окарпа". И
продолжая беседовать, я разыгрываю сцену "Гулящая рука". Графиня была как на
именинах. До настоящего момента ей встречались только такие мужчины, которые
занимались  с ней  любовью  в третьем  лице единственного  числа, да  еще  в
сослагательном наклонении. Эти всякие фигли-мигли проходят, когда ты рубаешь
на  обеде  у  суппрефекта,  но  когда  ты  тет-на-тет,  здесь  все  фатально
определено. Бывают деликатные  моменты, когда  ты  должен  пробудить в  себе
зверя или хотя бы зверушку, иначе будут страдать твои чувства. Как только ты
высокомерно заявляешь  даме: "Не разрешили  бы Вы  мне Вас  обнять?", вместо
того, чтобы  поцеловать ее взасос, как бы намекая на то, что ее ждет дальше,
считай  -- все  пропало. Ты  можешь оттягивать пальчик, когда держишь  чашку
чая,  но  не  тогда,  когда  ты  проверяешь  содержимое  грузового  лифтчика
какой-нибудь бабенки. Крутить амуры надо  всей пятерней, иначе -- это ничего
больше, как светская беседа.
     После этого Берюрье заказывает третью порцию.
     -- Толстый, а она красивая, твоя графиня?
     Он смеется брюшным смешком.
     -- Если я ее тебе опишу, ты не поверишь, Сан-А. Послушай, давай сделаем
так: ты  идешь  со  мной к ней на обед  и там  проконстантируешь  все своими
собственными подручными средствами!
     -- Мне неудобно, --  говорю я. -- Вваливаться внезапно к персоне такого
ранга просто неприлично.
     --   Минуточку,   --  прошептал  Берю,  вытаскивая  из  своего  кармана
замызганный  томик  в  сафьяновом  переплете.  И  стал  лихорадочно  листать
страницы. Я наклоняю голову набок, чтобы снизу прочесть название книги.
     "Энциклопедия  светских правил", -- разбираю я по косточкам. -- Ты  где
ее откопал, Толстый?
     -- Мне ее всучила графиня.
     Он в темпе что-то читает в своей новой Библии и резко захлопывает ее.
     --  Действительно,  -- говорит он,  --  лучше предупредить, я ей сейчас
звякну и спрошу разрешения взять тебя со мной.
     Он встает, требовательно просит жетон и идет вести переговоры со  своей
породистой бабой. Воспользовавшись  его  кратким  отсутствием, я  листаю его
справочник правил  приличия: год издания -- 1913, автор  -- некто  Кислен де
Ноблебуф.  Сразу  же   натыкаюсь   на  раздел  "Расценки   на  приданое  для
новорожденных",  где  дается  описание  всех  видов  приданого,  начиная  со
стоимости  в 25 франков (1913 г.) для бедных младенцев  и  кончая приданым в
2000 франков для богатых.  Затем я попадаю на главу под названием "Искусство
говорить монологом  , а через  несколько  страниц  мне  предлагается  список
подарков, которые можно  дарить священнику. Мне сдается, друзья мои дорогие,
что если наш Берю  все это ассимилирует, быть ему на Кэ д'Орсе*! Эта графиня
чем-то напоминает небезызвестного Пигмалиона, только в своем роде. Во всяком
случае она взялась за титанический труд! Легче организовать Крестовый поход,
чем воспитать Толстяка!
     -- Хо'ккей!  --  голосом жвачного животного извещает  мой  подчиненный,
вернувшись из кабины так-сифона. -- Она нас ждет.
     Он окидывает меня критическим оком и качает головой.
     -- У тебя, правда, пиджак в клетку, но  для обеда это вполне сойдет, --
изрекает он с умным видом.
     * Для тех. кто плохо  знает карту Парижа и его  окрестностей, сообщаем,
что на набережной д'0рсе располагается министерство иностранных дел Франции.
-- Примеч. пер.


