что огонь и солнечный свет способны полностью уничтожить их? А  ведь
он своими глазами видел, как пламя охватило Мастера с ног до головы.  Верить
в реальность этих снов все равно что мечтать о возвращении к смертной жизни.
   Глядя широко раскрытыми глазами на луну  и  звезды,  на  спокойную  гладь
моря, он ни на что больше не надеялся, не испытывал ни радости, ни горя. Все
это мог дать ему только Мастер, но Мастера больше не было рядом.
   - Я теперь дитя дьявола, - твердил он сам себе.
   Он утратил всю свою волю и все желания, и впереди его  не  ждало  ничего,
кроме темного братства и способности убивать - теперь уже не только злодеев,
но и совершенно невинных людей. Убийство превыше всего!
   В огромном помещении римских  катакомб,  которое  занимало  общество,  он
преклонил колени перед  Сантино,  предводителем,  который  с  распростертыми
объятиями встретил его у  подножия  лестницы.  Великий  предводитель  принял
посвящение Тьме еще во времена Черной смерти. Он рассказал Арману о видении,
посетившем его в самом разгаре эпидемии  чумы  1349  года,  когда  ему  было
сказано, что Темное Братство само  по  себе  должно  превратиться  в  Черную
смерть, вызывать у  людей  необъяснимый  ужас,  тревожить  их  и  заставлять
сомневаться в возможности милосердного вмешательства Господа.
   Рассказывая историю вампиров, Сантино привел Армана в  святая  святых  их
убежища, где повсюду лежали человеческие черепа.
   - Подобно волкам, мы существовали всегда, с истоков бытия человечества. И
высшего совершенства мы достигли здесь, в  Риме,  где  наше  общество  стало
мрачной тенью римской церкви.
   Арман уже знаком с основными обрядами, ему известны все запреты, а теперь
ему предстояло узнать Великие Законы.
   Первый: каждое общество должно иметь своего  предводителя,  и  только  он
имеет право совершать Обряд Тьмы над смертными. Он должен следить, чтобы все
ритуалы исполнялись как положено.
   Второй: никогда обладателем Темного Дара не может стать урод или  калека,
ребенок или тот, кто не в состоянии выжить  самостоятельно  даже  с  помощью
Темных Сил. Тот, кто получает  Темный  Дар,  непременно  должен  быть  очень
красив, дабы совершением Обряда Тьмы еще сильнее оскорбить Господа.
   Третий: магический обряд не должен совершать никто  из  старых  вампиров,
дабы кровь новообращенного не обрела чрезмерную силу. Мастерство и  мудрость
вампиров со временем возрастают, и потому с  кровью  старых  вампиров  может
быть передано слишком много могущества и знаний. Раны и ожоги, в случае если
не приводят к немедленной смерти, после излечения делают  Детей  Сатаны  еще
сильнее. Однако сатана охраняет своих последователей  от  чрезмерной  власти
стариков - все они без исключения рано или поздно сходят с ума.
   В связи с этим Арман должен обратить внимание на  то,  что  среди  членов
общества нет никого старше трехсотлетнего возраста. Никто из ныне живущих не
помнит, каким было первое римское общество. Дьявол часто  призывает  к  себе
вампиров.
   Арману   необходимо   также   понять,   что   последствия   Обряда   Тьмы
непредсказуемы, даже если его совершает очень  молодой  вампир  и  при  этом
тщательно соблюдает все необходимые ритуалы. По никому не известным причинам
одни  заново  рожденные  для  Тьмы  смертные  становятся  могущественными  и
сильными, как титаны, а другие больше  напоминают  ходячих  покойников.  Вот
почему следует с особой тщательностью подходить  к  выбору  смертных,  здесь
требуется великое мастерство. Чересчур страстные натуры с несгибаемой  волей
не подходят на роль будущих Детей Сатаны, равно как и  те,  которые  напрочь
лишены страстей.
   Четвертый: никогда вампир не должен  уничтожать  другого  вампира.  Право
распоряжаться их жизнью и смертью имеет только предводитель общества. В  его
власти также посылать слишком старых и лишившихся разума в огонь,  если  они
не могут больше служить сатане как положено.  Он  обязан  уничтожать  и  тех
вампиров,  которые  были  созданы  не  по  правилам  или  неудачно.   Обязан
уничтожать тех, кто получил настолько серьезные раны, что  не  может  выжить
самостоятельно. И, наконец, обязан находить и уничтожать всех отступников  и
всех, кто осмелился нарушить законы.
