го наедине с изумлением.

   Глава 2
   -  Добрый  день,  Сан-Антонио,-  говорит  Старик,  протягивая  мне   свою
аристократическую руку.- Вы в хорошей форме?
   - Еще в  какой!-  отвечаю  я.-  Расследование  на  Лазурном  берегу  меня
буквально обновило. У вас есть для меня интересная работа?
   Он поглаживает свой высокий лоб, и тут я вижу,  что  у  него  запонки  из
настоящего золота.
   - У меня действительно есть для вас работа... и весьма деликатная, но вот
насколько она интересна, сказать не могу. Вы слышали о профессоре Стивенсе?
   - Уж не  тот  ли  это  английский  ученый,  что  пашет  вместе  с  нашими
чемпионами по атому над какой-то ракетой?
   Шеф улыбается.
   - Почти угадали. Речь, как вы знаете, идет о замечательном человеке.
   - Пусть так. И что из того?
   - А то, что наши  спецслужбы  перехватили  радиосообщение.  Шифровальщики
сумели раскрыть код. Оказалось,  была  передана  формула  знаменитой  ракеты
Стивенса. Профессор не возьмет  в  толк,  каким  образом  произошла  утечка.
Формулу знает только он один, она хранится в  сейфе,  к  которому  никто  не
имеет доступа... Сейф взломан не был... Короче, тайна, покрытая мраком.
   - Персонал?
   - Прислуга тщательно отобрана и проверена. Совершенно безликие люди.
   Большой босс пристально смотрит на меня.
   - И... секретарша. Правая рука босса, пользуется его полным доверием.
   - Она знает формулу?
   - Нет. По крайней мере, он так сказал.
   - Вы подозреваете ее?
   - Да, скорее ее, чем кого-либо другого. И хотел бы, чтобы вы ею занялись.
Я приставил к ней двух ангелов-хранителей, но их рапорты  совершенно  ничего
не дают. Девушка безупречна... Ее жизнь разлинована, как нотная бумага.
   - Гм, понимаю. Одна из тех девиц, что работают по двадцать часов в сутки,
а по ночам поднимаются, чтобы сделать уборку?
   Патрон качает головой:
   - Не совсем так. Не думайте, что это старая дева, высохшая на работе. Это
современная особа, очень высокообразованная и компетентная. Стивенс говорит,
что не может без нее обходиться.
   - Понимаю...
   Я смотрю на босса.
   - Почему вы ее заподозрили? Он опять начинает выставлять свои манжеты,  и
его золотые запонки отражают свет прямо мне в глаза.
   - Формула не покидала сейфа. Профессор утверждает, что сейф не открывали.
Исходя из этого, я считаю, что формулой мог завладеть  человек,  близкий  не
только к профессору лично, но и к его работам.
   - Вы приказали осмотреть сейф?
   - Нет. Мы там не появлялись. Я просил профессора сохранить эту историю  в
строжайшем секрете. Явившись к нему с фотографами и экспертами, мы рисковали
вспугнуть или по меньшей мере насторожить похитителя формулы.  Дело  кажется
мне серьезным. Вот почему я приказал установить за Хеленой  Каварес  скрытое
наблюдение...
   - Хелена - это имя секретарши?
   - Да. Я ждал вас, чтобы поручить это дело.
   - Спасибо! Он поднимается.
   - Пойдемте!
   Он ведет меня в маленькую комнатку без окон, которую я хорошо  знаю.  Это
кинозал. Я сажусь в кресло, а он, погасив свет, включает аппарат.
   Решительно, у меня сегодня день кино. Сначала на экране  мелькают  темные
зигзаги, потом идут клубки теней, наконец все утрясается, и я вижу  тротуар,
по которому туда-сюда ходят люди.
   - Мы сняли Хелену Каварес  скрытой  камерой,-  объясняет  патрон.-  Таким
образом, вы сможете составить о ней первое  впечатление.  Смотрите!-  кричит
он.- Вот она!
   Я едва успеваю схватиться за подлокотники  кресла,  чтобы  не  свалиться.
Девушка, которую я вижу на  экране,  самая  потрясающая  красавица  на  этой
планете. Рядом с ней самая фотогеничная из  голливудских  кинозвезд  кажется
рыночной торговкой. Она среднего роста, а ее фигура - просто сенсация. Какие
манящие округлости! Не знаю, согласитесь ли вы со мной, но я считаю, что для
женщины округлости - это как для судебного исполнителя официальная бумага  с
печатью. Что касается мордашки, о ней стоит поговорить особо. Черные  волосы
уложены короной, нежный овал лица, глаза лани...
