вокруг, ища убежища, но в комнате были только кроватка,  маленький  шкафчик,
игрушки.
   Не знаю, что разбудило ребенка - мое присутствие или шаги за  дверью,  но
она закричала. Ее крик был похож на резкий  крик  животного.  Звук  вошел  в
меня, как скальпель в тело под наркозом.
   - Малышка проснулась, - объяснила мадам Драве.
   Она шла к комнате. Кто-то следовал за ней.
   Я бросился за узкую занавеску кроватки, которая не  могла  закрыть  меня.
Снова я испытывал судьбу.
   Дверь открылась. Женщина вошла. Мужчина остался стоять на пороге,  и  это
спасло меня. Мадам Драве увидела меня, и я еще раз убедился, что  она  умеет
владеть собой. Она даже не вздрогнула, взяла на руки ребенка  и  вынесла  из
комнаты, стараясь закрыть меня от незнакомца.
   Я остался один в маленькой комнатке, и утенок Дональд смеялся надо  мной.
Я был один со своей  желто-голубой  велюровой  птичкой,  которая  продолжала
раскачиваться в серебряной клетке.

11. НАХОДКА

   Когда они ушли, я совсем потерял чувство  времени,  как  ночью  в  кабине
грузовика. Мадам Драве опять нашла  выход.  Она  стала  напевать,  чтобы  не
привлекать внимание ребенка.
   - Вот и все они ушли. Я пойду с ней на кухню, идите в столовую,  а  я  ее
уложу.
   Я вышел из детской так, что Люсьенна не заметила  меня.  Вскоре  ее  мать
пришла в столовую. У нее был подавленный вид.
   - Вы испугались так же, как и я, - пробормотал я, прижимая ее к груди.
   Она совсем обессилила.
   - Они позвонили. Мне показалось, что вы услышали и спрятались в подвале.
   - Я ничего не слышал. Еще доля секунды, и  я  попал  бы  прямо  к  ним  в
объятия. Чего они хотели?
   - Им нужно было что-то проверить. Они сняли печать с дверей.
   Я не знаю, что  они  делали,  потому  что  один  задавал  мне  вопросы  в
столовой, пока другой был в салоне.
   - Они спрашивали обо мне?
   - В общем, да. Они интересовались вами.  Но  больше  всего  -  любовницей
моего мужа.
   - О чем они вас спрашивали?
   - О вас совсем немного: откуда вы меня  знаете;  просили  вспомнить,  как
меня вынесли из церкви все эти люди, к  которым  вы  подошли  и  с  которыми
заговорили. Я сказала, что совершенно вас не знаю, и что если вы обратили на
меня внимание, то я едва вас заметила.
   - Вы правильно сделали. А что с любовницей?
   - Вот тут запахло жареным. Они хотели знать, в курсе ли я  их  связи.  Вы
понимаете, да?..
   - Еще бы!
   Я осторожно поцеловал ее волосы.
   - Они не стали подниматься?
   - Нет.
   - Слава Богу! Давайте закончим. Вы уверены, что они никого не оставили  в
здании?
   - Я проводила всех и закрыла ворота на замок.
   - А малышка? Они задавали ей вопросы?
   - Вообще никаких. Один инспектор даже попросил у меня разрешения дать  ей
шоколадку в золотом фантике. Он достал ее из кармана.
   - Прекрасно. А теперь пойдемте наверх.
   Теперь мне казалось, что я - соучастник убийства. Я принял его.
   Нам оставалось надеть чехол на диван и тщательно подмести. Я занялся этой
неблагодарной работой, пока мадам Драве, сама  утонченность,  переворачивала
тяжелые шторы на окнах. Белый тюль она повесила с внешней стороны, и комната
приобрела нейтральный вид.
   - А где чехол от дивана?
   - Под подушками.
   Решительно  все  было  продумано.  Резким  движением  я  поднял  подушки.
Действительно, чехол находился там, тщательно сложенный в длину. Но когда  я
взялся за него, что-то упало на пол - пластиковая обложка для документов.  В
ней  лежали   права   на   небольшой   грузовичок   "ситроен"   с   номером,
зарегистрированным в  Сене.  Документ  был  на  имя  господина  Поля  Ферри,
проживающего в Париже. Я озабоченно смотрел на права.
   - Что случилось? - спросила мадам Драве.
   Я протянул ей пластиковую обложку.
   - Валялись на диване. Этот идиот, когда приходил первый раз, потерял свои
права.
   Она замерла, пристально разглядывая документ.
   - Вас что-то смущает? - спросил я, чувствуя неловкость.
