ду не было. - Он устало улыбнулся - горько  и
саркастически.
   - Зачем вы мне все это рассказываете?
   - Потому что ваш друг Дэвид Тальбот все равно вам расскажет. И  я  думаю,
что мы понимаем друг друга. Мне надоело рисковать. Неплохая  ставка  -  ваше
тело плюс десять миллионов долларов, когда я его верну.
   - Да что с вами такое? - спросил я. - Это так мелочно, так приземленно!
   - Десять миллионов долларов - приземленно?
   - Да. Вы сменили старое тело на новое. Вы обрели молодость!  А  следующим
шагом, если я соглашусь, будет мое тело, моя сила. Но  вас  волнуют  деньги.
Просто деньги, больше ничего.
   - И то, и другое! - с вызовом ответил он. - Здесь много общего. - Усилием
воли он восстановил самообладание. - Вам не  понять,  ведь  вы  одновременно
приобрели силу и деньги. Бессмертие  и  огромный  сундук,  полный  золота  и
драгоценностей. Разве нет?  Вы  вышли  из  башни  Магнуса  бессмертным  и  с
королевским состоянием. Или это ложь? Вы вполне реальны. Но как насчет того,
что написано в ваших книгах? И все-таки вы должны понять, о  чем  я  говорю.
Ведь вы и сами - вор.
   Я почувствовал непреодолимый прилив ярости. Внезапно он показался мне еще
омерзительнее, чем в первые  минуты  нашей  встречи,  когда  его  трясло  от
волнения.
   - Я не вор, - тихо сказал я.
   -  Нет,  вор,  -  ответил  он  с  удивительной  симпатией.  -  Вы  всегда
обворовываете свои жертвы. Разве нет?
   - Нет, никогда, если только... необходимость не вынуждает.
   - Как вам угодно. Я же считаю вас вором. - Он  наклонился  вперед,  глаза
его заблестели, и снова полилась успокаивающая, размеренная речь:
   - Вы воруете кровь, которую пьете, с этим не поспоришь.
   - Что на самом деле произошло между вами и Таламаской? - спросил я.
   - Я же сказал, - ответил он. - Меня вышвырнули. Обвинили  в  том,  что  я
применяю  свои  таланты  для  приобретения  информации   с   целью   личного
использования.  Меня  обвинили  в  обмане.  И,  естественно,  в   воровстве.
Недальновидные они глупцы, ваши друзья из Таламаски. Они меня недооценили. А
стоило бы. Им следовало досконально исследовать меня и умолять поделиться  с
ними всем, что я знаю.
   Но вместо этого меня выгнали. Выходное пособие за полгода. Жалкие  гроши.
Они отказали мне  даже  в  последней  просьбе...  билет  первого  класса  на
теплоход "Королева Елизавета  II"  -  в  Америку.  Им  не  составляло  труда
выполнить мое желание. Они задолжали мне эту малость  -  ведь  я  открыл  им
столько нового. Они обязаны были это сделать. -  Он  вздохнул,  взглянул  на
меня, потом на свой кофе. - В этом мире такие мелочи имеют большое значение.
Огромное значение.
   Я не ответил. Я еще раз взглянул на фотографию,  на  фигуру,  стоящую  на
палубе, но не был уверен, что он это заметил. Он смотрел мимо меня на шумную
яркую толпу, невидящим взглядом скользя по стенам, потолку, по лицам людей.
   -  Я  пытался  торговаться  с  ними,  -  сказал  он  по-прежнему  мягким,
размеренным голосом.  -  Вернуть  несколько  вещей,  ответить  на  несколько
вопросов - ну, вы понимаете... Но они и слышать ничего не желали! Деньги для
них - ерунда, совсем как для вас. У  них  недостало  ума  хотя  бы  обсудить
подобные вещи. Мне выдали билет на самолет туристического класса  и  чек  на
сумму, разную шестимесячному жалованью. Шестимесячное жалованье! Ох, как  же
я устал от мелких превратностей судьбы!
