о я был  совершенно  холоден  и  сделан  из
этого металла, а Арман казался хрупким, таким хрупким. Наверное, таким он  и
был всегда.
   "Да! - закричал он. - Да, назад  к  жизни!?  И  он  недоуменно  замолчал,
склонил голову, как побежденный, и это гладкое,  белое  лицо  напомнило  мне
кого-то другого, и долгий, долгий миг  прошел,  прежде  чем  в  моей  памяти
всплыло лицо Клодии, которая стояла в номере  гостиницы  ?Сент-Габри-эль?  и
просила меня  превратить  Мадлен  в  вампира.  Тот  же  беспомощный  взгляд,
крушение надежд; я вспомнил, как жалел ее, как забывал обо всем. И  он,  как
тогда, собрался с силами. И тихо произнес: ?Я умираю?.
   Я смотрел ему в глаза, я единственный перед  Богом  слышал  эти  слова  и
знал, что это правда... но ничего не сказал.
   Долгий вздох слетел с его губ. Он склонил голову, безвольно опустил  руку
в траву и прошептал: ?Ненависть, месть -  вот  истинные  страсти?.  ?Не  для
меня, - тихо ответил я. - Уже не для меня?.
   Он остановил на мне темный, спокойный взгляд.
   "Я верил, что, пережив всю эту боль,  ты  снова  потеплеешь,  наполнишься
любовью, тем диким, неутолимым любопытством,  с  которым  ты  в  первый  раз
пришел ко мне, той жаждой знаний, которая привела тебя в мою келью в  Париже
Я надеялся, когда боль пройдет, ты  простишь  меня  за  смерть  Клодии.  Она
никогда не любила тебя так, как любил тебя я и как ты  любил  нас  обоих.  Я
видел это и верил, что смогу привязать тебя к себе и удержать, и тогда время
откроется перед нами, и мы будем учить друг друга.  Мы  будем  счастливы.  Я
буду охранять тебя от твоей боли.  Моя  сила  станет  твоей  силой.  Но  ты,
мертвый внутри,  холодный  и  недосягаемый,  как  эти  современные  картины,
состоящие из линий, и я не могу ни любить их, ни постичь. Я содрогаюсь рядом
с тобой, потому что смотрю в твои глаза и не вижу отражения...?
   "Ты хотел невозможного! - быстро ответил я. - Разве ты  не  понимаешь?  Я
тоже этого хотел, но с самого начала мы были обречены?.
   Едва уловимо шевельнув губами, он поднял руки, словно пытаясь  оттолкнуть
мои слова.
   "Я хотел найти любовь и добро в этой живой смерти, - продолжал  я.  -  Но
это было изначально обречено, потому что нельзя любить  и  быть  счастливым,
заведомо творя зло. Можно только тосковать о  недостижимом  добре  в  образе
человека. Но есть один выход. Я знал его еще задолго до приезда в  Париж,  я
знал его еще тогда,  когда  впервые  убил  человека,  чтобы  утолить  жажду.
Единственный выход - моя смерть. Но я так и не  принял  ее,  не  смог  этого
сделать, потому что, как и все создания, не хочу умирать! И я  искал  других
вампиров, Бога, дьявола, сотни других вещей под сотнями других имен, но  все
оказывалось одним и тем же злом. Все было не так, потому что я всегда  знал,
что проклят, если не Богом, то собственной душой и разумом, и никто не  смог
бы переубедить меня. Я приехал в Париж  и  встретил  тебя.  Ты  казался  мне
прекрасным,  могущественным,  спокойным,  недостижимым.  Но  ты   такой   же
разрушитель, как я, только безжалостный и коварный. Ты показал  мне,  кем  я
могу стать, какой глубины зла, какой степени безразличия надо достичь, чтобы
заглушить эту боль. И я принял этот путь. Их больше нет - этой страсти, этой
любви. Ты видишь сейчас во мне свое собственное отражение?.
   Арман молчал. Он давно уже поднялся и стоял теперь спиной ко  мне,  глядя
на реку. Я тоже смотрел на реку и думал, что больше ничего не могу  сказать,
ничего не могу сделать.
   "Луи?, - Арман поднял голову, его голос звучал глухо и незнакомо.
   "Да, Арман?, - откликнулся я. ?Тебе нужно от меня что-нибудь еще??  ?Нет,
- сказал я, - о чем ты?? Он не ответил и медленно  пошел  прочь.  Сначала  я
подумал, что он решил просто немного пройтись по илистому берегу  реки,  что
он хочет побыть один. Но вскоре он превратился в  точку  на  фоне  волн  под
светом луны, и я понял, что он уходит навсегда.  Больше  я  его  никогда  не
видел.
   Только спустя несколько дней я окончательно осознал,  что  Арман  покинул
меня. Он так и не вернулся за своим гробом, и через месяц  я  отнес  его  на
кладбище Сент-Луи и поставил в  склеп  рядом  со  своим.  Давно  заброшенная
могила стала последним приютом единственной вещи, оставшейся  после  Армана.
Но скоро меня стало тяготить присутствие этого гроба. Я все  время  думал  о
нем: просыпаясь вечером и засыпая на рассвете. Однажды ночью я вытащил  гроб
и разбил на мелкие кусочки, спрятав их в высокой траве между могилами.
   Вскоре после этого ко мне пришел молодой вампир Лестата. Он  умолял  меня
поделиться своими знаниями об этом мире, стать  его  товарищем  и  учителем.
Помнится, я сказал ему, что наверняка знаю лишь одно: если  увижу  его  хоть
раз, то непременно убью.
   "Знаешь, каждую ночь, когда я выхожу на  охоту,  кто-то  должен  умереть,
пока я не найду в себе мужества покончить с этим, - сказал я  ему.  -  А  ты
самый  подходящий  кандидат  на   очередную   жертву:   убийца,   такой   же
отвратительный, как я?.
   Следующей ночью я уехал из Нового Орлеана, потому что печаль не оставляла
меня. Не хотелось больше думать об умирающем в старом доме  Лестате  или  об
этом грубом молодом вампире,  который  упорно  преследовал  меня...  или  об
Армане.
   Я хотел оказаться в незнакомом месте, ни о чем не вспоминать, ни о чем не
думать.
   Вот и все.
 
