- Есть надежда?- лицемерно интересуюсь я.
   Толстяк морщится.
   - После укола станет ясно... Но я не думаю!
   И тут я вспоминаю о лаборатории. На мой взгляд, я должен  воспользоваться
всеобщим смятением и тем, что все заняты профессором, чтобы спереть  из  его
сейфа документы...
   Я, как ни в чем не бывало, иду в его кабинет. Прежде  чем  свалиться,  он
успел  отпереть  дверь...  Захожу  внутрь  и  галопом  мчу  прямо  к  сейфу.
Поворачиваю гайку,  отодвигающую  аквариум,  и  набираю  ЛИДО...  Все  проще
простого. Я открываю уже не первый сейф, но в этот раз получаю шах и мат! Он
остается запертым. Должно быть,  старикан  сменил  комбинацию.  Я  возвращаю
аквариум в нормальное положение.
   Я осматриваю лабораторию,  где  родилось  одно  из  величайших  открытий,
сделанных человеком. И надо же, по требованию политики я  ликвидировал  того
самого человека, который его сделал...
   Мною овладевает глубокое  разочарование.  Я  думаю  о  старике  Тибодене,
умирающем в холле... Как паршиво!
   Мой расстроенный взгляд останавливается  на  рабочем  столе,  на  котором
материализовывался его гений.
   Что-то заставляет меня нахмурить брови... Это маленькая круглая  точка  в
центре блокнота.  Точка,  которая  является  слабым  отблеском...  Отблеском
дневного света...
   Это тем более странно, что, как я уже  говорил,  в  комнате  нет  окон...
Может быть, дырка?
   Я поднимаю голову и замечаю пятнышко света на потолке. Да,  как  раз  над
рабочим столом Тибодена в потолке есть крохотная дырочка.  Падающий  из  нее
свет не заметен в  обычное  время,  потому  что  тогда  в  комнате  включено
электричество! А я сейчас, чтобы не привлекать внимания, воспользовался моим
карманным фонариком...
   Смущенный этим открытием, я ставлю на широкий  стол  Тибодена  еще  один,
поменьше, на него стул и забираюсь на эту пирамиду с риском  проломить  себе
башку.
   Взгромоздившись на данное сооружение, я оказываюсь  рядом  с  потолком  и
тогда замечаю, что это не просто дырочка, а маленькая линза... И тут  я  все
просекаю.
   Благодаря этой линзе, встроенной в потолок, из помещения над лабораторией
можно видеть стол старикана в увеличенном виде...
   Можно фотографировать то, что лежит на этом столе. Вы понимаете?
   Меня наполняет ощущение холодного, отвратительного безумия. Ситуация  так
ужасна, что мне хочется влепить себе в башку маслину.
   Однако вот она, правда, перед глазами: произошла ошибка,  профессор  стал
жертвой предателя. Тот, должно быть, заметил подмену голубей и  обратил  мою
хитрость  против   меня!   Подлец,   воровавший   плоды   трудов   Тибодена,
воспользовался нашей уловкой, чтобы подставить беднягу!
   Я отравил невиновного!
   Вот так!

   Глава 10
   Я превратился в соляной столб, как та баба, что посмотрела куда не  надо,
а соль, как известно, вызывает жажду.
   Внезапно я принимаю героическое решение. Я быстро выбегаю в холл.
   Тибоден по-прежнему лежит на полу. Его завернули в одеяла, а его персонал
обсуждает, что же надо делать. В конце  концов  они  врачи,  так  что  пусть
действуют...
   - Он еще жив?- спрашиваю я. - На мой вопрос едва  отвечают.  Вижу,  грудь
старикана слабо поднимается. Да, он еще жив,  может  быть  благодаря  уколу,
сделанному, чтобы поддержать сердце.
   Я бросаюсь в кабинет умирающего, снимаю телефонную трубку и требую срочно
дать мне Париж. К счастью, мой шеф не на совещании.
   - Алло, босс!
   - А! Добрый день, мой дорогой... Ну что?
   -Я сделал все необходимое, патрон, но только что обнаружил, что произошла
ошибка...
   - Вы дали не тому...
   - Нет! Юридическая ошибка. Тибоден невиновен! Он впервые выходит из своей
легендарной невозмутимости.
   - Что?!
   - Я потом расскажу вам во всех  подробностях...  Надо  попытаться  что-то
сделать, чтобы спасти его, шеф! Это ужасно! Он лежит в холле, чуть  живой...
Неужели не существует противоядия от той гадости,  что  вы  велели  мне  ему
подлить?
   Он не протестует.
