемонии
ограничатся шествиями ветеранов труда с лозунгами о повышении пенсий.  А  на
кладбищах вороватые скульпторы разберут монарший усыпальницы  на  сооружения
модернистских обелисков.
   Окакис  всхлипывает.  Он  обещает  каждому  подарить  по  танкеру,   если
величества согласятся отложить свой отъезд.  Сократить  пребывание  -  может
быть, но бежать в поспешности, как крысы с корабля!.. Он допускает,  что  на
остров затесался какой-то чокнутый, но ведь  незамедлительно  будут  приняты
чрезвычайные меры предосторожности. И для начала всем раздадут бронежилеты.
   Он ударяет в ладоши! Велит нести шампанского! Требует музыки!  И  оркестр
заводится с новой силой. Оркестранты верны своему месту и не покидают  пост!
Как на "Титанике", господа! "Боже, храни королеву!" Они играют под  фонограф
и  магнитофон.  Синтетическая   музыка   в   нарезку   пневмо-ножницами   по
металлической   арматуре   железобетона.    Граждане    короли    потихоньку
успокаиваются.
   Начинаются  танцы.  Первыми  на  площадку,  как   сговорившись,   выходят
мужественные немцы. В вопросе смелости им  нет  равных.  Вежливые  в  период
оккупации, смелые в мирное время - вот каковы они  на  самом  деле!  Великая
нация! Как сказал один большой (метр девяносто два)  поэт,  если  объединить
французского и  немецкого  солдатов,  то,  несмотря  ни  на  что,  получится
неплохой солдат.
   Мадам  Окакис  извиняется,  поскольку  хочет  удалиться  в  покои  своего
неродного, но тем не менее такого ей родного сына и узнать о его  состоянии.
Я  вижу,  как  она  исчезает,  и  решаю  последовать  за  ней.   Но   Глория
перехватывает меня на лету.
   - Куда это вы собрались, Тони, дорогой?
   - Помыть руки, - отвечаю я.
   - Похоже, у вас есть некоторые мысли, мой дорогой, по поводу произошедших
событий?
   - Даже больше, любовь моя, но детали вы  узнаете  в  одном  из  ближайших
выпусков вечерних газет!
   И я решительно направляюсь из гостиной.  Но  тут  меня  окликает  громкий
голос Берю:
   - Сан-А! - Он держит нож за лезвие. - Подожди-ка, парень, давай посмотрим
на отпечатки. Я попросил немного рисовой пудры у жены чернозадого короля,  а
так как она мажет физиономию алюминиевым порошком,  то  мы  с  тобой  сможем
быстро установить пальчики!
   Он открывает дверь библиотеки и садится за письменный стол.  Надо  видеть
моего Берю:
   Шерлок Холмс - ни дать ни взять! На белом смокинге проступил пот, а  язык
вылезает наружу от напряжения. Он посыпает рукоятку ножа пудрой, затем берет
в руку лупу, сделанную из крупного алмаза второго сорта.
   - А, черт!  -  произносит  он  в  сердцах.  -  Покушавшийся  принял  меры
предосторожности!
   - Гомера хотела заколоть или женщина, или  кто-то  из  слуг,  -  делаю  я
заключение.
   - Почему ты так думаешь?
   - Да потому, дурачок, что нападавший был в перчатках.
   - Он что же, заскочил снаружи?
   - Прикинув как следует, я практически не  сомневаюсь,  что  нет!  Комната
была погружена в полную темноту.  Если  бы  кто-то  отодвинул  хоть  на  миг
занавески, мы неизбежно видели бы свет!
   - А если этот малый зашел просто через дверь?
   - Тоже невозможно! В холле горел свет, и он бы нас просто  ослепил!  Нет,
дорогой мой, я думаю, кто-то именно из присутствующих совершил нападение  на
сына Окакиса, поверь мне!
   - Тогда что будем делать?
   - Возвращайся в гостиную и следи за гостями, я сейчас вернусь!
   Я стремглав бросаюсь на лестницу и на ходу спрашиваю слугу, где находятся
апартаменты Гомера.
   * * *
   Лекарь заканчивает затыкать  дырки  в  теле  Окакиса-сына.  Ему  помогает
сестра, похожая на усатую цаплю, одетую в  голубой  халат.  (Усы  говорят  о
высоком уровне профессиональной подготовки.)
   Экзема у изголовья пасынка поддерживает его словами, мимикой  и  жестами.