*** 
 
   Молодой человек смотрел на вампира, а тот, сложив руки на столе,  щурясь,
глядел на движение ленты в диктофоне. Под глазами  у  него  залегли  красные
полукружья,  лицо  осунулось,  и  выступающие  на   висках   вены   казались
вырезанными из камня. Он сидел тихо и неподвижно, только зеленые глаза  жили
на белом лице.
   Юноша откинулся назад,  провел  рукой  по  волосам,  коротко  вздохнул  и
сказал:
   - Нет. - И повторил громче:
   - Нет!
   Но вампир не слушал, он смотрел на серое небо.
   - Не может быть, чтобы все так кончилось, - юноша подался вперед.
   Вампир, по-прежнему глядя в небо, коротко и сухо рассмеялся.
   - Все, что вы пережили в Париже... - голос молодого  человека  становился
все громче, - любовь к Клодии, другие чувства,  даже  к  Лестату...  Это  не
могло кончиться таким отчаянием. Но именно отчаяние владеет вами!
   - Замолчи. - Вампир резко  поднял  руку,  равнодушно  перевел  взгляд  на
юношу. - Повторяю еще раз: иначе быть не могло.
   - Я не согласен, - сказал юноша, скрестил  руки  на  груди  и  решительно
мотнул головой.
   Вдруг он отшвырнул на голые доски пола свой стул и  стал  расхаживать  из
угла в угол. Но когда он повернулся и заглянул в  глаза  собеседнику,  слова
замерли у него на губах.
   Вампир смотрел на него с гневной и горькой усмешкой.
   - Разве вы не понимаете, что вы мне  рассказали?  Это  было  приключение,
подобное которому мне никогда в жизни не испытать! Вы говорите о страсти,  о
жажде! Вы говорите о вещах, которые миллионы из нас никогда не  испробуют  и
не поймут. Вот что я скажу вам... - юноша подошел к  вампиру  и  протянул  к
нему руки. -  Если  бы  вы  передали  мне  свою  силу!  Способность  видеть,
чувствовать и жить вечно!
   Глаза вампира медленно расширились, губы дрогнули.
   - Что? - тихо переспросил он. - ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?
   - Дайте мне это! - Юноша сжал руку в кулак  и  ударил  себя  в  грудь.  -
Сделайте из меня вампира. Прямо сейчас!
   Вампир ошеломленно смотрел на него.
   Стремительным неуловимым движением вампир оказался на ногах,  вплотную  к
юноше, схватил его за плечи, свирепые зеленые глаза глядели  в  перекошенное
от страха лицо человека.
   - Так вот чего ты хочешь? - Едва  заметное  шевеление  бледных  губ  лишь
слегка  обозначило  произнесенные  слова.  -  После  всего,   что   я   тебе
рассказал... ты просишь об этом?
   Юноша сдавленно вскрикнул, на лбу у него выступили  крупные  капли  пота.
Дрожа всем телом, он робко коснулся руки вампира и сказал сквозь слезы:
   - Вы уже забыли, что такое  человеческая  жизнь,  вы  не  понимаете,  что
значит для меня ваша история.
   -  Господи!  -  воскликнул  вампир,  почти  оттолкнул  юношу  к  стене  и
отвернулся к серому проему окна.
   - Умоляю вас... Дайте всему этому еще один шанс. Воплотите его во мне!  -
сказал юноша.
   Вампир повернулся к нему, его лицо все еще подергивалось от гнева, но оно
скоро смягчилось, глаза почти скрылись под  полуопущенными  ресницами,  губы
растянулись в улыбке. Он взглянул на юношу и вздохнул:
   - Я проиграл...
   - Нет, - запротестовал юноша.
   - Не говори ничего больше, -  решительно  сказал  вампир.  -  Видишь  эти
магнитофонные катушки? Они все еще вращаются. Есть только один способ понять