   - Ладно,- говорю я патрону,- выключайте ваш волшебный  фонарь,  шеф.  Нет
необходимости досматривать пленку до конца,  чтобы  понять,  что  это  самая
красивая девчонка в Париже.
   Он останавливает аппарат и включает свет.
   - Я прошу вас действовать аккуратно,-  говорит  он.-  Один  неловкий  шаг
может повлечь самые серьезные последствия, потому  что  мы  рискуем  вызвать
неудовольствие профессора Стивенса.  Это  очень  уважаемый  человек,  и  его
отъезд из Франции, как мне  дал  понять  министр  внутренних  дел,  стал  бы
настоящей катастрофой. Понимаете?
   - Отлично понимаю.
   -  Действуйте,  как  сочтете  нужным.  Вам  оставить  ангелов-хранителей,
приставленных к девушке? Я качаю головой:
   ~ Предпочитаю заняться ею сам. Он подавляет легкую улыбку.
   - Сделайте  все  как  можно  лучше.  Секретарша  живет  у  профессора,  в
маленьком особнячке на Булонь-Бийанкур... Что с вами?
   Должно быть, моя рожа в этот момент была неописуема.
   - Случайно не в доме шестьдесят четыре по улице Гамбетта?
   Теперь его очередь задохнуться от изумления.
   - Да, но...
   Бросаю взгляд на часы.
   - Твою мать!- ору я.
   Выскакиваю в коридор, лечу по лестнице, расталкивая дежурных полицейских,
и прыгаю в "конторскую" машину Шофер,  протирающий  ее  бархоткой,  пытается
протестовать:
   - Но, господин комиссар...
   - Гони!- кричу я ему.- Улица Гамбетта, знаешь?
   - Не там поблизости живет Лана Политен?
   Я отвечаю, что это возможно, что я в этом совсем не уверен и что в  любом
случае мне на это наплевать и растереть.
   Все, чего я жду от него и его колымаги,- скорость. Он меня  знает  и  все
понимает. Просто невероятно, как легко меня все понимают,  когда  я  начинаю
разговаривать определенным образом...
   Он пулей срывается с места, чтобы поразить меня. Если бы я носил вставную
челюсть, она бы отстала от моей десны больше, чем на километр.
   На улицу Гамбетта мы влетаем в десять минут пятого. Это спокойная улочка,
застроенная богатыми домами. На горизонте ни  собаки.  Я  приказываю  шоферу
остановить его драндулетку и смотрю на номера домов. Мы  остановились  возле
пятьдесят восьмого. Из тачки я отлично вижу хижину дяди Стивенса.  Миленькая
лачуга... Три этажа, широкие  окна,  ухоженный  садик,  ворота  из  кованого
железа...
   Шофер поворачивается и удивленно смотрит на меня. Его  глаза  спрашивают:
"Ну и зачем ты заставил меня гнать как ненормального? Чтобы  сидеть  в  моей
машине, как паша?"
   Этот рыжий парень выглядит умным, как бочонок пива.
   За его мыслями можно следить по глазам, как за траекторией  осветительной
ракеты в ясную июльскую ночь.
   То, что он думает, волнует меня примерно так  же,  как  отмена  Нантского
эдикта. Я остаюсь на наблюдательном посту. Мое ожидание, как пишут в романах
для бойскаутов, увенчалось успехом. Через пять минут я вижу,  что  слева  от
ворот открывается калитка и мой знакомый Фердинанд выскакивает на улицу, как
свеча (медицинская) на свободу. Я  даю  ему  уйти.  Мне  известно,  где  его
искать.
   - Что будем делать?- спрашивает шофер.  Я  смотрю  на  него  со  зверским
видом.
   - Ты прижмешь губы одну к другой и сцепишь их скрепкой, а что буду делать
я - сам решу, усек?
   Он съеживается за рулем так, что  вытащить  из  тачки  его  теперь  можно
только пинком.
   А ваш Сан-Антонио ждет, как не может  никто  другой,  потому  что  в  его
гениальной голове растет, словно тропическое растение, одна идея, которую  я
вам сейчас изложу.
   Я говорю себе, что никто не станет щедро платить жулику за то,  чтобы  он
открыл сейф и ничего из него не взял, если только...
   Именно это "если только" и  стимулирует  работу  моего  серого  вещества.
Соберите все ваши мозги и постарайтесь проследить за гимнастикой моего  ума.
Уши тоже открывайте пошире, чтобы лучше слышать!