   - Я думаю.
   - О чем?
   - Я думаю, что Ферри скоро заметит пропажу и  будет  вспоминать,  где  он
посеял права.
   - Ну и что?
   Она не торопилась с ответом. Она обдумывала.
   - Ничего. Он, безусловно, придет сюда.
   - Вполне возможно. Но сейчас это уже не опасно. Посмотрите...
   Я взял чехол и застелил диван,  подоткнул  края  под  подушки  и  коленом
отодвинул диван в глубину комнаты.  Теперь  это  была  квартира  в  процессе
благоустройства. Ничего общего с салоном внизу, не считая цвета стен и формы
комнаты.
   Мадам Драве отступила в вестибюль.
   - Вам не так привычна обстановка. Как вы думаете, если Ферри придет сюда,
у него не появятся сомнения?
   Я на мгновение закрыл глаза, чтобы отвлечься. Затем открыл их.
   - Нет, это совершенно исключено. Сходство создавала не  форма  салона,  а
новогодняя елка, бар и проигрыватель. Я совершенно уверен, что  вам  удалось
уникальное убийство, мадам Драве. Даже если полиция обнаружит,  что  это  не
самоубийство, а преступление, они не смогут доказать, что его совершили вы.
   Она по-прежнему держала в руках  пластиковую  обложку  и  в  задумчивости
водила ею по щеке.
   - А что делать с этим?
   - Дайте мне, я выброшу ее где-нибудь у церкви.
   - Вы думаете?
   - Конечно. Это такая вещь, которую любой несет в комиссариат,  независимо
от того, порядочный он человек или нет. Он поторопится зарекомендовать  себя
порядочным человеком, возвращая права.
   Я засунул документы  в  карман.  Теперь  мне  оставалось  самое  трудное:
проститься с мадам Драве и выйти так, чтобы не  нарваться  на  полицейского,
наблюдающего за зданием.
   - Других выходов отсюда нет?
   - Из бюро есть дверь на улицу.
   - Как вы думаете, полиция знает об этой двери?
   Она пожала плечами:
   - Если полиция следит за домом, то, естественно, знает.
   Я  был  озадачен,  теперь,  когда  занавес  упал,  "мой  выход"  мог  все
испортить. С другой стороны, не мог же я до бесконечности сидеть у Драве!
   - Есть еще один вариант, - пробормотала женщина после короткого молчания.
   - Какой?
   - Люк, через который спускают рулоны бумаги. Да, это мысль.
   Вряд ли инспекторы знают об этом выходе. Он  находится  в  тупике,  чтобы
грузовики могли разворачиваться, не мешая уличному движению. Пойдемте...
   В последний раз я осмотрелся  вокруг.  Есть  люди,  которые,  просыпаясь,
жалеют о том, что их сон кончился, даже если это был кошмар.  Я  отношусь  к
подобным мечтателям.
   На этот раз мы стали спускаться по лестнице. На площадке второго этажа  я
на мгновение остановился, мысленно прощаясь с девочкой.
   Мы прошли в светлые залы цехов, заполненные кипами бумаги.
   Тут замечательно пахло работой, и, несмотря на усталость, я  почувствовал
сильное желание заняться каким-либо  делом.  Все,  с  завтрашнего  дня  буду
искать место.
   - Вот смотрите, это здесь.
   Огромная задвижка закрывала  люк.  Он  находился  наверху  за  цементными
перилами и состоял из двух тяжелых железных дверец. Я открыл  одну  из  них.
Образовавшегося отверстия было вполне достаточно, чтобы вылезти.
   - Ну вот и  все!  -  прошептала  она,  хватая  меня  за  руку.  Это  было
расставание. - Я не думаю, что слово "спасибо" подходит к нашему случаю.
   - Я не знаю ни одного подходящего слова. Все, что произошло, находится  в
другом измерении с другими законами.
   Мы посмотрели друг на друга  со  сладкой  грустью,  которая  нам  была  и
приятна и горька.
   - Не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь, - сказала она, опуская глаза.
   - Я мечтаю увидеть вас вновь, и вы знаете это.
   - Я думаю, должно пройти немного времени...
   - Я тоже так думаю. Вы знаете, где живу я, а я знаю, где живете вы, - нет
причин не встретиться.
   Не сказав больше ни слова, я вылез из люка  и  закрыл  за  собой  тяжелую
дверцу. Она  захлопнулась  с  долгим  вибрирующим  звуком.  Я  услышал,  как
заскрежетал тяжелый засов, и огромная печаль обрушилась на меня  -  я  вновь
оказался в одиночестве.