все, что я говорил.
   Он стремительно метнулся к юноше, прижал его к своей груди, припал губами
к его шее.
   - Смотри, - прошептал вампир, его мягкие губы раздвинулись, и два длинных
клыка вонзились в податливую плоть. Юноша всхлипнул,  задохнулся,  руки  его
судорожно сжались, глаза расширились, но скоро потускнели. Лицо вампира было
спокойно, как во сне. Его узкая грудь медленно  двигалась  в  такт  дыханию,
поднималась и опускалась с сомнамбулической грацией. Юноша застонал,  вампир
оторвался  от  него,  и,  придерживая  за  плечи,   посмотрел   на   влажное
побледневшее лицо, белые руки, полузакрытые глаза.
   Юноша тяжело дышал, его губы и руки дрожали от приступа  тошноты,  голова
безвольно откинулась назад. Вампир бережно  посадил  его  на  стул.  Молодой
человек попытался что-то сказать, но слезы набежали ему на глаза, он положил
руку на стол и, как пьяный, уронил голову на грудь.
   Вампир стоял и смотрел на него, его кожа мягко порозовела, словно отражая
свет цветного фонаря, губы потемнели, вены на  висках  почти  исчезли,  лицо
разгладилось и стало еще моложе.
   - Я умру? - прошептал юноша и медленно поднял глаза.
   - Не знаю, - сказал вампир и улыбнулся.
   Юноша хотел было что-то сказать, но его рука соскользнула  со  стола,  он
опустился на голые доски пола и потерял сознание.
   Он открыл глаза и увидел солнечные лучи, светившие сквозь пыльное оконное
стекло и обжигавшие ему лицо и руки. Он с трудом  сел,  выпрямился,  глубоко
вздохнул, и, зажмурившись, дотронулся до ранок на горле. Случайно коснувшись
диктофона, он вскрикнул: металл был обжигающе горяч.
   Он  поднялся  и,  неуклюже  спотыкаясь,  шагнул  вперед;  нащупал  руками
раковину умывальника, быстро отвернул кран, сполоснул лицо  холодной  водой,
снял с гвоздика грязное полотенце и вытерся. Дыхание выровнялось.  Он  стоял
уже без опоры и смотрел в зеркало.  Потом  бросил  взгляд  на  часы,  быстро
оглядел комнату, проверил коридор - там никого не  было.  Он  сел  на  стул,
вытащил из кармана блокнот и  ручку,  перемотал  назад  пленку.  Он  подался
вперед, внимательно вслушиваясь в голос вампира, потом еще  немного  отмотал
пленку. Наконец его лицо просветлело, кассета крутилась,  вибрирующий  голос
говорил: ?Был очень теплый вечер. Я  выследил  его  на  Сент-Чарльз-авеню  и
сразу понял...?
   Молодой  человек  поспешно   делал   пометки   в   блокноте:   ?Лестат...
Сент-Чарльз-авеню... Старый разваливающийся дом...  бедный  район...  Искать
ржавые перила?.
   Он спрятал блокнот в карман, уложил диктофон и  кассеты  в  портфель,  по
длинному коридору вышел к лестнице и бегом спустился на улицу, где  на  углу
бара стояла его машина.



 
   ВАМПИРОВЫ ХРОНИКИ II 
ВАМПИР ЛЕСТАТ 
Анна РАЙС 
OCR BiblioNet 
 
 
 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
 
Анонс 
 
   Исповедь Лестата, героя ?Вампировых хроник?, пытающегося отыскать  истоки
своего вечного существования, встретиться с Детьми Тысячелетий, проносит нас
сквозь века и континенты: Древний Египет и Америка XX века, Римская  империя
и  Венеция  эпохи  Возрождения...  Исторически  точное  и  в  то  же   время
исполненное безграничной фантазии повествование позволяет приоткрыть  завесу
над древними тайнами, проникнуть в секреты древней магии...
 
