стает.
   - Снимаю шляпу,- восхищенно шепчет он.
   - Это очень подходит к данным обстоятельствам, босс!

   Я лежу в своей постели и задаю храпака. Мне снится,  что  меня  взяли  на
работу в "Фоли-Бержер" делать вместе со звездой шоу пантомиму... Мы стоим за
экраном из матового стекла, прожектор светит нам прямо в морду.  Я  поднимаю
страусиное перышко, составляющее ее  одежду,  и  начинаю  номер,  как  вдруг
раздается звонок. Это означает: пора на сцену. Но,  черт  возьми,  я  же  на
сцене!
   Пронзительный звонок не прекращается. Что там режиссер, чокнулся, что ли?
Чтоб он сдох! В этот момент я просыпаюсь и понимаю, что  настойчивые  звонки
издает телефон.
   Я в бешенстве тянусь к аппарату, еще окончательно не проснувшись.
   Голос я узнаю сразу: шеф.
   - Рад, что дозвонился до вас,- говорит он.
   - Который час, патрон?- перебиваю я его.
   - Что-то около двух.
   - Можно задать вам один вопрос?
   - Только быстро!
   - Вы когда-нибудь спите?
   - Нет, и не понимаю, о чем вы говорите,- заявляет он совершенно серьезно.
Почти тотчас он мне сообщает:- Утром вы  выезжаете  восьмичасовым  скорым  в
Страсбур...
   - Что-то случилось?
   - Странная вещь...
   - Она связана с интересующим нас делом?
   - Чтобы узнать это, я вас туда  и  засылаю.  Внешне  ничто  не  позволяет
делать такие предположения.
   - Тогда почему?
   Пауза.
   - Вы никогда не замечали, что у меня хороший нюх, Сан-Антонио?
   - Мы теперь работаем, основываясь на одной интуиции?- спрашиваю я.
   Вопрос несколько рискован. Шеф сейчас не в настроении слушать насмешки.
   - Да, когда не дают результата логические рассуждения! Зайдите ко мне  до
отъезда, я дам вам разъяснения.
   - Во сколько?
   - Скажем, в шесть.
   - Хорошо. А дежурство в морге?
   - Положитесь на меня. Я пошлю туда серьезных парней. Спокойной ночи.
   И кладет трубку.
   Щелчок гулом отдается у меня в ухе. Я кладу трубку.
   По-моему, в тот день, когда я поступил в Секретную службу, мне  следовало
отправиться ловить китов на Новую Землю!

   Часть вторая

   Глава 1
   Маленький старичок с физиономией лакея на пенсии заканчивает свой йогурт,
жеманничая, как стареющая поэтесса, затем вытирает тонкие губы, приглаживает
прилипшие к бледному черепу оставшиеся четырнадцать волосков и спрашивает:
   - А вы знаете анекдот про человека, купившего своим детям хамелеона?
   Поскольку я не знаю, то отвечаю "нет", а поскольку хорошо воспитан, то не
добавляю, что не имею ни малейшего желания его узнать...
   Мне надо подумать, а  он  может  идти  со  своим  хамелеоном  к  чертовой
бабушке.
   Мы проехали только  Бар-де-Дюк,  и  старикашка  хочет  как  можно  дольше
посидеть в вагоне-ресторане и окончательно затрахать своего визави.
   - Так вот,- начинает он,- один человек покупает  своим  детям  хамелеона,
чтобы показать, как это животное меняет свой цвет.
   - Очень интересно,- говорю я, погружаясь в океан мыслей...
   - Он кладет хамелеона на красную тряпку,- продолжает старикан.
   - Кто?-рассеянно спрашиваю я.
   Старикашка с четырнадцатью волосками ошарашенно выпучивает глаза.
   - Ну... тот человек,- бормочет он.
   - Какой человек?- продолжаю я, думая совсем о другом.
   - Ну тот, что купил своим детям хамелеона...
   Я возвращаюсь на землю, если так можно выразиться, поскольку  нахожусь  в
скором поезде/несущемся по лотарингским  равнинам  со  скоростью  сто  сорок
километров в час.
   - Ах да...
   Старичок приглаживает свою шевелюру... Я смотрю на его чайник и спрашиваю
себя, действительно ли это волосы или он каждое утро рисует себе  эти  линии
тушью.
   - Он кладет хамелеона на красную тряпку, и хамелеон становится  красным,-
продолжает он.- Кладет на черную - хамелеон становится черным...  Кладет  на
кусок шотландской ткани, и... хамелеон взрывается.
   При этом старичок начинает хохотать.
   - А дальше?-спрашиваю я.