   Пятый: ни один вампир никогда не должен раскрывать  перед  смертным  свою
истинную сущность, а если это произойдет, он не  может  позволить  смертному
остаться в живых. Ни один вампир не имеет права  рассказывать  кому-либо  из
смертных историю  вампиров,  а  если  такое  случится,  смертный  не  должен
оставаться в живых.  Ни  один  вампир  не  имеет  права  записывать  историю
вампиров или доверять бумаге какие-либо истинные факты и знания, дабы это не
мог прочесть кто-либо из смертных и поверить в  то,  что  это  действительно
правда. Имена вампиров не могут быть открыты смертным, кроме как написанными
на камнях гробниц. И никогда  не  должен  вампир  открывать  смертным  место
тайного убежища другого вампира.
   Таковы Великие Законы, которые должны  соблюдаться  всеми  вампирами  без
исключения. И  только  при  этом  условии  может  благополучно  существовать
Великое Общество Бессмертных.
   И все же Арману следует знать и о том,  что  испокон  веков  существовали
легенды  о  древних  вампирах,  обладающих  невероятным  могуществом  и   не
признающих никаких авторитетов. Они не склонялись даже перед самим дьяволом.
Эти вампиры жили тысячи лет. Иногда их так и называют - Дети Тысячелетий. На
севере Европы рассказывают легенды о Миле, который обитает  в  густых  лесах
Англии и Шотландии, а в Малой Азии - легенды о Пандоре. Ходят слухи,  что  в
Египте до сих пор иногда встречают героя древних легенд - вампира Рамзеса.
   Во всех частях света можно услышать  такие  легенды.  И  вполне  возможно
принять их за абсолютную выдумку, если бы не  одно  обстоятельство.  Древний
еретик  Мариус  был  найден  Детьми  Тьмы  в  Венеции  и  понес  заслуженное
наказание. Легенда о Мариусе оказалась правдивой. Но Мариуса больше нет.
   Арман ничего не ответил. Он не стал рассказывать Сантино о своих снах. Да
и, по правде говоря, воспоминания об этих снах потускнели в его душе, так же
как и краски на картинах Мариуса. Арман больше не хранил их ни в уме,  ни  в
сердце, дабы никто не смог обнаружить их, если бы захотел туда заглянуть.
   Когда Сантино заговорил  о  Тех,  Кого  Следует  Оберегать,  Арман  снова
поклялся, что не знает даже значения этих слов. Не знали его ни Сантино,  ни
кто-либо еще из известных Сантино вампиров.
   Тайна умерла. Умерла вместе с Мариусом. А потому следует придать забвению
эту древнюю и никому теперь не нужную загадку.  Сатана  -  единственный  наш
Господин и Учитель. Только поклоняясь сатане, мы все поймем и все узнаем.
   Арман завоевал расположение Сантино. Он выучил все законы, в совершенстве
освоил  ритуальные  песнопения,  обряды  и  молитвы.  Он   стал   свидетелем
грандиознейших шабашей. Он учился  у  наиболее  могущественных,  искусных  и
прекрасных вампиров, каких только ему приходилось  встречать.  Он  сам  стал
таким знающим  и  умелым,  что  получил  должность  миссионера,  призванного
собирать в общины разбросанных по всему миру странствующих Детей  Тьмы.  Ему
доверяли руководить во время шабашей и следить за  правильностью  исполнения
Обрядов Тьмы, когда в них появлялась необходимость.
   В Испании, Германии  и  во  Франции  он  обучал  других  вампиров  Темным
Молитвам и Ритуалам Тьмы, он познал  степень  их  жестокости  и  степень  их
стойкости и способности к выживанию. В обществе вампиров, в те минуты, когда
он сидел в их окружении и чувствовал, что его собственная сила  помогает  им
объединиться и найти покой, он ощущал, как в душе его бушует мрачное пламя.
   В искусстве убивать ему не было равных  среди  Детей  Тьмы.  Он  научился
находить и приманивать к себе тех,  кто  действительно  хотел  умереть.  Ему
достаточно было приблизиться к  человеческому  жилищу  и  послать  мысленный
призыв, и жертва тут же оказывалась перед ним.