   С любовью посвящаю эту книгу Стэну Раису, Корен О?Брайен и Аллену Даво
 
ЦЕНТР ГОРОДА 
СУББОТНИЙ ВЕЧЕР 
ХХ ВЕК 
1984 
 
   Я -  вампир  Лестат.  Я  бессмертен.  В  определенной  степени,  конечно.
Солнечный свет или сильный жар от огня вполне способны меня  уничтожить.  Но
могут и не причинить мне никакого вреда.
   Мой рост - шесть  футов,  и  в  1780-е  годы,  когда  я  был  еще  вполне
обыкновенным смертным молодым  человеком,  он  производил  довольно  сильное
впечатление. Впрочем, я и сейчас выгляжу неплохо.  Мои  густые,  немного  не
достающие до  плеч  светлые  вьющиеся  волосы  при  искусственном  освещении
кажутся  совершенно  белыми.  Глаза  у  меня  серые,  но  в  зависимости  от
окружающей обстановки легко принимают голубой или лиловый  оттенок.  У  меня
небольшой тонкий нос, но рот, хотя и красиво очерченный,  кажется  несколько
великоватым. Рот мой, однако, способен придавать лицу  как  выражение  самой
низкой подлости, так и  поистине  удивительного  благородства  -  он  всегда
выглядит чувственным. Все мои чувства  и  эмоции,  мое  отношение  ко  всему
происходящему отражаются на моем чрезвычайно подвижном лице.
   Моя вампирская сущность проявляется в неестественной белизне  лица  и  на
редкость чувствительной коже, которую я вынужден  густо  припудривать  перед
любыми съемками.
   Когда же меня начинает одолевать жажда крови, я выгляжу просто  ужасно  -
кожа моя делается морщинистой, из-под нее выпирают кости и набухают толстые,
как  веревки,  вены.  Но  на  людях  я  не  допускаю  ничего  подобного,   и
единственным свидетельством моего нечеловеческого естества  являются  ногти.
Это общее свойство всех вампиров: наши ногти напоминают  стеклянные,  и  это
часто бросается людям  в  глаза,  даже  если  ничто  другое  им  не  кажется
странным.
   В настоящее время я, как говорят в Америке, рок-звезда. Мой первый альбом
разошелся  тиражом  в  четыре  миллиона   экземпляров.   Я   отправляюсь   в
Сан-Франциско, откуда начнется большое турне моей группы по всей стране - от
побережья до побережья. Вот уже две недели подряд  кабельный  рок-канал  MTV
днем и ночью  крутит  мои  видеоклипы.  Их  также  показывали  в  Англии,  в
программе ?Top of the Pops?, еще на континенте, кое-где в Азии и  в  Японии.
Видеокассеты со сборниками моих клипов продаются по всему миру.
   Ко всему прочему я являюсь и автором  вышедшей  на  прошлой  неделе  моей
собственной биографии.
   Что касается английского - а именно на этом языке написана автобиография,
- то моим первым учителем в нем был человек, двести лет назад  приплывший  в
Новый  Орлеан  по  Миссисипи  на  плоскодонке.  После,  в   течение   многих
десятилетий, я продолжал учиться у англоязычных писателей - у всех,  начиная
с Шекспира и Марка Твена и вплоть до Райдера Хаггарда. Завершающие штрихи  в
свое знание языка я внес уже в  самом  начале  XX  века,  читая  детективные
рассказы в журнале ?Черная маска?.  Последним,  что  я  прочел,  прежде  чем
буквально и фигурально уйти под землю, были опубликованные в ?Черной  маске?
рассказы Д. Хэмметта о приключениях Сэма Спейда.
   Это произошло в 1929 году в Новом Орлеане.
   Когда я пишу, я заглядываю в словарь и пользуюсь  той  лексикой,  которая
была свойственна мне в восемнадцатом веке, а также выражениями и даже целыми
фразами, почерпнутыми у тех писателей, произведения которых мне  приходилось
читать. Но, несмотря на французский  акцент,  речь  моя  представляет  собой
нечто среднее между речью хозяина плоскодонки и речью детектива Сэма Спейда.
А потому, я надеюсь, вы простите меня, если стиль  мой  не  всегда  окажется
гладким. Или в тех случаях, когда я в своем повествовании вдребезги разбиваю
атмосферу восемнадцатого века.
   Я появился в двадцатом веке лишь в прошлом году. Заставили  меня  сделать
это две вещи. Во-первых - та информация, которую распространяли разного рода
голоса, какофония которых началась, примерно, в то время, когда я погрузился