Глава вторая
     В  которой Берюрье приводит меня в  храм светских манер и как он себя в
нем ведет

     В то время, как мы рулим в консервной  банке  в направлении улицы де ля
Помп, Берю продолжает свой панегирик о покорении аристократии.
     -- Ты понимаешь, Сан-А,  -- говорит он, погрызывая спичку, -- это, если
можно так выразиться, само Провидение скрестило мой путь с  этой бабенкой. С
тех  пор,  как  она меня  взяла в  лапы,  я  стал  вроде  гусеницы,  которая
превращается в бабочку.
     Он  ввинчивает   своим  большим   пальцем  в  уголок  глаза  слезу,   в
нерешительности повисшую  на  реснице.  -- Ты знаешь,  она посадила меня  на
диету!
     Я думаю  о трех стаканчиках  божоле, которые он  пропустил при мне, и с
неподдельным  недоверием  в голосе  восклицаю: "Не  может быть!",  чем снова
подзаряжаю его.
     -- Слово мужчины! Когда  я  хаваю у нее, то  рубон всеща один и тот же:
жареное мясо, лимон и гренки, сейчас сам увидишь.
     Он поглаживает свое дынеобразное брюхо, вываливающееся из его штанов.
     -- Надо признать, что я вовремя спохватился. С таким пасхальным яичком,
которое  все  растет  и  хорошеет,  мне  через  несколько  лет  пришлось  бы
пользоваться  зеркалом  нижнего вида,  чтобы  следить  за  поведением  моего
шалопая.
     -- Твоя графиня замужем?
     --  Вдова! Ее старикан подцепил  миксоматоз* в Индокитае,  где  он  был
полковником.
     Большим  и  указательным  пальцем  правой   руки  Берюрье   старательно
разглаживает поля своей шляпы.
     --  Интересно констатировать, что  персона из высшего света может  быть
такой похотливой в интиме. Дама, которая родилась с геральдикой на пеленках,
так  тебе  ставит  на   болт  контрагайку,   что   лучше  чем   какая-нибудь
профессионалка.
     Чем  больше  я  его слушаю,  тем  больше  растет  мое  любопытство, оно
распускается подобно упавшему в воду японскому  цветку  из бумаги. И мне  не
терпится засвидетельствовать ей
     *  В  простонародье  --  кроличья  болезнь   вирусного   происхождения.
Симптомы: опухание передней части головы, глаз, наружных половых органов. --
Примеч. пер.

     свое почтение,  его  похотливой  графине.  Раз  она втюрилась  в такого
"красавчика",  как  мой  Боров,  то,  наверняка,  у  нее  есть  какие-нибудь
серьезные отклонения. Скорее всего, Берю жалеет меня и ничего мне об этом не
говорит:  иначе я  вообще отказываюсь  что-либо понимать! Я вполне допускаю,
что она хромает  на обе ноги,  что  у  нее  сходящееся косоглазие, горб и  в
дополнение  к программе -- неаполитанская болезнь. Либо она долгожительница,
перевалившая  за  сто  лет,  и  он  забыл об  этом  сказать.  А  может,  она
искательница  приключений? Отчаянная женщина,  которой уже  мало  эмоций  от
дорогостоящей  охоты  на львов,  и  она ищет  острых ощущений в  дрессировке
крупномасштабного Берю? Почему бы и нет? О невкусах не спорят, они  валяются
у нас под ногами, достаточно наклониться и поднять, что тебе нужно.
     -- Как ее  имя? -- задаю я  еще один вопрос. Опухший пожимает плечами и
признается:
     -- Она мне не сказала.
     Я чуть было не подавился адамовым яблоком.
     -- Ты забавляешься экс-тазом этой замшелой  кубышки и не знаешь, как ее
зовут?
     -- Именно так, старик.
     Ну, а в минуты блаженства, как ты ее называешь?
     Он смотрит на меня удивленным глазом.
     -- В общем... мадам графиня. А чего ты ко мне причепился! Я,  что,  зря
сношаюсь с высшим светом?  По-твоему, я должен называть  графиню краснозадой
макакой, как жену первого попавшего приятеля?
     Действительно, нам  открывает дверь  лакей в  полосатом жилете. Старый,
очень худой, очень угловатый, высохший, как мумия, с бакенбардами, желтушным
цветом лица и криво поставленной вставной челюстью (как будто во рту  у него
был назубник, как у боксера). Будь  полоски на его жилете нарисованы поперек
-- вылитый скелет.
     --  Спасение и  братство, Фелиций! -- небрежно  роняет  Толстяк,  чтобы
продемонстрировать мне, что он здесь на короткой ноге, как коротко знакомый.
     Полосатик обозначает курбет. При  этом  на  его  пергаментном  лице  не
шевелится ни один мускул -- это физически уже невозможно. Когда он загнется,
то сделает  при жизни  самое главное дело. Мир  кишит такими людьми, как он,
которые, едва став взрослыми, уже начинают сознательно умирать. Они

     * Курбет  -- положение лошади, вставшей на  дыбы с согнутыми  передними
ногами. -- Примеч. пер.