   Молодые и старые, больные и калеки, негодяи и  добропорядочные  горожане,
красивые и уроды - жертвами его становились все. Он убивал всех без разбора.
При необходимости мысленно  посылал  им  туманные  видения,  но  никогда  не
приближался к ним сам  и  не  заключал  их  в  объятия.  Напротив,  влекомые
необъяснимой, но безудержной силой, они бросались обнимать его. И  только  в
те минуты, когда он ощущал прикосновение теплой  человеческой  плоти,  когда
приоткрывал губы  и  чувствовал  пульсацию  льющейся  крови,  он  переставал
страдать от горя и забывал о своих несчастьях.
   В такие лучшие для него моменты ему казалось, что он  идет  путем  чистой
одухотворенности, что он свободен от  всех  пороков  и  соблазнов  мира,  за
исключением чувственного восторга, который испытывает в минуты убийства.
   В этом акте духовность соединялась с чувственностью, и,  по  его  мнению,
духовность побеждала. Для него  это  было  нечто  вроде  Святого  причастия,
вкушения крови Детей Христа, служащего постижению сущности самой жизни в  те
краткие доли секунды, которые несут в себе смерть. И в  эти  минуты  духовно
равными ему были только христианские святые.
   Но ему приходилось  видеть,  как  уходят  его  величайшие  спутники,  как
уничтожают  себя,  лишаются  ума.  Он  был  свидетелем  неизбежного  распада
обществ, наблюдал, как бессмертие разрушает наиболее выдающихся Детей  Тьмы.
Иногда вдруг попадал во власть суеверного страха, и ему  казалось,  что  его
наказание состоит именно в том,  что  бессмертие  никогда  не  разрушит  его
самого.
   Быть может, ему суждено  стать  одним  из  древнейших  вампиров  -  Детей
Тысячелетий? Можно ли верить в правдивость существующих и поныне легенд?
   Время от времени какой-нибудь странствующий вампир рассказывал о том, что
легендарную Пандору видели в далеком городе под  названием  Москва  или  что
Миль по-прежнему обитает на туманных берегах Альбиона.  Странники  упоминали
даже о Мариусе - о том, что его видели в Египте или  в  Греции.  Правда,  ни
один из них не мог похвастать тем, что видел  кого-либо  из  древних  своими
глазами. На самом деле они ничего толком не знали. Это  были  не  более  чем
давно всем известные сказки.
   Они не доставляли удовольствия, но и нельзя сказать,  чтобы  расстраивали
преданного служителя сатаны. Он продолжал ревностно исполнять все  законы  и
обряды Пути Тьмы.
   Но в течение долгих веков полного повиновения Арман глубоко в душе хранил
две тайны. Они принадлежали только ему,  и  никому  другому,  они  были  его
собственностью даже в большей степени, чем тот гроб, в котором он  скрывался
от света дня, и те несколько амулетов, которые носил на себе.
   Первая состояла в том, что, несмотря на вечное мучительное одиночество  и
долгие поиски среди братьев и сестер тех, от общения с которыми  он  получал
удовольствие, сам он никогда не совершал Обряд Тьмы. Такого  подарка  сатана
не видел от него никогда, и он не хотел становиться творцом Детей Тьмы.
   Вторая тайна, которую он никогда не открывал своим подданным ради  их  же
спокойствия, заключалась во все возрастающей степени его  отчаяния,  в  том,
что он давно уже утратил всякую надежду.
   Он давно ничего не жаждал, никого и ничего не любил, ни во что не верил и
не  испытывал  ни  малейшего  удовольствия  от   своего   с   каждым   часом
возрастающего  и  внушающего  всем   благоговейный   ужас   могущества.   Он
существовал в абсолютной пустоте, за исключением наступающих каждую ночь его
вечной жизни моментов убийства. Эту тайну он будет хранить до тех пор,  пока
вампиры будут в нем нуждаться и пока он будет  оставаться  предводителем  их
общества, потому что страх, который испытывает он, способен  привести  их  в
ужас.
   И вот теперь со всем этим покончено. Великий  круг  замкнулся.  Он  давно
чувствовал, что крут сужается, хотя и не отдавал себе в этом отчета.
   Нарядно одетые путешественники принесли ему вести из Рима,  причем  вести
эти были отнюдь не новы и известны многим, кроме него. Они  рассказали,  что
Сантино покинул своих подданных. Некоторые говорили, что он лишился рассудка
и скрылся где-то в сельской местности, другие -  что  он  шагнул  в  костер,
третьи утверждали, что его поглотил ?мир?, что он был похищен  и  неизвестно
куда увезен смертными в большой черной карете.
