ы Армана. Или тщетных уговоров  Габриэль  десять  лет
спустя.
   - Твое приглашение звучит для меня гораздо более соблазнительно,  чем  ты
можешь себе представить, - ответил он. - Однако если я  пойду  с  тобой,  то
причиню тебе огромный вред. Потому что я буду всегда стоять  между  тобой  и
остальным миром. И изменить что-либо не в моих силах.
   Я покачал головой и отвернулся. Меня переполняли печаль и горечь.
   - Скажи мне, хочешь ли ты продолжить свое существование? Или  ты  хочешь,
чтобы сбылись предсказания Габриэль?
   - Я хочу продолжить.
   - В таком случае ты должен уехать. Лет через сто, а быть может меньше, мы
встретимся вновь. Меня уже не будет на этом острове. Я должен буду перевезти
Тех, Кого Следует Оберегать, куда-нибудь в другое место. Но где бы я ни  был
и где бы ни был ты, я найду тебя. И тогда я буду тем, кто не захочет с тобой
расставаться. Тогда уже я буду умолять тебя остаться со мной. Я полюблю твое
общество и беседы с тобой, мне будет приятно  просто  смотреть  на  тебя,  я
стану восхищаться твоими выносливостью и жизненной силой, безрассудностью  и
отсутствием веры - словом, я буду любить все то, что так сильно люблю в тебе
уже сейчас.
   Я больше не в силах был слушать его, мне казалось, что я  сейчас  потеряю
сознание. Я готов был умолять его, чтобы он позволил мне остаться.
   - Неужели сейчас это  совершенно  невозможно?  -  спросил  я.  -  Мариус,
пожалуйста, подари мне только одну человеческую жизнь! Неужели ты не  можешь
это сделать?
   - Нет, - покачал головой он. - Я могу до бесконечности рассказывать  тебе
разного рода истории, но они никогда не заменят опыт реальной жизни.  Поверь
мне, я уже пытался избавить других от необходимости прожить реальную  жизнь,
однако ничего хорошего из этого не вышло. Я не в силах  научить  тому,  чему
учит жизнь. Я не должен был в столь раннем возрасте брать к себе  Армана,  и
века, проведенные им в безумии и страданиях, до сих пор служат  мне  укором.
Заставив его выйти и жить в современном Париже,  ты  сделал  ему  величайшее
одолжение, но я боюсь, что для него это  уже  слишком  поздно.  Поверь  мне,
Лестат, это непременно должно  случиться.  Ты  просто  обязан  прожить  этот
период  человеческой  жизни,  ибо  те,  кто  лишается  его,  чувствуют  себя
неудовлетворенными до тех пор, пока все-таки  не  получают  возможность  его
прожить. Либо они погибают.
   - А как же Габриэль?
   - Габриэль успела прожить жизнь и даже почти умереть. У нее  хватит  сил,
чтобы снова вернуться в этот мир тогда, когда она посчитает  нужным  сделать
это. Либо она всегда будет ходить по его краю.
   - Ты думаешь, она когда-нибудь вернется?
   - Не знаю, - промолвил он. -  Я  недостаточно  хорошо  понимаю  Габриэль.
Однако у меня уже есть некоторый опыт - она слишком  похожа  на  Пандору.  А
Пандору я никогда не мог понять  до  конца.  Суть  в  том,  что  большинство
женщин, будь они смертными или бессмертными, - существа слабые. Но  уж  если
они наделены силой, то становятся совершенно непредсказуемыми.
   Я покачал головой и  на  минуту  прикрыл  глаза.  Я  не  хотел  думать  о
Габриэль. Что бы мы здесь ни говорили, Габриэль больше нет.
   К тому же я никак не мог смириться с мыслью о том, что должен  уехать.  Я
был здесь как в раю. Однако я не стал  продолжать  спор.  Я  знал,  что  его
решение окончательно, но был уверен, что Мариус не будет принуждать  меня  к
отъезду силой. Он подождет, пока я начну всерьез беспокоиться о своем отце и
в конце концов явлюсь сам, чтобы сообщить о своем отъезде. Значит, впереди у
меня есть еще несколько ночей.
   - Да, именно так, - подтвердил он мягко.  -  К  тому  же  мне  необходимо
рассказать тебе еще кое-что.
   Я открыл глаза и увидел, что он смотрит на меня с выражением  терпения  и
симпатии на лице. Меня вдруг охватило  болезненное  чувство  любви  к  нему,
такой же сильной, какую я испытывал только по отношению к Габриэль. К глазам
подступили слезы, и мне стоило больших усилий сдержать их.
