а, и не успела она  выйти  из
комнаты, как Джесс заснула.
   Проснулась она в два часа ночи. В квартире было темно. Не теряя  времени,
она начала письмо к Маарет, стараясь не упустить ни одного странного случая,
какой только приходил ей на память.
   Только к обеду она вдруг с удивлением вспомнила  о  девушке.  Но  это  же
невозможно! Она не могла жить здесь  и  всегда  находиться  рядом  с  Джесс!
Почему же она восприняла это  как  должное?  Даже  в  письме  она  сообщала:
?Конечно, Мириам была здесь, и Мириам сказала...? А кто  такая  Мириам?  Это
имя записано в свидетельстве о рождении Джесс. Ее мать!..
   Джесс никому не  рассказала  о  происшедшем.  Но  она  постоянно  ощущала
окутывающую ее теплоту.  Она  была  уверена,  что  таким  образом  чувствует
присутствие Мириам.
   Через пять дней пришло ответное письмо от Маарет. Она поверила  Джесс.  В
появлении призраков и видений  нет  ничего  удивительного.  Они  определенно
существуют, и Джесс не единственная, кто их видит:
 
   "Из поколения в поколение в нашей семье появлялись люди, способные видеть
духов. И как тебе известно, в  старые  времена  они  считались  колдунами  и
ведьмами. Нередко эти способности  проявляются  в  людях,  одаренных  твоими
физическими данными: зеленые глаза, светлая  кожа,  рыжие  волосы.  Судя  по
всему, такие гены передаются в совокупности.  Возможно,  когда-нибудь  этому
найдется научное объяснение. А пока будет достаточно,  если  ты  не  станешь
сомневаться в абсолютной естественности своего дара.
   Однако это не  означает,  что  они  способны  принести  реальную  пользу.
Несмотря на то что духи реальны, они практически  не  оказывают  влияния  на
положение вещей!  Они  могут  вести  себя  по-детски,  быть  мстительными  и
лживыми. В большинстве случаев ты не в состоянии оказать  помощь  существам,
которые пытаются с  тобой  связаться,  и  иногда  тебе  не  остается  ничего
другого, кроме как просто смотреть  на  безжизненный  призрак,  то  есть  на
визуальное отражение уже не существующей личности.
   Не бойся их, но и не позволяй им отнимать у тебя время -  а  именно  этим
они любят заниматься, когда узнают, что ты способна их видеть. Что  касается
Мириам, ты должна сообщить мне,  если  увидишь  ее  снова.  Но  так  как  ты
выполнила  ее  просьбу,  написала  мне,  то  я  не  думаю,  что  она  сочтет
необходимым вернуться. По всей вероятности, в отличие  от  большинства  тех,
кого тебе случается видеть, она не  унижается  до  прискорбного  фиглярства.
Пиши мне обо всем, что тебя пугает. Но постарайся не  рассказывать  об  этих
существах другим. Те, кто не способен их видеть, никогда тебе не поверят?.
 
   Это письмо стало для Джесс поистине бесценным. В течение многих  лет  она
повсюду носила его с собой - в кошельке или  в  кармане.  Маарет  не  только
поверила ей; Маарет помогла ей разобраться в сути происходящего и  научиться
жить со столь мучительной способностью. Все, о чем писала  Маарет,  казалось
вполне разумным.
   Впоследствии Джесс иногда пугалась духов и все же делилась своей тайной с
самыми близкими друзьями. Но в целом она следовала  советам  Маарет,  и  эти
способности уже не причиняли ей беспокойства.  Такое  впечатление,  что  они
словно вдруг засыпали. Иногда она забывала о них надолго.
   Письма от Маарет стали приходить  еще  чаще.  Маарет  превратилась  в  ее
наперсницу, ее лучшую подругу. После поступления в колледж  Джесс  вынуждена
была признать, что Маарет, с которой она  только  переписывалась,  стала  ей
более близкой, чем кто-либо. Но она давно смирилась с мыслью, что, возможно,
они никогда не встретятся.
   Но однажды вечером - Джесс училась тогда на третьем  курсе  Колумбийского
университета - она открыла дверь своей квартиры и  обнаружила,  что  повсюду
горит свет, в камине пылает огонь, а возле железной подставки для дров стоит
высокая, стройная рыжеволосая женщина с кочергой в руках.