   Он становится унылым, как фильм Бунюеля.
   - Вы  не  поняли?..  Хамелеон  взорвался...  Взорвался  потому,  что  его
положили на шотландку - ткань в разно-цветную клетку.
   Он снова смеется, надеясь заразить меня своим весельем.
   - Очень смешно,- мрачно говорю я.
   Это его обескураживает. Он  насупливается,  а  я  пользуюсь  этим,  чтобы
обдумать свои дела.
   Смотрю на котлы: одиннадцать часов. В Страсбур  мы  приедем  сразу  после
полудня... Только бы успеть! Обидно проделать такой путь за просто так...
   Я знаю, что дорога каждая минута. Так сказал  большому  боссу  врач.  Наш
клиент не доживет до конца дня- Если к моему приезду в  нем  останется  хоть
атом жизни, я должен буду  во  что  бы  то  ни  стало  вырвать  у  него  его
секреты...
   Дело началось бестолково, как и всегда...
   Один тип, живший в гостинице в  Страсбуре,  попал  в  больницу  с  острым
приступом полиомиелита. Его сразу сунули в "стальное легкое". Случилось  это
вчера вечером. Спасти его уже невозможно, тип вот-вот загнется, если это уже
не произошло.
   Дирекция отеля собрала его  багаж,  чтобы  отправить  в  больницу.  Среди
персонала гостиницы оказался любопытный. Он полез в чемодан больного и нашел
там... Угадайте что?
   Бомбу, всего-навсего... Не какую-нибудь примитивную самоделку,  а  клевую
штуковину с часовым механизмом, отличным детонатором и  прочими  удобствами,
разве что без центрального отопления, ванной комнаты и туалета.
   Естественно,  обнаружив  такое,  парень   завопил   от   ужаса.   Явились
полицейские, просмотрели  бумаги  больного,  но  при  нем  оказалось  только
удостоверение  личности  на  фамилию  Клюни;  как   выяснилось,   фальшивое.
Поскольку в Страсбуре в самое ближайшее время должны начаться  международные
переговоры о подписании торгового договора с Германией, полицейские  сказали
себе, что у парня были недобрые намерения насчет  переговоров,  и  известили
Секретную службу.
   Шеф, у которого нюх, как у охотничьей собаки,  отправил  на  место  меня,
сказав, что дело настолько темное, что прояснить его может только мастер.
   Я начал с телефонного разговора с главврачом больницы ранним утром.
   - Этот тип обречен, - сказал он мне. - Он скоро умрет.
   - С ним можно разговаривать?
   - Нет, он в "стальном легком".
   - Установите в аппарате микрофон, чтобы был слышен малейший шепот.
   - Он уже не способен даже шептать.
   - Его можно "подстегнуть"?
   - Возможно, но надо спешить...
   - Приготовьте все, я выезжаю,- сказал я. И вскочил в скорый поезд.
   Теперь  вы  понимаете,  что  старикашка  с  четырнадцатью  волосенками  и
допотопными анекдотами действует мне на нервы.
   Служащий вагона-ресторана как раз принимает оплату счетов. Я  бросаю  ему
две "косых" и говорю, что сдачу он может оставить себе,  чтобы  его  мамочка
имела обеспеченную старость, и отваливаю в тот момент, когда отставной лакей
предлагает мне рассказать анекдот о двух педиках, которые  не  ладили  между
собой, но не хотели разойтись, потому что оба были католиками!

   Глава 2
   Над Страсбуром, когда я туда приезжаю, светит ласковое солнце. Смотрю  на
крыши,  но  аистов  там  не  больше,  чем  интеллекта  в  глазах   постового
полицейского.
   Воспользуюсь случаем, чтобы сделать вам одно признание: сколько раз я  ни
приезжал в Страсбур, я не видел там ни одного аиста.
   На площади перед вокзалом стоит черная машина с полицейским за рулем. Тип
в шляпе и непромокаемом плаще стоит перед тачкой. Не надо быть семи пядей во
лбу, чтобы догадаться, что это бравый парень из Секретной службы.
   Направляюсь к нему.
   - Спорю,- спрашиваю,- что вы ждете меня? Он смотрит настороженно.
   - Комиссар Сан-Антонио?
   - Он самый.
   Агент подносит два пальца с коротко остриженными ногтями  к  полям  своей
шляпы.
   - Я действительно ждал вас, господин комиссар. И открывает мне дверцу.
   - Как Клюни?- спрашиваю.
   Он пожимает плечами.
   - Когда я уезжал четверть часа назад, он еще жил, но  был  очень  плох...