   - С чего вы взяли, что сможете их перехитрить?
   - Я и перехитрил, - ответил  он,  блеснув  глазами.  -  Они  не  очень-то
аккуратно следят за своими  вещами.  Они  и  понятия  не  имеют,  сколько  я
позаимствовал у них сокровищ. Им в жизни не догадаться.  Конечно,  настоящей
кражей были вы  -  тайна  вашего  существования.  Настоящая  светлая  полоса
наступила, когда я наткнулся на подвал, полный реликвий. Поймите, я не  стал
брать ничего из ваших вещей - ни прогнившую одежду из ваших шкафов  в  Новом
Орлеане, ни рукописи, написанные вашим замысловатым почерком, - надо же, там
был даже медальон с миниатюрой этого проклятого ребенка...
   - Попридержи язык, - прошептал я.
   Он замолчал.
   - Простите. Я не хотел вас обидеть, правда.
   - Что за медальон? - спросил я. Слышал ли он,  как  сильно  забилось  мое
сердце? Я пытался успокоить его, не дать теплу подступить к моему лицу.
   Он ответил со смиренным видом:
   - Золотой медальон на цепочке, внутри - маленькая овальная миниатюра.  О,
я его не крал. Клянусь. Я оставил его на месте. Спросите своего друга Дэвида
Тальбота. Медальон по-прежнему в подземелье.
   Я ждал, приказав сердцу утихомириться и запретив голове  думать  об  этом
медальоне.
   - Суть в том, что Таламаска поймала вас с поличным, и вас выставили.
   - Не обязательно продолжать оскорбления, - кротко ответил  он.  -  У  нас
есть все основания и возможности для заключения сделки  без  лишнего  обмена
колкостями. Мне очень жаль, что я заговорил об этом медальоне, я не...
   - Мне нужно обдумать ваше предложение, - резко прервал я его излияния.
   - Возможно, вы допускаете ошибку.
   - Почему?
   - Рискните! Действуйте быстро. Решайтесь без промедления.  И  пожалуйста,
не забывайте, что, причинив мне вред, вы навсегда распрощаетесь  с  подобной
возможностью. Я - ваш единственный  ключ  к  таким  ощущениям;  либо  вы  им
воспользуетесь, либо никогда больше не узнаете, каково это - быть человеком.
- Он наклонился ко мне так близко, что я щекой чувствовал его дыхание. -  Вы
никогда не узнаете, что значит - выходить на солнце,  насладиться  настоящим
обедом, заниматься любовью с женщиной или мужчиной.
   - Я требую, чтобы вы немедленно уехали.  Убирайтесь  из  этого  города  и
больше не возвращайтесь. Я приеду в Джорджтаун, по этому адресу, когда  буду
готов. Да, еще - о неделе и речи быть не может. Во всяком случае, с  первого
раза. Пусть будет...
   - Как насчет двух дней?
   Я не ответил.
   - Что, если начать с одного дня? - спросил он. - Если вам понравится,  мы
договоримся о более длительном сроке.
   - Один день, - сказал я незнакомым голосом. - Двадцать четыре часа...  на
первый раз.
   - Один день и две ночи, - тихо сказал он. - Я бы предложил в среду, после
заката солнца, когда вам будет удобно. Второй  обмен  состоится  в  ночь  на
пятницу, перед рассветом.
   Я молчал.
   - На приготовления у вас  остается  сегодняшний  вечер  и  завтрашний,  -
льстиво добавил он. - После обмена у вас будет  вся  ночь  в  среду,  полный
четверг. Конечно, вам достанется и ночь четверга  до  того  момента,  как...
