библиотеки  -  они
буквально покорили ее и вызвали в памяти то трагическое  лето,  когда  перед
ней захлопнулись  двери  другой  библиотеки,  лишив  ее  доступа  к  древним
сокровищам.  Здесь  хранились  бесчисленные  тома   летописей,   содержавших
сведения о судебных процессах по обвинению в колдовстве,  о  привидениях,  о
исследованиях   полтергейстов,   о   случаях    одержимости,    психокинеза,
реинкарнации и тому подобного.  В  подвалах  здания  располагались  музеи  -
помещения, в  которых  было  выставлено  множество  таинственных  предметов,
связанных с паранормальными  явлениями.  Были  еще  и  подземелья,  куда  не
допускали никого, кроме старшин ордена. Как восхитительно  жить  в  ожидании
раскрытия тайны, которое может состояться лишь  по  истечении  определенного
срока.
   - Здесь всегда столько работы, - небрежным тоном заметил Лайтнер. -  Дело
в том, все эти записи велись на латинском  языке,  но  теперь  мы  не  можем
требовать, чтобы новые члены ордена умели читать и писать по-латыни. В  наше
время об  этом  не  может  быть  и  речи.  А  эти  хранилища...  Видите  ли,
документация  по  подавляющему  большинству  вопросов  не   проверялась   на
протяжении четырех веков...
   Конечно, Эрону было прекрасно  известно,  что  Джесс  владеет  не  только
латынью, но и греческим, древнеегипетским, а также древнешумерским  языками.
Но  он  не  знал,  что  Джесс  обрела  замену  утраченным  сокровищам  давно
прошедшего лета. Она обрела новое ?Великое Семейство?.
   В тот же вечер в Челси была послана машина, чтобы  привезти  из  квартиры
Джесс одежду и  все  необходимые  вещи.  Ее  новое  жилище  располагалось  в
юго-восточном крыле Обители - уютная комнатка с кессонами  и  камином  эпохи
Тюдоров.
   Джесс ни разу не захотелось  покинуть  этот  дом,  и  Эрон  это  знал.  В
пятницу, всего через три дня  после  ее  прибытия,  ее  приняли  в  орден  в
качестве  стажера.  Ей  предоставили  щедрое  содержание,  личный   кабинет,
примыкающий к  спальне,  персонального  водителя  в  полное  распоряжение  и
удобный  старый  автомобиль.  При  первой  же  возможности   она   поспешила
отказаться от работы в Британском музее.
   Правила и установки были весьма просты. Ей предстояло провести  два  года
на стажировке, по мере необходимости путешествуя по миру с  другими  членами
ордена. Конечно, она может рассказать об ордене своей семье  и  друзьям.  Но
все,  что  касается  объектов  исследований,  документов  и  любых  деталей,
связанных с деятельностью ордена, должно оставаться строго конфиденциальным.
Ей не следует публиковать какую-либо информацию о Таламаске. Фактически  она
не имеет права тем или иным образом содействовать появлению любых ?публичных
упоминаний?  о  Таламаске.  Сведения  о  конкретных  заданиях  должны   быть
достаточно завуалированными, без указания имен, мест и времени.
   Ее будущая работа в архивах заключается в переводе и  ?адаптации?  старых
летописей и записей.  По  меньшей  мере  один  день  в  неделю  Джесс  будет
посвящать музейным исследованиям - поискам различных артефактов и  реликвий.
Но практическая  работа  -  в  частности,  изучение  всего,  что  связано  с
появлением призраков, - всегда будет приоритетной  по  отношению  к  научным
изысканиям.
   Прошел целый месяц, прежде чем она отважилась  написать  Маарет  о  своем
решении и излить перед ней душу. Она призналась, что любит этих людей и  эту
работу. И, конечно же, о том, что библиотека напомнила ей о семейном  архиве
в Сономе и о временах, когда она была  так  счастлива.  Она  надеялась,  что
Маарет ее поймет.
   Ответ Маарет поразил ее. Оказывается, Маарет знала, что такое Таламаска и
довольно хорошо знакома с историей ордена. Она без предисловий заявила,  что
безгранично  восхищается  деятельностью  ордена  в  пятнадцатом-шестнадцатом
веках и теми усилиями, которые были им предприняты для  избавления  невинных
от пламени костра во времена ?охоты на ведьм?.
 