     учтиво   и  молчаливо   скручиваются,   скрючиваются,   обезвоживаются,
бальзамируются.  От них остается только голова покойника. В  день "Д" от них
не остается никаких отходов.
     Упомянутый Фелиций явно осуждает фамильярность Толстяка. Он не привык к
таким  развязным манерам. Он  прислуживает аристократии  со  времен  Филиппа
Красивого, и со временем в его венах неизбежно должна была появиться голубая
кровь! Не  считая  того,  что  его  предки:  кучера,  прачки,  поварихи  или
садовники совокуплялись  с  титулованными особами, разве  не так?  Во  время
длительной прогулки Рыцаря Иерусалимского, например, его  челядь, наверняка,
неоднократно темпераментно штурмовала Бастилию в альковах его замка.
     Нужно  быть объективным и не отрицать  очевидное под тем предлогом, что
оно шокирует. Кто больше всего похож на члена Жокей-Клуба (не считая другого
члена  этого клуба),  если  не  его  камердинер?  Махните  жилет  одного  на
монокуляр другого и вы увидите! Мужики! Их разделяет только половая щетка. Я
пишу это, зная,что теряю своих монокулярных читателей, но это не суть важно:
жизнь коротка,  и у меня  не  будет больше времени не  сказать  того, что  я
думаю!
     Походкой  хроника-ревматика  Фелиций подруливает нас к  двойной  двери,
украшенной  сыроподобным  ноздреватым  орнаментом.  Он  тихо   стучит  своим
когда-то согнувшимся, да так и не разогнувшимся, указательным пальцем.
     -- Кто? спрашивает сильный и звучный голос.
     Фелиций открывает дверь и объявляет:
     --Господин Берюрье и кто-то еще с ним!
     Толстяк  взволнован, он даже сбледнул с лица,  то есть, я хочу сказать,
что его фиолетовый оттенок стал на  один тон светлее. Он толкает меня локтем
в живот. Мы  как  два  гладиатора перед  выходом  на арену...  Ave,  Caesar,
morituri te salutant!*
     Мы  входим.  Толстяк  хочет  пропустить   меня,  потом  передумывает  и
одновременно со  мной устремляется вперед: классическая сценка, поставленная
Мелиесом**  задолго  до  меня.  Он  сцепляется  карманом за  дверную  ручку.
Раздается зловещий треск, и карман повисает, что означает, что  он сложил  с
себя полномочия кармана.  Сейчас он не что иное как  лоскут, болтающийся под
дырой.
     Берю в ярости выдает такую витиеватую тираду, которой
     * Что  в  переводе  с латыни  означает:  "Здравствуй, Цезарь, идущие на
смерть тебя приветствуют". -- Примеч. пер.

     ** Мелисс Жорж,  французский деятель  кино и  известный иллюзионист. --
Примеч. пер.

     позавидовал  бы  сам Карл VII (Святая  Жанна д'Арк,  помолитесь  же  за
него!)
     -- Мон шер, вы забываетесь! -- журит голос из залы.
     --  Есть от чего, моя графиня,  -- обороняется Толстяк,  --  совершенно
новый сюртук! Я за него отдал целое состояние!
     Я  приближаюсь  к  глубокому  креслу  из  гарнитура  "Пастушка"  (эпохи
Людовика XV),  в котором  восседает пастушка нашего  Мастодонта*  . И  слово
чести, я вижу перед собой особу скорее приятную, чем нелицеприятную. Графиня
Труссаль де Труссо --  полувековая женщина пятидесяти лет,  как выразился бы
производитель плеонастических оборотов. Она упитана в пределах нормы. Чистый
взгляд,  бело-голубые волосы. На губах тоненький слой помады, щеки напудрены
обычной рисовой пудрой. Она рассматривает меня, улыбается  и протягивает мне
руку,  к  которой я прикладываюсь  губами,  не  заставляя  себя  ждать.  Мое
недоумение достигает  своей кульминационной  точки.  Как такая женщина могла
увлечься  моим  другом  Берюрье? Вот загадка,  к  которой  нужно  было найти
разгадку.
     -- Я представляю тебе мадам мою графиню! -- горланит Жиртрест, который,
позабыв о своем больном костюме, вновь обрел свою сияющую улыбку.
     -- Друг мой;-заявляет  дама,  " кажется, что вы еще не  выучили в вашем
учебнике  главу "Представления". В  противном случае  вы бы знали, что  даму
представляют  господину только в  том  случае,  если  дама  очень молода,  а
господин -- очень старый.
     Его Высочество заливается краской.
     --  Заметано!  --  осознав  свой  промах,  говорит  мой   приятель.  --
Соответственно, имею честь представить Вам комиссара СанАнтонио, облаченного
в свою плоть и кровь, со всеми своими зубами и своим персиковым цветом лица.
     Затем, повернувшись ко мне:
     -- Как я  только что имел честь и преимущество сделать это импульсивно,
так вот, парень, я снова представляю графиню Трусаль де Труссо.  Как ты  сам
можешь  оценить,  это  не  выигрышный  билет,  но  первоклассная  женщина  и
образованная со всех сторон. Ты уловил реакцию мадам? Да! Этикет -- это тебе
не  этикетка,  она  не приклеивает  его  на  свои  банки  с  вареньем,  могу
побожиться!
     Я улыбаюсь даме. За ее строгим выражением лица прячется