   В сейфе ученого лежат документы. Он (сейф) не преграда для тех, кого  эти
документы интересуют, поскольку  мы  имеет  доказательство  утечки.  Значит,
интересующиеся содержимым сейфа так или иначе имеют  к  нему  доступ...  Но,
скажете вы с вашей логикой, если они могут залезть  внутрь,  зачем  нанимать
какого-то там Фердинанда? Что-то тут не вяжется...  Я  считаю,  что  в  сейф
лазит кто-то из домашних. Готов поставить дюжину белых слонов против  порции
фисташкового мороженого, что этот  "кто-то"  -  красотка  Хелена.  Если  шеф
подумал на нее, значит, ее мордашка  в  пушку.  У  шефа  безотказное  шестое
чувство...
   Я представляю себе дело так. Хелена шпионит в пользу иностранной державы,
которую сильно интересуют работы Стивенса. Однажды она замечает, что за  ней
следят, говорит себе, что утечка обнаружена и начинает  попахивать  жареным.
Это тонкая штучка. Она решает отвести от себя подозрения и  нанимает  лопуха
открыть сейф. Это делает  ее  белой,  как  свежевыпавший  снежок,  поскольку
появляется доказательство, что она не замешана ни в какие темные делишки.
   Я облегченно вздыхаю, довольный собой. Будь я перед зеркалом, я  бы  себя
поздравил.
   В данный момент сейф распахнут, а Хелена как ни в чем не бывало водит  за
собой топтунов, обеспечивая свое алиби. Браво! Мне не терпится познакомиться
с этой киской. Люблю заниматься умными девочками вроде нее...
   В общем, ждать дольше бессмысленно. Ничего не произойдет.  Однако  лучше,
чтобы сейф не оставался открытым слишком  долго.  Секретные  документы,  как
тухлое мясо: не стоит их держать на свежем воздухе.
   Я окликаю своего шофера, уже начавшего дремать.
   - Эй, Дюран!
   - Моя фамилия не Дюран!- ворчливо отвечает он.
   - Откуда я могу это знать! Я тебе поручаю особо важное задание...
   Он раздувается от гордости.
   - Позвони в ворота дома шестьдесят четыре и скажи  сторожу,  который,  по
всей вероятности, тебе откроет, что, проезжая мимо, ты заметил мигание лампы
сигнализации.
   - Понял. А потом?
   - Потом ты вернешься и мы поедем  в  другое  место...  Он  разочарован  и
думает, что я над ним издеваюсь.  Отчасти  так  и  есть.  Тем  не  менее  он
выполняет то, что я  ему  велел.  Таким  образом,  сторож  пойдет  проверить
сигнализацию и заметит, что сейф открыт. Шофер возвращается.
   - Готово.
   - Что сказал сторож?
   - Ничего. Убежал, как будто собрался побить мировой рекорд.
   - Отлично. А теперь вези меня на улицу Аббесс.
   Фердинанд живет в маленькой квартирке над бистро "Бар Тото";  именно  там
он высасывает свой ежедневный литр бормотухи.
   Хозяин как раз стоит перед дверью и смотрит на дождь.
   Это толстый овернец, который каждый день выпивает  анисовки  больше,  чем
весь департамент Сены за месяц. Руки у  него  трясутся,  как  пневматический
молот. Я его знаю потому, что захожу в его тошниловку,  когда  хочу  навести
справки о каком-нибудь блатном,
   Когда он говорит, это похоже на чистку гаубицы мастерком. По сравнению  с
ним любой картавый заика изъясняется лучше, чем артист из "Комеди Франсез".
   - Доб'рый де', ком'сар...
   - Приветствую, Тото... Не знаете, Фердинанд вернулся?
   - Пару минут назад...
   - Отлично...
   Я поднимаюсь на  второй.  Дверь  Фердинанда  приоткрыта...  Возможно,  он
заскочил к себе на секунду и собирается снова уходить...
   Захожу.
   Нет, Фердинанд уходить не собирается.
   Он лежит в прихожей. Еще тепленький, кровоточащий и совершенно мертвый.

   Глава 3
   Возможно, новость вас огорошила и ваш мозг выдает восклицательные знаки с
той же скоростью, с какой заводы Форда штампуют тачки. В таком случае вы  не
чемпионы в области умных  мыслей.  Меня  убийство  Фердинанда  нисколько  не
удивляет. Между нами и Люксембургским садом, я ожидал развязку такого  рода.
Именно для того, чтобы ее предотвратить, я и велел  рыжему  отвезти  меня  к
Ферди. Правда, я не думал, что они так  быстро  избавятся  от  мешающего  им
свидетеля. Да, люди, интересующиеся ракетой Стивенса, не шутят. Они работают
быстро и хорошо.
