ыставку  в  Париж.  Конверт-завещание
пролежал в тайнике около века и стал своего рода  любопытной  реликвией.  Но
Бяку знал его истинную цену.  Наконец-таки  ему  представилась  возможность,
которую он ждал всю свою долгую жизнь (которая могла бы  послужить  объектом
изучения герантологов). Он мог вернуть себе причитающееся, так  как  за  все
это время конверт впервые был извлечен из тайников императорского дворца.
   Он заручился поддержкой бывшего шефа японского гестапо Фузи Хотьубе и его
команды. Не считаясь с расходами, он послал их  в  Париж  с  приказом  любой
ценой заполучить конверт и доставить его в Японию.
   Теперь все становится на свои места: поджог в посольстве,  нитроглицерин,
которым Фузи Хотъубе запасся на  случай  авиакатастрофы.  Все,  кроме  одной
вещи...
   - Скажите, месье,  почему  двое  почтенных  японцев  покончили  с  собой,
прочитав надпись на конверте?
   Бяку  просит  очередной  бокал  вина  и,  с  удовольствием  осушив   его,
объясняет:
   - В наших священных текстах  сказано,  что  тот,  кто  коснется  пальцами
текста, написанного рукой императора, будет проклят во веки веков,  если  не
покончит с собой в течение часа.
   На этот раз все становится ясным, как божий день.
   Переливание давно закончено.
   Берю полностью пришел в себя после донорства.
   Мы приносим телефон бедняге Бяку, чтобы он смог отдать распоряжения своим
людям. Его телохранители приедут забрать его на машине  "скорой  помощи".  Я
торжественно обещаю ему передать его  драгоценный  конверт-свидетельство  об
императорском рождении - в ближайшее время.
   Мое обещание служит ему новой порцией сердечного допинга.
   Глава 11
   - Я еду за конвертом  в  свою  контору  и  потом  привожу  его  к  вам  в
гостиницу,-говорит Рульт, высаживая нас у гостиницы.
   На Токио спускается ночь. Бездонная и бархатистая.
   Портье вручает нам телеграмму из Франции Я спешу распечатать е„.  Толстяк
с улыбкой поджидает меня в лифте.
   - Ты что-то не спешишь. Я  чертовски  устал  и  хочу  для  поднятия  духа
принять ванну, тем более, что я не делал этого с тех пор,  как  женился  мой
племяш...
   Я присоединяюсь к нему, разворачивая телеграмму
   - От Старикана?
   -Да.
   - Что там еще придумал на нашу голову этот затейник?
   - Слушай: "Никаких новостей о Пино тчк Убитая молодая азиатка работала  в
посольстве Японии тчк  Кадиллак  был  сдан  японскому  клиенту  тчк  Берюрье
присвоено звание старшего инспектора тчк Мои поздравления тчк  Жду  новостей
тчк Искренне ваш тчк"
   Лифтер  нажимает  на  кнопку,  и  мы  взлетаем  в  воздух,   благоухающий
хризантемами. Я нежно смотрю на Толстяка. Он стоит по стоике "смирно" -пятки
вместе, носки врозь с гордо поднятым подбородками и застывшим взглядом.  Его
толстые губы мелко дрожат. И вдруг, когда лифт достигает третьего этажа,  он
раздражается  рыданиями,  до  смерти  напугав  грума,  который   справедливо
задается вопросом, не сошел ли с ума его пассажир.
   - Ах, Сан-А, дружище! Сан-А, Сан-А - плачет мой славный Берю.-  Неужели?!
Скажи мне, это правда? Я, Берюрье, - старший инспектор?!
   - Ну да!
   - Честно?
   - Конечно, корифан!
   Я энергично трясу его руку
   - От всей души поздравляю тебя, старый хрыч! Ты это заслужил!
   Он опускает голову и, всхлипывая, бормочет:
   - Не называй меня больше  "старым  хрычом",  пожалуйста!  Это  как-то  не
вяжется со званием старшего инспектора.