Очень приятно видеть такую красивую женщину в роли  заботливой  мамаши.  Она
готова позабыть о своей красоте, элегантности и молодости, пожертвовать всем
ради своего неродного сына. Окакису-старшему нужно  поскорее  смастерить  ей
ребеночка, раз уж она так старательно играет свою роль - так  и  чувствуется
настоящий  материнский  инстинкт!  Никак  нельзя  оставлять  ее  без  своего
собственного засранца навсегда - она тоже имеет право на долю счастья в этом
смысле! Ах, как убивается бедняжка! Но можно не  беспокоиться,  она  получит
свой плод любви, особенно если будет часто кувыркаться, как со  мной  только
что!
   Я подаю ей незаметный знак следовать за  мной.  Она  послушно  выходит  в
коридор.
   - Пойдемте в вашу комнату, - интимно приглашаю я.
   Экзема, похоже, заинтригована. Когда мы  входим  в  ее  апартаменты,  она
поворачивается ко мне и смотрит простодушным взглядом.
   - Я же вам говорила, что придет беда! - говорит она искренне.
   - А поскольку беда не приходит одна, - отвечаю  я,  -  то  имей  в  виду,
дрянь, для тебя грянет и другая!
   И я даю ей две классические пощечины туда и обратно, какие дамы ее уровня
никогда еще не схлопатывали. Все мои пять пальцев оставляют глубокий след на
ее шелковистом макияже.
   Она открывает рот, взгляд застывает, а на глаза наворачиваются слезы.
   - А теперь перейдем сразу к романсу признания, заботливая моя,  -  говорю
я. - Давай вываливай весь свой сюжет!
   Она сжимает губы в негодовании, что в принципе может означать что угодно,
вплоть до "пошел ты к...!".
   Я хватаю ее за плечи и бросаю в кресло.
   - Послушай-ка, райская птичка, я тоже умею играть в экстрасенсов. И  могу
поспорить на твою ослепительную бриллиантовую диадему против  пары  шикарных
затрещин, что заткну за пояс твою великолепную ясновидящую.
   Я прокашливаюсь, чтобы придать своему  музыкальному  голосу  еще  большую
мелодичность, за что  частенько  получал  первые  призы  по  чистописанию  в
начальной школе.
   - Если ты не расколешься, распрекрасная Экзема, я позову  твоего  мужа  и
все ему расскажу.
   Тогда она решает взять слово и спрашивает насмешливо:
   - Что "все"?
   Потом  поднимается  и  начинает  расхаживать   по   комнате   в   большой
нервозности. Хороший телеоператор обязательно выхватил бы крупным планом  ее
дрожащие руки, чтобы подчеркнуть внутреннее напряжение.
   - О твоем покушении на теннисном корте и о том, что  произошло  несколько
минут назад в гостиной!
   - Покушении? Вы потеряли голову, месье? Великолепная актриса,  настоящая!
Такие были на заре кинематографа - с  заламыванием  рук,  вырыванием  волос,
падениями в обморок и прочее. Но у  этой  красавицы  еще  и  огромный  багаж
цинизма!
   - Не я потерял голову, Экзема! Ты теряешь  время,  отрицая  очевидное.  Я
понял твой расклад, и если ты хочешь свернуть  себе  шею,  то  мне  остается
шепнуть твоему бедному миллиардеру-мужу лишь одно-единственное слово!
   Смех, который посредственный романист квалифицировал бы  как  хрустальный
звон, срывается с ее красиво  очерченных  губ.  (Как  видите,  я  все  время
работаю над собой - оттачиваю стиль!)
   - Но, клянусь, вы, кажется, спятили, мой дорогой! - щебечет Экзема.
   У меня складывается впечатление,  будто  мы  играем  сцену  из  "великого
немого".
   - Блефовать бессмысленно. Вы разорвали об сетку перчатку, когда  закатили
мяч на корт. Я сохранил нитки, а  теперь  у  меня  есть  еще  и  разорванная
перчатка! Любой эксперт вам подтвердит их идентичность!
   Она фыркает.
   - Ну и что?
   - Идея с фосфоресцирующей розой тоже не лишена  оригинальности.  Вы  сами
раздаете цветочки и даете Гомеру как раз ту, которая  светится.  Теперь  вам
остается в полной темноте лишь ткнуть ножом в замечательную цель.  Поскольку
светящаяся точка указывает вам не только жертву, но и место,  куда  пырнуть,
вы ведь в курсе, что обычно розочки прикалывают  на  сердце!  Браво!  У  вас
ясная голова, Экзема!
