сырного  производства,
вице-королевы  Тении  Алохи  Келеба-тузы,  господина  Педе  из   Организации
Разъединенных Наций в  сопровождении  бабушки  (которую  никак  нельзя  было
оставить дома из-за  ее  неумения  пользоваться  газовой  плитой),  а  также
господина Эдгара Слабуша, бывшего  президента  Французского  Совета,  автора
наделавшей много пустого шума книги  "Все  началось  с  желтка".  Но  каково
общество, доложу я вам!
   Мы рассаживаемся в ландо, и бело-розовый кучер везет нас в общей  колонне
по направлению к дворцу.
   О, какой  сюрприз!  Еще  один!  По  всей  длине  трассы  по  мере  нашего
продвижения из-за каждого дерева появляется музыкант. Среди  них  есть  даже
карлик-флейтист,  который  вышел  из-за  кустика  земляники.  Ну  что  можно
добавить - Окакис умеет принимать гостей!
   Если бы вы могли видеть весь  парковый  ансамбль  во  французском  стиле!
Особенно когда подумаешь, что каждый миллиграмм земли на остров был привезен
издалека! До Окакиса здесь было лишь несколько скал, загаженных чайками.  Он
как Бог Создатель, наш Окакис! Задумал и создал землю! Особое  поощрение  от
жюри.
   - Вы будто спите, мой милый! - окликает меня Глория.
   - Я восхищен! - говорю я, не уточняя, чем именно.
   Поскольку от вас мне нечего скрывать, мои дорогие,  то  сделаю  маленькое
признание - еще одно!
   Только что моя аорта совершила неожиданный для  себя  кульбит.  Я  увидел
Антигону Окакис. Граждане, признаюсь, когда вы встречаетесь глазами  с  этой
греческой богиней, ее взгляд производит эффект, будто вы смотрите  на  лампу
инфракрасного излучения. Какой блеск! Ее взгляд проникает вам прямо в  самые
чувствительные органы. Антигоне чуть за двадцать. Волосы -  черные  с  синим
отливом - разделены пробором посередине головы, кожа бронзовая,  а  на  лице
нет и следа макияжа. А какой рот! Волшебство! Хотя глупо говорить так о щели
на лице между двух губ - но про нее можно! Губы потрясающе очерчены и  имеют
вид спелых фруктов на солнце. Что касается ее физических  характеристик,  то
тут - снимайте шляпы (но только шляпы!),  господа!  Не  знаю,  ковал  ли  ее
папаша Окакис сам или с помощью настоящего профессионала  -  тут  явно  были
задействованы специальные силы, - но получается, что ни один из его танкеров
не сможет тягаться с Антигоной  в  вопросе  линии,  и  даже  линий  дальнего
следования. Истинное сокровище! Какого  черта  я  буду  вам  трясти  воздух,
описывая  ее  обалденную  грудь,  тонкую  талию,  круглые   точеные   бедра,
сумасшедшие  ноги  и  прочее?  Если  женщина  божественно  сложена,  то  она
божественно сложена - и все, точка!
   Ищу ее глазами среди гостей, но не  нахожу.  О,  как  жаль!  Когда  такая
красота пропадает с  вашего  горизонта,  вы  ощущаете,  будто  солнышко  вам
сказало "спокойной ночи". Я очень надеюсь, что это был не мираж.
   Мы продвигаемся по  Елисейским  полям  Окакиса,  как  праздничный  парад.
Специально для присутствующих здесь американцев  музыканты  дуют  "Я  так  и
знал, что ты пошла в Макдональдс".