12. НЮАНСЫ

   У входа в тупик никого не было. Как, впрочем, и на улице.
   Наши опасения оказались напрасными - полиция приняла версию самоубийства.
   Это рождественское утро было зловещим: серое небо и бриз, который  нес  с
собой снег. Квартал,  казалось,  вымер,  а  лица  редких  прохожих,  которые
прижимались к стенам домов, чтобы скрыться от ветра, были еще более  серыми,
чем само утро.
   Силы мои иссякли. Я не мог думать ни о чем, кроме сна, о том, как  умоюсь
и лягу в теплую постель. Работа в подвале Драве окончательно раздавила меня.
В витринах отражалось мое лицо - ничего  хорошего.  Я  напоминал  трепещущее
полинявшее знамя, какие обычно выставляют на фасадах обветшавших зданий.
   Много раз я оглядывался, но никто не следил за мной. Я вышел на длиннющий
и  пустынный  проспект  с  короткоподстриженными,  похожими   на   культяпки
деревьями. У меня закружилась голова от мысли, что его предстоит пройти.
   На этот раз наш дом показался мне веселым, как  в  те  времена,  когда  я
возвращался из школы. Я стал искать глазами  наши  окна,  вспомнив,  что  на
подоконнике раньше стоял горшок с геранью.
   Горшок и сейчас был там, но растение, очевидно, погибло,  потому  что  за
ним никто не ухаживал.
   Деревянная лестница. Запах одеколона и старых пыльных  ковров  больше  не
шокировал.  Я  вошел  "к  нам",  в  мою   старую   квартиру,   переполненную
воспоминаниями. Их было множество - на выбор для любого состояния души.
   Я  бросился  к  умывальнику,  но,  увидев  кран,  изъеденный   ржавчиной,
вспомнил, что воды нет. Лучше всего было бы отправиться в гостиницу. Но  мой
приход туда в этот час без багажа покажется подозрительным. Я положил чистую
рубашку и костюм в чемодан. Мама сложила все мои вещи в целлофановые  чехлы,
обильно присыпав нафталином, чтобы они могли  дождаться  моего  возвращения.
Конечно, они вышли из моды, но я был счастлив надеть их вновь.
   Я вышел, нагруженный старым истертым чемоданом, один из  замков  которого
открывался на ходу. Я шагал быстро, так как торопился найти себе пристанище.
Я сниму комнату с ванной, приму горячий душ и забудусь в добром сне.
   Только пересекая площадь около церкви, я вспомнило правах Ферри,  которые
лежали у меня в кармане. Как бы случайно я уронил их на асфальт у одного  из
деревьев, и тут меня окликнули:
   - Эй, мсье! Вы что-то потеряли!
   Раздраженный, я медленно обернулся. На память пришел американский  фильм,
который я видел в тюрьме.  Это  была  история  про  одного  типа.  Он  хотел
избавиться от какой-то вещи, и ему это никак не  удавалось.  В  фильме  была
масса комических сцен.  Каждый  раз,  когда  он  ее  выбрасывал,  что-нибудь
вмешивалось и вещь снова возвращалась к владельцу.  В  конце  концов  он  со
злостью разрывает пакет и обнаруживает с удивлением, что там лежит  какой-то
совсем другой предмет.
   Мужчина, который окликнул меня, был довольно крепким малым.
   Он был одет в  черное  шерстяное  пальто  и  серую  шляпу,  края  которой
напоминали борта лодки. В зубах у него торчал пустой мундштук.
   Я изобразил удивление:
   - Я?
   Он приблизился ко мне, радуясь,  что  удалось  оказать  услугу  ближнему.
Говорят, что большинство людей - плохие. Это ложь. Мир полон альтруистов.
   Он сам поднял с тротуара права.
   - Я видел, как они выпали из вашего кармана. Ведь они ваши?
   - Ах да. Благодарю вас...
   Я улыбнулся и протянул руку. Но вместо того чтобы вернуть права,  мужчина
положил документы в карман, окинув их беглым взглядом.
   Я не сразу понял, что все это  значит.  Он  отвернул  лацкан  -  сверкнул
полицейский значок:
   - Следуйте за мной, Эрбэн.
   Надо было что-то сказать, как-то отреагировать.
   - Я не понимаю...
   - Вот вам все и объяснят.
   Он поднял руку,  подъехал  автомобиль.  Я  даже  не  заметил,  откуда  он
появился. Наверное, машина следовала за полицейским.
   Это был старый "фрегат" со снятыми крыльями. За  рулем  сидел  мужчина  в
меховой куртке и зеленой фетровой шляпе с маленькими полями.