Скажем, за два часа до рассвета в пятницу? Это должно быть приемлемо.  -  Он
напряженно смотрел на  меня,  а  потом  разволновался.  -  Да,  и  захватите
какой-нибудь паспорт. Все равно какой. Но мне понадобятся паспорт, кредитная
карточка и наличные деньги - это сверх десяти миллионов. Понятно?
   Я ничего не сказал.
   - Вы же понимаете, что все получится.
   Я не отвечал.
   - Поверьте, я рассказал вам чистую правду.  Спросите  Тальбота.  Я  не  с
самого рождения такой красавчик. И тело это вас ждет не дождется  прямо  сию
минуту.
   Я молчал.
   - Приходите ко мне в  среду.  Вы  не  пожалеете.  -  Он  сделал  паузу  и
заговорил еще более вкрадчиво:
   - Послушайте, у меня такое ощущение... будто я вас знаю. - Он перешел  на
шепот. - Я знаю, что вам  нужно!  Как  же  ужасно  -  хотеть  чего-то  и  не
получить! Да... Но знайте: вы все получите, стоит только руку протянуть.
   Я медленно заглянул в его глаза. Красивое лицо хранило спокойствие, в нем
не было ни тени выразительности, но  пристально  смотревшие  глаза  казались
удивительно хрупкими. Кожа  мягкая,  наверное,  атласная  на  ощупь.  И  тут
раздался голос, обольстительный полушепот, тронутый грустью.
   - Это можем сделать только мы с вами, - произнес он. - В своем  роде  это
чудо, недоступное никому, кроме нас.
   Внезапно спокойная красота его лица показалась мне ужасающей;  чудовищным
был и приятный тембр голоса, и его слова, исполненные симпатии,  причинности
и даже любви.
   У меня появилось желание схватить его за горло и трясти, пока не  вытрясу
всю сдержанность и подобие глубоких чувств, но на самом деле я и мечтать  об
этом  не  мог.  Его  глаза  и  голос  завораживали  меня.  Я   поддался   их
гипнотическому воздействию точно так же, как  прежде  поддавался  физическим
ощущениям, вызванным его вторжением. И мне пришло в голову, что  я  позволил
этому случиться только потому, что он выглядел таким хрупким и глупым,  а  я
был уверен в собственной силе.
   Но это была ложь. То, что он предложил, было мне нужно! Я хотел совершить
обмен!
   Лишь через какое-то  время  он  отвел  глаза  и  огляделся.  Ждал  ли  он
благоприятного момента? Что происходило в его хитрой и тщательно скрытой  от
окружающих душе? Душе того, кто  умел  воровать  тела!  Того,  кто  способен
существовать в чужой плоти.
   Он медленно достал из кармана ручку, оторвал клочок от бумажной  салфетки
и записал на нем имя и адрес банка. Потом передал клочок мне. Я  молча  взял
его и сунул в карман.
   - Непосредственно перед обменом, я отдам вам свой паспорт, -  сказал  он,
постоянно следя за моей реакцией. - С нужным  лицом,  естественно.  В  своем
доме я обеспечу вам все удобства. Полагаю, у вас будут при себе деньги.  Как
всегда. Вы будете чувствовать себя вполне уютно. Вам понравится  Джорджтаун.
- Каждым своим  словом,  он  как  будто  похлопывал  меня  по  руке  мягкими
подушечками пальцев - ощущение было противным, но в  то  же  время  вызывало
смутное волнение. -  Вполне  цивилизованный,  старый  город.  Там,  конечно,
сейчас полно снега. Вы же понимаете.  И  очень  холодно.  Если  у  вас  есть
серьезные возражения против холодного климата...
   - Пусть будет снег, - сквозь зубы сказал я.
   - Да, конечно. Что ж, я  позабочусь  о  том,  чтобы  вам  хватило  теплой
одежды, - умиротворяюще заключил он.
   - Все эти детали не имеют значения, - проговорил я.  Неужели  этот  идиот
придает значение подобным вещам?! Я чувствовал,  как  бешено  колотится  мое
сердце.