   - Ты многое узнал от  Армана,  -  произнес  он  твердым  голосом,  словно
пытаясь помочь мне в моей внутренней борьбе с самим собой. - Еще большему ты
научился самостоятельно. И тем не менее есть нечто такое, чему могу  научить
тебя я.
   - Я слушаю.
   - Прежде всего я должен сказать, -  продолжал  он,  -  что  ты  обладаешь
поистине выдающимися способностями. Однако в ближайшие  пятьдесят  лет  тебе
едва ли удастся создать кого-либо равного по силе тебе  или  Габриэль.  Твое
второе создание не обладало и половиной возможностей Габриэль, а последующие
будут еще слабее. Та кровь, которую ты  получил  от  меня,  окажет  на  тебя
влияние. Если ты... если ты получишь  кровь  Акаши  и  Энкила,  -  а  решать
предстоит тебе, - их кровь тоже изменит тебя. Но это  не  повлияет  на  твою
способность создавать  себе  подобных,  каждое  новое  твое  создание  будет
слабым. Однако нельзя однозначно утверждать, что это плохо. В законах старых
обществ, гласивших, что могущество и сила должны приходить с возрастом, была
своя мудрость. Кроме того, существует и  другая  древняя  истина:  никто  не
знает, почему в одних случаях мы создаем титанов, а в  других  -  слабоумных
идиотов.
   Так или иначе,  случится  то,  что  должно  случиться,  но  тебе  следует
тщательно отбирать своих будущих спутников.  Отдавай  предпочтение  тем,  на
кого тебе приятно смотреть,  чей  голос  тебе  нравится  слушать,  тем,  кто
обладает душевными глубинами, которые тебе хотелось бы познать.  Словом,  ты
должен любить тех, кого выбираешь. В противном случае ты  не  сможешь  долго
находиться в их обществе.
   - Понимаю, - ответил я. - Следует создавать их с любовью.
   - Именно так, создавай их в любви. А главное, будь уверен в том,  что  до
момента своего перерождения они успели прожить  достаточно  долго.  Никогда,
слышишь, никогда не имей дело с такими  юными  существами,  как  Арман.  Это
самое страшное  преступление,  какое  я  совершал  против  себе  подобных  -
проведение Обряда над совсем еще мальчиком, Арманом.
   - Но разве мог ты  предвидеть,  что  Дети  Тьмы  придут  именно  тогда  и
разлучат тебя с ним?!
   - Нет, конечно. И все же  мне  следовало  подождать.  Только  одиночество
заставило меня втянуть Армана  во  все  это.  И  еще,  пожалуй,  его  полная
беспомощность, сознание того, что его жизнь зависит от меня во всем.  Помни,
ты должен остерегаться этой власти и власти над теми, кто умирает. Все мы  в
душе очень одиноки, и стремление к власти может оказаться не менее  сильным,
чем приступы жажды. Если бы не было Энкила, могло бы не быть Акаши,  а  если
бы не было Акаши, не было бы и Энкила.
   - Наверное. Из твоего рассказа я могу сделать вывод, что  Энкил  страстно
любит и удерживает при себе Акашу. Что именно Акаша время от времени...
   - Ты прав. - Лицо его стало вдруг очень серьезным, и в  глазах  загорелся
огонек таинственности, точно он опасался, что  кто-нибудь  может  подслушать
наш разговор. Он еще немного помолчал, словно подыскивая слова. - Кто знает,
что бы могла сделать Акаша,  если  бы  Энкил  не  сдерживал  ее?  -  шепотом
заговорил он. - И почему я не хочу, чтобы он услышал  меня  или  прочел  мои
мысли? Почему я говорю с тобой шепотом? Да потому, что он  может  уничтожить
меня в любой момент. Возможно, только Акаша не позволяет ему это сделать. Но
если он покончит со мной, что станет тогда с ними?!
   - Почему они допустили, чтобы их оставили под лучами солнца? - спросил я.
   - Откуда нам знать? Может, они знали, что солнце не причинит им  большого
вреда. Оно могло спалить тех, кто сделал это с ними. А быть может,  пребывая
в состоянии полусна, они плохо понимали, что происходит вокруг. А времени на
то, чтобы проснуться, собраться с силами и защитить себя, у  них  просто  не
было. Я допускаю, что именно солнце заставило их в конце концов двигаться, -
я имею в виду те передвижения Акаши, свидетелем которых был  сам.  А  теперь
они снова спят с открытыми глазами. И снова видят  сны.  И  больше  не  пьют
кровь.