   - Садитесь, - приказал полицейский в пальто.
   - Почему?! По какому праву?!
   Он не стал утруждать себя объяснениями, я получил удар в спину и влетел в
машину. Споткнувшись о свой бедный чемодан, я оказался на  коленях  на  полу
салона, застеленного дырявой резиной.
   "Пальто" село рядом со мной, удовлетворенно вздохнув.
   Автомобиль тронулся с места.
   Все молчали. Я старался разобраться в ситуации. Неужели  они  следили  за
мной  от  самого  дома  Драве?  Уверен,  что  нет.  Абсолютно  уверен.   Мне
показалось, что я видел автомобиль - эту здоровую черную машину  -  напротив
моего дома.
   Точно, они устроили ловушку у дома. На счастье!
   Чтобы выкрутиться, я должен был понять смысл  действий  полицейских.  Это
было несложно. Они хотели найти второго свидетеля, то есть меня. Я  ведь  по
глупости сказал Ферри свое имя, когда мы знакомились в верхнем салоне Драве.
К тому же он знал, на какой улице я живу - ведь я сам попросил высадить меня
почти у дома. Полицейские навели кое-какие справки, узнали, кто я и откуда.
   Я призвал себя к спокойствию. Хотелось оставаться оптимистом.
   Они, наверное,  спросят  меня,  где  я  провел  ночь,  и  особенно  будут
интересоваться, откуда у меня права Ферри.
   "Фрегат" остановился у серого дома. Над дверью висело знамя, с которым  я
сравнивал себя совсем недавно.
   - Проходите!
   В коридоре сотрудники обсуждали прошедшее Рождество.
   Кабинеты, деревянные скамейки, плакаты, зеленые рефлекторы, запах чернил,
заплесневелой бумаги, пота...
   Они больше не грубили - ограничились ударом в  спину  возле  машины.  Изо
всех сил я продолжал надеяться. Опасность, которая становится явью,  уже  не
так пугает.
   "Спокойно. Я провел ночь в одном из бистро в  квартале.  Там  было  полно
людей, поэтому меня не заметили. А что касается этих пропавших прав...
   Так вот, что касается этих пропавших прав, то  я  подобрал  их  в  машине
Ферри. Подумал, что они выпали из моего кармана, а  ошибку  заметил  слишком
поздно.
   Буду придерживаться этих показаний.
   Они не могут ничего иметь против меня".
   Я с яростью повторял эти слова, словно хотел убедить самого себя. Если  я
поверю, то обязательно выпутаюсь.
   Потом я стал думать о мадам Драве. Я жалел, что не спросил  ее  имя,  мне
было бы проще думать о ней. Никогда еще я не встречал  такого  удивительного
существа. Она обладала необыкновенной силой воли, редкой  сообразительностью
и вместе с тем была слаба и одинока. Мы принадлежали к одной расе - я и она.
   Инспектор в пальто рассказывал  коллеге  об  играх  своих  детей,  а  тот
заворачивал сломанную сигарету в клейкую бумагу. Для них  сегодняшний  день,
несмотря на следствие, останется Рождеством.
   Где-то дома у них стояли елки, горели огни, смеялись дети, столы ломились
от  яств.  Они  принесли  в  это  зловещее  учреждение   немного   домашнего
рождественского блеска.
   - Эрбэн!
   Инспектор, одетый в меховую куртку, резким движением указал мне на  дверь
кабинета.
   Мужчина лет пятидесяти, с комической лысиной, делавшей его череп  похожим
на картонный муляж, сидел за огромным, заваленным бумагами  столом.  У  него
был толстый и совершенно круглый нос,  который  словно  положили  на  черную
щетку усов.
   Он показал мне на стул, обтянутый шероховатой кожей, местами  разодранной
ногтями.
   - Альберт Эрбэн?
   Он говорил не глядя на меня, а уставясь  на  листок  бумаги,  испещренный
мелкими карандашными записями.
   - Да.
   - Позавчера утром освобождены из тюрьмы Бомэтт?
   Автоматически я поправил его:
   - Нет, вчера утром.
   Из-за двух бессонных ночей у меня исчезло чувство времени.
   - Извините, вы правы, позавчера.
   - Как вы приехали из Марселя?
   - Ночным поездом.
   - А затем?
   Я пожал плечами. Теперь он уже смотрел на меня не отрываясь.
   У него были спокойные глаза, но в глубине зрачков тлел опасный огонь.
   - Я вернулся на квартиру  своей  матери,  а  потом  воспользовался  вновь
обретенной свободой.