в сон, и с тех пор расходилась все шире и шире.
   Я, конечно же,  имею  в  виду  радио,  фонографы  и  появившиеся  позднее
телевизоры. Голоса радио доносились до меня из автомобилей, проносившихся по
старому Садовому кварталу  недалеко  от  того  места,  где  я  лежал.  Звуки
фонографов и телеприемников я слышал из расположенных поблизости домов.
   Должен сказать, что, когда вампир, как мы  говорим,  уходит  в  подполье,
затаивается, то есть перестает пить кровь и  лежит  под  землей,  он  быстро
теряет силы и становится слишком слабым, чтобы возродиться самостоятельно, -
для него наступает период сна.
   Именно  в  таком  состоянии  я,  поначалу  вяло  и  инертно,  воспринимал
звучавшие  отовсюду  голоса,  соединяя  их  с  жившими  в  моем  воображении
образами, подобно тому, как делают это во сне все смертные.  Но  в  какой-то
момент за прошедшие пятьдесят пять лет я начал вдруг ?вспоминать?  все,  что
слышал, следить за развлекательными программами,  прислушиваться  к  сводкам
новостей, интересоваться популярными мелодиями и ритмами.
   Постепенно до меня начали доходить масштабы произошедших в мире  перемен.
Я стал с  особенным  вниманием  прислушиваться  к  той  информации,  которая
касалась разного рода войн, новых открытий и изобретений, старался запомнить
новые слова и выражения, усвоить современный стиль речи.
   Наконец ко мне вернулось  сознание.  Я  понял,  что  больше  не  сплю.  Я
размышлял над услышанным. Я окончательно проснулся. Я  лежал  под  землей  и
страстно жаждал живой крови. Я  начинал  верить,  что  все  полученные  мной
старые раны уже зажили. Возможно даже,  что  за  прошедшее  время  силы  мои
увеличились, как бывало это всегда, однако прежде мне никогда не приходилось
получать серьезные повреждения. Мне не терпелось поскорее выяснить это.
   Мысль о необходимости напиться человеческой крови стала преследовать меня
постоянно.
   Второй - и, надо сказать, главной  -  причиной  моего  пробуждения  стало
неожиданное   появление   возле   меня   группы   рок-музыкантов,    которая
называлась ?Бал Сатаны?.
   В 1984 году они поселились и начали репетировать в доме на Шестой  улице,
меньше чем за квартал от моего дома на Притания-стрит, - что  неподалеку  от
кладбища Лафайет, - под фундаментом которого я пролежал все эти годы.
   До  меня  доносилось  завывание  электрогитар,   я   слышал   громкое   и
эмоциональное пение. Должен сказать, что музыка их была ничуть не хуже,  чем
та, которую мне приходилось слышать по радио, а зачастую и более  мелодична.
Несмотря  на  оглушительный  грохот  барабанов,  в   их   музыке   и   пении
присутствовали поэзия и чувство. А электрическое пианино звучало совсем  как
клавикорды.
   Из прочитанных мною мыслей музыкантов я сумел  узнать,  что  видели  они,
глядя друг на друга и смотрясь в зеркало,  и  таким  образом  составил  себе
представление о том, как они выглядели. Это были стройные, мускулистые  и  в
целом весьма симпатичные юные смертные. Их было трое - двое  юношей  и  одна
девушка, но одевались и вели они себя  несколько  по-варварски  и  так,  что
порой трудно было определить, кто есть кто.
   Когда они играли, их музыка заглушала все другие звуки  вокруг  меня.  Я,
однако, ничего не имел против.
   Мне хотелось встать и присоединиться  к  рок-группе  под  названием  ?Бал
Сатаны?. Мне хотелось самому петь и танцевать.
   Нельзя сказать, что мое желание было обдуманным с самого  начала.  Скорее
это  можно  назвать  инстинктивным  импульсом,  достаточно  сильным,   чтобы
заставить меня покинуть подземное убежище.
   Мир рок-музыки заворожил и очаровал меня -  я  восхищался  тем,  как  эти
певцы вопят во все горло о добре и зле, провозглашают себя то  ангелами,  то
дьяволами, а окружающие их смертные при этом веселятся. Иногда казалось, что
они просто  безумны.  Однако  выступления  их  всегда  поражали  технической
сложностью и великолепной организацией. Думаю, что  за  всю  историю  своего
существования мир не видел ничего по