   Мы подъезжаем к входу во дворец, где личная гвардия судовладельца стоит в
почетном карауле. Все, как на подбор, крупные ребята, облаченные  в  костюмы
пожарников розово-голубого цвета, а в руках вместо карабинов пожарные стволы
из массивного инкрустированного  золота.  Ребята-знаменосцы  стоят  четко  в
линию по стойке "смирно" . Здесь представлены штандарты всех мастей: "Шелл",
"Эссо",  "Мобил",  "ВР",  "Кальтекс",  "Тоталь",  "Эльф-Акитен",   "Лукойл",
"Газпром" и другие. Знамена полощутся на ветру, раскрывая нам свои названия.
Девочки  из  команды  поддержки,  одетые  как  друидки,  распыляют   ароматы
высокооктанового бензина!
   Незабываемые минуты! Мы испытываем невообразимые чувства, находясь  среди
такого наплыва королей, королев и  великих  мира  сего,  собранных  в  одном
месте. В одном дворце - не будем принижать габариты  сооружения,  поскольку,
как мне удалось узнать из газет, жилище Окакиса состоит из восьмисот  комнат
с собственными туалетами  и  ванными,  двенадцати  столовых,  двадцати  трех
гостиных, двух библиотек, восьми  огромных  бассейнов  для  соревнований  по
плаванию,   четырех   гимнастических   залов,   ипподрома,    велодрома    и
взлетно-посадочной полосы для "Боингов". Не жилье, а сказка! Лучшее в  мире!
Да что там в мире - во Вселенной!
   Внутренняя часть  двора  для  проведения  торжественных  церемоний  имеет
размер Марсова поля. В  мраморных  фонтанах  журчит  дистиллированная  вода,
повсюду натыканы настоящие греческие статуи и огромные чаши с орхидеями.
   Въезжающие на  площадку  экипажи  образуют  ровный  круг.  Папаша  Окакис
выходит из своего  ландо,  взбирается  на  серебряный  подиум,  воздвигнутый
посреди двора, и приветствует гостей перед лесом микрофонов.
   - Ваши величества, ваши преосвященства, ваши превосходительства,  дамы  и
господа, - изрекает он на вполне сносном французском, -  для  меня  огромная
честь, что вы согласились принять мое приглашение  участвовать  в  церемонии
новоселья в моем доме. Скажу просто: он в полном вашем распоряжении. Ибо  он
был задуман и построен исключительно для вашего увеселения.  Я  надеюсь,  вы
проведете здесь приятное время и найдете тишину  и  покой,  на  которые  вы,
исполняющие высокие обязанности, имеете неоспоримое право.  Начиная  с  этой
минуты вы вольны действовать  так,  как  вам  заблагорассудится.  И  если  я
пригласил вас побывать на моем острове, то лишь для того,  чтобы  предложить
вам абсолютную свободу, которой вы в повседневной жизни лишены.  Спасибо  за
внимание.
   Хорошо сказал, а? Мне очень понравилась сама простота формулы официальной
части приема гостей.
   Мы выходим из наших экипажей. Нам помогают церемонные слуги  и  провожают
каждого в предназначенные апартаменты. Из  всех  комнат  прекрасный  вид  на
море, поскольку жилище Окакиса  единственное  на  острове.  Мои  апартаменты
состоят из небольшой гостиной, большой спальни с туалетом и ванной комнатой.
Не могу описать, насколько все шикарно! Только начни, и придется пускаться в
рассказы длиной с эскалатор в метро! Я же не хочу лишать вас рассудка  из-за
каких-то глупостей,  описывая  все  величие  и  грандиозность  окакисовского
жилья, потому что после этого ваши три  комнаты  с  сортиром  на  лестничной
площадке покажутся вам крысиной норой. Знаю я вас:  вы  начнете  беситься  и
буянить от бессилия и зависти, возьмете бюллетень, чтоб не ходить на  работу
и  выйти  на  демонстрацию  с  требованием  повышения   жизненного   уровня,
увеличения метража квартир и расположения сортиров рядом со спальней!  Зачем
мне это?