   - Мы либо идем в огонь, либо становимся легендой, - сказал ему тогда тот,
кто принес эту весть.
   Потом до Армана доходили слухи  о  царящем  в  Риме  хаосе,  о  множестве
претендентов на главенство  в  обществе,  которые,  надев  черные  капюшоны,
вступали в борьбу между собой. И вдруг все словно куда-то исчезли.
   С 1700 года он не получал из Италии ни одного  известия.  Около  полувека
Арман не находил в себе сил и не видел достаточной стойкости духа в тех, кто
его окружал,  чтобы  устроить  настоящий  шабаш.  И  все  это  время  он  не
переставая думал о старом Мастере, видел во сне Мариуса, одетого в  нарядный
костюм из красного бархата, вспоминал полный его прекрасных картин дворец  в
Венеции - и ему становилось страшно.
   Потом  появился  новый  вампир.  Взволнованные  подданные  примчались   в
подземелье под кладбищем Невинных мучеников, чтобы рассказать  ему  о  новом
вампире, который носит подбитый мехом плащ из красного бархата, безбоязненно
входит в храмы, убивает тех, на ком есть распятие, и посещает  места  света.
Красный бархат!... Он понимал, что это всего лишь совпадение, и тем не менее
едва не лишился  рассудка.  Ему  казалось,  что  это  нанесенное  лично  ему
оскорбление, и мысли об этом вампире причиняли Арману невыносимую боль.
   Потом появилась женщина. Созданная новым вампиром красавица  с  волосами,
напоминающими львиную гриву, и такая же сильная, как ее сын.
   Вот тогда он и вышел  из  подземного  склепа  во  главе  членов  общества
вампиров, чтобы уничтожить нас так же, как когда-то, много  веков  назад,  в
Венеции существа в черных  капюшонах  уничтожили  Мастера  и  разрушили  его
жизнь.
   Но он потерпел  поражение.  Он  надел  на  себя  украшенную  кружевами  и
расшитую золотом одежду. Его карманы были набиты монетами. Разум  наполнился
образами и картинами из тысяч прочитанных  книг.  Он  был  до  глубины  души
потрясен тем, что ему пришлось увидеть в местах света,  в  огромном  городе,
который называется Париж, и в ушах его вновь звучали слова, которые когда-то
шептал ему Мастер: ?Ты больше никогда не увидишь иного солнца, кроме  этого.
Но миллионы ночей станут твоими, и ты узришь свет, который недоступен никому
из смертных. Словно Прометей, ты украдешь его у далеких  звезд  -  вечный  и
бесконечный свет, который поможет тебе постичь все тайны мира?.
   - Я так и не сумел постичь обещанное, -  сказал  Арман.  -  Земля  словно
отказалась от меня. А вы, Лестат и  Габриэль,  напоминаете  мне  те  образы,
которые лазурью, кармином и золотом рисовал мой старый Мастер.
   Он продолжал неподвижно стоять в проеме двери,  обхватив  себя  руками  и
глядя прямо на нас. И я услышал безмолвно обращенный к нам вопрос:
   "Что можете вы узнать от меня? Что я могу вам  дать?  Все  мы  изгнанники
Бога. И передо мной не простирается Путь Дьявола, и не звучат  в  моих  ушах
колокола ада!?
 
Глава 4 
 
   Прошел час. Быть может, больше. Все  это  время  Арман  продолжал  сидеть
возле  камина.  С  лица  его  давно  исчезли  следы  нашей  драки.  В  своей
неподвижности он казался хрупким, как пустая скорлупа.
   Сидящая чуть наискось против него Габриэль тоже не сводила глаз  с  огня.
Она не проронила ни слова, и ее  задумчивое  лицо  выглядело  изможденным  и
усталым. Я не мог понять, о чем она думает, и это причиняло мне боль.
   А сам я думал о Мариусе. Мариус... Мариус... вампир, рисовавший картины в
мире живых и отражавший в них жизнь этого мира. Триптихи,  портреты,  фрески
на стенах его дворца...