   - Не кладите трубку, Сан-Антонио, я спрошу у нашего токсиколога,  что  он
об этом думает...
   Я жду, сопя от нетерпения. Слабо слышится голос  босса,  разговаривающего
по другой линии. Быстрее! Быстрее! О господи,  только  бы  удалось  вытащить
Тибодена из этой передряги. Я говорю себе, что если он умрет, то я швырну на
стол Старику мою отставку!
   Никто не сможет сказать, что я убил хорошего человека  и  продолжал  жить
как Ни в чем не бывало! Как я злюсь  на  моего  начальника!  А  я-то  всегда
считал его непогрешимым.
   -Алло, Сан-Антонио?
   - Да.
   - Дайте трубку кому-нибудь из врачей, мы передадим ему инструкции...
   - О'кей!
   Выбегаю в холл. Там я на мгновение  останавливаюсь  в  нерешительности...
Чертова работа берет верх и заставляет меня задуматься.
   Следите за ходом моей мысли: раз профессор невиновен, значит,  как  мы  и
полагали раньше, предателем является кто-то из его окружения.
   Позвав одного из  типов,  окружающих  его,  я  имею  один  шанс  из  пяти
нарваться на настоящего  предателя.  Представляете,  в  какой  корнельевской
ситуации оказался ваш друг Сан-Антонио?
   Выбор за  мной...  Я  должен  за  три  секунды  решить,  который  из  них
невиновен...
   Смотрю на Минивье и Дюрэтра.
   - Доктор  Дюрэтр,-  слышу  я  собственный  голос.  Я  положился  на  свой
инстинкт, и тем хуже, если он меня подведет!
   Дюрэтр поднимает свою встревоженную физиономию.
   Он еще бледнее, чем обычно.
   - Вас просят к телефону.
   Он идет с недовольным и удивленным видом.
   - Кто?- спрашивает он меня.
   Я молча вталкиваю его в кабинет и показываю мое удостоверение.
   - Полиция! Не пытайтесь понять, просто выполняйте инструкции, которые вам
дадут...
   Совершенно ошеломленный, он берет трубку, не сводя с меня глаз. Не  знаю,
искренне ли его изумление, но если нет, то он отличный актер.
   -Алло! Это доктор Дюрэтр...- представляется он.
   Его собеседник называет свои имя, и оно,  кажется,  производит  на  врача
сильное  впечатление,  потому  что  он  перестает  глазеть  на  меня,  чтобы
почтительно уставиться на трубку.
   Он внимательно слушает, кивая головой и отвечая односложными словами.
   -Да, да...- говорит он.- Есть... Отлично... Очень слабый...  Да...  Ясно,
господин профессор.
   Он кладет трубку и бросается к двери. Я ловлю его за руку.
   - Молчок насчет меня, понятно?
   Он быстро кивает и уходит.
   Отметьте, что мне не приходится надеяться на сохранение моего  инкогнито.
Сообщение, посланное со вторым голубем, ясно показывает, что шпион  в  курсе
того, кто я на самом деле...
   В холле, превратившемся в медчасть,  продолжаются  суета  и  лихорадочная
деятельность. Дюрэтр взял руководство операцией на  себя...  Надеюсь,  я  не
ошибся, сочтя его невиновным.
   Я выхожу на эспланаду и внимательно осматриваю  дом,  пытаясь  вычислить,
какая комната второго этажа находится над лабораторией.
   Этот  топографический  анализ  позволяет   мне   определить   сектор.   Я
возвращаюсь в дом и бегу на второй этаж... После нескольких минут поисков  я
нахожу окошко... Оно оказывается в сортире!
   Самое что ни на есть безымянное место, которым пользуются все, верно?
   Дырка с линзой находится  как  раз  за  унитазом.  Если  не  знать  о  ее
существовании, ее совершенно невозможно обнаружить. Я наклоняюсь над  ней  и
замечаю блокнот профессора благодаря свету,  поступающему  через  оставшуюся
приоткрытой дверь лаборатории. Этот блокнот как будто в полуметре  от  меня!
Спорю, что отсюда можно читать, что пишет старикан, а ведь  фотографии  дают
увеличение...
   Я  распрямляюсь:  фотографии!  Значит,  у  кого-то  из   персонала   есть
фотооборудование, а его не так легко спрятать!
   Я выскакиваю из  дома  как  раз  в  тот  момент,  когда  папашу  Тибодена
переносят в его комнату.
   По  дороге  я  бросаю  на  Дюрэтра  отчаянный  взгляд.  Он  отвечает  мне
неуверенной гримасой, не  говорящей  ничего  определенного.  Только  бы  ему
удалось спасти своего патрона!