   Если я вам, например, скажу, что  моя  венецианская  кровать  сделана  из
перламутра и инкрустирована золотом, стены покрыты  панно  из  янтаря,  а  в
огромном сортире висит настоящий Ван Гог, то  вам  станет  плохо  только  от
быстрого взгляда на обои в ваших комнатах, на которых можно разглядеть, если
напрячь воображение, картину охоты кролика за крокодилом или пожар  в  лесах
Сахары. Ведь так? А если еще добавить, что плитка в ванной из опала, а  биде
вырезано из лунного камня (что есть, то есть), то, полагаю, в вашу ванну  вы
больше в жизни не полезете, находя ее заразной! Так что я лучше  воздержусь,
буду благоразумным.
   Мои апартаменты расположены рядом (очень вежливо со  стороны  хозяина)  с
апартаментами Глории. Слуга вносит вещи и развешивает  в  шкафу,  скрытом  в
стене. Дверца шкафа представляет собой картину Эль Греко, но не  копию,  как
вы могли подумать, а оригинал!
   Звучит нежный (тоже деликатно по отношению к гостям) зуммер.
   Слуга нажимает на кнопку, и голос Окакиса спрашивает:
   - Господин Сан-Антонио, можно к вам войти?
   Я балдею, поэтому произношу невпопад:
   - Да еще как! Конечно...
   Дверь открывается, и входит судовладелец (одновременно  и  домовладелец).
Он улыбается вежливой улыбкой.
   - Мой сын Гомер рассказал мне только что о случившемся во время плавания.
Я хочу принести вам мои извинения и выразить истинное восхищение. Я вижу, вы
человек смелый, и хочу поздравить мисс Виктис с выбором достойного жениха.
   - О, вы очень любезны, господин Окакис, - отвечаю я.  -  Но  не  понимаю,
почему вы приносите извинения.
   -  Моему  капитану  следовало  быть  осмотрительнее  в   вопросе   выбора
персонала. Капитан больше не будет у меня работать.
   Вот так-то, судовладельцы шутить не любят!
   - Это все, что я хотел вам сказать, -  добавляет  он  и  протягивает  мне
широченную ладонь, которая не очень гармонирует с его коротконогой фигурой.
   И он выходит. Парень по имени Сан-А косит на бар, показанный  ему  только
что слугой, спрятанный (не слуга, а бар) также в стене и закрытый дверцей  в
виде картины Ренуара - тоже оригинал! Он битком набит (опять же не слуга,  а
бар) всякими напитками: десять сортов виски, двадцать сортов  всяких  других
вин и ликеров! Сифон! Холодильник! Я так думаю, мне легко будет  поладить  с
островом Кокпинок!
   Перехватив мой многозначительный взгляд, слуга спрашивает
   - Месье желает что-нибудь?
   - На два пальца виски и на один - уединения! - отвечаю я
   Он проворно  исполняет  оба  моих  желания,  за  что  я  ему  чрезвычайно
благодарен
   Я беру стакан и иду  на  балкон,  чтобы  удобно  устроиться  в  кресле  и
спокойно посмотреть на
   океан
   Но вдруг совсем рядом со мной раздается  страшный  крик  Крик,  какой  вы
можете услышать только в фильмах ужасов.
   Глава 5
   Я, как вы знаете, никогда не теряю голову. Если необходимо срочно кого-то
спасать, Сан-Антонио всегда готов бежать  на  помощь.  Но  для  этого  нужно
провести подготовку в два этапа, то есть опустошить стакан  виски  и  только
потом  выскочить  из  комнаты.  Подчеркну  для  любителей,  никогда   нельзя
допускать, чтобы кубик льда  полностью  растворился  в  виски.  Вы  медленно
вращаете стакан в руке,  и,  когда  кубик  растает  наполовину,  преспокойно
можете пустить жидкость по трубам. Лишь в этом случае вы  получите  истинное
наслаждение! На дне стакана должна остаться  примерно  половина  положенного
туда льда, понятно? Хорошо! Тогда исполняйте! Понравилось? То-то же!