   - Ваши обвинения чудовищны!
   - Разве?
   - Прошу вас выйти отсюда!
   - Если я выйду, то лишь для того,  чтобы  найти  Окакиса  и  поставить  в
известность о происходящем!
   - Моего мужа? Я сейчас сама его вызову, и тогда посмотрим!
   Она идет к прикроватному столику и нажимает кнопку.
   - Вы повторите ему сейчас все то, что мне говорили, - зло усмехается она.
- Посмотрим, как он отреагирует.
   Я отвешиваю уверенную улыбку. Но, честно говоря между нами,  вами  и  чем
угодно, я не чувствую  себя  полностью  удовлетворенным,  как  если  бы  мне
поднесли шоколадное мороженое, а в нем не оказалось вишенки. Мужей я отлично
знаю, будьте покойны, особенно с тех  пор,  как  стал  практиковаться  с  их
женами! Чем больше у этих идиотов  рогов,  тем  больше  доверия!  Они  могут
застать вас со своей женой голыми в постели, но если  мадам  начнет  вопить,
что вы пытались овладеть ею силой, то верные супруги вышибут вас  с  треском
и,  возможно,  увечьями.  Вообще  их  доверие  -  особый   разговор!   Очень
воодушевляет: иногда думаешь, парень вполне приличный, не  дурак,  но  стоит
его супруге направить на него свой ангельский взгляд, он  готов  глотать  ее
лапшу толщиной с окорок и длиной с водосточную трубу! Поэтому  вполне  можно
ожидать, что Окакис до гипотетического возвращения своего флота запрет  меня
в комнате!
   Ровно через минуту и тридцать секунд  звонят  в  дверь.  Экзема  нажимает
кнопку, разблокируя систему  автоматического  замка.  Входят  два  человека,
похоже, слуги. Если бы вы их видели: два настоящих шкафа! Оба на голову выше
меня,  да  еще  на  какую  голову!  Быстро  понимаю,   что   вышло   большое
недоразумение и Экзема поимела меня, как  первого  болвана.  Она  им  что-то
говорит на греческом. Я не говорю по-гречески, но тем не менее вряд ли стоит
бежать за разговорником или записываться на курсы экспресс-метода! Тут все и
так ясно! Оба качка надвигаются на  меня.  Что  же  делать  вашему  любимому
Сан-Антонио? Он бы вытащил своего  милого  дружка  по  имени  "пиф-паф",  да
только вот оставил свою артиллерию  в  комнате,  поскольку  крупнокалиберная
пушка смотрится под шелковым смокингом так же к месту, как кюре  в  стриптиз
баре. Поэтому доблестный комиссар хватает за ножку первый попавшийся стул  и
ждет  дальнейших  событий.  Понятно,  такое  решение  я  принимаю  только  в
экстремальных случаях.
   - Эй, Экзема, - спрашиваю я вежливо, - твой муж переоделся в гориллу  для
карнавала?
   Она спокойно садится на знакомую мне кровать, берет пилочку для ногтей  и
будто ни в чем не бывало  начинает  подпиливать  ногти,  делая  вид,  словно
происходящее ее никоим образом не касается.
   Ребята подкованы технически. Вместо того чтобы атаковать меня в лоб,  они
разделяются, один остается у двери, другой же делает полукруг и заходит  мне
в тыл. Мне становится трудно следить одновременно за обоими,  поскольку  моя
матушка Фелиция не снабдила меня зеркалом заднего обзора, поэтому я вынужден
также описать плавный полукруг и занять позицию в углу треугольника, который
мы образуем с недружелюбными господами. Вот только стул в  моей  руке  очень
легок. Я, конечно, угощу первого, кто подойдет, но на двух его не хватит.  В
этом слабость стульев эпохи Людовика XVI!
   Так мы стоим и любуемся друг другом.
   - Ну так что? - говорю я. - Ждем сводку  погоды  или  будем  обмениваться
верительными грамотами?
   Но тут у меня пропадает всякое желание смеяться. Я  вижу,  как  парень  у
двери вынимает из кармана своего чисто французского костюма очень интересный
предмет. Он похож на клаксон  старых-старых  автомобилей.  Широкий  раструб,
большая резиновая груша и приделанная к трубе ручка.