   Какая красавица! Таково было  самое  первое  и  ошеломляющее  впечатление
Джесс. Лицо с умело наложенным макияжем можно было бы отнести  к  восточному
типу, если бы не удивительно яркие зеленые  глаза  и  струящиеся  по  плечам
густые, вьющиеся рыжие волосы.
   - Дорогая моя, - сказала женщина. - Я - Маарет.
   Джесс кинулась в ее объятия. Но Маарет перехватила ее и нежно удержала на
расстоянии, как будто намереваясь  получше  рассмотреть.  Потом,  словно  не
осмеливаясь  выразить  свои  чувства  как-либо  иначе,  она  покрыла   Джесс
поцелуями, при  этом  ее  туго  затянутые  в  перчатки  руки  едва  касались
предплечий Джесс.  Это  были  восхитительно  трогательные  мгновения.  Джесс
погладила мягкие, пышные рыжие волосы Маарет. Совсем такие же, как у нее.
   - Дитя мое, - прошептала Маарет, - именно такой я мечтала  тебя  увидеть.
Ты даже не представляешь, как я счастлива!
   В   тот   вечер   Маарет   казалась   истинным    воплощением    единства
противоположностей. Невероятно сильная, и поразительно сердечная.  Стройная,
с тончайшей талией и в то же время величественная.  В  ней  ощущалась  некая
загадочность, присущая помещенным  в  витрине  модного  магазина  манекенам,
жутковатая таинственность женщины, превратившейся в  скульптуру.  Когда  они
вместе выходили из квартиры, полы ее длинного коричневого  шерстяного  плаща
грациозно всколыхнулись. И тем не менее им было чрезвычайно легко и спокойно
друг с другом!
   Ах, какой длинной  была  та  проведенная  вместе  ночь:  они  побывали  в
галереях, в театре, а потом  отправились  ужинать,  хотя  Маарет  совсем  не
хотела есть. Это от волнения, объяснила она. И даже не  сняла  перчатки.  Ей
просто хотелось выслушать Джесс. А Джесс без умолку  говорила  обо  всем  на
свете - об университете, о своих археологических исследованиях, о  том,  что
она мечтает отправиться на раскопки в Месопотамию.
   Все это так отличалось от общения в  письмах.  Они  даже  прогулялись  по
Центральному парку в кромешной тьме, поскольку Маарет сказала,  что  бояться
им совершенно  нечего.  И  ведь  тогда  казалось,  что  в  этом  нет  ничего
особенного. Все было так прекрасно и необыкновенно, как будто они бесстрашно
бродили  по  тропам  зачарованного   леса,   переговариваясь   между   собой
приглушенными   от   волнения   голосами.   Божественное   ощущение   полной
безопасности! Незадолго  до  рассвета  Маарет  оставила  Джесс  в  квартире,
пообещав в самое ближайшее время пригласить ее в  Калифорнию,  где  в  горах
Сономы у Маарет был дом.
   Однако приглашение последовало лишь через  два  года.  Джесс  только  что
получила степень бакалавра и в июле собиралась  отправиться  на  раскопки  в
Ливан.
   "Ты должна приехать на две недели?, - написала Маарет. Вместе с письмом в
конверте лежал билет на самолет. В  аэропорту  ее  встретит  ?дорогой  друг?
Миль.
 
*** 
 
   Странности начались с момента ее приезда, хотя в то время Джесс  об  этом
не думала.
   Взять хотя бы Миля  -  высокого,  представительного  мужчину  с  длинными
волнистыми светлыми волосами и глубоко посаженными голубыми глазами, который
вез ее из аэропорта на север, в округ  Сонома.  В  его  движениях  и  тембре
голоса, равно как  и  в  его  аккуратной  манере  вести  машину  было  нечто
жутковатое. Одет он был как типичный скотовод: в костюм из сыромятной кожи и
даже сапоги из кожи аллигатора; общему стилю не соответствовали лишь изящные
черные лайковые перчатки и большие очки в  золотой  оправе  с  тонированными
синими стеклами.
   И в то же время он был очень веселым, искренне радовался  ее  приезду,  и
сразу же ей понравился. Они не успели еще доехать до Санта-Розы, а  она  уже
рассказала ему историю всей своей жизни. Такого красивого смеха, как у него,
Джесс никогда не слышала. Но пару раз при взгляде на него Джесс  чувствовала
странное головокружение. С чего бы это?