   "Конечно, они рассказали тебе о "секретной переправе", благодаря  которой
удалось спасти многих жителей деревень и селений, обвиненных в колдовстве  и
обреченных на сожжение, - они находили убежище  в  Амстердаме,  просвещенном
городе, где вера в глупую ложь о колдовстве сохранялась недолго?.
 
   Джесс об этом даже представления не  имела,  но  вскоре  у  нее  появится
возможность убедиться в достоверности рассказа. Однако у  Маарет  было  свое
мнение о Таламаске:
 
   "Хочу, чтобы ты поняла: при  всем  своем  восхищении  их  состраданием  к
преследуемым во все эпохи, я не считаю, что их исследования имеют  столь  уж
важное значение. Я имею в  виду,  что  духи,  призраки,  вампиры,  оборотни,
ведьмы и существа,  не  поддающиеся  описанию,  возможно,  и  существуют,  и
Таламаска может потратить еще тысячу лет на их изучение, - но какое значение
все это имеет для судеб человечества?
   В  далеком  прошлом,  несомненно,  существовали  люди,  которым  являлись
видения и которые беседовали с духами. Вполне вероятно, в качестве  ведьм  и
шаманов они представляли определенную  ценность  для  своих  племен  и  даже
наций. Однако на основе вполне объяснимых, но способных ввести в заблуждение
явлений  были  созданы  причудливо  запутанные  религиозные  учения.   Всему
неясному и непонятному были присвоены мифические имена и названия,  и  таким
образом возникла благодатная почва для целого ряда суеверий и предрассудков.
Разве эти религиозные учения не принесли больше зла, чем добра?
   Позволь мне предположить, что, как бы мы ни интерпретировали историю,  мы
уже давно миновали ту стадию, когда контакт с духами  мог  принести  пользу.
Возможно, скептицизм обычных людей относительно призраков, медиумов  и  тому
подобного   обусловлен   неумолимой    логикой    и    вполне    справедлив.
Сверхъестественное, в какой бы форме оно  ни  проявлялось,  не  имеет  права
вторгаться в историю человечества.
   Иными словами, я считаю, что Таламаска собирает информацию о том, что  не
имеет и не должно иметь значение ни для кого,  кроме  разве  что  нескольких
смятенных душ. Таламаска  -  интересная  организация.  Но  она  не  совершит
великих деяний.
   Я люблю тебя. Я уважаю твое решение. Но ради твоего же блага надеюсь, что
очень скоро ты устанешь от Таламаски - и вернешься в реальный мир?.
 
   Прежде чем ответить, Джесс  еще  раз  тщательно  все  обдумала.  Ей  было
мучительно сознавать, что Маарет не одобрила ее поступок. И в  то  же  время
Джесс знала, что своим решением она бросает своего рода встречное обвинение.
Маарет закрыла ей путь к семейным тайнам, а  Таламаска  приняла  ее  в  свое
лоно.
   В своем письме она заверила Маарет, что члены ордена  не  питают  иллюзий
относительно значимости своей деятельности. Они объяснили Джесс, что  работа
их по большей части проводится тайно, что она не приносит славы, а иногда  и
настоящего удовлетворения. И, безусловно, все они с  готовностью  поддержали
бы мнение Маарет о полной бесполезности медиумов, призраков и духов.
   Но разве миллионы людей точно так же  не  считают  бесполезными  покрытые
пылью веков находки археологов? Джесс умоляла Маарет понять, как  важно  все
это для нее. И в конце она, к своему собственному удивлению, приписала:
 
   "Я ни словом не обмолвлюсь Таламаске о Великом Семействе.  Я  никогда  не
расскажу им о доме в Калифорнии и о тех загадочных событиях, которые со мной
там произошли. Столь таинственные явления непременно вызовут у них  интерес.
А я по-прежнему предана  тебе  всей  душой.  Но  умоляю  тебя,  позволь  мне
когда-нибудь вернуться в Соному. Позволь поговорить с тобой о том,  что  мне
довелось увидеть. Недавно я все вспомнила. Меня  приводят  в  замешательство
странные сны. Но в этих делах я полностью полагаюсь на тебя и твои суждения.
Ты была со мной необыкновенно великодушной и щедрой. Я не сомневаюсь в твоей
любви. Прошу тебя, пойми, как сильно я люблю тебя?.
 