   Я кошу взглядом на предмет. - Решил сыграть на дудке, малыш? Похоже, язык
благородного Мольера ему незнаком.  Он  произносит  лишь  одно  слово,  чуть
повернувшись в сторону Экземы, и мадам покидает поле готовящейся  битвы,  не
произнеся ни звука.
   Ребята, мне кажется, мы схватимся не на шутку! Я не очень понимаю, на кой
черт он вынул свой клаксон  в  духе  "His  Master's  Voice"  ("Голос  своего
хозяина" - для тех, кто забыл биографию Эдисона), но думаю, ничего забавного
для меня оттуда не вылетит.
   Я быстро оборачиваюсь на  окна.  Но,  увы,  металлические  шторы  снаружи
опущены наполовину. Опять же звукопоглощающая обивка  стен  и  непроницаемые
двери - хоть оборись, никто не  услышит!  Так  что  нельзя  задерживаться  с
применением своего единственного оружия - стула! Что вы об этом думаете? Так
вот пропустишь минуту "М", а потом час "Ч"  стукнет  тебе  по  башке  будьте
здоровы!
   Поднимаю стул. Парень направляет  грушу  на  меня.  Бросаю  свой  хлипкий
снаряд, честно говоря, не очень веря в успех. У малого рефлексы что надо! Не
отрывая ног от  пола,  он  ловко  уворачивается.  Стул  разбивает  вдребезги
зеркало туалетного столика. Ну вот,  в  дополнение  к  программе  я  остаюсь
против двух горилл один, да еще с голыми руками.
   Парень с дудкой не может сдержать довольной улыбки. Он наступает на меня.
И тут я говорю себе, но про себя,  чтоб  не  дошло  до  ушей  врага:  "Малыш
Сан-Антонио, тебе приходилось бывать и  в  более  серьезных  ситуациях.  Все
всегда кончалось в твою пользу. Например, сегодня после обеда положение было
куда более драматичным. Пусть  работает  твой  инстинкт,  у  него  природная
изворотливость".
   Здорово, правда, а главное, вовремя? Когда я себя так уговариваю,  то  не
могу сопротивляться. С подобными аргументами нельзя не согласиться, а?
   Знаете, что я делаю? Угадайте! Вы лишены воображения - меня это  убивает!
Так вот, я делаю  вид,  будто  хочу  перепрыгнуть  через  кровать  Экземы  и
броситься к выходу. Парень с клаксоном, естественно, преграждает  мне  путь,
поэтому вынужден прыгнуть в сторону. Тогда я ныряю  к  нему  в  ноги,  делая
потрясающий кульбит. Но он как  несгораемый  шкаф,  этот  парень  с  дудкой:
вместо того чтобы потерять равновесие и упасть, он остается на ногах,  более
того, умудряется, сукин сын, нанести мне прямой удар в затылок. О! Будто  на
голову приземлился метеорит! И передо мной сразу возникает картина  Млечного
Пути, да так ясно, что позавидовал бы любой профессиональный  астроном.  Пол
приближается ко мне, видно, хочет нанести визит и наносит его  прямо  мне  в
нос.
   Неуклюже, будто черепаха, упавшая на спину, я пытаюсь встать на ноги.  Но
парень срочно прижимает к моей физиономии свою  трубу  и  начинает  жать  на
грушу.  Холодящая  жидкость  обжигает  мне   лицо.   В   глазах   начинается
свистопляска. Я падаю на живот. Мне нужно что-то  предпринять,  но  я  не  в
состоянии. Отметьте в журнале уходов и приходов, что отчаливаете,  и  скорее
переворачивайте страницу!
   Глава 14
   Нет, ребята, меня не так-то легко нейтрализовать. Вы, наверное, знакомы с
такими, кто падает в обморок, если им крикнуть "у-у!" за спиной. Но это не в
стиле Сан-Антонио. Как только  я  осознаю,  что  мне  в  нос  дуют  какой-то
наркотической дурью, срочно делаю то же самое, что делал недавно под  водой:
задерживаю дыхание.
   Даже стараюсь понемножку  выдохнуть  то,  что  мне  попало  в  глотку  от
неожиданности. Нужно отступить, чтоб лучше прыгнуть, не правда ли? И  всегда
нужно стараться максимально отодвинуть поражение, если  вы  хотите  в  конце
концов выиграть, поскольку события продолжают развиваться и  время  работает
на вас.