   Да и сам дом показался Джесс крайне необычным. Кому могло прийти в голову
сделать все здесь именно так? Начать с того, что  он  стоял  в  самом  конце
почти  непроезжей,  немощеной  дороги,  а  его  задние   комнаты   врезались
непосредственно в гору, словно были вырыты какими-то огромными  машинами.  А
балки, поддерживавшие крышу? Неужели они  действительно  из  калифорнийского
мамонтового дерева? Должно быть, они футов двенадцать в обхвате, не  меньше.
И кирпичные стены, тоже явно очень древние. Неужели  европейцы  появились  в
Калифорнии так давно, что...  Впрочем,  какое  это  сейчас  имеет  значение?
Достаточно того, что дом просто великолепен. Ее приводили в восторг  круглые
железные очаги,  звериные  шкуры  на  полу,  огромная  библиотека  и  старая
обсерватория с древним латунным телескопом.
   Она полюбила и добросердечных слуг, ежедневно приезжавших из  Санта-Розы,
чтобы  прибрать  в  доме,  постирать,  приготовить  роскошную  еду.  Ее   не
беспокоило даже вынужденное многочасовое одиночество. Ей нравилось гулять  в
лесу. Она ездила  в  Санта-Розу  за  книгами  и  газетами.  Она  внимательно
рассматривала  гобелены.  В  доме  было  множество  предметов   материальной
культуры древних людей; она не могла  определить  их  принадлежность,  но  с
удовольствием изучала.
   Джесс не испытывала никаких  неудобств.  Установленные  на  высокой  горе
антенны  обеспечивали  прием  телеканалов  со  всего  мира.  В  подвале  был
оборудован кинотеатр: экран, проектор и широчайший выбор фильмов.  В  теплые
дни она купалась в пруду с  южной  стороны  дома.  С  наступлением  сумерек,
неизбежно приносивших с собой холодный воздух Северной Калифорнии,  во  всех
очагах ярко пылал огонь.
   Кончено, самым большим  открытием  для  нее  стала  семейная  летопись  -
бесчисленные тома в кожаных  переплетах,  заключавшие  в  себе  многовековую
историю  Великого  Семейства  и  родословные  древа  всех  его  ветвей.  Она
буквально затрепетала от волнения, обнаружив сотни фотоальбомов  и  сундуки,
заполненные живописными портретами  -  от  крошечных  овальных  миниатюр  до
огромных, покрытых толстым слоем пыли холстов.
   Она залпом  проглотила  историю  Ривзов  из  Южной  Каролины,  ее  прямых
родственников, вполне преуспевающего  семейства  до  Гражданской  войны,  но
разорившегося впоследствии. При виде их фотографий у нее едва не разорвалось
сердце. Наконец-то! Ведь это ее предки, и она действительно похожа на них; в
их лицах она узнавала собственные черты: такая же  светлая  кожа,  такое  же
выражение лица! У двоих были даже такие же, как  у  нее,  длинные,  вьющиеся
рыжие волосы. Для Джесс, приемного ребенка, это было особенно важно.
   Только к концу своего пребывания в доме, дойдя  до  свитков,  испещренных
древними латинскими и греческими надписями и даже  египетскими  иероглифами,
Джесс начала осознавать истинное значение семейной летописи. Позже она так и
не смогла точно вспомнить, как именно обнаружила глиняные таблички  в  одном
из глубоких подвалов. Но беседы с Маарет навсегда сохранились в памяти.  Они
часами обсуждали семейные предания.
   Джесс умоляла допустить ее к анналам  семьи.  Ради  этой  библиотеки  она
готова была отказаться от  дальнейшей  учебы.  Она  мечтала  расшифровать  и
привести в порядок древние записи, занести их в компьютер. А  почему  бы  не
опубликовать историю Великого Семейства? Столь  длинное  родословное  древо,
без сомнения, в высшей степени необычно,  если  вообще  не  уникально.  Даже
родословные коронованных особ  Европы  ведут  свое  начало  лишь  с  периода
средневековья.
   Маарет с терпением отнеслась к восторженному порыву Джесс,  напомнив  ей,
что это неблагодарный,  требующий  больших  затрат  времени  труд.  В  конце
концов, это всего лишь история жизни одной семьи на протяжении веков; иногда
в документах содержатся только имена или краткие описания  бедных  событиями
жизней, даты рождения и смерти и сведения о переселениях.
   О таких беседах в памяти  остались  самые  лучшие  воспоминания:  мягкий,
приглушенный  свет  в  библиотеке,  восхитительный  запах  старой   кожи   и
пергамента, аромат свечей и пылающий в очаге огонь. А возле него  -  Маарет,
прекрасный манекен с зелеными глазами за слабо затененными  стеклами  очков.