   Так как уже около минуты лифтер ждет нас с открытыми дверями  и  ртом,  я
выталкиваю старшего инспектора из кабины.
   Он гордо вышагивает в серебристо-голубом свете гостиничных ламп. Над  его
головой сияет нимб, надежно зацепившись за ветвистые рога.
   Подойдя к дверям номера, он хватает меня за руку и говорит:
   - Представляешь, в тот день, когда моя славная матушка произвела меня  на
свет, к ней явилась фея и сказала: "В один прекрасный день  ваш  сын  станет
старшим инспектором".
   - Да,- поддакиваю я,- так же было с мадам Гюго, когда она  родила  своего
Виктора. Ей тоже привиделось...
   Толстяк встает на дыбы
   - Как ты можешь сравнивать какого-то ханурика,  который  крапал  какую-то
муть, да еще в стишках, со старшим инспектором полиции!
   В знак бесконечной благодарности он воздевает вверх руки:
   - Вот Берта обрадуется!
   - А я-то думал, что ты останешься в Японии с Барбарой!
   - С моим повышением это становится невозможным, Сан-А. Подумай сам; как я
в такой момент смогу покинуть своих коллег, которые  так  уважают  меня!  Ну
разве я могу упустить такую оказию?
   - Конечно, нет. Но не забывай, что должность не только дает новый статус,
но вместе с ним и новые обязанности.
   - То есть?
   - Старший инспектор обязан мыть ноги.
   - Ну да!
   - Постоянно.
   - Даже во время отпуска?
   -  Да,  Берю,  даже...  К  тому  же,  он  должен  иметь   соответствующее
образование.
   - Тут мне нечего бояться. Чего-чего, а знаний у меня хватает.
   - Все твои знания могут оказаться мыльным пузырем.
   - Ты недооцениваешь меня, я знаю  гораздо  больше,  чем  ты  думаешь!  Ты
забываешь, что я учился в лицее, и если не получил аттестат, то только из-за
того, что завалил диктант, математику, историю Франции...
   Я слышу, как в моей комнате звонит телефон и оставляю Берю распевать себе
панегирики без слушателей.
   Мчусь к телефону и снимаю трубку. Это Рульт.  У  него  срывающийся  голос
паренька, который в поисках бистро восемь дней шлялся по Сахаре.
   -Катастрофа, Сан-А!
   Я почти что догадываюсь.
   - Выкладывай!
   - У меня украли конверт! - Что ты говоришь?!
   - Моей секретарше кто-то позвонил днем от моего имени и попросил ее взять
такси и приехать на встречу со мной в "Grand Hotel" в Кавазаки.  Так  как  с
ней разговаривали по-французски, она подумала,  что  звонил  один  из  наших
корреспондентов, и выехала на встречу. Во время е„ отсутствия кто-то  открыл
мой сейф и похитил конверт. Это был  профессионал,  так  как  замок  остался
невзломан.
   Это известие сражает меня наповал.
   - Дрянная новость для папаши Бяку, мы ведь обещали вернуть его добро!
   - И не менее дрянная-для нас самих, так как он подумает,  что  мы  надули
его. У него колоссальные связи, и я не удивлюсь, если с  нас  скоро  спустят
шкуру!
   Я напираю на Рульта:
   - И зачем ты давал это дурацкое  объявление?!  Твой  утренний  посетитель
положил глаз на документ и заметил место, куда ты  положил  его.  Наверняка,
это он...
   Тут я умолкаю, так как в мой мозг кривыми когтями впивается одна мысль  и
крепко заседает там.
   - Скажи-ка, Рульт...
   -Что?
   - Наше происшествие дает этому делу новый оборот.
   - То есть?
   - Это подтверждает то, что конверт похитили люди не из банды Бяку!
   - А ведь точно!
   - Ладно, ни к чему не прикасайся и никому  не  говори  о  случившемся,  я
выезжаю!