Честно говоря, сомневаюсь, чтобы вам удалось вытянуть из него хоть слово.
   - Посмотрим.
   Он угощает меня сигаретой, но я  отказываюсь:  за  время  пути  я  и  так
выкурил две пачки.
   Больница находится недалеко. Это унылое серое здание, как и все  больницы
Франции.
   Мой спутник  ведет  меня  по  лабиринту  коридоров,  пропахших  эфиром  и
агонией. Он останавливается перед дверью с надписью: "Вход строго воспрещен"
и тихо дважды стучит. Никто не отвечает "войдите",  но  миленькая  медсестра
открывает дверь. Маленькая пухленькая блондиночка из тех  лакомых  кусочков,
что так приятно встречать в путешествии.
   У нее серьезный вид, причиной которого является присутствие в палате двух
мужчин в белых халатах. Если судить по  их  строгой  манере  держаться,  это
медицинские светила местного значения.
   Один из них лысый, в очках с тонкой золотой оправой, другой  -  тощий,  с
острым носом. У обоих благородная внешность и умные глаза.
   Они смотрят на меня с интересом. Им обо мне рассказали, и они знают,  что
в Секретной службе моя должность соответствует директору  клиники,  так  что
они идут ко мне, протягивая руку, с явным почтением...
   - Мюллер,-представляется первый.
   - Розенталь,- говорит второй.
   -  Сан-Антонио,-  называюсь  я  и  поворачиваюсь  к  странному  аппарату,
занимающему центр комнаты.
   Не знаю, видели ли вы "стальное легкое". Занятная машина.
   Разглядывать пациента в этом железном ящике неудобно. Самое  впечатляющее
то, что он лежит горизонтально.
   Наклоняюсь над стеклянным окошком.  Смотрю.  Моя  первая  мысль:  никогда
раньше я этого человека не видел. Вторая: это  не  какая-нибудь  дешевка.  У
него умное лицо с правильными чертами, тонкие светлые усы, светлые волосы  с
проседью.
   Вижу, озвучивающая аппаратура на месте.
   - Он жив?-спрашиваю.
   Это трудно понять, потому что малый абсолютно неподвижен.
   - Да,-отвечают эскулапы.
   - Что-нибудь говорил?
   - Нет...
   - Вы можете дать ему стимулятор, чтобы привести в сознание?
   - Все готово,- отвечает второй врач, чья  фамилия  Розенталь  Он  считает
нужным объяснить мне:- Это средство еще не отработано до конца. Я видел; как
в Швеции благодаря ему мои коллеги добились заметного улучшения в  состоянии
больного, но эффект очень кратковременный.
   - Это все, что мне нужно,- цинично уверяю я.- Начинайте.
   И отхожу в глубь зала.
   Оба эскулапа склоняются над маленьким  столиком  и  начинают  возиться  с
пузырьками, ампулами и шприцами
   Затем они подходят к жутковатого вида аппарату,  открывают  люк  сбоку  и
делают пациенту инъекцию, после чего закрывают люк.
   - Остается только ждать,- заявляет врач в очках.
   - И скоро начнет действовать ваш наркотик?
   Они хмурят брови. Мне кажется, они представляли себе аса секретной службы
совсем не таким.
   - Если этот препарат еще может подействовать,- объясняют они,- мы получим
результат в течение часа.
   Медсестра сходила за стульями  для  всей  компании,  и  мы  рассаживаемся
вокруг адской машины, ловя через стекло возможные реакции малого.
   Я пользуюсь этим, чтобы спросить моего местного коллегу
   -  Вы  отправили  фотографию  и  отпечатки  этого   человека   в   службу
идентификации?
   - Да, но на него ничего нет.
   - Вы нашли какой-нибудь его след до приезда в отель?
   - Никакого.  Он  приехал  на  частной  машине.  Водитель  остановился  на
некотором расстоянии от отеля. Машина черного цвета Но  все  было  настолько
обыденно, что швейцар не может припомнить ее марку.
   - А за время проживания в гостинице его никто не навещал?
   - Нет.
   - И никто не звонил?
   - Никто.
   - Короче, он словно с луны упал?
   - Примерно так.
   - Вот только он не упал с луны. Вы сообщили газетчикам его заглавие?
   Он смотрит на меня совершенно ошеломленный.
   - Его... что?- переспрашивает он.
   - Его фамилию! А фото?
   - Нет, мы сохранили все в  строжайшей  тайне.  Когда  мы  обнаружили  эту
бомбу, то поняли, что дело серьезное.
   Естественно, они побоялись  рисковать.  Меня  даже  устраивает,  что  они
оставили дело нетронутым.