   - Каким образом?
   - Единственно возможным: болтался по улицам, заходил в бары, рассматривал
автомобили, которые появились за время моего заключения.  Знаете,  за  шесть
лет мир успевает измениться. Трудно вот так родиться заново.
   - Вы ходили на полуночную мессу? Ну, вот мы и подошли к главному, видимо,
у него не было времени и желания ходить вокруг да около.
   - Да.
   - Во время службы одной даме стало плохо?
   - Да... Мадам... - я скорчил гримасу, словно никак не мог вспомнить  имя.
- Древе или Драве, не так ли?
   - Да.
   Бросая мне это "да", он повысил голос. Это было провокационное "да".
   - Вы сказали людям, которые вышли из церкви, что знаете эту женщину?
   - Ничего подобного. Я сказал, что знаю, где она живет, нюанс, не так ли?
   - А откуда же вы знаете, где она проживает?
   - Все очень просто. Прогуливаясь по кварталу, я видел, как  она  выходила
от себя с девочкой. Шесть лет я не видел женщины  с  ребенком.  А  эти  были
очень красивые, и я заметил их. В церкви я их тут же узнал. Вот и все.
   - А может быть, вы следили за ней до самой церкви?
   - Нет.
   - Насколько известно, в заключении вы не очень-то  любили  присутствовать
на церковных службах.
   - Ну и что?
   - А то, что, получив свободу, вы тут же понеслись со всех ног в  церковь,
не больше и не меньше, а?
   - Для многих людей рождественская месса не более чем спектакль! К тому же
это моя церковь. Я пошел в нее в надежде встретиться со своим детством...
   Он захлопал глазами. Он все прекрасно понимал, но чувствовал себя  сбитым
с толку, очевидно, из-за атмосферы  Рождества,  которая  таинственно  меняла
людей, события, вещи.
   - Согласен. Дальше?
   - Я проводил даму и ребенка вместе с одним услужливым господином, который
в тот момент оказался рядом.
   - Дальше?
   За спиной раздался слабый  шорох.  Я  оглянулся.  Тип  в  меховой  куртке
записывал мои ответы на большом листе бумаги.
   - Мы сопровождали мадам... гм...
   - Драве!
   Он не был простофилей и понял, что я сыграл заминку.
   - ... Драве прямо домой. Пока она укладывала спать  девочку,  мы  выпили.
Когда она вернулась, то обнаружила, что забыла в церкви  сумку.  Мы  поехали
обратно, а я попросил водителя высадить меня недалеко от моего дома.
   Он взял права и потряс ими перед моим носом.
   - А это?
   - Ах да! Когда мы возвращались от мадам Драве, я уронил в машине ключи, а
поднимая, обнаружил и это. Ну я подумал, что  они  тоже  выпали  у  меня  из
кармана...
   Я ошибся! Я понял это сразу  по  пламени,  которое  вспыхнуло  в  голубых
глазах собеседника, и тут же прервал свои объяснения на полуслове.
   Он не верил мне, и не просто не верил - у него были доказательства  того,
что я лгу.
   - Так вы утверждаете, что нашли эти права в машине Ферри?
   - Да.
   - Вы хорошо подумали?
   - Да.
   Все его массивное тело словно обмякло. Он откинулся на  спинку  кресла  и
уставился на меня с вызывающе оскорбительной улыбкой на губах.
   - Вы лжете, Эрбэн.
   - Нет.
   Он с силой ударил толстой ладонью по кожаной поверхности стола.
   - Нет, да! И я докажу вам это.
   Потом, повернувшись к инспектору в меховой куртке, приказал:
   - Пригласить Ферри!
   В кабинет вошел Ферри. Он был по-прежнему одет в кожаное пальто и  шагал,
подобострастно кланяясь всем подряд. Увидев меня, он вежливо улыбнулся:
   - О! Добрый день, господин Эрбэн. Какое приключение, а?
   Я продолжал сидеть неподвижно, и он с удивлением обернулся  к  комиссару.
Лысый снова потряс правами.
   - Ах! Вы нашли их, - воскликнул Ферри. - Вот видите, я был прав!..
   - Минуточку, господин Ферри, -  резко  прервал  его  комиссар.  -  Будьте
добры,  расскажите  господину  Эрбэну,  где  находились  ваши  права.  Ферри
смутился.
   - Да, ну... ничего особенного, но этой  ночью,  когда  мы  были  у  мадам
Драве, я спрятал свои права под подушками дивана. Я... Мы же с вами мужчины,
Эрбэн, вы понимаете меня? Я подумал, что это будет хорошим пре