   Очень удобный  момент  для  осмотра  комнат  этих  господ.  Я  начинаю  с
ближайшего домика, в котором живут Бертье, Берже и Планшони.
   Захожу в первую комнату  и  сразу  кидаюсь  на  чемодан,  задвинутый  под
кровать. В нем только грязное белье... В шкафу тоже ничего достойного  моего
внимания... Имя жильца комнаты я узнаю по  размеру  одежды.  Тут  обретается
жирдяй Бертье.
   Выйдя оттуда, я направляюсь в комнату Планшони.  То,  что  она  его,  нет
никаких сомнений, поскольку на стене над кроватью висит огромная фотография,
на которой он изображен вместе с мамочкой.  У  обоих  лошадиные  физиономии.
Снимок мог бы послужить отличной рекламной вывеской для магазина, торгующего
кониной...
   Копаясь в шкафу, я нахожу фотоаппарат, но не  самой  лучшей  модели.  Это
старая квадратная штуковина  в  коробке,  какие  разыгрывались  до  войны  в
лотерею...
   Ясное дело, что  документы  фотографировали  не  этим  старьем  шесть  на
девять. Для этой работы нужен усовершенствованный аппарат со вспышкой.
   Я покидаю комнату и захожу в третью, где живет Берже. Мое внимание  сразу
же привлекает полный комплект фотоснаряжения в  кожаной  сумке,  висящей  на
гвозде.
   Я с наслаждением копаюсь  в  сумке.  Вне  всяких  сомнений,  я  вышел  на
правильный след.
   Вдруг слышится шум  шагов,  заставляющий  меня  вздрогнуть.  Я  собираюсь
спрятаться, но уже слишком поздно. Дверь открывается, и появляется Берже. На
его сотрясаемом тиками лице глаза горят так, что запросто могли бы  заменить
печку.
   Исходящая от него жара обжигает меня.
   Вместо того чтобы спросить, что я у него делаю, он набрасывается на меня.
Он действует с такой быстротой, что я, не  ожидавший  нападения,  оказываюсь
зажатым между кроватью и шкафом и получаю великолепный удар его  котелком  в
пузо. У меня появляется  ощущение,  что  я  весь  превратился  в  желудочные
колики.
   Издав жалкое бульканье, я падаю вперед. Тогда  он  поднимает  меня  хуком
правой в челюсть, от которого я забываю, кто я такой.
   Я отрубаюсь, даже не успев вспомнить,  какого  цвета  была  белая  лошадь
Генриха Четвертого!
   Прихожу в  себя  я  очень  быстро.  Нежная  рука  моего  ангела-хранителя
восстановила контакт, и электричество снова  поступает  в  мои  мозги.  Я  с
трудом поднимаюсь, массируя челюсть. Брюнет,  разъяренный,  как  крестьянин,
заставший на своем клеверном поле стадо муфлонов, следит за мной; ему  никак
не удается справиться со своими тиками.
   - Мне сразу не понравилась ваша морда,- говорит он.- Я  догадывался,  что
вы подозрительная личность- Надо бы вызвать полицию.
   Я размышляю так быстро, как только позволяют мои потрясенные мозги.
   Не он ли предатель? Может, он отмолотил меня,  потому  что  знал,  что  я
полицейский, и увидел в данной ситуации возможность продемонстрировать  свою
невиновность, навешав мне тумаков? Или он все-таки  действительно  чувствует
негодование человека, заставшего постороннего в своей комнате?
   Озабоченный, я иду к нему.
   - Слушайте, старина, прежде  чем  начинать  военные  действия,  выполняют
обычные формальности!
   - Чего?!
   -Я говорю, что, прежде чем бить меня по  морде  и  оскорблять,  могли  бы
задать  мне  несколько  элементарных  вопросов,  я  бы  на  них  ответил,  и
недоразумение бы рассеялось...
   Его тики становятся  сильнее.  Теперь  его  физия  дергается  каждые  две
секунды,  как  будто  его  заперли  в  бочку  с  лягушками.  Пользуясь   его
растерянностью, я продолжаю:
   - Если это  ваша  комната,  простите,  потому  что  человеку  свойственно
ошибаться. Дюрэтр попросил меня  найти  лекарство  для  профессора,  которое
лежит в его чемодане.
   - Комната Дюрэтра в соседнем бунгало!- выплевывает брюнет.
   - Откуда я мог знать? Я здесь всего три дня и живу в доме. Неужели нельзя
быть полюбезнее?
