азницы  было  не  больше,  чем   между
депутатом справа и депутатом слева.
   Я  был  озабочен.  Даже  не  зная  назначения  этой  штуки,  ее  нетрудно
представить в экипировке террориста, но при чем тут честный  Туту?  В  конце
концов, повертев ошейник и так и сяк и ни до чего не  додумавшись,  я  сунул
его в карман на дверце моей машины и отчалил. Не торчать же  посреди  дороги
до Рождества только из-за того, что какая-то собака носила странный ошейник!
Конечно, при моей профессии время от времени приходится раскапывать  секреты
даже в дупле муравьиного зуба, но эту тайну я решил оставить в покое. Я ехал
в отпуск! Давненько со мной такого не случалось...
   Однако на сей раз потребность малость прийти в себя была такова, что босс
даже не спросил у меня, куда я намылился свалить.  Кстати,  впервые  за  все
время, что я занимаюсь этой паршивой работой. Обычно я даже пожрать не  могу
сходить, не оставив номер телефона. А уж в отпуске, как правило, и двух дней
не проходит, как он начинает названивать, будто колокол в гаврском  порту  в
день большого шторма.
   Имея, таким образом, в перспективе пятнадцать дней полнейшей  свободы,  я
решил подышать чистым воздухом альпийских вершин, никому об этом не говоря.
   Один мой старинный приятель содержал отель в окрестностях Гренобля и  уже
раз этак с тысячу уговаривал провести у него отпуск. Хибара была шикарная, и
красивые куколки слетались туда стаями. Думаю,  последнее  обстоятельство  в
основном и заставило меня  наконец  решиться.  Вы-то,  я  думаю,  уже  давно
убедились, что ваш старый друг Сан-Антонию реагирует на красоток, как бык на
мулету. В конце концов, что еще надо парню моего формата, чтобы жизнь  стала
похожей на цветную открытку?
   У Дюбона, по  счастью,  со  времен  нашей  последней  встречи  ничего  не
изменилось. Едва войдя в отель, я засек блондинку,  которая  могла  бы  шутя
обойти конкуренток на любом конкурсе красоты, а если и не сделала этого,  то
виновата была наверняка ее мама,  не  позволившая  доченьке  выставить  свою
кандидатуру. Вообразите себе шикарную куколку в  голливудском  стиле,  потом
богиню в стиле моей родной Франции, соедините оба образа - и вы  в  какой-то
степени приблизитесь к истине.
   Она казалась неправдоподобно воздушной, эта девчонка. Поначалу я даже  не
мог понять, за какой бок  ее  ухватить,  чтобы  она  не  переломилась  между
пальцами. Но позже убедился, что первое впечатление обманчиво:  темперамента
в ней было столько, что хватило бы на десяток сатиров (Сан-Антонио -  знаток
античности,  не  правда  ли?).  И  то,  боюсь,  в   конце   концов   ребятки
почувствовали бы себя несостоятельными.
   В отель она заявилась  в  сопровождении  старого  гриба,  который  вполне
подошел бы на роль ее дедушки, однако оказался ее покровителем. Парнишка был
старше ее по меньшей мере на полвека; два ряда обвисших  морщин  делали  его
физиономию похожей на рождественскую елку,  и  он  давно  не  мыслил  своего
существования без вставной челюсти и бандажа. Совершенно не представляю,  на
кой черт ему понадобилась красотка, но ни минуты  не  сомневаюсь,  что  свои
подагрические пальчики он в ее букет фиалок запускал не часто. Скорее всего,
он  ее  таскал  за  собой  исключительно  ради  удовольствия,  которое   она
доставляла его слепнущим глазкам, ну и еще для ценителей типа  вашего  друга
Сан-Антонио - за ним, как вы  понимаете,  не  заржавеет.  Что  же  до  моего
личного мнения - ему  куда  больше  подошла  бы  компания  наемного  боксера
поздоровей. Такой спутник гарантировал бы куда большую верность.
   Почему-то мне втемяшилось, что ее зовут Альберта; позже  выяснилось,  что
настоящее ее имя - Соня, и оно шло ей куда больше. Но, как бы то ни было,  с
первого же взгляда, которым мы обменялись, я почувствовал, что дело в шляпе.
Впрочем, чего вам объяснять? Сами небось знаете:  вовсе  не  требуется  быть
факиром Али из Бомбея, чтобы это понять. Мне, во всяком  случае,  достаточно
увидеть у крошки этакие искорки в глазах, чтобы сообразить: время  "ножки  в
воздухе" не за горами.