   Бедняге  Фердинанду  перерезали  горло  от  уха  до   уха.   Это   работа
профессионала! Его убийца явно учился своему ремеслу не на заочных курсах.
   Я перешагиваю через тело и осматриваю помещение. За дверью  лужа  воды  и
следы резиновых подошв. Кто-то, вошедший с улицы, стоял  здесь  и  дожидался
возвращения воришки...
   Когда Фердинанд вошел  в  свою  квартиру,  из  тени,  как  в  кинофильме,
высунулась рука с ножом и полоснула его по горлу. Очень эффективное средство
от ангины!
   Следы принадлежат мужчине. У них странный рисунок: переплетенные  кольца,
как спортивная эмблема. Я не из  тех  полицейских,  которые  коллекционируют
горелые спички и пуговицы от кальсон, однако эту деталь отмечаю.  Она  может
мне пригодиться.
   Я бросаю прощальный взгляд на тело Фердинанда.
   - Прощай, придурок,- говорю я ему, касаясь края своей мятой  шляпы,-  вот
что значит строить из себя крутого, имея характер продавца леденцов.
   Внизу папаша Тото  продолжает  подпирать  собой  дверной  косяк,  выглядя
оживленным, как черепаха.
   - Скажите, Тото,- обращаюсь я к нему,- вы  не  отходили  от  двери  между
возвращением Фердинанда и моим приходом?
   - Не отходил.
   - Значит, видели людей, выходивших из дома.
   - Вышел один мужик.
   - Вы его знаете?
   - Раньше никогда не видел.
   - Какой он из себя?
   Толстый бык смотрит на меня. В его маленьких глазках мерзлявого поросенка
появляется огонек осознанной мысли.
   - Что-то не так?- спрашивает он.
   - Может быть,- отвечаю я, не вдаваясь в объяснения.- Ну, так на кого  был
похож тот малый? На Генриха IV или на кого-то еще?
   - Он был высокий, молодой, курчавый...- перечисляет Тото.
   Он переводит дыхание - толстого пьяницу мучает астма.
   - На нем было  коричневое  пальто,  желтый  шарф...  Что  хорошо  с  этим
толстяком - он отличный наблюдатель, и если уж на кого посмотрел,  то  может
сказать, был ли у того зуб мудрости и какого цвета трусы.
   - Неплохо,-шепчу я.
   - Подождите,- продолжает он.- Его глаза...
   - Что особенного было в его глазах?
   - Они были маленькие, глубоко посаженные... Взгляд,  как  у  слепого.  Вы
понимаете, что я хочу сказать?
   - Понимаю... Спасибо.
   Я залезаю в тачку и, прежде чем она трогается с места, опускаю  стекло  и
говорю папаше Тото:
   - Фердинанд был вам должен?
   - Нет.
   - Вам повезло, потому что теперь он вряд ли сможет заплатить свои  долги.
Ему только что выдали  освобождение  от  всех  выплат.  По-моему,  вам  надо
звякнуть в комиссариат.
   Он не кажется особо удивленным. Переводит дыхание и возвращается  в  свой
бар.
   - В контору!- приказываю я рыжему.
   Пришло время принять некоторые меры. Мне только что подали закуску,  и  я
должен приготовиться к главному блюду, поставить на стол тарелки. Я начну  с
начала, то есть с Хелены. Ею давно пора заняться. Если я  промедлю,  Франция
обезлюдеет...
   Вернувшись в Большой дом, я бегу в лабораторию за оборудованием,  которое
мне может понадобиться для этого задания.
   У Хелены будет суперангел-хранитель, это я вам говорю. Я к ней приклеюсь,
как кусок клейкой ленты.
   Я приказываю перенести оборудование в маленький "остин" и снова - на этот
раз один - беру курс на дом Стивенса.
   Тачка,  которую  я  веду,  имеет  много  особенностей,   незаметных   для
непосвященного:  ее  колеса  изготовлены   специально   для   нее,   а   под
бронированным корпусом  -  мощный  мотор,  способный  выдать  сто  девяносто
километров и обогнать любую гоночную машину.
   Когда я прилетаю на  улицу  Гамбетта,  на  дежурство  заступает  ночь.  Я
останавливаюсь  недалеко  от  дома   шестьдесят   четыре   и   смотрю.   Мне
потребовалась  всего  одна  минута,  чтобы  засечь   двух   типов,   ведущих
наблюдение. Они фланируют мимо дома по улице с такими невинными мордами, что
даже пятилетний ребенок узнает в них полицейских.
   Поскольку в моей машине установлена рация, я вызываю босса.
   - Шеф, вы можете отозвать ваших парней? Я бы занялся этим сам,  но,  если
они засветились, это неосторожно.