   - А что ты имел  в  виду...  когда  говорил  о  том,  что  мне  предстоит
решить... пить или не пить  их  кровь?  -  промолвил  я.  -  Разве  я  смогу
отказаться?
   - Над этим нам еще предстоит подумать, - ответил он. - К тому  же  всегда
существует вероятность, что они не позволят тебе пить их кровь.
   Представив себе,  как  мне  наносит  удар  одна  из  этих  рук,  как  она
отшвыривает меня через всю комнату, пробивает мною каменный пол, я  невольно
вздрогнул.
   - Она назвала тебе свое имя, Лестат, - сказал  он.  -  Мне  кажется,  она
позволит тебе напиться ее крови. Однако, если ты примешь ее, ты станешь  еще
более стойким и выносливым, чем  сейчас.  Даже  несколько  капель  ее  крови
способны многократно увеличить твои силы, но она позволит тебе взять гораздо
больше, испить полную чашу, и тогда едва ли найдется в мире сила,  способная
тебя уничтожить. А потому ты должен быть уверен, что хочешь именно этого.
   - Но почему бы мне этого не хотеть?
   -  Хочешь  ли  ты  оказаться  сожженным  дотла  и  при  этом   продолжать
мучительное существование? Хочешь ли быть пронзенным ножами или изрешеченным
пулями и продолжать жить? Походить на дырявую скорлупу,  не  способную  даже
позаботиться о себе!  Поверь  мне,  Лестат,  это  может  оказаться  поистине
ужасным. Тебя могут до неузнаваемости спалить лучи солнца, но тем  не  менее
ты выживешь и, подобно тем древним богам в Египте, будешь испытывать  только
одно желание - умереть.
   - Но разве я не смогу излечиться?
   - Совсем не обязательно. Для этого необходимо, чтобы ты мог  напиться  ее
крови после того, как тебе будет  причинен  вред.  Нас  излечивает  время  в
сочетании с кровью человеческих жертв и кровью древних вампиров. Подумай  об
этом, пока у тебя еще есть время.
   - А как бы поступил ты на моем месте?
   - Конечно же, я насытился бы кровью Тех, Кого  Следует  Оберегать,  чтобы
стать сильнее, чтобы приблизиться к  истинному  бессмертию.  Я  стал  бы  на
коленях молить Акашу, чтобы она позволила мне сделать это, а потом  бросился
бы в ее объятия. Но мне легко говорить об этом. Акаша  ни  разу  не  ударила
меня, она никогда не запрещала мне пить ее кровь, и к тому  же  я  уверен  в
том, что хочу жить вечно. Я готов снова вынести  огонь.  Готов  вынести  жар
солнечных лучей. Ради того чтобы продолжать свое существование,  я  перенесу
любые муки и любые пытки. Вполне возможно, что ты не убежден в своем желании
жить вечно.
   - Но я действительно этого хочу! -  воскликнул  я.  -  Я  могу,  конечно,
сделать вид, что обдумываю твои слова, притвориться мудрым и рассудительным,
взвешивающим все ?за? и ?против?, однако не вижу  в  этом  никакого  смысла.
Зачем мне тебя обманывать? Тебе и без того известен мой ответ.
   Он улыбнулся.
   - В таком случае, прежде чем ты  уедешь  отсюда,  мы  снова  спустимся  в
святилище и смиренно попросим у нее разрешения. И тогда мы узнаем ответ.
   - А сейчас могу я задать тебе еще несколько вопросов? - спросил я.
   Он жестом предложил мне начинать.
   - Я видел призраков, - сказал я, - видел несносных демонов, о которых  ты
говорил. Я видел одержимых ими смертных и те дома, в которых они обитали.
   - Мне известно о них не больше, чем  тебе.  Множество  призраков  кажутся
всего лишь видениями, не подозревающими о том, что за ними наблюдают. Мне ни
разу не приходилось заговаривать с призраком, и ни один из них не  обращался
ко мне. А что касается несносности и озлобленности, то мне, пожалуй,  нечего
добавить к тому объяснению, которое дал еще в глубокой древности Энкил:  они
беснуются потому, что лишены  тел.  Однако  существуют  другие  бессмертные,
представляющие гораздо больший интерес.
   - Кто они?