   Глава 12
   Рульт встречает меня с угрюмой миной типа, который намедни тяпнул десяток
литров рисовой водки и до сих пор не нашел возможности опохмелиться.
   - Я очень сожалею, Сан-А.
   - Я не меньше. Ладно, давай посмотрим твой сейф!
   Речь идет о японском сейфе, вмонтированном  в  стену.  Его  дверца  имеет
толщину не менее пятнадцати сантиметров. На ней нет ни царапинки.
   - У кого, кроме тебя, есть еще ключ?
   - Ключ здесь не нужен,  сейф  открывается  при  помощи  набора  буквенной
комбинации.
   - Твоя секретарша знала эту комбинацию?
   - Нет. И вообще, не будь таким подозрительным, моя блондинка выше  всяких
подозрений!
   - Сразу видно, что ты-не легавый, а то бы ты не питал  таких  иллюзий  по
поводу ближних. Ну да ладно, расскажи мне о своем  утреннем  посетителе.  Ты
говоришь, что это был швейцарец?
   - Он сам сказал мне об этом.
   - Он не назвал тебе своего имени?
   - Назвал, но  я  не  обратил  на  это  внимания.  Что-то  вроде  Хуллера,
Халлера... Я подскакиваю на месте.
   - Хелдер?!
   - В десятку! Точно, меня околпачил Хелдер! - Как он выглядел?
   - Желтоватый цвет лица,  курносый,  густая  рыжеватая  борода  и  очки  в
толстой роговой оправе.
   - Рульт, мне нужно срочно позвонить во Францию!
   -  Запросто!  Я  пользуюсь  кредитом  и  правом   срочного   вызова   как
представитель прессы.
   Мы заказываем разговор со Стариканом, прозябающем в  Париже.  В  ожидании
звонка  я  начинаю  быстрое  расследование.  Объектом   допроса   становится
блондинка-секретарша. У  нее  вид  витражной  святой.  Настоящая  Богоматерь
скамьи подсудимых!
   - Скажите, прелестная, к вам утром приходил на прием бородач?
   -Да.
   - Как он представился?
   - С большим достоинством, как человек, знающий себе цену. Он сказал,  что
пришел по объявлению,  которое  прочитал  в  вестибюле  и  что  он-профессор
швейцарского университета Н„ф-Шатель. Я  сообщила  об  этом  Жиль...,  месье
Рульту.
   Рульт краснеет. Вот скромняга! Готов держать с вами пари, поставив на кон
добротный плеоназм против многозарядной крупнокалиберной волыни, что она  не
усаживается на стул, когда Рульт диктует ей послания.
   - Что дальше?
   - Месье Рульт принял его.
   - Вы проводили посетителя, когда он вышел из кабинета?
   -Да.
   - Вы не заметили, в какую сторону он пошел, выйдя на улицу?
   - Нет.
   - Жаль.
   - Впрочем...
   -Да?
   Она колеблется.  Я  собираюсь  задать  наводящие  вопросы,  когда  звонит
телефон. Это Старикан. Я выкладываю ему нашу удивительную одиссею прошедшего
дня. Он издает ряд громких хорошо доходящих до меня восклицаний, делает  мне
комплимент  и.  умолкает,  когда  я  сообщаю  ему  об  исчезновении  чертова
конверта.
   - Вы не могли бы дать мне приметы Хелдера, патрон?
   - Минутку...
   Я слышу, как он шуршит бумажками.
   - Потом дашь мне его на пару слов,- просит Рульт.
   - Алло! Сан-А?
   - Да, патрон!
   - Это худощавый мужчина, с рыжеватой бородой и в очках с толстой  роговой
оправой.
   - Значит, это  он  украл  конверт.  И  это  не  удивляет  меня,  так  как
наклеенная на конверте марка имеет колоссальную ценность.  Этот  злополучный
конверт является лакомым кусочком по двум разным причинам.
   - Хелдер не мог украсть конверт,- категорично утверждает Лысый.
   - Почему?