Работа с  этими  документами,  предостерегает  она,  может  поглотить  Джесс
целиком и лишить ее чего-то  более  важного.  Значение  имеет  само  Великое
Семейство, а не его летопись.  Гораздо  важнее  жизнеспособность  и  энергия
каждого поколения, общение с родными и близкими и  любовь  к  ним.  Летопись
призвана лишь способствовать этому.
   Ничего и никогда прежде Джесс не хотела так  сильно,  как  заняться  этим
делом.  Маарет  непременно  позволит  ей  остаться!  Она  проведет  в   этой
библиотеке много  лет  и  когда-нибудь  дойдет  до  самых  истоков  Великого
Семейства!
   Лишь много позже она увидела во всем  этом  поразительную  тайну,  причем
только одну из многих, с которыми ей довелось столкнуться в  то  лето.  Лишь
много позже в памяти Джесс всплыло  множество  мелочей,  которые  лишили  ее
душевного покоя...
   Почему, к примеру, Маарет и Миль никогда  не  появлялись  до  наступления
темноты? Они объясняли ей, что целыми днями спят, - но разве это объяснение?
И тогда возникает другой вопрос: где они спят?  В  течение  дня  их  комнаты
оставались пустыми, двери стояли распахнутыми настежь, гардеробы ломились от
экзотических и весьма импозантных нарядов. На  закате  оба  вдруг  возникали
словно ниоткуда. Обычно Джесс поднимала голову и видела стоящую возле  очага
Маарет - потрясающе одетую, с безупречно наложенным макияжем и сверкающими в
неровном свете огня драгоценностями. У стены молча стоял Миль  в  неизменной
мягкой коричневой куртке из оленьей кожи и в лосинах.
   Но когда Джесс интересовалась причинами столь странного распорядка жизни,
Маарет давала чрезвычайно убедительные объяснения: у них очень светлая кожа,
они терпеть не могут солнечный свет и к тому же вечно засиживаются допоздна.
Да, действительно. Подумать только, в четыре утра  они  все  еще  спорили  о
политике или истории, причем судили обо  всем  с  необыкновенно  странной  и
удивительной точки зрения, употребляя в разговоре древние названия  городов.
А  иногда  они  вдруг  начинали  очень  быстро  разговаривать  на   каком-то
неизвестном языке, принадлежность которого Джесс  определить  не  могла,  не
говоря  о  том,  чтобы  понимать,  о  чем   идет   речь.   Благодаря   своим
экстрасенсорным  способностям  она  иногда  улавливала   суть   беседы,   но
незнакомые звуки сбивали ее с толку.
   Было также совершенно очевидно, что какие-то обстоятельства, связанные  с
Милем, причиняли Маарет боль. Быть может, он ее любовник? Нет, едва ли.
   А еще Маарет и Миль часто разговаривали друг с другом так,  словно  могли
читать мысли. Вдруг ни с того ни с сего Миль мог сказать: ?Но  я  же  просил
тебя не беспокоиться?, - хотя Маарет не произнесла вслух  ни  слова.  Иногда
они точно так же обращались и к Джесс. Она совершенно уверена,  что  однажды
Маарет позвала ее и пригласила в большую столовую, при этом Джесс  могла  бы
поклясться, что голос прозвучал только в ее голове.
   Да, конечно, Джесс была экстрасенсом.  Но  неужели  Миль  и  Маарет  тоже
сильные экстрасенсы?
   Следующей странностью можно считать обеды - появление  на  столе  любимых
блюд Джесс. Не было никакой необходимости объяснять слугам, что ей нравится,
а что - нет. Они и без того знали! Каждый вечер в меню были именно те блюда,
которые она  любила  больше  всего:  улитки,  печеные  устрицы,  мясо-гриль,
говядина по-веллингтонски... А вино! Таких восхитительных марочных вин ей до
тех пор никогда не доводилось пробовать. Но Маарет и Миль практически ничего
не ели - или ей только так казалось? Бывало и так, что они за ужином даже не
снимали перчатки.
   А как относиться к странным гостям, бывавшим в доме? Таким, как  Сантино,
черноволосый итальянец, который как-то ночью пришел пешком  в  сопровождении
весьма юного спутника по имени Эрик.  Сантино  уставился  на  Джесс  как  на
экзотическое животное, потом поцеловал ей руку и подарил роскошное кольцо  с
изумрудом - через несколько дней оно необъяснимым образом исчезло. Два  часа
Сантино о чем-то спорил с Маарет на все том же неизвестном языке и  в  конце
концов ушел вне себя от ярости вместе с взволнованным Эриком.