   - А вот в этом я совсем не уверен, - ответил он.  -  Обретя  человеческое
тело, вы, может быть, многое сочтете важным.
   "Для тебя, - подумал я. - Мне же  важно  оказаться  в  этом  теле,  стать
живым". Я мысленно увидел снег той последней зимы в Оверни.  Увидел  залитые
солнцем  горы...  Увидел  маленького  священника  из   деревенской   церкви,
дрожащего в большом зале, - он пришел с жалобой  на  ночные  набеги  волков.
Конечно, я должен был выследить волков. Это была моя обязанность.
   Мне было наплевать, читает он мои мысли или нет.
   - Да, но разве вам не хочется  отведать  вкусной  пищи?  Выпить  хорошего
вина? А как же женщина -  или  мужчина,  если  на  то  пошло?  Конечно,  вам
понадобятся деньги и все удобства.
   Я не ответил. Я увидел отблеск солнца на снегу. Я медленно перевел  глаза
на его лицо. Я подумал, каким на удивление любезным он стал, пытаясь убедить
меня окончательно, - совсем как Дэвид.
   Он было собрался продолжить  свои  разглагольствования  о  тех  прелестях
жизни, которые ждут меня впереди, но я знаком приказал ему замолчать.
   - Ладно, - сказал я. - Думаю, мы увидимся  в  среду.  Скажем,  через  час
после наступления темноты. Да, должен вас предупредить. Что касается  десяти
миллионов долларов... Вы сможете получить их только  в  течение  двух  часов
утром в пятницу. Вам придется прийти за ними лично. - Я легко  коснулся  его
плеча. - Вот в этом теле, естественно.
   - Естественно. Буду ждать с нетерпением.
   - Для завершения сделки вам потребуется кодовое слово. А узнаете  вы  его
только тогда, когда вернете мое тело, как договаривались.
   - Нет. Никаких  кодовых  слов.  Передача  денежных  средств  должна  быть
завершена без права отзыва сделки до закрытия банка в среду. В  пятницу  мне
придется всего лишь появиться  перед  представителем,  позволить  ему  снять
отпечаток пальца, и тогда он передаст мне деньги. Я  молчал,  обдумывая  его
требование.
   - Кто знает, мой прекрасный  друг,  -  добавил  он,  -  а  вдруг  вам  не
понравится день, проведенный в человеческом теле? Вдруг вам  покажется,  что
он не стоил этих денег?
   - Не покажется, - прошептал я скорее себе, чем ему.
   - Нет, - ответил он терпеливо, но настойчиво. - Никаких кодовых слов.
   Он улыбнулся, и в тот момент  показался  мне  почти  невинным  и  истинно
молодым. Господи, не может он не ценить эту энергию молодости.  Неужели  она
не ослепила его - хотя бы ненадолго? Должно быть, поначалу  он  считал,  что
добился всего, о чем мог мечтать.
   - Отнюдь! - словно не удержавшись, внезапно воскликнул он.
   Я невольно рассмеялся.
   - Рассказать вам один секрет про молодость? - с неожиданной холодностью в
голосе спросил  он.  -  Помните,  Бернард  Шоу  остроумно  сказал,  что  она
растрачена на молодых?
   - Да.
   - Так вот, это не правда. Молодые  знают,  как  сложна  и  ужасна  бывает
молодость. Они растрачивают ее на других - вот в чем весь ужас.  Молодые  не
пользуются ни авторитетом, ни уважением.
   - Сумасшедший, - сказал я. - Мне кажется, вы не слишком умело пользуетесь
награбленным добром. Неужели вас не  волнует  сама  жизненная  сила?  Вы  не
купаетесь в красоте, отражение которой видите в глазах окружающих?
   Он покачал головой.