   Эти философские размышления стремительно проносятся  в  моем  котелке.  Я
вижу дюжину ног моего агрессора, но если увижу еще пару - сливай  воду!  Оба
парня перебрасываются словами по-гречески, словно в парламенте древних Афин.
И вдруг умолкают. До меня доносится хлопок, какой бывает, если  в  воздушный
шарик ткнуть горящей сигаретой.
   Потом сильный грохот. Я принимаю солидный вес на  спину  и  понимаю,  что
речь идет об одном из двух  греческих  рабов.  Естественно,  мне  приходится
ловить воздух ртом, но, поскольку  воздух  в  окружающей  мою  голову  среде
загрязнен, я теряю нить повествования.
   * * *
   Но это длится недолго. Не больше минуты. Сквозь гул в голове я слышу  еще
один хлопок, а затем еще один удар, сотрясающий пол... Мне удается скинуть с
себя проклятую воронку, но тут я ощущаю сильную боль в сердце.
   Стараюсь перевернуться на бок, открыть глаза... О бог мой, что же я вижу?
Сказать вам? Какой сюрприз! Даже жалко  вам  рассказывать,  равнодушные  мои
читатели! Но я дал слово быть с вами откровенным до конца!
   Так вот, в  комнате  кто-то  есть.  Этот  кто-то  вошел  через  балкон  и
пробрался под ставнями.  Он  же  вооружен  очень  симпатичным  пистолетиком,
снабженным глушителем. Опять же он не заставил себя долго упрашивать, открыл
огонь на поражение и подбил обоих греческих бойскаутов, которые теперь лежат
на полу рядом со мной! Этот кто-то очень хороший человек! И  главное,  очень
эффективный!
   Кто же он? Если бы я был сволочью, я бы вам не сказал!
   Если бы был жадным, отправил бы вам ответ по почте наложенным платежом.
   А если бы не был серьезным человеком, каким на  самом  деле  являюсь,  то
наплел бы с три короба!
   Но я лучший французский легавый, Сан-Антонио,  со  всеми  вытекающими  из
этого обстоятельства пикантными  подробностями,  поэтому  не  обманываю,  не
хвалюсь, не приукрашиваю, а иду прямой дорогой, играю в открытую - и  точка!
Я честно говорю читателю, что у него не хватает шариков,  но  действую  так,
будто имею дело с почти умным человеком. Честь прежде всего! В моем ремесле,
как в работе с мясными изделиями, все должно быть первой свежести! Реноме  -
главный принцип!
   Извините? Вы что-то сказали? Вы считаете, я слишком затянул  отступление?
Ах вы, банда нетерпеливых, прожорливых и прочее! Но вы бы  слишком  забежали
вперед, если бы я вам сразу назвал  имя  своего  спасителя!  Такой  приятный
сюрприз, а вы и не заметили! Спорю, среди вас нашлись такие,  кто  по  моему
недосмотру заглянул на следующую страницу?
   Ладно, пора раскрыть мой маленький секрет!  У-у,  этот  человек  способен
однажды  обогатить  кого-нибудь  сверх  всякой  меры.  Какая-нибудь   цитата
пришлась бы сейчас весьма к месту.  Ну,  например:  "Я  недостаточно  богат,
чтобы любить вас, как хочу я, и недостаточно беден, чтобы быть любимым,  как
хотите вы". Что? Вам кажется, что  Дюма-сын  не  подходит  к  моей  нынешней
ситуации? Вы предпочли бы Дюма-отца? Согласен. Подберите что-нибудь сами  по
своему вкусу. А я наконец скажу:  ах,  моя  милая  Глория!  Как  вовремя  ты
появилась! Но метод, каким она продырявила шкуры двух горилл, мне говорит  о
многом. О! Очень о многом!
   - Тони, дорогой, как вы себя чувствуете?
   Вместо ответа Тони дорогой на карачках ползет к ближайшему унитазу, чтобы
освободить желудок  от  излишней  тяжести.  Сильные  наркотические  средства
вперемежку с чередующимися потрясениями (в прямом смысле) приводят иногда  и
сильных мужчин к такому результату.
   Освобождаясь от излишеств, я напряженно соображаю. Вы же меня  знаете,  я
способен соображать во всех положениях и  при  исполнении  любых  актов,  от
полового до нотар