   - Потому что он в Париже. Матьяс, который ведет за ним слежку, только что
сообщил мне, что Хелдер сейчас принимает  у  себя  гостей.  Если  уж  Матьяс
что-то говорит, так оно и есть.
   - Тогда я ничего не понимаю,-говорю я.- Ладно, что-нибудь придумаю.  Буду
держать вас в курсе событий. Даю вам Рульта.
   Рульт хватает трубку.
   - Привет, Лыська! - вякает он.- Ты не успел ещ„ обрасти?
   Я представляю себе мину Старикана,  получившего  подобное  приветствие  в
присутствии своего младшего коллеги.
   - Слушай, твой Сан-А - потрясный тип! С  ним  не  соскучишься!  Так  вот,
если, благодаря вам, моя контора  накроется,  я  совью  гнездышко  на  твоей
лысине!
   Он бросает трубку.
   - Я не знал, что вы с ним на "ты",-лепечу я.
   - А то! Мы с ним были в одном отряде Сопротивления во время  войны  и  не
раз вытаскивали друг друга из беды.
   Я  возвращаюсь  к  допросу  красотки  с  универсальной  клавиатурой,   но
нестандартными басами.
   - Кажется, вы собирались сообщить мне что-то занимательное, крошка?
   - Вряд ли. Просто я  вспомнила,  что,  выйдя  отсюда,  швейцарец  спросил
что-то у постового на перекрестке - я увидела это в окно.
   Вот так новость!
   - Слава Богу!
   Повернувшись к Рульту, спрашиваю:
   - Понял?
   Он вздыхает и сдергивает пиджак со спинки стула.
   - Еще бы! Ты хочешь, чтобы я сходил в полицейский участок  и  нашел  того
легавого.
   - Точно! Ты  говоришь  по-японски,  и  у  тебя  не  возникало  проблем  с
лягашами, так что это для тебя - пару раз плюнуть.
   - Ладно, жди меня здесь, мисс Копирка составит тебе компанию.
   * * *
   Приятная  компания,  должен  вам  сказать,  ребята.   Белокурая   куколка
представляет собой отменный вариант время провождения ожидающего мужчины.  Я
ненароком замечаю, что у нее умопомрачительная грудь, на что  она  отвечает,
что это у нее от рождения. Так как я в этом лицемерно сомневаюсь,  она  дает
мне потрогать. Короче говоря, потихонечку - полегонечку я оказываюсь в таком
положении, когда требуется  доказать,  что,  если  лошадь-лучшее  завоевание
мужчины, то последний, следовательно, является не менее  ценным  завоеванием
женщины. Вскоре мне  удается  забыть  о  дневных  занятиях  с  четырнадцатью
чрезвычайно одаренными  ученицами,  и  я  приступаю  к  вечерней  лекции  по
двойному тарифу. Я исполняю ей  "Ночь  на  Балтике"  с  соло  на  балалайке,
"Болгарский   орехокол",   затем   "Олимпийский   портик"   и   перехожу   к
кульминационной сцене "Почтальон звонит дважды", когда появляется  Рульт.  У
него радостный вид.
   - Я ухватил кота за хвост, папаша! - ликует он.
   С прихлопами и притопами, он скандирует, как отпетый скандинав:
   - Хоп! Хвала Будде! Хвала Будде! За швейцарцев, лорранцев и Эльзасцев!
   - Ну что, мой легионер? - тороплю его я.- Каков результат расследования?
   - Я знаю все!
   - Что именно?
   - Адрес того типа!
   - Выкладывай!
   - Так вот, я заявился в полицейский участок и навел справки  о  постовом,
дежурившем на нашем перекрестке сегодня утром. Я встретился с ним и  взял  у
него интервью. Наш тип, действительно, подрулил к нему утром. Но так как  он
говорил по-французски, его не поняли и посоветовали обратиться к  продавщице
в соседнем магазинчике по продаже радиоаппаратуры.