   - Внимание,- говорит мне один из врачей.- Он приходит в себя.

   Глава 3
   Тип действительно открыл глаза.
   Он моргает, и его взгляд останавливается на лицах, склонившихся над ним.
   Он открывает рот, но оттуда не выходит ни единого звука. Он хочет  что-то
сказать, но не может.
   Думаю, мне предстоит непростая работа. Смотрю на лысого врача.
   - Он проявляет все реакции, на которые вы надеялись?
   - Да,- отвечает он мне.
   - Он может проявлять их лучше?
   - Не знаю... Надеюсь, что да...
   Я размышляю и говорю себе, что если субъект находится в своем уме, то  на
мои вопросы может отвечать глазами - моргая.
   Беру микрофон и подношу к губам.
   - Вы меня слышите?- спрашиваю я.
   Больной не шевелится. Его взгляд останавливается. Должно быть, обдумывает
вопрос. Ему  требуется  время,  чтобы  понять  его  смысл  и  осознать,  что
обращаются к нему.
   Я секунду жду.
   - Если вы меня понимаете,- продолжаю я,- просто опустите веки
   Мы ждем, не сводя глаз с ящика, сохраняющего жизнь  человека,  как  лампа
сохраняет жизнь пламени.
   Вдруг псевдо-Клюни слабо моргает.
   - Понял,-констатирую я.
   Я стараюсь формулировать вопросы так, чтобы  он  мог  отвечать  "да"  или
"нет".
   - У вас был приступ полиомиелита,- говорю,-  вы  находитесь  в  "стальном
легком" понимаете?
   Новый взмах ресниц.
   Странный допрос. У меня такое ощущение, что я участвую в фильме ужасов.
   - Вам стало немного лучше, но, возможно, это  ненадолго.  Короче,  мы  не
можем  быть  уверены  в  вашем  выздоровлении.  Поэтому,  если   вы   хотите
кому-нибудь сообщить, что с вами случилось... Вам есть кого предупредить?
   Он остается неподвижным. Светло-голубые глаза ничего не  выражают;  видят
они меня или уже нет? Судя по их странному блеску, это весьма сомнительно.
   Думает ли он? Доходит ли до него смысл слов?
   Я поставил успех всей партии на этот вопрос... В таком состоянии он  вряд
ли понимает, что  я  полицейский,  а  доносящиеся  до  него  слова  являются
официальным допросом.
   - Кого надо предупредить?
   Если  умирающий  сумеет  ответить  на  этот  вопрос,   я   смогу   начать
расследование, дойти до истока...
   Это самое главное. - Кого надо предупредить?
   Тут я замечаю, что  он  физически  не  может  ответить  на  этот  вопрос,
поскольку не в состоянии говорить,
   Он может отвечать только "да" и "нет".
   Надо найти систему...
   - Вам есть кого предупредить? Он моргает.
   - Женщину?
   "Да",- отвечает он, опуская веки.
   - Она живет в Страсбуре? Неподвижность.
   - В Париже?
   Неподвижность.
   Черт, не могу же я перебирать все города мира!
   - Она живет во Франции?
   Это слишком обще, но что делать?
   Он отвечает утвердительно.
   - Хорошо... В большом городе?
   "Да".
   Мне все больше и больше кажется, что я играю в "города". Но эта не  игра,
а трагедия.
   Врачи, медсестра и полицейский следят за перипетиями этой реальной  драмы
с двумя персонажами, из которых говорит только один.
   Все напряжены и нервничают больше, чем если бы присутствовали при сложной
хирургической операции.
   - В большом городе на востоке? Неподвижность.
   - На юго-востоке? Неподвижность.
   - На юге? Взмах ресниц.
   - В Марселе? Неподвижность.
   - В Ницце? Неподвижность.
   - В Канне?
   Он моргает.
   Наконец появился хоть какой-то результат... У него есть женщина,  которую
он хочет предупредить, и живет она в Канне.
   - Эта дама живет в квартире?
   "Да",- говорят мне его опущенные веки.
   - В центре города?
   Я вздрагиваю...
   - Ее фамилия Клюни? Неподвижность.
   Рано обрадовался, комиссар Сан-Антонио! Я решаю брать быка за рога, что в
данном случае означает обратиться к алфавиту.
   - Вы меня хорошо понимаете?
   "Да",- отвечает он.
   - Я буду медленно называть буквы в  алфавитном  порядке  Когда  дойду  до
первой буквы фамилии этой женщины, вы дадите мне знак.
   Я начинаю: "А .. Б..."
   Он делает знак.
   - Ее фамилия начинается на "Б"?- спрашиваю я.