   - В Европе есть по меньшей мере двое таких, которые не пьют и никогда  не
пили кровь. Они могут ходить по земле как при дневном свете,  так  и  ночью,
обладают телами и очень сильны. Внешне они ничем не отличаются от людей. Был
еще  один  в  Египте,  известный  при  царском  дворе  под  именем   Рамзеса
Проклятого, хотя, насколько я могу судить, его едва ли  можно  было  считать
проклятым. После его исчезновения  имя  его  было  убрано  со  всех  царских
памятников. Тебе известно, что египтяне, желая  кому-либо  смерти,  обрекали
его имя на забвение. Я не знаю, что произошло с ним. В свитках папирусов  об
этом ничего не говорится.
   - Мне рассказывал о  нем  Арман.  Он  говорил,  что  в  древних  легендах
утверждается, будто Рамзес был одним из старых вампиров.
   - Нет, это не так. Я не верил тому, что читал о нем, пока своими  глазами
не увидел существ, отличных от нас. Однако поговорить с ними мне не удалось.
Едва завидев меня, они в ужасе убегали. Я боюсь их,  потому  что  они  могут
находиться под лучами солнца. Они очень сильны и лишены крови, и кто  знает,
на что они способны. Но можно прожить много веков и ни разу не встретиться с
ними.
   - Но сколько же им лет? Как давно произошло их обращение?
   - Они очень старые, возможно, такие же древние, как и я. Точно  не  знаю.
Они живут как богатые и могущественные люди. Вполне вероятно, их много и они
способны каким-то образом размножаться. Пандора утверждала,  что  среди  них
даже была одна женщина. Однако во всем остальном  мы  с  Пандорой  полностью
разошлись во мнениях. Она считала, что они  такие  же,  как  и  мы,  но  они
настолько древние, что, подобно Матери и  Отцу,  давно  уже  перестали  пить
кровь. Я же уверен, что они никогда не были тем, чем являемся мы. Они  нечто
совсем другое и лишены крови. Они не отражают свет, как  делаем  это  мы,  а
напротив, поглощают его.  От  смертных  они  отличаются  лишь  более  темным
оттенком кожи. Они  очень  мощные  и  крепкие.  Возможно,  тебе  никогда  не
придется встретиться с ними,  однако  я  рассказываю  тебе  все  это,  чтобы
предупредить  об  их  существовании.  Ты  не  должен  позволить  им   узнать
местонахождение твоего убежища, ибо они могут быть опаснее смертных.
   - Но разве смертные представляют для нас реальную опасность?  -  удивился
я. - Мне всегда удавалось с легкостью их обманывать.
   - Они, конечно же, очень опасны. Если люди  поймут,  кто  мы  такие,  они
смогут с легкостью  уничтожить  нас,  стереть  с  лица  земли.  У  них  есть
возможность охотиться на нас днем. Это  преимущество  нельзя  недооценивать.
Снова должен сказать тебе, что в законах и  правилах  древних  обществ  была
своя мудрость. Они запрещают рассказывать о нас смертным. Никогда не следует
открывать смертным,  где  находятся  тайные  убежища  вампиров.  Глупо  даже
думать, что поведение смертных можно держать под контролем.
   Я кивнул, хотя мне было очень  трудно  осознать  необходимость  опасаться
смертных. Я никогда не боялся их.
   - Даже в Театре вампиров, - продолжал он, -  не  рассказывают  ни  грамма
правды о нас. В сюжетах спектаклей используются народные легенды  и  всякого
рода выдумки, чтобы вводить зрителей в заблуждение.
   Я понимал, что это действительно так. Даже в письмах ко мне Элени  всегда
выражалась завуалированно и никогда не упоминала имен.
   Эта секретность и необходимость хранить тайну всегда действовали на  меня
угнетающе.
   Я усиленно  напрягал  память,  стараясь  вспомнить,  приходилось  ли  мне
встречаться  с  бескровными  существами...  Вполне  возможно,  я  по  ошибке
принимал их за вампиров-отшельников.
   - Я должен рассказать тебе кое-что еще о сверхъестественных существах,  -
вновь заговорил Мариус.
   - Что именно?
   - Я и сам  не  уверен  в  своей  правоте,  но  поделюсь  с  тобой  своими
размышлениями. Мне кажется, что, когда нас уничтожают, когда сжигают  дотла,
мы можем вернуться, но уже в другом облике. Я сейчас говорю не о людях, не о
реинкарнации, ибо мне неизвестно, что происходит с людскими душами. Я говорю
о нас, о том, что мы живем вечно и, я уверен, возвращаемся обратно.
   - Почему ты так думаешь? - спросил я и невольно подумал о Никола.