   Ответ Маарет был краток:
 
   "Джесс, я особа эксцентричная и своевольная; мне очень редко  приходилось
терпеть отказ в чем-либо. Иногда я не умею правильно оценить степень  своего
влияния на других людей. Мне не следовало привозить тебя в дом  в  Сономе  -
это было эгоистично с моей стороны, и я не могу простить  себе  это.  Но  ты
должна избавить меня от угрызений совести. Забудь о том, что  ты  когда-либо
была в том доме. Не сомневайся в подлинности своих  воспоминаний,  но  и  не
придавай им чересчур большое значение. Настанет день, и я отвечу на все твои
вопросы, но никогда больше не  позволю  себе  оказать  столь  разрушительное
влияние на твою судьбу. Поздравляю тебя с обретением  новой  профессии.  Моя
безграничная любовь навеки принадлежит тебе?.
 
   Вслед за письмом Джесс получила подобранные  с  большим  вкусом  подарки.
Элегантный кожаный чемодан для  путешествий  по  миру  и  красивое  норковое
пальто, чтобы не мерзнуть в ?отвратительном британском климате?. Эту страну,
по словам Маарет, ?может любить только друид?.
   Джесс очень понравилось  пальто,  потому  что  норка  была  внутри  и  не
привлекала внимания.  Чемодан  тоже  весьма  пригодился.  Письма  от  Маарет
продолжали приходить - два, а то и три в неделю. Она оставалась все такой же
заботливой.
   Но шли годы, и постепенно Джесс отдалилась от нее сама - ее письма  стали
краткими и нерегулярными. Причиной тому стала конфиденциальность ее работы в
Таламаске - невозможность подробно рассказывать о том, чем она занимается.
   Джесс по-прежнему навещала членов Великого Семейства  -  на  Рождество  и
Пасху.  Если  кто-то  из  родственников  вдруг  оказывался  в  Лондоне,  она
непременно    встречалась    с    ними    за    ленчем    или     показывала
достопримечательности. Но общение с ними было, как  правило,  кратким  и  не
касалось подробностей жизни Джесс. А ее жизнью стала Таламаска.
 