   Он начинает расслабляться... Я  по-прежнему  не  знаю,  искренен  он  или
притворяется. По этой перекошенной роже ничего не поймешь.
   - Доктор Дюрэтр мне сказал, что его комната слева...
   Ну ладно, я пошел налево... Не думаете же вы, что я развлекаюсь,  шаря  в
чужих  вещах,  как  прислуга  из  отеля?  На  этот  раз  он  убежден  ~  или
притворяется таким. На  его  губах  появляется  улыбка,  которую  я  успеваю
заметить прежде, чем его морду сотрясает сильный тик.
   - Ладно, извините меня...  Но  когда  видишь,  как  плохо  знакомый  тебе
человек роется в твоих вещах...
   - Да, понимаю- А крепко вы мне двинули... Вы, часом,  не  были  чемпионом
Франции в легком весе?
   Он смеется.
   - Я немного занимался боксом в университете.
   - Зря бросили. При таких способностях у вас было бы блестящее  спортивное
будущее...
   На этом мы расстаемся. Он мне показывает, где настоящая комната  Дюрэтра,
и я пользуюсь этим, чтобы провести в ней быстрый обыск.  Фотопринадлежностей
в ней нет.
   Видя, что Берже ушел, я рискую заглянуть и в комнату доктора  Минивье.  В
комнате  этого  тоже   нет   фотоаппарата...   Вывод:   наиболее   вероятный
подозреваемый - Берже.
   Размышляя над этой загадкой, я возвращаюсь в дом, где узнаю, что Тибодену
стало лучше. Дюрэтр, которого я отвожу в сторону, говорит, что надеется  его
спасти, и начинает задавать мне неудобные вопросы. Конечно, все это  кажется
ему странным. Он поражен при мысли, что профессор был отравлен, а еще больше
от того, что мне известен яд...
   Выкручиваясь, я наплел ему историю, не уступающую приключениям Тентена. Я
ему объясняю, что наша  Служба  задержала  поблизости  подозрительного,  при
котором был пузырек этого яда. Увидев, что  старик  умирает,  я  позвонил  в
Париж... Он  поздравляет  меня  с  моими  дедуктивными  мозгами  и  принятым
решением. Я принимаю цветы без радости. Согласитесь, что все-таки  неприятно
напичкать известного ученого отравой, а потом получать поздравления  с  тем,
что попытался вытащить его из могилы.
   Я ему говорю о подозрении, что арестованный нами человек имел в  поместье
сообщника, и добавляю, что, обыскивая сейчас комнаты ассистентов, был пойман
с поличным, но выкрутился. Пришлось рассказать,  как  мне  это  удалось.  Он
обещает не противоречить  моим  словам,  когда  Берже  заговорит  с  ним  об
инциденте.
   Частично успокоившись - потому что я по-прежнему не знаю, виновен  Дюрэтр
или нет,- я направляюсь в соседнее поместье нанести визит вежливости второму
голубю.
   Он грустно воркует, пытаясь выбраться из клетки. Жрать ему не  приносили,
и бедняга выглядит анемичным. Конечно, предателю он больше не нужен.
   Я связываю лапы птицы куском веревки и иду к  своей  машине,  не  проходя
через поместье Тибодена...
   Мне надо съездить в Париж. Я хочу кое-что  проверить,  потому  что  люблю
убедиться в твердости почвы, прежде чем поставлю на нее ногу.
   Старик выглядит невеселым. Его лоб исчеркан морщинами,  взгляд  погасший,
как витрина магазина после закрытия.
   Я сажусь без приглашения.
   - Как он?- спрашивает Старик.
   - Немного лучше,- отвечаю я.- Я посвятил в тайну одного из двух докторов;
он занимается им и надеется  спасти,  если  сердце  профессора  окажется  на
высоте.
   - Какая катастрофа! - вздыхает босс. Я пользуюсь случаем, чтобы вылить на
него частичку моей желчи.
   - Честно  говоря,  шеф,  я  думаю,  что  решение,  принятое  в  отношении
Тибодена, было несколько... поспешным. У нас  против  него  была  только  та
записка... Нас должно было насторожить то,  что  она  подписана...  Человек,
предающий свою страну и посылающий сообщение с почтовым голубем,  зная,  что
предыдущий голубь не долетел, должен быть осторожнее...
   Человек  с  голой  черепушкой  не  отвечает.  Он  молча   скрывает   свое
разочарование и стыд. Это редкий случай, чтобы Старик так обделался.
   -А теперь,-  говорю,-  давайте  рассмотрим  дело  во  всех  подробностях.
Во-первых, голуби. Вы сохранили тех двух, что привез Маньен?