   - Это развлечение для вас. Тело, которое я вам предлагаю,  молодо,  и  вы
всегда были молоды. Пусть его жизненная сила, как вы выразились, приводит  в
волнение вас. Купайтесь в любящих взглядах. -  Он  умолк,  сделал  последний
глоток и уставился на дно чашки.
   - Никаких кодовых слов, - вежливо повторил он.
   - Хорошо.
   - Ну и отлично! - Лицо его озарилось теплой, потрясающе светлой  улыбкой.
- Помните, я предложил вам за эти деньги целую неделю. Вы сами решили  взять
один день. Может быть, попробовав, вы захотите еще.
   - Может быть, - сказал я. Меня снова взбесил его вид, его большая  теплая
рука, на которую он надел перчатку.
   - Второй обмен выльется вам  в  еще  одну  кругленькую  сумму,  -  весело
добавил он, источая улыбки и поправляя шарф.
   - Да, конечно.
   - Деньги действительно для вас ничего не значат? - задумчиво спросил он.
   - Абсолютно ничего.
   "Твоя трагедия в том, - подумал я, - что  для  тебя  они  значат  слишком
много".
   - Ну, тогда, наверное, мне лучше уйти и  дать  вам  возможность  заняться
приготовлениями. Увидимся в среду, как договорились.
   - И не пытайтесь от меня сбежать, - тихо произнес  я,  слегка  наклоняясь
вперед и дотрагиваясь рукой до его лица.
   Этот  жест  испугал  его  -  он  застыл,  словно  дикий  зверь,  внезапно
почувствовавший приближение опасности. Но  лицо  его  по-прежнему  сохраняло
невозмутимое выражение, и я крепче прижал пальцы к его гладко выбритой щеке.
   Я медленно провел рукой по твердой скуле и положил  ладонь  ему  на  шею.
Здесь тоже поработала бритва, оставив после себя едва  заметную  тень;  кожа
оказалась плотной,  на  удивление  мускулистой,  и  я  уловил  чистый  запах
молодости, увидел капельки пота на лбу и губы, тронутые удивительно приятной
улыбкой.
   - Признайтесь, вам все-таки понравилось быть молодым, ну хоть немного?  -
едва слышно произнес я.
   Он улыбнулся, словно знал, какой светлой  и  соблазнительной  бывает  его
улыбка.
   - Мне снятся сны молодых, - сказал он. - А молодым всегда  снятся  сны  о
том, как они станут старше, богаче, мудрее, сильнее. Вы не согласны?
   Я усмехнулся.
   - Я буду ждать  вас  вечером  в  среду,  -  заверил  он  меня  с  прежней
медоточивой искренностью.  -  Не  сомневайтесь.  Приходите.  Все  получится,
обещаю вам. - Он наклонился и уже шепотом добавил:
   - Вы попадете в это тело! - Он еще раз  очаровательно  улыбнулся.  -  Вот
увидите.
   - Я хочу, чтобы вы немедленно уехали из Нового Орлеана.
   - О да, непременно, - ответил он. И без лишних слов встал, отодвинулся от
меня и попытался скрыть внезапный приступ страха. - У меня уже  есть  билет.
Не нравится мне ваша  мерзкая  карибская  заводь.  -  Легкий  самообвиняющий
смешок, почти  красивый  смех.  Потом  он  продолжил,  как  мудрый  учитель,
выговаривающий студенту:
   - Поговорим, когда вы приедете в Джорджтаун. А пока что не  пытайтесь  за
мной шпионить. Я все равно узнаю. Я  прекрасно  чувствую  такие  вещи.  Даже
Таламаска изумлялась моим  способностям.  Им  следовало  меня  оставить!  Им
стоило изучить меня! - Он замолчал.
   - Я все равно буду шпионить, - ответил я так же тихо и  рассудительно.  -
Мне все равно, узнаете вы или нет.