   Значит, я энергичным жестом отправляю в рот содержимое своего  стакана  и
быстро покидаю комнату.
   В  коридоре   тихо,   поскольку   комнаты   прекрасно   звукоизолированы.
Следовательно, я слышал крик только потому, что находился на балконе.  Звоню
в дверь Глории.
   Из переговорного устройства доносится:
   "Да?" - и я отвечаю: "Тони".
   Малышка открывает сама. На ней лишь бюстгальтер и пояс для чулок. Но меня
вообще трудно шокировать.
   - Вы слышали? - спрашиваю я.
   Она хмурит брови, нарисованные от руки.
   - Слышала что, дорогой Тони?
   - Крик?
   - Какой крик?
   Я вхожу в комнату. Дверь балкона открыта настежь, но  радио  включено  на
всю  мощь,  и,  естественно,  при  такой  какофонии  джазовых  звуков  можно
находиться в гуще бомбардировки Пирл-Харбора и ничего не слышать.
   - Почему вы спрашиваете? Вы слышали, как кто-то кричал? - произносит она,
томно глядя мне в глаза.
   - Потому что кто-то кричал, да, любимая, -  отвечаю  я,  чувствуя  легкое
раздражение, поскольку ее манера разговаривать со мной по делу сбивает  меня
с толку.
   Я ловлю ее за талию.
   - По крайней мере теперь мне ясно, что кричали не вы... - говорю я тихо и
целую в разные места, по-дружески, будто дарю какую-нибудь сущую  безделицу,
а затем спрашиваю о дальнейших планах.
   - Что вы скажете о небольшой прогулке к  морю  и  подводной  охоте  перед
обедом, дорогой Тони?
   Предложение заманчивое. Мне даже кажется, в этом уголке мирового  водного
пространства можно поймать что-то экзотическое  и  вернуться  не  с  пустыми
руками, как обычно бывает у нас.
   Сказано - сделано. Через полчаса мы одеты в лягушачьи костюмы, о  которых
мог только мечтать капитан Немо. Маски, акваланги, ласты, ружье-гарпун и нож
на бедре для солидности - и мы похожи на пару милых марсиан, прилетевших  на
Кокпинок провести медовый месяц.
   Во дворце Окакиса все тихо. На лужайке перед дворцом  музыканты,  сидящие
полукругом, исполняют что-то в высшей  степени  камерное,  чтобы  не  мешать
отдыху.  В  беседках,  увитых  дивными  розами,  несколько  гостей  попивают
прохладительные напитки, в то время как Омон  Бам-Там  I  в  соответствии  с
национальным обычаем бреется на солнце с помощью осколка бутылочного стекла.
   Мы  спускаемся  по  вьющейся  между  тропическими  цветами  и   деревьями
тропинке, уложенной розовыми  мраморными  плитами,  прямо  к  океану.  Какое
громадное удовольствие вновь нырнуть в изумрудные волны, тепло  которых  так
изумительно ласкает тело и душу. (Когда я перечитываю свои изысканные фразы,
отмеченные блистательным синтаксисом и правильной орфографией,  то  понимаю,
что Гонкуровские премии сплошь пускают на ветер...)
   - Первый, кто подстрелит рыбку, получит право на  исполнение  желания!  -
заявляет Глория, ныряя в подвернувшуюся волну.
   Я плюхаюсь следом. В  морских  глубинах  царствует  прозрачная  синева  с
легким зеленоватым переливом наподобие той, что  бывает  в  старых  соборах.
Какое странное чувство вы испытываете в мире безмолвия! Но безмолвия, как вы
понимаете, условного! Дно, усеянное то  тут,  то  там  красными  и  зелеными
кораллами всевозможных оттенков, кажется, совсем  близко  -  только  протяни
руку, настолько вода изумительно прозрачна. Рыбы заняты  своими  неотложными
делами. У них совершенно сказочная  расцветка.  Есть  золотые,  серебристые,
голубоватые, красные, желтые, черные, зеленые, охряные, кобальтовые, всякие.