   И никто в этом реальном мире никогда и ни в чем  не  заподозрил  его,  на
него не устраивали охоту и его не изгоняли из общества. Но свора  демонов  в
черных капюшонах пришла, чтобы сжечь его картины. Те, кто, так же как и  он,
были наделены Темным Даром. Интересно, называл ли сам он  этот  дар  Темным?
Они пришли и заявили, что он не имеет права жить и творить среди смертных.
   Перед моими глазами возникла маленькая сцена театра Рено, и я увидел, как
стою и пою на этой сцене, а потом пение  перерастает  в  оглушительный  рев.
Никола назвал мое пение  ?великолепным?.  А  я  ответил  ему,  что  все  это
ничтожно и не более чем пустяк. И  этим  своим  ответом  словно  влепил  ему
пощечину. В своем воображении я  услышал  то,  что  он  тогда  не  произнес:
?Позволь мне получить то, во что я могу  верить.  Сам  ты  не  сделаешь  это
никогда?.
   Триптихи Мариуса украшают соборы и  монастырские  часовни,  дома  богатых
людей в Венеции и Падуе. Вампиры никогда бы не осмелились войти в эти святые
места, чтобы сорвать их со стен. А потому они должны висеть  там  и  поныне.
Они  существуют  где-то,  и,  возможно,  на  них  даже  стоит  его  подпись.
Изображения выписаны до мельчайших деталей - это поистине шедевры, созданные
вампиром, окружавшим себя смертными учениками  и  осмелившимся  иметь  юного
любовника, кровь которого он,  быть  может,  понемногу  пил,  прежде  чем  в
одиночестве отправиться на охоту.
   Я вспомнил ночь в деревенском кабачке,  когда  мне  вдруг  открылась  вся
бессмысленность жизни, и беспредельное отчаяние, пронизывавшее весь  рассказ
Армана о его жизни, показалось  мне  бездонным  океаном,  в  котором  я  мог
утонуть. Это было намного страшнее, чем рухнувшие  опоры  разума  Ники.  Три
века абсолютной тьмы и безнадежной пустоты...
   Если этот сидящий у камина  прелестный  ребенок  с  золотисто-каштановыми
волосами заговорит вновь, из уст  его  может  политься  чернильная  чернота,
способная затопить весь мир.
   Да, именно так и могло бы случиться, если бы не тот, кто сыграл  решающую
роль в его  судьбе,  венецианский  художник,  еретик,  осмелившийся  придать
великое значение тому, что он  изображал  на  своих  картинах,  -  а  в  его
намерениях я не сомневался, - которого  существа  нам  подобные,  избранники
сатаны, превратили в пылающий живой факел.
   Видела ли Габриэль во время рассказа Армана эти картины так же отчетливо,
как видел их я? Стояли ли они перед ее глазами так же, как и перед моими?
   Мариус каким-то  образом  проник  в  мою  душу  и  отныне  останется  там
навсегда, равно как и демоны в черных капюшонах, которые превратили  великие
картины в ничто.
   Чувствуя в груди тупую  боль,  я  размышлял  над  тем,  что  рассказывали
странствующие вампиры: что Мариус жив и что его видели в Египте и Греции.
   Мне  очень  хотелось  спросить  у  Армана,  возможно  ли,  что  это  было
правдой... Но мне показалось, что  такой  вопрос  будет  бестактным  с  моей
стороны.
   - Старая легенда... - прошептал он словно про себя и медленно, не отрывая
взгляда от огня, продолжил:
   - Легенда, пришедшая из древности задолго до того, как они разрушили нашу
жизнь.
   - А если это не так? - отозвался я, в то время как  перед  моими  глазами
проходили видения: я вновь видел множество картин на стенах. -  Быть  может,
Мариус жив.
   - Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, - тихо промолвил он,  -  это
зависит от того, как нас хотят воспринимать. И когда о нас узнают впервые  -
будь тому причиной темная кровь, наши обещания или наш приход, -  становится
возможным все. Но на самом деле это не так. Очень скоро реальный мир  сводит
чудо на нет, и на другое чудо уже не остается надежды. Я  хочу  сказать,  ты
начинаешь привыкать к новым ограничениям и уже эти ограничения определяют  в
дальнейшем все. Вот почему говорят, что Мариус продолжает жить. Все  вампиры
продолжают где-то существовать - вот во что тебе хочется верить.
   В римском обществе не осталось никого из тех, с кем  я  проводил  ночи  в
давние времена. Вполне возмо