     *  Уважаемый  Сан-А  не  случайно называет нашего  героя метафорическим
словом мастодонт -- предшественник слонов (от гр. mastos  -- грудь,  сосок +
dentos  зуб).  Он не  столько  намекает на его  габариты,  сколько  обращает
внимание читателя  на  сосцевидную  форму его  зубов,  что весьма важно  для
понимания поступков Берюрье. -- Примеч. пер.

     снисходительная улыбка.
     -- Мой  нежный  друг Берюрье, --  тоном наставницы говорит она, -- ваши
языковые  излишества просто  ужасны.  Настоящий  дворянин должен  выражаться
просто, тактично и рассудительно.
     --  Да  будет  так!  -- громогласно  заключает  Толстый.  -- Я  с  вами
полностью согласен, моя графиня.  Хотя,  если дворянин выражается только для
того, чтобы пополоскать мозги, он не должен часто  открывать свое поддувало.
Я не знаю, заметили  вы или нет,  но в существовании  есть лишь две  стоящие
фразы: "Я  тебя люблю" и "Я  хочу пить". За  их исключением все остальное --
это кружева в слюнях!
     Она снисходит до улыбки и, грозя пальчиком, шепчет:
     -- Вы  особый  случай, милый  друг! Вы знаете, что  вы  должны сделать,
чтобы мне понравиться?
     Берю вне себя и даже больше.
     --  А откуда же мне  знать,  моя  цыпочка! Усатый монолог,  да? А потом
чокнутая молочница и пацан в лифте, как вчера вечером? Я же заметил, что вам
это страшно ндравилось!
     Бедная  женщина чуть было не упала  в обморок. Она испускает негодующие
"Ох!" и "Ах!"
     -- Месье! -- возмущенно голосит она. -- Месье, это уж слишком!
     Он по-дружески шлепает ее по бедру.
     --  Без  паники, моя графиня, перед  Сан-А  у  меня нет тайн;  он знает
своего  Берю  и,  конечно, догадывается, что  я хожу сюда не для того, чтобы
переливать из пустого в порожнее!
     И пока она не пришла в себя, продолжает.
     -- Не  считая  наслаждения,  которое  я вам доставляю,  что еще я  могу
сделать для вашего удовольствия, моя распрекрасная?
     Она делает глубокий вздох, чтобы овладеть собой.
     --  Не  могли  бы вы  разжечь камин  в столовой?  Мой Фелиций настолько
постарел, что уже не может сгибаться.
     -- С радостью и удовольствием, -- с поспешностью говорит Толстяк.
     Перед тем, как  выйти из комнаты,  он заявляет, качая  головой: -- Я не
имею  права давать  вам  советы,  но  вам  следовало  бы  подыскать  другого
прислужника.  Ваш Фелиций -- инвалид от половой щетки, и, как таковой, имеет
право отныне  на войлочные комнатные тапочки и на  настой из  цветов  липы и
мяты.  На  днях  вы его  обнаружите на  коврике у  входной  двери, покрытого
плесенью.
     Он  произносит эту блестящую тираду и удаляется. Я остался один с дамой
его туманных мыслей.
     -- Какой феномен! -- улыбается она.
     --  Мадам, --  заверяю  я,  -- вы взяли  на себя благородную  и великую
миссию, пытаясь воспитать этакого людоеда.
     Уважаемая графиня разочарованно надувает губки.
     -- Только смогу ли я это сделать? -- вздыхает  она. -- Мальчик не лишен
некоторого  здравого смысла, но по всему видно, что  он провел  свою жизнь в
свинарнике.
     -- Он провел большую часть  жизни в полиции, -- вступаюсь я за него. --
Извините за откровенность,  мадам, но  судя  по его некоторым  обмолвкам,  я
сделал вывод, что вы проявляете к нему определенный интерес?
     Она порозовела, ее ясный взгляд какое-то мгновение кажется смущенным.
     -- Он меня развлекает. Это  добродушный большой пес, которого интересно
было бы выдрессировать. Поймите меня, господин комиссар, я так одинока.
     Она  испускает вздох и кидает на меня многозначительный взгляд, который
так пространно говорит  о ее огорчениях и ее  желаниях, что на память  сразу