Будто спятивший художник в бреду  обдал  их  красками  всей  своей  палитры.
Заметив нас, рыбки срочно отваливают, но любопытные, как все  животные,  они
возвращаются и разглядывают нас с удивлением.
   В основном они маленькие, поэтому не представляют для нас интереса. Мы их
не трогаем, и они успокаиваются. Глория и я ищем крупную особь. Чтоб было не
стыдно сфотографироваться рядом на память. Я передвигаюсь в жидкой среде  до
удивления быстро. Одно мановение ластами - и я проделываю  среди  коралловых
колонн расстояние, необычное для восприятия. Но глубина быстро  растет,  дно
будто проваливается. Нужно быть осторожным, а  то  можно  быстро  схлопотать
кессонную болезнь вместе с чрезмерным давлением на позвоночник.  Я  замедляю
движение. По мере спуска вниз света становится меньше, многообразие цветов и
оттенков гаснет. Я застываю за торчащей каменной глыбой и осматриваюсь. Меня
окружает мрачноватый сумрак. Какого черта  гнаться  за  рыбами,  если  можно
подождать, пока какая-нибудь сама не приплывет и  не  скажет  "здрасьте".  Я
пускаю  пузыри,  как  тридцать  шесть  кардиналов,  вместе  взятых.  Вдалеке
различаю темный, расплывчатый силуэт  Глории,  проводящей  разведку  морской
фауны. Нельзя, чтобы она отплывала далеко. Не будем забывать, что мне платят
за  ее  охрану.  Недостаточно  защищать   ее   от   гангстеров,   необходимо
гарантировать ее безопасность в любой стихии.
   И я плыву в ее направлении. Но бог мой, кого я вижу? Здоровенная  рыбина,
которая, дорогие мои домохозяйки, никак не влезет  в  вашу  навороченную  по
последнему слову техники плиту. Не меньше полутора метров в длину,  как  мне
кажется, и тянет килограммов на сто! У нее усы, как у Берты Берюрье  -  жены
моего друга и доблестного  помощника.  Да  и  в  остальном  на  нее  похожа,
особенно мордой.
   Рыба смотрит на меня, как  любопытный  ребенок.  Скорее,  шаловливо,  как
будто приглашая поиграть в салочки. Даже не  очень  могу  себе  представить,
сколько этакая красавица на самом деле может весить. Я  ведь  из  местности,
где  водятся  щуки,  форели,  карпы,  на  худой  конец...  Ну  еще  тунец  в
замороженном виде или рыба-меч  -  в  банках!  Поди  разбери,  какой  у  них
натуральный размер! Но вкусно...
   Про себя я размышляю, съедобна она или  нет,  но  в  любом  случае  такая
толстуха будет прекрасным призом. Прижимаю к плечу  ружье.  Можно  подумать,
что  рыбина  разгадывает  мои   коварные   намерения,   поскольку   тут   же
спохватывается и, лишь слегка вильнув хвостом, идет на  предельной  скорости
ко дну. Я нажимаю на спусковой крючок. Трос пошел быстро  разматываться,  но
рыбка говорит мне: "Пока, дурачок! После дождичка в  четверг!"  Гарпун  лишь
слегка цепляет ее за спинной плавник и  уходит  в  глубину.  Словом,  клиент
сорвался с крючка! Тащу за веревку, но она не поддается. Тогда я, следуя  по
тросу, спускаюсь вниз, чтобы вызволить гарпун.