   В первый же вечер я, закутавшись  в  халат,  выбрался  из  номера,  чтобы
подышать  чистым  горным  воздухом  на  большущем  балконе,  окружавшем   по
периметру весь дом. Конечно, моя курочка была уже  там,  вертя  в  пальчиках
швейцарскую сигарету, длинную, как термометр. Я предложил ей огня. Банальный
ход, согласен, но совершенно неизбежный. Да и к чему ломать  себе  голову  в
поисках новых  трюков,  когда  старые  все  еще  действуют  безотказно?  Она
пролепетала "спасибо"; я,  естественно,  уверил  ее,  что  для  меня  это  -
сплошное удовольствие.
   Через пять минут все, чего я о ней не знал, можно  было  бы  уместить  на
телеграфном бланке. Имя ее я вам уже сообщил. Жила она в Париже. Старый краб
был фабрикантом - не знаю уж, что там делали на его фабриках, но доходов  от
этого папаше Ромали вполне хватало, чтобы обеспечивать Соню по самое некуда.
   Старик не мог спать без  снотворного,  и  это  давало  малышке  некоторую
свободу маневра.
   Я сообщил девушке, что в  чемодане  у  меня  нечаянно  оказалась  бутылка
редкостного белого чинзано, и предложил продегустировать. Она согласилась. А
десять минут спустя профессор, занимавший соседний номер,  уже  тарабанил  в
нашу дверь, крича, что, если мы не успокоимся, он или  вызовет  полицию  или
попросится в долю.
   Утром Соня представила меня своему старику. Меня он принял  хорошо:  надо
полагать, ежеутренние визави с зеркалом во время бритья давно  убедили  его,
что времена, ревности канули в лету и, если старый обмылок начнет  возражать
против моего присутствия,- появится кто-нибудь еще, только и всего.  Дураком
он,  судя  по  всему,  не  был  и,  глядя  на  открытую,  добродушную   рожу
Сан-Антонио, сообразил, что парень явно не из сутенеров. Ну и  дай  бог  ему
счастья.
   Днем старикан с удовольствием наслаждался природой в нашем обществе. Я не
возражал.  И  не  смейтесь:  таким  невинным  человеческим  слабостям   надо
потакать. Зато вечером он глотал свое снотворное и  мы  с  Соней  оставались
вдвоем. В постели ее таланты отличались изобилием и многообразием, но тайной
слабостью была "китайская клумбочка". Предоставляю вам догадаться,  кто  был
садовником. Орала она при этом так, что наш сосед-профессор  не  выдержал  и
провертел дырку в стене - я обнаружил ее пару дней  спустя.  Этот  пакостник
решил получить счастливый билетик задарма, но качество спектакля от того  не
ухудшилось.  Я  пробовал  заделывать  дырки  жевательной  резинкой,  но  это
приводило лишь к тому, что он проделывал новые, и через  восемь  дней  стена
стала похожа  на  решето.  В  конце  концов  я  плюнул,  решив,  что  каждый
развлекается как может. По утрам, за общим столом, этот тип был  строг,  как
тридцать шесть пап, и мы с  Соней  хихикали  про  себя,  любуясь  его  левым
глазом, красным, как стоп-сигнал.
   Короче, это была хорошая жизнь. До того самого вечера.
   Уже не помню, кто первый предложил прокатиться: Соня, ее  обмылок  или  я
сам. Поехали мы на моей машине:  тачка  старика  своими  размерами  уступала
разве что авиалайнеру. Я до сих пор не понимаю, как он  умудрился  протащить
ее по горным дорогам. Все шло вполне мило;  мы  уже  возвращались  в  отель,
когда Соне захотелось закурить. Она запустила руку в карман на дверце,  куда
перед прогулкой засунула свои "Кравен", и наткнулась на ошейник  задавленной
собаки - я о нем к тому времени, признаться, успел забыть.
   - Это еще что такое?- удивилась красотка.
   - Кто его знает?- пожал я плечами.-  На  всякий  случай,  пока  не  вышло
нового распоряжения, я эту штуку называю собачьим ошейником.
   Соня задохнулась от  смеха,  я  же,  признаться,  только  тут  разглядел,
насколько нелепой выглядела эта штука. Девушка крутила ее  в  своих  лапках,
демонстрируя старику, и в этот момент машина  как-то  странно  дернулась.  Я
остановил ее и вылез посмотреть,  что  случилось.  Оказалось  -  всего  лишь
прокол, поймали гвоздь  в  шину.  Тут  мне  пришло  в  голову,  что  тормоза
тормозами, а, меняя колесо  на  крутом  склоне,  неплохо  бы  подложить  под
соседнее какую-нибудь каменюку посолидней. Огляделся и увидел, что  шагах  в
десяти валяется как раз подходящая. Подошел к ней  и  только  нагнулся,  как
почувствовал мощный пинок в зад и очутился на земле.