   - Причины те же, которые заставляют и смертных говорить  о  реинкарнации.
Некоторые утверждают, что помнят себя в другой жизни.  Они  приходят  к  нам
будучи  смертными,  заявляют,  что  им  все  о  нас  известно,  и  просят  о
возвращении им Темного Дара. Одной из таких была Пандора. Необъяснимо, но ей
было известно очень много. Разве что виной тому было ее богатое воображение,
или каким-то образом ей  неосознанно  удалось  прочесть  мои  мысли.  Вполне
возможно,  что  и  другие  смертные  обладают  невероятными   способностями,
позволяющими им улавливать импульсы нашего разума.
   Как бы то ни было, их не  слишком  много.  Если  даже  они  вампиры,  то,
безусловно, это лишь единицы из тех, кто был уничтожен. Это может  означать,
что у остальных  просто  не  хватило  сил,  чтобы  вернуться.  Либо  они  не
захотели. Нам не дано узнать это. Пандора уверяла, что  она  погибла,  когда
Мать и Отец были оставлены под палящим солнцем.
   - Боже милостивый! Она родилась вновь как смертная и захотела опять стать
вампиром?
   Мариус улыбнулся.
   -  Ты  еще  очень  молод,  Лестат,  и  противоречишь  сам  себе.  Как  ты
представляешь себе возвращение в смертное состояние? Подумай об этом,  когда
встретишься со своим смертным отцом.
   Признавая справедливость его доводов, я промолчал. Однако то, что в  моем
воображении  было  связано  со  смертной  жизнью,  я  терять  не  хотел.   Я
предпочитал продолжать свое  существование,  оплакивая  утраченную  смертную
сущность. Я был уверен, что моя любовь к смертным теснейшим образом  связана
с полным отсутствием страха перед ними.
   И вновь что-то отвлекло внимание Мариуса.  Он  отвернулся  и  внимательно
прислушался к чему-то. Потом снова обратился ко мне.
   - Лестат, впереди у нас не более двух-трех ночей, - печально произнес он.
   - Мариус! - только и смог прошептать я  в  ответ,  проявив  свои  чувства
несколько сильнее, чем мне бы хотелось.
   Единственным утешением могло послужить выражение его лица, которое в  эти
мгновения было абсолютно человеческим.
   - Ты даже представить себе не можешь,  как  страстно  я  хочу,  чтобы  ты
остался со мной, - заговорил он. - Но настоящая жизнь там, а не здесь. Когда
мы встретимся вновь, я расскажу тебе об очень многом, но  и  сейчас  ты  уже
знаешь достаточно. Ты должен поехать в Луизиану и заботиться о своем отце до
самой его смерти. Ты должен многому научиться.  Я  был  свидетелем  жизни  и
смерти великого множества людей, а ты еще этого не видел.  Поверь  мне,  мой
мальчик, я не хочу тебя отпускать. Мне трудно передать словами мое  отчаяние
при этой мысли. Но я обещаю тебе, что,  когда  придет  время,  я  непременно
отыщу тебя.
   - Но почему я не могу вернуться к тебе? Зачем тебе уезжать отсюда?
   - Пора, - ответил  он.  -  Я  слишком  долго  оставался  правителем  этих
островов. Среди людей возникли подозрения. К тому же  сюда  стали  заплывать
европейцы.  Прежде  чем  приехать  сюда,  я  скрывался  в  погребенном   под
вулканической лавой городе Помпее. Но  начавшиеся  раскопки  на  его  руинах
заставили меня покинуть убежище. Теперь то же самое происходит  и  здесь.  Я
должен найти другое место, более  отдаленное  и  уединенное,  причем  такое,
которое еще долго останется безопасным.  Откровенно  говоря,  я  никогда  не
привез бы тебя на этот остров, если бы собирался остаться на нем.
   - Почему?
   - Ты сам знаешь. Я не могу позволить, чтобы тебе или кому-либо еще  стало
известно, где находятся Те, Кого Следует Оберегать.  И  теперь  пришла  пора
поговорить нам о других очень важных вещах.  О  тех  обещаниях,  которые  ты
должен мне дать.
   - Все, что угодно. Но какие обещания ты хочешь от меня получить?
   - Очень простые. Ты никому и никогда не расскажешь о том, что узнал здесь
от меня. Ты никому не должен рассказывать о Тех, Кого Следует Оберегать.  Не
должен рассказывать легенды о древних богах. Ты никому не скажешь, что видел
меня.
   Я мрачно кивнул. Я ожидал, что он п