   - Разумеется...
   - Вы не могли бы попросить принести их  и  того,  что  находится  в  моем
кабинете?
   Он снимает трубку внутреннего телефона и отдает распоряжения.
   Через несколько минут нам приносят голубей. Один взгляд на них  открывает
мне глубину катастрофы. Я не мог выдать моих за тех, что были у шпиона...  У
моих серые лапки. Разница сразу бросается в глаза! Ночью мы ее не  заметили,
а тот тип при дневном свете увидел мгновенно...
   - Моя вина,- говорю я  Старику.  Это  идет  ему  прямо  в  сердце,  и  он
ратифицирует мое покаяние осуждающей гримасой.
   - Этот вопрос донимал меня,- говорю,- но сейчас я с этим разобрался...  А
теперь покажите мне второе сообщение. Может, мы что-нибудь из него узнаем...
   Он охотно достает его из своего бездонного ящика.
   Я  строю  гримасу,  будто  позирую  для  рекламы  слабительного.  Записка
написана печатными буквами. Вы мне  скажете,  что  хороший  графолог  сумеет
установить ее авторство, сличив с образцами почерка сотрудников лаборатории,
но я не очень люблю экспертов. Они считают себя  волшебниками,  а  на  самом
деле простые ремесленники!
   Я возвращаю записку Старику.
   - По этому вопросу ничего... Переходим к следующему.
   - К какому?
   - К рассуждениям в их чистом виде. Пославший  это  сообщение  думал,  что
наша служба примет то решение, которое приняла... Верно?
   Лоб Старика разглаживается, в потухших глазах появляется блеск.
   - Дальше?- говорит он.
   - Это значит, что предателю Тибоден больше не нужен, вы понимаете?
   - Выглядит убедительно,- соглашается босс.
   - Значит, мы вправе задать себе следующий  вопрос,  шеф:  "А  почему  ему
больше не нужен профессор?"
   - Потому что он получил все,  что  ему  нужно,-  отвечает  мой  почтенный
начальник, у которого ничего нет на голове, зато есть много в ней.
   - Вот именно!
   Наступает натянутая тишина.
   - Скажите, шеф...
   - Да?
   - Как этот человек, которого мы  пока  назовем  месье  Икс,  если  вы  не
возражаете...
   Он не возражает. Хоть он и занимается самыми громкими  шпионскими  делами
нашего времени, а все равно любит фальшивую таинственность, не  развлекающую
даже двенадцатилетних пацанов.
   - Так вот,  как  этот  месье  Икс,-  продолжаю  я,-  может  иметь  полное
изобретение, когда его нет у самого Тибодена?
   Непростая задачка, а, ребята?
   Но для босса  тайн  не  существует.  Массируя  черепушку,  он  предлагает
версию:
   - Сан-Антонио, люди, работающие с профессором Тибоденом, по большей части
его ученики... Он их создал как ученых... Руководил  их  работами...  Почему
один из них не мог пойти дальше своего учителя?
   Я подскакиваю:
   - А верно, патрон, почему бы нет?
   Полуприкрыв глаза, я думаю. Да, молодой честолюбивый ученый мог бы... Они
все  помешаны  на  своей   работе.   Доказательство:   у   них   под   рукой
красавица-секретарша, а они едва с ней здороваются!
   Старик, хорошо знающий своего любимого Сан-Антонио, улыбается.
   Я продолжаю:
   - Месье Икс понял, над чем работает папаша Тибоден. Тоже занявшись  этим,
он уходит вперед... Он опережает своего учителя... Благодаря  проделанной  в
потолке дырке он следит за ходом его работ, что позволяет ему  ориентировать
свои...  Черт  возьми...  Вот   только   работы   профессора   патронируются
государством, и с этой стороны ничего не поделаешь...  А  он  хочет  продать
свое открытие, заработать целое состояние, развернуться  по-крупному,  стать
знаменитостью в научном мире...
   Шеф встает.
   - Сан-Антонио, вы должны быть не здесь!
   - Почему?
   - Как раз потому, что ваш месье Икс владеет  изобретением...  Он  продаст
его тому, кто больше заплатит... Надо найти этого месье Икс и забрать у него
документы...
   Не успел он закончить фразу, как я уже выскочил из кабинета.
   Рассуждение - оно как лестница. Потайная лестница, ведущая вас  к  внешне
недоступным правдам.
   Я правильно сделал, что поднялся по ее ступенькам. Спорю, что на этот раз
я иду верным путем.
   Этот самый Икс ошибся, если держит меня за олуха!
   И как, кстати, он раскрыл,