   Происходили в доме и весьма странные ночные приемы. Разве не  просыпалась
Джесс дважды часа в три или четыре утра, когда в доме было полно гостей?  Во
всех комнатах смеялись и разговаривали люди. И всех их отличало нечто общее:
очень белая кожа и удивительные глаза, совсем такие же, как у Миля и Маарет.
Но Джесс была такой сонной, что даже не помнила, как возвращалась в кровать.
Осталось только воспоминание о том, что в какой-то момент  она  оказалась  в
окружении очень красивых молодых людей и они подали ей  бокал  вина...  А  в
следующий момент наступило утро. Она лежала в своей кровати. В окно  светило
солнце. Дом был пуст.
   В совсем не подходящее для этого время Джесс также слышала шум вертолетов
и рокот небольших самолетов. Но никто об этом ни словом не обмолвился.
   Но Джесс была так счастлива!  Подобные  мелочи  не  имели  ровным  счетом
никакого значения.  Объяснения  Маарет  мгновенно  развеивали  все  сомнения
Джесс. И тем не менее странно, что Джесс, всегда так уверенная в себе, столь
быстро меняла свое мнение. Она легко и  быстро  могла  разобраться  в  своих
чувствах и на самом деле отличалась упрямством характера. Однако при этом ее
отношение к каждому слову Маарет было двойственным. С  одной  стороны:  ?Бог
мой, какая нелепость!? С другой: ?Ну конечно!?
   И Джесс было слишком весело, чтобы  придавать  значение  мелочам.  Первые
несколько вечеров они с Маарет и Милем беседовали об  археологии.  И  Маарет
оказалась кладезем знаний, хотя  некоторые  ее  идеи  представлялись  весьма
странными.
   Например, она настаивала на том,  что  причиной  возникновения  сельского
хозяйства послужило желание людей, прекрасно существовавших благодаря охоте,
иметь в своем распоряжении галлюциногенные травы, способствующие  достижению
состояния религиозного транса. А еще они хотели делать пиво. ?Этому  нет  ни
единого археологического подтверждения? Ну и что? Продолжай раскопки, Джесс,
и ты сама во всем убедишься?.
   Миль прекрасно читал стихи; Маарет иногда садилась за  пианино  -  играла
она очень медленно, задумчиво.  На  пару  ночей  снова  появился  Эрик  и  с
восторгом пел вместе с ними.
   Он привез с собой японские и итальянские фильмы, и они с удовольствием их
смотрели.  Особенное,  хотя  и  довольно   страшное   впечатление   произвел
?Квайдан?.  А  итальянский  фильм  ?Джульетта   и   духи?   заставил   Джесс
разрыдаться.
   Казалось, все эти люди  проявляли  к  Джесс  неподдельный  интерес.  Миль
задавал ей невероятно странные вопросы. Курила  ли  она  хоть  раз  в  жизни
сигарету? Какой вкус у шоколада? Как она осмеливается ездить одна с молодыми
мужчинами в автомобилях или заходить в их квартиры? Разве она  не  понимает,
что они могут ее убить? Она чуть  не  расхохоталась.  Нет,  серьезно,  такое
вполне может случиться,  настаивал  он.  Обсуждая  эту  тему,  он  пришел  в
невероятное возбуждение: ?Ты только загляни в газеты! В современных  городах
мужчины охотятся на женщин, как на оленей в лесу!?
   Джесс предпочитала отвлекать его от столь опасного предмета и  переводить
разговор на путешествия. Его описания тех мест, где ему  довелось  побывать,
были восхитительны. Много лет он  провел  в  джунглях  Амазонки.  Однако  он
категорически отказывался летать на ?аэроплане? -  это  чересчур  опасно.  А
вдруг он взорвется? И еще ему не нравились ?одеяния из ткани? -  слишком  уж
непрочные.
   Однажды Джесс пришлось пережить весьма странные мгновения, и связано  это
было  с  Милем.  Они  обедали  вдвоем  и,  как  всегда,  разговаривали.  Она
рассказывала ему о призраках, которых иногда видела, и он грубо  обозвал  их
не то безмозглыми мертвецами, не то сумасшедшими покойниками.  Она  невол