   Он опять засмеялся, негромко и сдержанно,  слегка  кивнул  и  поспешил  к
выходу, вновь превратившись в  неловкое,  нескладное  существо,  исполненное
безумного возбуждения. Какая трагедия - с другой душой  это  тело  могло  бы
двигаться с грациозностью пантеры.
   Я догнал его на тротуаре, внезапностью своего появления перепугав его  до
самой глубины этой могущественной экстрасенсорной душонки. Мы стояли лицом к
лицу.
   - Что вы собираетесь делать с моим телом? - спросил я. - Я имею  в  виду,
кроме того, чтобы каждое утро прятаться от солнца, словно  ночное  насекомое
или гигантский слизняк?
   - А вы как думали? - спросил  он,  снова  превращаясь  в  обаятельного  и
искреннего английского джентльмена.  -  Я  хочу  пить  кровь.  -  Его  глаза
расширились, он приблизился ко мне вплотную. - Я хочу убивать при этом. Ведь
в этом суть, не правда ли? Вы крадете не только кровь, вы крадете  жизни.  Я
еще никогда ни у кого не крал подобных ценностей.  -  Он  улыбнулся  знающей
улыбкой. - Тело - да, но не кровь... и не жизнь.
   Я отпустил его, попятившись так же резко, как он только что  отпрянул  от
меня, и уставился на его молодое красивое лицо.  Сердце  мое  застучало,  по
телу пробежала дрожь.
   Он продолжал улыбаться.
   - Из вас вышел превосходный вор. Каждый глоток воздуха - краденый! О  да,
я непременно должен хоть недолго побыть в вашем теле. Неповторимые ощущения.
Заглянуть в документы о вампирах в Таламаске  -  уже  настоящий  триумф.  Но
завладеть вашим телом и пить кровь!... Ах, такого успеха я  еще  никогда  не
добивался! Вы - непревзойденный вор.
   - Убирайся, - прошептал я.
   - Ох, да ладно вам, хватит привередничать. Вы терпеть  не  можете,  когда
другие себя так ведут. Вам очень повезло, месье де Лионкур. Вы  нашли  того,
кого искал Диоген. Честного человека! - Еще одна широкая улыбка,  как  будто
он не в силах  был  ее  сдержать.  -  увидимся  в  среду.  Только  приходите
пораньше. Я хочу максимально использовать ожидающую меня ночь.
   Он повернулся и бросился от меня по  улице,  лихорадочно  подзывая  рукой
такси, пробиваясь через транспортный поток, чтобы добраться до машины,  явно
остановившейся по чужому сигналу. Последовал небольшой спор,  но  он  быстро
его выиграл, хлопнув дверью перед самым  носом  у  какого-то  парня.  Машина
умчалась прочь. Я увидел, как  он  подмигнул  мне  через  грязное  стекло  и
помахал. И исчез.
   Мне было дурно от замешательства. Я не мог сдвинуться с  места.  Несмотря
на  холод,  ночная  жизнь  вокруг   кипела:   отовсюду   доносились   голоса
прогуливающихся туристов,  рокот  машин,  замедляющих  ход  при  подъезде  к
площади. Сам того не желая, я пытался представить, как выглядит все это  при
солнечном свете, пытался вообразить,  что  небо  над  площадью  стало  вдруг
поразительно голубого цвета.
   Потом я медленно поднял воротник пальто.
   Я долго бродил по городу, и в  ушах  у  меня  постоянно  звучал  красивый
интеллигентный голос:
   "Вы крадете не только кровь, вы крадете жизни. Я еще никогда ни у кого не
крал подобных ценностей. Тело - да, но не кровь... и не жизнь".
   Я не осмелился бы посмотреть сейчас в глаза Луи. Я и помыслить не  мог  о
том, чтобы поговорить с Дэвидом. А если Мариус узнает об этом, все кончится,
еще не начавшись. Кто знает, что сделает со мной Мариус просто  за  то,  что
мне пришла в голову такая идея? И все-таки Мариус, с его-то богатым  опытом