   - Договорились.
   Я жду полчаса и вижу мотоциклиста. Он слезает со своей машины  и  смотрит
по сторонам, что делал я сам. Он тоже быстро засекает топтунов,  подходит  к
ним, говорит несколько слов и уезжает на своей тарахтелке. Коллеги садятся в
машину,  стоящую  неподалеку,  и  отваливают.  Уф!   Теперь   может   играть
Сан-Антонио!
   Совсем стемнело. Я включаю позиционные огни. К  счастью,  как  раз  перед
воротами Стивенса находится уличный фонарь и мне не приходится ломать глаза,
чтобы вести наблюдение... Должен сказать, что движение слабенькое. Не считая
горничной, ходившей отправить письмо,  никто  не  выходил  и  не  входил.  Я
опускаю стекло и курю, мечтая о куколке, проявившей ко  мне  благосклонность
на прошлой неделе.
   Я не из тех, кто много думает о прошлом, что подрывает ваш моральный дух.
Об этой малышке я думаю только потому, что это времяпрепровождение ничуть не
хуже любого другого, а мозги всегда полезно занимать приятными картинами. Вы
себе не представляете, какая это милашка. А  в  постельных  упражнениях  она
даст сто очков вперед целой команде профессионалок!
   Мои мысли  порхают,  словно  розовые  мотыльки.  Этот  образ  должен  вам
напомнить, что я не только умелец по части ломания носов, но еще и друг музы
поэзии.
   Короче, я убиваю время в меру своих способностей, как  говорят  в  высшем
обществе. Все-таки торчать в машине не  слишком  весело,  особенно  если  не
любишь быть похожим на сардину в банке. Терпеть не могу, когда у меня немеют
ноги, однако приходится сидеть и не высовываться.  Самое  паршивое,  что  на
горизонте никого нет.
   Около  девяти   часов   вижу,   что   перед   домом   шестьдесят   четыре
останавливается "ДС". Вытираю лобовое стекло и  настраиваю  свои  фишки.  Из
машины выходит маленький старичок в сопровождении молодой женщины. Вообще-то
старичок не маленький. Он был бы даже высоким, если  бы  распрямился,  а  не
держал спину согнутой, будто свод монастырской галереи, что сильно уменьшает
его рост. Что же касается эскортирующей его цыпочки, я  сразу  понимаю,  что
это Хелена.
   Тут  я  дергаюсь.  Во-первых,  оттого,  что  она  так  красива,  аж   дух
захватывает, а во-вторых, оттого  что  удивлен,  почему  она  не  дома,  как
позволяло предполагать наличие двух топтунов,  меривших  тротуар  шагами  на
манер проституток.
   Может, они ее потеряли?
   Я полагаю, что старый хмырь и есть  профессор.  Она  его  поддерживает  и
помогает подняться по ступенькам. Прямо сестра-сиделка!
   Они исчезают внутри хибары, но мой палец мне подсказывает, что она  скоро
появится снова, потому что сидела за рулем и оставила мотор включенным.
   Точно, вот и она. Красавица  с  легкостью  газели  сбегает  по  лестнице,
отчего ее грудь так и танцует. На ней расстегнутое  серо-зеленое  пальто,  а
под ним черная юбка и желтый свитер, великолепно  обтягивающий  ее  литавры.
Какие сиси, скажу я вам! Ввоз из-за рубежа рабочей  силы  имеет  и  приятные
стороны.
   Она прыгает в свою коробчонку и пулей срывается с места.  Неприятность  в
том, что ее тачка повернута в противоположную сторону по отношению  к  моей,
и, прежде чем мчаться за нею, мне приходится  выполнить  разворот  в  лучшем
стиле. Доехав до конца улицы, я спрашиваю себя, увижу ли  ее.  Все  отлично.
Она остановилась на красный свет на перекрестке. Я торможу сзади, и с  места
мы трогаемся одновременно. Она сворачивает в сторону леса.
   Плохое начало. В эти часы в Булонском лесу  движение  почти  на  нуле.  Я
рискую, что она меня засечет, чего хочу избежать любой ценой. К счастью  для
меня, этот уголок Парижа мне хорошо знаком, потому что в свободное  время  я
снимаю тут телок.
   Чтобы не очень мелькать, я еду по одной из боковых аллей,  что  позволяет
мне оказаться впереди нее. Лучший способ следить за кем-нибудь -  это  ехать
впереди. Кажется парадоксальным, но теория проверена практикой:
   Мы выезжаем из леса на авеню Фош и направляемся к площади Этуаль.  Хелена
описыва