   Наш Хелдер пошел туда. Он поговорил с девушкой, очаровательной японочкой.
Он спросил у нее, где можно купить резиновые перчатки... Смекаешь?
   - Черт возьми, это чтобы не оставить отпечатков пальцев!
   - Ты прав, Гюстав!
   - Девушка посоветовала ему базарчик на соседней улице. Они  разговаривали
совсем недолго. Хелдер спросил, не хочет ли она составить ему компанию  этим
вечером. Она ответила, что этим вечером занята, но  будет  свободна  завтра.
Тогда он назначил ей свидание у своей гостиницы.
   - Название гостиницы? Быстро!
   - Это "Айли Ситофи", довольно скромное  заведение  неподалеку  отсюда.  Я
позвонил администратору и спросил, не останавливался ли у них некий  Хелдер.
Они ответили, что "да", но в настоящий момент он вышел.
   Я прижимаю Рульта к своей благородной груди.
   - Браво! Ты узнал номер его комнаты?
   - Да, 118. Ты хочешь, чтобы я поехал туда с тобой?
   - Нет, там может подняться шумиха. Тебе и  так  уже  пришлось  отдуваться
из-за меня. Я буду действовать с парнем Бе-Рхю-Рье  и  по  возможности,  как
можно тише!
   - Скажите, ваш друг - японец? - ненавязчиво интересуется блондиночка.
   - Нет, моя прелесть. От японца у него лишь одна желтизна!
   Я покидаю их с тысячью и одной надеждой на удачу.
   Глава 13
   Полночь, час преступлений. Я объявляюсь в холле гостиницы  "Айли-Ситофи".
Портье  в  белой  куртке  читает  за  стойкой  иллюстрированный   журнальчик
"Чин-чин".
   - Я хотел бы поговорить с одним из ваших  клиентов,  который  должен  был
остановиться здесь сегодня вечером, господином Бе-Рхю-Рье,-говорю я.
   - Кто его хочет видеть?
   - Месье Дюпон.
   Он снимает трубку, и на другом конце резким скачком пробуждается Толстяк.
Портье сообщает ему о моем визите.
   - Вы можете подняться в номер 124,-приглашает меня цербер.
   Я благодарю его. До сих пор все идет по плану. Берю  спокойно  снял  себе
номер в этой гостинице на одном этаже с таинственным Хелдером.  Я  захожу  в
номер коллеги.
   - Ну как. Толстяк?
   - Птичка у себя в гнездышке.
   -Ты в этом уверен?
   - Еще бы! Я заработал себе ячмень, пася в замочную скважину! Он  вернулся
к себе около одиннадцати и только что выключил свет.
   - Он там один?
   - Как рождественская елка в сиротском приюте!
   - Тогда ид„м!
   Берю массирует свой глаз, надутый воздушной стру„й из замочной скважины.
   - Такие  штучки,-  возмущается  он,-  не  должны  входить  в  обязанности
старшего инспектора!
   - Да, но ты можешь внести расходы на примочки в свои командировочные.
   - Ну да?
   Мы, крадучись, выходим из своего номера и приближаемся к 118. Прижав  ухо
к двери, мы прислушиваемся. До нас доносится легкое похрапывание.  Не  знаю,
обращали вы когда-нибудь внимание на то,  что  существуют  два  вида  храпа:
львиный рык и змеиный посвист. То, что улавливает  мой  слух,  относится  ко
второй разновидности.
   -  Вперед,-  говорю  я  Толстяку.  И  деликатно  стучу  в   дверь.   Храп
прекращается. Я стучу еще раз. Под дверь просачивается луч света.
   - Кто там? - взволнованно спрашивают за дверью.
   Я зажимаю нос пальцами и негромко вякаю:
   - Микики ньяк ху, шофо туки я мамотто! Я произношу это  весьма  уверенно,
так как из интервью Рульта  с  японским  городовым  усвоил,  что  Хелдер  не
понимает по-японски.
   - Минутку,-отвечают мне.