*** 
 
   Едва Джесс приступила к переводу с латыни архивов  Таламаски,  перед  ней
распахнулся целый мир: записи о целых семействах  медиумов  и  об  отдельных
экстрасенсах, описания случаев ?очевидного? колдовства и ?подлинно пагубной?
злонамеренности  и,  наконец,  во  множестве  повторяющиеся,  но  при   этом
неизменно завораживающие отчеты  о  реальных  судах  над  ведьмами,  которые
вершились исключительно над невинными и бессильными.  Сутками  напролет  она
извлекала  бесценный  исторический  материал,   сохраненный   рассыпающимися
листами пергамента, и заносила переводы в память компьютера.
   Совершенно иной, но еще более соблазнительный мир открыла ей практическая
работа. В  течение  года  с  момента  вступления  в  Таламаску  Джесс  стала
свидетелем нескольких проявлений полтергейстов,  причем  столь  устрашающих,
что даже взрослые мужчины в ужасе покидали дома и  выбегали  на  улицу.  Она
видела, как обладающий способностью к телекинезу ребенок поднял дубовый стол
и швырнул  его  в  окно.  Она  без  единого  звука  общалась  с  телепатами,
получавшими любое мысленно посланное ею сообщение. Никогда прежде она бы  не
поверила в существование вполне ощутимых призраков, но  теперь  ей  довелось
вести наблюдение и за такими. Выдающиеся достижения в  области  психометрии,
бессознательное письмо, левитация, искусство погружения медиума  в  транс  -
все это она видела своими глазами, а позже кратко записывала впечатления, не
переставая изумляться собственному удивлению.
   Неужели она никогда к этому не  привыкнет?  Не  начнет  воспринимать  как
должное? Даже старейшие члены  Таламаски  признавались,  что  их  продолжают
шокировать события, свидетелями которых они становятся.
   И,  без  сомнения,  Джесс  обладала  выдающейся  способностью  ?видения?.
Постоянная практика развила  эту  ее  способность  до  поистине  невероятных
масштабов. Через два года после вступления в Таламаску Джесс стали  посылать
в дома с привидениями по всей Европе и Соединенным Штатам.  На  каждые  день
или  два,  проведенные  в  тишине  и  покое  библиотек,  приходилась  неделя
дежурства  в  каком-нибудь  продуваемом  сквозняками  помещении,  где  Джесс
наблюдала  за  появлявшимся  на  короткие  мгновения  безмолвным   фантомом,
наводящим ужас на окружающих.
   Джесс редко удавалось  прийти  к  какому-либо  выводу  относительно  этих
видений. В конце концов она уяснила для себя то, о чем  было  известно  всем
членам  Таламаски:  не  существует  единой  теории  оккультизма,   способной
объяснить все странные явления, какие можно  услышать  или  увидеть.  Работа
была захватывающей, но никакого удовлетворения  не  приносила.  Обращаясь  к
этим ?беспокойным созданиям?, или к  ?безмозглым  духам?,  как  их  когда-то
назвал Миль, Джесс не чувствовала в  себе  уверенности.  Тем  не  менее  она
советовала им искать успокоения на ?более  высоких  уровнях?  и  оставить  в
покое смертных.
   Такая стратегия в общении с духами  казалась  ей  единственно  возможной,
однако она боялась, что может лишить их последнего, что у них осталось. Что,
если смерть - это конец и появление призраков свидетельствует только о  том,
что настойчиво цепляющиеся за жизнь души не желают с этим смириться? Слишком
ужасно воспринимать  мир  духов  как  своего  рода  тусклую  вечернюю  зарю,
предшествующую абсолютной тьме.
   Так или иначе,  Джесс  избавила  от  привидений  множество  домов.  И  то
облегчение, которое она приносила живым, служило ей постоянным утешением.  У
нее возникло глубочайшее убеждение в необыкновенности ее жизни. Все было так
волнующе! Она не променяла бы ее ни на что в мире.
   Ну, скажем, почти ни  на  что.  Возможно,  появись  на  пороге  Маарет  с
просьбой вернуться в Соному и всерьез заняться историей Великого  Семейства,
она тут же бросила бы все и помчалась туда. Хотя, может быть, и нет.
   Однако одно событие, связанное с архивами Таламаски,  внесло  смятение  в
душу Джесс - и это имело отношение к Великому Семейству.
   Расшифровывая и переписывая документы, касавшиеся ведьм,  Джесс  в  конце
концов выяснила, что Таламаска на протяжении веков  следила  за  конкретными
?семьями ведьм?, на судьбы которых, судя по всему,  оказало  влияние  вполне
определенное вмешательство сверхъестественных  сил.  Даже  теперь  Таламаска
вела наблюдение за несколькими такими семьями! Согласно  записям,  в  каждом
поколении  такого  семейства  появлялась  ?ведьма?,   способная   привлекать
сверхъестественные силы и манипулировать ими  ради  обеспечения  постоянного
благосостояния семьи и достижения успехов  во  всех  жизненных  сферах.  Эта
способность, очевидно, передавалась по наследству, то есть  основывалась  на
физических  признаках,  но  достоверных  сведений  на  этот  счет  не  было.
Некоторые семьи не имели ни малейшего представления о  собственной  истории;
они не понимали ?ведьм?, проявлявших свой дар в двадцатом  веке.  Сотрудники
Таламаски  регулярно  предпринимали  попытки  наладить  ?контакт?  с  такими
людьми, но часто получали отпор  или  приходили  к  выводу,  что  продолжать
работу слишком ?опасно?. Ведь эти ведьмы действительно могли их погубить.
   Не в силах поверить прочитанному, Джесс была настолько потрясена, что  на
несколько недель вообще прекратила работу. Но так и не смогла выбросить  эти
описания из головы.  Слишком  уж  все  это  походило  на  Маарет  и  Великое
Семейство.
   В конце концов она сделала то единственное, что можно  было  сделать,  не
нарушая при этом преданности  по  отношению  к  кому  бы  то  ни  было.  Она
тщательно пересмотрела все записи, имевшиеся в архивах  Таламаски  о  каждой
семье ?ведьм?. Она проверяла  и  перепроверяла.  Затем  вновь  обратилась  к
старейшим архивам и внимательно их перечитала.
   Ни единого упоминания имени Маарет. Ни единого упоминания о  ком-либо  из
тех, кто имел хоть малейшее отношение к той или иной известной  Джесс  ветви
Великого Семейства. Ни единого упоминания о чем-то, вызывающем хоть малейшее
подозрение.
   У нее как будто гора с плеч свалилась, но в целом ничего удивительного  в
этом не было. Интуиция подсказывала Джесс, что она напала не  на  тот  след.
Маарет не была ведьмой. Во всяком случае, не в обычном  смысле  этого  слова
Она была больше чем ведьмой.
   По правде говоря, Джесс так и не попыталась все  для  себя  уяснить.  Она
отказывалась строить догадки  по  этому  поводу,  так  же  как  отказывалась
строить любые догадки. Ей не раз приходило в голову, что она искала и обрела
Таламаску именно затем, чтобы загадка ее личной жизни  затерялась  в  дебрях
чужих загадок. Окруженная призраками, полтергейстами  и  одержимыми  детьми,
она все меньше и меньше думала о Маарет и Великом Семействе.
 