   Утвердительный знак.
   - Прекрасно. Теперь вторая буква.
   Я продолжаю медленно перечислять буквы, и на "Л" он делает мне знак.
   - Вторая буква "Л"?
   "Да". Третья буква обязательно должна быть гласной. Тут мне везет  сразу.
Ею оказывается "А". Я считаю нужным уточнить:
   - Значит, ее фамилия начинается с "Бла"? Утвердительный знак.
   - Продолжаем.
   Я начинаю снова перебирать алфавит. Глаза типа неподвижно смотрят в  одну
точку. Я уже дошел до "Т", а он так и не подал мне знак.
   Один из врачей касается моей руки.
   - Можете остановиться. Он умер.

   Глава 4
   Полный финиш!
   Ваш друг Сан-Антонио  прокатился  из  Парижа  в  Страс-бур  исключительно
затем, чтобы узнать от умирающего,  что  у  того  в  Канне  есть  баба,  чье
заглавие начинается с Бла. Согласитесь, что это не фонтан...
   Мрак, как в пузырьке с черными чернилами, да еще с загустевшими!
   Первое: найден тип с прекрасно изготовленной бомбой в чемодане, но нет ни
малейшего представления, как он собирался ее использовать.
   Второе: этот малый перед тем, как протянуть ноги, дает согласие, чтобы мы
связались с женщиной, чтобы сказать ей, что с ним произошло.  Достаточно  ли
ясно соображал псевдо-Клюни, чтобы понимать, что мы нашли или вот-вот найдем
его  бомбочку  в  чемодане?  Да,  конечно,  он  соображал,  раз  мог   вести
утомительную  (для  умирающего)  игру  в  алфавит.  А  если  соображал,  что
становится жарко, зачем сунул свою жену - или мать, или кого еще - в пекло?
   Ни фига не понятно!
   Я поднимаю шляпу, потому как жмурик есть жмурик и к нему надо  относиться
с уважением.
   Поворачиваюсь к коллеге из страсбурской полиции.
   - Пошли?
   Он утвердительно кивает, не спрашивая меня, куда идти.  Я  непринужденным
жестом прощаюсь с эскулапами и следую за коллегой.
   - Странное дело, а?- спрашивает он.
   - Да. Чувствую, мне придется попотеть, чтобы размотать этот клубок.
   Я сажусь в машину, предоставленную в мое распоряжение.
   - Куда хотите ехать7- спрашивает он.
   - В отель, где он остановился. Он  дает  указания  шоферу.  По  дороге  я
говорю ему:
   - Прикажите сфотографировать этого бандита с открытыми глазами. Мне нужен
хороший снимок, как для отдела идентификации.
   - Хорошо.
   Машина останавливается. Я выхожу из нее один.
   - Займитесь фотографиями. Они нужны мне срочно. Встречаемся в полицейском
управлении. Я хочу осмотреть вещи умершего А пока забронируйте мне  спальное
место в поезде на Лазурный берег. Есть такие?
   - Конечно.
   - Хорошо.
   - Вам прислать машину?
   - Не надо, обойдусь своими силами.
   Он смущен тем, что должен прощаться со мной сидя, в то время как я  стою,
и проделывает целый ряд ужимок, являющихся в его представлении поклонами.
   Я его успокаиваю кивком.
   Затем я толкаю вращающуюся дверь отеля.
   Маленький грум в синей ливрее бросается мне  навстречу,  осматривает  мои
руки, надеясь найти в них пару чемоданов, а увидев, что они  пусты,  смотрит
за меня. Поняв наконец, что я без багажа, а следовательно, не нуждаюсь в его
услугах, он теряет к моей персоне всякий интерес.
   Подхожу к огромной стойке отдела приема и регистрации.
   Тип, похожий на Эриха фон Строхейма, только без его шика, поворачивает ко
мне свою гладкую, как секретер красного дерева, голову
   - Что угодно месье?
   Я показываю удостоверение.
   Он сгибается пополам.
   - К вашим услугам, господин комиссар
   - Я пришел по поводу вчерашнего типа,- говорю я ему.
   - Я так и думал,- шепчет он почтительным тоном
   - Я бы хотел узнать поподробнее, чем он занимался, когда жил у вас
   - Я все рассказал вашим коллегам
   - Моим коллегам - может быть,- говорю я, намекая, что на моих коллег  мне
плевать, как на отрезанный ноготь. Я перехожу в атаку:
   - Он приехал вчера, не так ли?
   - Да, вчера утром.
   - В котором часу?
   - В десять.
   - Сколько нужно времени, чтобы доехать сюда от вокзала?