   За дверью слышится шорох в спешке надеваемого шмотья, затем шаркающие  по
ковру шаги.
   - Вы дежурный по этажу?
   - Йе, йе, муссье, дзинь-урной по это-зю!
   Щелкает замок, дверь приоткрывается. Перед нами  на  мгновенье  возникает
бородатое лицо типа в ночной рубашке, наспех  заправленной  в  брюки.  Этого
достаточно. Берю бросается вперед с опущенной вниз головой.  Он  отбрасывает
беднягу назад, и тот отлетает в другой конец  комнаты.  Я  быстро  захожу  в
номер и закрываю за собой дверь.
   Берю вступает в отчаянную схватку с постояльцем "Айли-Ситофи".
   Они валятся на пол, бой становится все более интересным.  Берю  в  тысячу
раз сильнее, но Хелдер в двенадцать тысяч раз превосходит своего  противника
в ловкости.
   Я вижу, как из хлебальника Берю на несколько кабельтовых отскакивает  его
вставная челюсть, за  ней  следуют  очки  Хелдера.  От  клубка  тел  исходят
пыхтенье,  сопенье,  напряжение,  рев  и   стон.   Наконец,   темп   схватки
замедляется. Хелдеру  удается  провести  захват  Толстяку,  и  тот  начинает
задыхаться между ног своего соперника. Он предпринимает  отчаянные  попытки,
чтобы вырваться. Его рука дотягивается до рыжей бороды Хелдера  и  тянет  ее
вниз. Она остается в кулаке Берю.
   Я смотрю и не верю своим  глазам.  Даже  сейчас,  когда  я  описываю  это
приключение, я продолжаю сомневаться в  своих  чувствах.  Человек,  лишенный
очков и бороды, и сдерживающий разъяренного бычару Берюрье,  так  вот,  этот
человек,- слушайте сюда получше, а для  этого  распахните  ваши  помятые  за
плохое поведение в детстве лопухи,-итак, этот человек-не кто  иной  как  мой
кузен Гектор!
   Нас ожидает минута великого изумления. Мы смотрим друг на  друга,  узнаем
друг друга, восстанавливаем чувства взаимного доверия и восклицанием:
   - Гектор!
   - Антуан!
   Гектор разжимает свою хватку.
   - Месье Берюрье! Извините, ради Бога! Но представьте себя на моем  месте!
Когда вам заезжают головой в живот, и у вас нет  времени  заглянуть  в  лицо
тому, кто это делает.
   - Ничего, ничего,-с уважением бормочет  Толстяк,-  а  вы  знаете  толк  в
захватах дзюдо!
   - Я проштудировал кучу литературы по дзюдо, когда работал в министерстве.
Я- единственный из черных поясов, кто учился дзюдо заочно!
   Он встает, отряхивается и одергивает свою ночную рубашенцию.
   - Какая для меня неожиданность встретить тебя здесь, Антуан!
   - Для меня тоже. Мы сбились с ног, разыскивая тебя!
   - И не говори, такого и в кинухе не увидишь!
   Вот ведь, черт возьми! Что же происходит? Гектора не узнать.  Из  бледной
рохли он преобразился в сильного, сурового, уверенного в  себе  мужчину.  Он
шпарит на арго. Он берет со стола пачку Го-луа-цзе и зажигает спичку об свои
штаны.
   - Ну, рассказывай!
   - Не знаю, известно ли тебе, Тоньо, что  мы  с  Пинюшем  открыли  частное
сыскное агентство...
   - Знаю. Продолжай!
   - Однажды к нам пришла дама...
   - Мадам Хелдер, если не ошибаюсь...
   - Эй, кузен, приткнись-ка слеганца! Если ты все  знаешь,  не  компостируй
мне мозги!
   - Ну-ну! Ладно, продолжай!
   Гектор глубоко затягивается, щеголевато выпускает  дым  через  ноздри  и,
достав бутылку из-под подушки, бросает е„ Берю.