*** 
 
   К тому  времени,  когда  Джесс  стала  полноправным  членом  ордена,  она
прекрасно разбиралась в его обычаях и обрядах, в правилах ведения записей  о
расследованиях, знала, как и когда  следует  помогать  полиции  в  раскрытии
преступлений,  как  избегать  любых  контактов  с  прессой.  Тот  факт,  что
Таламаска не была догматичной организацией, вызывал у  нее  уважение.  Члены
ордена не обязаны были верить во что бы то ни было - от них  требовали  лишь
честности и  аккуратности  во  всем,  что  касалось  явлений,  вверенных  их
наблюдению.
   Конкретные примеры, их  сходство,  повторения  -  вот  что  больше  всего
интересовало Таламаску. Терминология отличалась богатством и  разнообразием,
но никаких строгих ограничений в  ее  использовании  не  было.  Существовала
целая система перекрестных отсылок к документам.
   Тем не менее члены Таламаски изучали теоретиков. Джесс прочла работы всех
великих детективов-экстрасенсов,  медиумов,  психиатров  и  психологов.  Она
изучала все, что имело хоть какое-то отношение к оккультизму.
   Она часто вспоминала слова Маарет и убедилась в том, что та  была  права:
призраки,  видения,  экстрасенсы,  способные  читать  мысли  и   с   помощью
телекинеза передвигать предметы, - все они представляют интерес  только  для
тех, кто непосредственно наблюдает за ними. Но для человечества в целом  они
не имеют практически никакого значения. Ни сейчас, ни впоследствии не  будет
сделано  великого  оккультного   открытия,   способного   изменить   историю
человечества.
   Однако  Джесс  никогда  не  надоедала  ее  работа.  Постоянное   ощущение
возбуждения и даже необходимость всегда сохранять секретность притягивали ее
к себе, словно наркотик. Она попала в самое сердце Таламаски, и, хотя  давно
успела привыкнуть к окружающей ее элегантной  обстановке  -  к  антикварному
кружеву, кровати с балдахином, чистому серебру, машине с шофером и прислуге,
- сама она стала еще проще и сдержаннее.
   К тридцати годам она превратилась в хрупкую женщину со  светлой  кожей  и
вьющимися  рыжими  волосами,  расчесанными  на  прямой  пробор  и   свободно
падающими  на  спину,  закрывая  плечи.  Она  не  пользовалась  духами   или
косметикой, не носила украшений,  за  исключением  кельтского  браслета.  Ее
любимой одеждой были кашемировый пиджак и шерстяные брюки - или джинсы, если
она была в Америке. И все же она  была  весьма  привлекательной,  и  мужчины
обращали на нее гораздо больше внимания, чем ей хотелось. У нее были романы,
но всегда короткие. И редко достаточно серьезные.
   Большее значение для нее имела дружба с другими членами ордена  -  у  нее
появилось так много братьев и сестер. И  они  относились  к  ней  с  той  же
любовью и заботой, что и  она  к  ним.  Ей  нравилось  ощущение  общности  с
окружающими. В любой час ночи она могла спуститься  в  освещенную  гостиную,
где читали, беседовали, а иногда и сдержанно спорили все, кому  не  спалось.
Можно было заглянуть в кухню, где ночной повар всегда с радостью  приготовит
ранний завтрак или поздний ужин - в зависимости от вашего желания.
   Джесс могла бы остаться в Таламаске навсегда. Подобно любому религиозному
католическому ордену, Таламаска заботилась о своих старых и немощных членах.
Умереть  в  стенах  ордена  означало  до  последнего  момента  находиться  в
прекрасных усл