   Через секунду до меня дошло, что это за моей  спиной  что-то  взорвалось.
Поднял голову и обнаружил вместо своей машины густое черное облако. Все  еще
не вполне осознавая происходящее, я поднялся и медленно, будто в дурном сне,
побрел к тому, что минуту назад было моей тачкой.
   Впечатление было такое, будто гигантская рука вскрыла ее,  будто  коробку
консервов. Внутри было черно. На земле я  увидел  вставную  челюсть  папаши.
Потом взгляд мой упал на то, что осталось от Сони,  и  я  почувствовал,  как
содержимое желудка бурно устремилось вверх. Я торопливо кинулся к  кустам...
Прошу прощения, но при подобных обстоятельствах ничего другого не остается.
   Вот так все и началось.

   Глава 2
   Моя добрая матушка Фелиси утверждает, что встречаются бедолаги, с детских
лет отмеченные роком. Ни секунды не сомневаюсь, что  в  первую  очередь  она
имеет в виду меня. Это же надо - встретить такую девочку и так ее  потерять!
Не-ет, будь моя воля - связал  бы  своей  паршивке-судьбе  руки  и  ноги  да
выставил в Лувре, зевакам на обозрение...
   Примерно такой глубины мысли крутились в моей голове, пока я  приходил  в
себя. Не требовалось семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что виной всему  -
тот самый собачий ошейник. Не ошейник, а мечта террориста. Меня аж  в  дрожь
кинуло, когда я вспомнил, как крутил в руках эту адскую штуковину. Надо же -
целых десять дней она валялась в моей тачке, готовая  рвануть  от  малейшего
толчка!
   Тут прибыли местные стражи порядка. С первого  взгляда  я  понял,  что  с
интеллектом у них все в порядке,- достаточно было увидеть их  лбы:  все  как
один - не шире околыша форменного кепи. Добавьте к  этому  глазки,  тусклые,
как у рыбы, три месяца провалявшейся в холодильнике, и  вы  получите  о  них
полное представление. То обстоятельство, что они  имеют  дело  с  комиссаром
Секретной службы - то  бишь  с  вашим  покорным  слугой,-  нисколько  их  не
впечатлило. Они узрели, что моя машина взорвалась именно в тот момент, когда
я из нее вышел, и угробила двух пассажиров, нашли, что это подозрительно,  и
ничто иное в их мозги проникнуть уже не могло. Их бригадир изложил мне это в
весьма ученых терминах, усиленных повелительным наклонением. А  поскольку  в
этой жизни он, судя по всему, знал только свой долг и таблицу  умножения  до
пяти,  то  для  более  тонкого  осмысления  событий  решил  отвезти  меня  в
жандармерию.
   Я не возражал - в какой-то степени меня это даже устраивало.  Терпеть  не
могу быть мишенью, но ничего не имею против расширенной аудитории.
   Короче, притащились мы в местный участок. Ну, все, как обычно: выбеленные
известкой стены пестрят объявлениями, ветхие столы шатаются, с какой стороны
ни притронься, а служивые, тут же решившие взять меня в  оборот,  еще  тупее
первых - насколько это, конечно, возможно. Я уж решил, что попал  за  кулисы
Фоли-Бержер.  Однако  они  упорно  не  хотели  оставить  меня  в  покое,   и
единственное, что оставалось,- навесить  им  на  уши  побольше  лапши.  И  я
взорвался как фейерверк. Рассказывал им, какая я большая шишка в Париже, как
одно мое имя заставляет мелюзгу вроде них вставать во фрунт, и объяснил, что
с ними будет, если они не предоставят мне любую мыслимую помощь вместо того,
чтобы меня ловить.
   Я орал так громко, что лейтенант сдался.  Правда,  предварительно  изучив
мои бумаги разве что не под микроскопом.
   - Хорошо, господин комиссар, чего вы хотите?
   - Наконец-то,- облегченно вздохнул я. Видать, парень встал с той ноги.  А
может жена ему нынче угодила... Впрочем, меня это не касается.- Позвонить  в
Париж.
   - Ради бога,- тут же согласился он.- Только сначала я предупрежу службу в
Гренобле.
   Почему бы и нет? Я подождал, пока он выполнит все формальности,  а  потом
набрал  номер.  Вроде  мне  уже  случалось  вам  говорить,  в  чем  основное
достоинство Старика? Он никогда не вылазит из своей конуры. Когда ни позвони
- всегда на проводе.