   Острие гарпуна вонзилось во что-то похожее на трубу, покрытую водорослями
и лежащую на песчаном дне. Тащу изо всех сил,  но  все  напрасно.  Очевидно,
придется отрезать веревку,  хотя,  конечно,  жаль,  поскольку  на  этом  моя
подводная охота  закончится.  Взяв  в  руку  нож,  пытаюсь  расширить  дыру,
проделанную гарпуном. И в конце  концов  констатирую,  что  передо  мной  не
труба, а рулон сетки. Толстый слой водорослей и кораллов  совершенно  закрыл
ее ячейки.
   Гарпун пробил несколько слоев  сетки  и  застрял  настолько  плотно,  что
вытащить его оттуда кажется невозможным. Но все же мне  удается  сдвинуть  и
расшатать рулон. Делаю для себя  странное  открытие:  с  двух  сторон  рулон
связан  толстой  металлической  проволокой   и   к   ней   привязаны   куски
армированного бетона.
   Удивительная находка, правда?
   Отбросив к чертям мечты о подводной охоте, пытаюсь  размотать  проволоку.
Приходится возиться добрых минут пять. Может, не ко времени  будет  сказано,
но мне хочется подняться на поверхность, потому  что  я  начинаю  испытывать
проблемы с воздухом.
   Однако парень по имени Сан-Антонио  самый  упрямый  из  всех  живущих  на
земле. Я упираюсь, как бык, раскручивая толстую  проволоку.  Отвязываю  один
кусок бетона... Надеюсь, Глория достаточно умная девочка, чтобы не  уплывать
слишком далеко от берега... Второй кусок бетона  отвязать  легче,  поскольку
проволока обламывается у меня в руках.
   Начинаю задыхаться. Воздух кончается. Вы как, умеете дышать под водой без
акваланга? Или с аквалангом, но без  воздуха?  Долго  про  держитесь?  Тогда
доброго здоровья! Хотя и с трудом, но мне  удается  поднять  весь  рулон  на
поверхность. Я оказываюсь,  к  счастью,  значительно  ближе  к  берегу,  чем
ожидал. Под водой теряешь ощущение расстояния. Плыву  до  торчащей  из  воды
скалы и  в  бессилии  ложусь  на  нее  грудью,  изображая  Робинзона  Крузо.
Несколько  минут  я  лежу  без  движения,  задыхаясь  и  пыхтя,  как  старый
локомотив.  Как  же  хорошо  вдохнуть  чистого  воздуха  непосредственно  из
атмосферы! Сдвинув маску на лоб, оглядываюсь по сторонам. Океан спокоен, как
Средиземное море. Что-то не видно мисс Виктис. Горизонт  пуст,  как  счет  в
банке продюсера после съемок фильма из разряда "Кино не для всех",  если  вы
понимаете, о чем я. Меня охватывает легкое волнение. Уж не  утонула  ли  моя
милая, не свело ли у нее ногу? Хорошо же я буду выглядеть! Дважды  играть  в
Зорро и спасать ее от опасных бандитов и  дать  утонуть  прямо  у  себя  под
носом. Веселенькое дело!
   Но выхода нет. Будь что будет. Надо подождать. Чтобы  успокоить  нервы  и
занять чем-нибудь руки в ожидании,  принимаюсь  распаковывать  рулон.  Прямо
скажу, задача нелегкая, поскольку долгое лежание в  воде  превратило  его  в
подобие цементного монолита.  Орудуя  ножом,  стараюсь  побыстрей  размотать
концы проволоки. В голове застряла шальная надежда  найти  там  клад.  Разве
этот уголок Тихого океана не идеальное место для хранения кладов?
   Распутывая и разрезая узлы сетки, я раню  пальцы  в  кровь,  но  в  конце
концов мне удается развернуть рулон. Действительно, внутри кое-что есть,  но
не сокровище, о нет! Труп!
   Мне вообще везет: если я выхожу на охоту, то уж точно что-нибудь найду!
   Честно говоря, трупа-то нет - от него  остался  лишь  желтоватый  скелет.
Похоже, дивные райские рыбки попировали здесь на славу. Даже кости  друг  от
д