приходит Транссибирская магистраль. Если бы я не был таким надежным  другом,
и, особенно, если бы  я испытывал к даме определенные чувства, то стоило мне
только протянуть руку, и я бы обслужил себя без всякого труда.
     -- Он хороший полицейский? -- спрашивает она.
     -- Самый  толковый во  всей французской полиции, после вашего покорного
слуги, мадам. Конечно, Берюрье -- это не Шерлок Холмс, не Мегрэ, но он,  как
вы только что сказали,  добрый  пес, наделенный хорошим нюхом и  храбростью.
Исходя  из   сказанного  выше,  я  сомневаюсь,  что  вы  сделаете   из  него
джентльмена, и я спрашиваю себя,  а не будет ли это трагедией для него, если
вам вдруг удастся добиться этого!
     Мысль о  жеманном  и  манерном Берю  веселит  меня.  Какая метаморфоза!
Графиня  вполне  заслужила  бы чистокровную  награду  за  услуги,  оказанные
правилами приличия! Может быть, даже Орден Почетного легиона? Правда, в наше
время она,  кажется,  впала  в  немилость,  эта муаровая лента  через плечо.
Сейчас на смену  ему пришел  орден  За  заслуги  перед  нацией.  Но и здесь,
поверьте мне, надо иметь очень мохнатую лапу,  чтобы... не получить  его! Вы
можете рассчитывать, если у вас есть знакомый,  какая-нибудь шишка, на худой
конец, какой-нибудь депутат парламента. Иногда вы получаете отсрочку. Угроза
на время отодвигается. Вас  стараются отдалить  от кучки  избранных. Но  это
остается латентным.  Эндемическим! Если вы будете  сохранять спокойствие, --
бах! И  вы уже  с  голубой лентой,  похожей  по цвету на ленту  Нормандского
креста. Но часто вас награждают совершенно неожиданно.
     Возьмите, например,  Жака Анкетиля.  Его  сделали  кавалером  Ордена на
одном  из этапов "Тур де Франс". Он крутил  себе педали, ни  о чем яе думая,
как вдруг его  нагоняет мотоциклист и сообщает  ему новость:  "Ты  награжден
орденом  "За заслуги",  Жак". Что  он мог  сделать в  свое  оправдание,  наш
несчастный чемпион,  сидя верхом на своем  велике, а? Заметьте, что  это  не
помешало ему выиграть гонку. Только после этого у него стал не тот моральный
дух, и он был вынужден бросить велоспорт!
     Но ведь  при  этом  находятся любители, особенно коллекционеры медалей,
которые  просто лопаются  от счастья, когда цепляют себе на  живот очередную
медальку.  Вы знаете? Я имею  в виду тех, кто одевается в бронзу и ленты  во
время парадов. Когда они проходят чеканным шагом, то раздается "дзинь-дзинь"
(колокольчики  русской тройки  на  зимней  дороге) . А когда они  преклоняют
негнущиеся  колени перед  овеянным  славой  знаменем,  можно  подумать,  что
опускают   поломанную  металлическую   штору  магазина.  Когда  же   наконец
прекратятся эти  церемонии,  посвященные памяти того  или  сего?  Веники  на
мраморных  плитах! Набившие оскомину  речи! И  огонь,  называемый священным!
Священный,  как бы не  так!  Самый обыкновенный газ  (да  еще  к тому  же из
продуктов  углерода). Газ, который свистит,  воняет,  горит ясным  пламенем,
который  течет по трубочкам  и кранам. Вы только  задумайтесь над  этим, мои
юные друзья: у священного  ошя имеются краны! Но этот  факт ничуть не мешает
этим тупоумный  господам  совершать  свои  ритуальные танцы вокруг  огненных
язычков.
     И  после  этого  находятся  типы, которые всячески поносят  черных! Мне
стыдно! Я не побоюсь этого слова: стыдно  под  самую  завязку, от подвала до
самого чердака, сыны мои! Среди тех,  кто меня  читает, есть люди, которые в
один прекрасный день станут во главе страны -- это  же арифметика.  Так вот,
нужно сделать так, чтобы те,  о ком идет речь, не забывали о  восстановлении
достоинства человека путем упразднения культа  резни и  тех,  кого режут.  А
чтобы они  не