   - Здравствуйте, Сан-Антонио,- проскрипел он в своей обычной манере.
   - Привет, патрон.
   - Как отдыхается?
   Может, я от всех  переживаний  мнительным  стал,  но  в  голосе  его  мне
отчетливо послышалась насмешка. Сам-то он отдых презирает, а отпуска не брал
с тех самых пор, как стал во главе нашей Службы.
   - Потрясно отдыхается,-  заявил  я  и  изложил  всю  историю  начиная  от
издыхающей на дороге собаки.
   - Очень любопытно,- лениво пробормотал он.  Ну  да  меня  не  обманешь  -
слишком давно мы знакомы. Мысленно он взвился до потолка.
   - Вы полагаете?- тем же тоном поинтересовался я.
   - Стало быть, в ошейнике была взрывчатка,- продолжил он, обращаясь больше
к себе, чем ко мне.-  И  сильная.  Маленькая  антенна  служила  взрывателем.
Наверное, та девица нечаянно привела его в действие.
   Я промолчал. Да и что тут скажешь?
   - Вы, случаем, не читали такую повестушку -  "Капут"?-  внезапно  спросил
шеф.
   Ничего себе. Нашел время для разговоров о литературе.
   - Нет вроде...
   - Хотя конечно, куда вам. Она давно вышла. Так вот, в ней рассказывается,
как в последней войне Советы дрессировали  собак,  чтобы  взрывать  немецкие
танки. Псов учили брать еду из-под  гусениц.  А  когда  начиналась  танковая
атака, их и запускали. У этих животин тоже взрывчатка была на шее, а антенна
служила детонатором.
   - Вы что же, стало быть, считаете - эту  собачку  из  России  притащили?-
съязвил я, забыв, что с юмором у Старика слабовато.
   - Разумеется, нет,- сухо ответил он.- Но  кто-то  мог  набрести  на  туже
мысль. Где, говорите, вы видели собаку?
   - Шоссе Леон - Гренобль, поворот на Ла-Грив.
   - А вы не думаете?.. - начал он.
   - Думаю,- согласился я.- Неплохо бы там поспрошать. Только на мне повисли
ребята из местной полиции. Вы не можете меня от них избавить?
   - Сейчас позвоню в Гренобль.
   - Вот и чудесно. Буду держать вас в курсе.
   - Я на это рассчитываю,- с достоинством обронил он, вешая трубку.
   Я тоже швырнул свою на рычаг. Через минуту раздался
   звонок.  После  короткого  разговора   мой   лейтенант,   став   донельзя
почтительным, объявил, что и сам  он,  и  его  бойскауты  полностью  к  моим
услугам и ждут не дождутся распоряжений.
   Я объяснил ему, что требуется самая малость - поскорее доставить  меня  в
гостиницу, поскольку я  в  силу  обстоятельств  остался  без  колес.  Там  я
надеялся раздобыть что-нибудь подходящее, не сомневаясь, что  Дюбон  меня  в
беде не оставит.
   Дюбон, если вы еще не  забыли,-  хозяин  гостиницы  и  мой  старый  друг.
Личность, надо сказать, довольно своеобразная - кем-кем, а пай-мальчиком его
уж точно не назовешь. Я, правда, так  и  не  смог  понять,  чего  его  вдруг
потянуло в эту коробку, но в его биографии и не такие зигзаги случались. Для
начала он закончил Лионскую консерваторию по  классу  органа  и  даже  успел
стать лауреатом какого-то конкурса. Но тут началась война, и парня  потянуло
на подвиги. Он был одним из первых французов,  перешедших  Рейн,  за  что  и
получил в петлицу ленточку Почетного легиона. Стоит ему куда-нибудь войти  -
женщины ложатся штабелем, а если  кому  из  мужчин  это  не  нравится  -  он
отправляет беднягу в окно, не затрудняясь  тем,  чтобы  его  открыть,  и  не
беспокоясь о том, на каком этаже находится.
   Час спустя я с большой помпой причалил к его коробке  со  жратвой.  Дюбон
играл в белот с моим соседом-профессором и, как водится, выигрывал.
   - У тебя найдется пара секунд?-  шепнул  я.  Он  швырнул  на  ковер  свой
выигрыш и потащил меня в угол зала.
   - Представь себе...- начал я.
   - Знаю, знаю,- отмахнулся он.- Из-за тебя я потерял двух клиентов.
   - Ты в курсе?- удивился я.- Откуда?
   - Сорока на хвосте  принесла,-  ухмыльнулся  Дюбон.-  Ну,  еще  поставщик
подкинул кое-какие подробности. Кстати, из-за  меня  можешь  не  переживать:
потеряв эту парочку, я приобрел прорву новых. Люди - они что мухи: на падаль
стаями слетаются. Я с утра поставщиков обзваниваю  -  припасов  не  хватает.
Между прочим, а как это у тебя так лихо получилось? Ты что,  в  своей  тачке
бенгальские огни перевозил?
   Я изложил ему историю с собакой.
   - Обидно,- вздохнул Дюбон.- Староват я стал для таких дел. Так  и  скисну
тут, в этом отеле.
   - Ничего, у тебя тут тоже развлечений хватает,-  утешил  я  его.-  Только
смотри, приятель, личная просьба: рот на замок.
   - Ты же знаешь - могила болтливее  меня,-  снова  вздохнул  он.-  На  ней
все-таки что-нибудь  да  написано.  Слушай,  а  ты  сам-то  хоть  что-нибудь
понимаешь  в  этой  истории?  У  нас  ведь,   знаешь,   собаки,   начиненные
взрывчаткой, на дорогах не каждый день бегают. Я так соображаю, что  повезло
тому парнишке, которому она предназначалась. Вместо него  она  досталась  на
ужин одному моему приятелю. Ты его знаешь, вроде бы,- Сан-Антонио его зовут.
Ей-богу, старик, ни с кем больше таких  фокусов  не  случается  -  только  с
тобой!
   - Кончай причитать,- оборвал я его.- Мне тачка нужна. Можешь помочь? Хочу
прокатиться в этот чертов Ла-Грив.
   Он задумчиво поскреб бритую макушку.
   - Ну, если не боишься выглядеть не вполне элегантно -  так  и  быть,  дам
тебе мой джип. Не карета, конечно, но четыре колеса есть. И все ведущие.
   - Заметано.
   Мы вышли на стоянку.
   - Вон она,- кивнул Дюбон.- Бак полон. Только постарайся не  отправить  за
облака хоть эту. У меня к ней слабость - уж больно  подходит  по  размеру  к
моему скелету.
   Я было решил тут же и отчалить, но желудок  категорически  запротестовал.
Он кричал от голода, как ласточка перед бурей.
   Я поделился с Дюбоном этим ценным наблюдением.
   - А как же!- согласился  он,-  Перед  выходом  на  дело  непременно  надо
пожрать, уж я-то знаю. Пустой живот годится только  на  барабан.  Скажи  там
повару,  пусть  поджарит  еще  одного  цыпленка-кэрри.  Говорят,  английская
королева его одобряет.
   Я тоже. У этой птички есть одна замечательная особенность - она чертовски
возбуждает жажду.

   Глава 3
   У Дюбона для мужских глоток всегда найдется глоток "Памара". Не знаю, где
он добывает это пойло, но  делает  его  отнюдь  не  кооператив  водолазов  с
альпийских вершин, могу вас уверить. Нектар. Уничтожив на пару литра три, мы
и на сей раз пришли к единодушному мнению, что жизнь  стоит  прожить.  Потом
посмотрели на часы и решили повторить.
   - Куда ты попрешься в такую пору?-  заметил  Дюбон.-  На  место  приедешь
аккурат среди ночи, все двери будут закрыты.  Поселяне,  знаешь  ли,  в  это
время тоже имеют обыкновение дрыхнуть.
   - Ерунда,- после минутного раздумья возразил я.- Тебе никто  не  говорил,
что крестьяне спят вполглаза? Они боятся, что кто-нибудь подожжет их  амбар.
А если я  появлюсь  у  них  среди  ночи,  это  может  оказаться  очень  даже
небесполезно. Психологический шок делает людей разговорчивыми. Понял?
   - Тебе судить - ты у нас в этих вопросах специалист. Только сдается  мне,
что  ты  попусту  ударился  в  поэзию,  приписывая  этим  буйволам   наличие
психологии. Им это не присуще.
   Я объявил, что не разделяю его пессимизма, и мы простились,  торжественно
пожав друг другу руки.
   По альпийским дорогам я несся со скоростью, которой  позавидовал  бы  сам
доблестный Фанжио. Ночь была полна зыбких, мигающих огней  от  автомобильных
фар. Наличествовала и луна - на сей раз она решила поиграть в японский  флаг
и по такому случаю была кругла, как биллиардный  шар.  Погода,  как  вы  уже
поняли, была отличная и навевала поэтические  образы.  Я  молнией  проскочил
Гренобль, потом Вуарон и прибыл на место в рекордный срок.
   Управлять джипом Дюбона - сплошн