родни Фаусту, я стар, и  мне  не  удалось  разгадать
тайны мироздания. Ни в коей мере! А в молодости мне казалось, что удалось. В
первый раз, когда мне было... видение. В первый раз, когда я познакомился  с
ведьмой, в первый раз, когда я услышал голос духа, в  первый  раз,  когда  я
вызвал духа и заставил его исполнить мой приказ... Я думал, что познал  все!
Но это ерунда. Это все земные реалии... земные тайны... Или  тайны,  которых
мне никогда не постичь, ни за что.
   Он сделал паузу, словно хотел добавить что-то  еще,  нечто  конкретное  и
важное. Но вместо этого поднял бокал и почти рассеянно осушил  его,  на  сей
раз без гримасы, которая, очевидно, сопровождала лишь  самый  первый  глоток
вечера. Он непонимающе взглянул на бокал и вновь наполнил его из графина.
   Невозможность прочесть его мысли выводила меня из равновесия, равно как и
тот факт, что его слова не  давали  мне  ни  малейшего  намека  на  то,  что
происходило у него в голове.
   - Знаешь, почему я стал членом Таламаски? Исследования здесь абсолютно ни
при чем. Я никогда не мечтал о том, чтобы заточить себя  в  стенах  Обители,
одолевать горы бумаг, заносить сведения в компьютер  и  рассылать  факсы  по
всему миру. Вовсе нет. Все началось с  очередной  охотничьей  экспедиции,  с
новых рубежей, как говорится, с путешествия в далекую Бразилию. Именно  там,
на узких  извилистых  улочках  старого  Рио,  я  столкнулся  с  проявлениями
оккультизма, и встреча с ними оказалась  ничуть  не  менее  захватывающей  и
опасной, чем охота на тигра. Вот что влекло меня  -  опасность.  И  даже  не
представляю себе, как я оказался настолько далеко от нее.
   Я не ответил, но кое-что для меня прояснилось: знакомство со  мной  таило
очевидную опасность.  Должно  быть,  именно  она  в  первую  очередь  его  и
привлекала. Я всегда считал, что он наивен, как и все ученые, но  дело,  как
выяснилось, вовсе не в этом.
   - Да, - тут же откликнулся он, с улыбкой сверкнув глазами. -  Все  именно
так. Однако я не могу поверить, что ты способен причинить мне вред.
   - Не обольщайся, - быстро возразил я. -  Ты  занимаешься  самообманом.  И
совершаешь старую ошибку: веришь глазам своим. Я не то, что ты видишь.
   - Как это?
   - А вот так. Внешне я похож на ангела, но  я  не  ангел.  Многие  из  нас
подчиняются старым законам, природы. Мы прекрасны, как змеи  со  сверкающими
спинами, как полосатые тигры, но мы - безжалостные убийцы. Это не что  иное,
как обман зрения. Но я не хочу сейчас вступать с тобой в спор.  Рассказывай.
Что произошло в Рио? Мне не терпится узнать.
   На самом деле я хотел сказать: "Раз уж  я  не  могу  сделать  тебя  своим
спутником-вампиром, то позволь хотя бы поближе узнать тебя  как  смертного".
Наша беседа, возможность сидеть с ним рядом вызывали во мне волнение и в  то
же время легкую грусть.
   - Хорошо, - сказал он, - ты высказал свою точку зрения, и я ее  принимаю.
Возможность приблизиться  к  тебе  несколько  лет  назад,  во  время  твоего
выступления на сцене, твой первый приход ко мне - да, и в  том  и  в  другом
случае присутствовал соблазн опасности. И твое искушение, твое предложение -
это тоже опасно, ибо мы оба хорошо знаем, что я всего лишь человек.
   Несколько приободрившись, я откинулся на спинку кресла и поставил ногу на
кожаное сиденье.
   - Мне нравится, когда люди меня немного боятся, - пожал я плечами.  -  Но
что случилось в Рио?
   - Я столкнулся лицом к лицу с религией духов, - сказал он.  -  Кандомбле.
Тебе знакомо это слово?
   Я еще раз пожал плечами.
   - Слышал пару раз. Когда-нибудь непременно там побываю. Может быть,  даже
скоро. - Я вдруг подумал о больших городах Южной Америки, о  ее  тропических
лесах, об Амазонке. Да, у меня была страсть к такого  рода  приключениям,  и
отчаяние, что занесло меня в пустыню Гоби, оказалось где-то совсем далеко. Я
был рад, что остался жив, и не испытывал ни тени стыда по этому поводу.
   - О, если бы я мог вновь увидеть Рио,  -  тихо  продолжил  он,  обращаясь
скорее к самому себе, чем ко мне. - Конечно, там уже не так, как было  в  те
дни. Теперь это мир небоскребов и больших шикарных отелей. Но я бы хотел еще
раз взглянуть на извилистый морской берег, на  гору  Сахарная  Голова  и  на
статую Христа, венчающую Корковаду. Уверен, в мире не найдется другого столь
же великолепного места. И почему за столько лет я не собрался в Рио?
   - А почему ты не ездишь куда и когда захочешь?  -  спросил  я,  испытывая
непреодолимое желание его защитить. - Едва ли кучка монахов в Лондоне сможет
тебе запретить. И вообще, руководишь-то всем ты.
   Он засмеялся совсем по-джентльменски.
   - Нет, они бы меня не остановили. Дело в том, хватит ли у  меня  энергии,
как умственной, так и физической. Но это к  делу  не  относится  -  я  хотел
рассказать тебе, что там произошло. А может, как раз и относится - не знаю.
   - У тебя есть средства, чтобы поехать в Бразилию, если тебе захочется?
   - О да, это не  проблема.  В  том,  что  касалось  денег,  мой  отец  был
человеком сообразительным.  А  потому  мне  никогда  не  приходилось  о  них
задумываться.
   - Не будь у тебя денег, я дал бы их тебе сколько угодно.
   Дэвид одарил меня одной из своих  самых  теплых,  самых  доброжелательных
улыбок.
   - Я стар, - сказал он, - одинок и иногда глуп, как неизбежно случается  с
каждым, кто обладает хоть каплей  мудрости.  Но  я,  благодарение  Небу,  не
беден.
   - Так что произошло в Бразилии? С чего все началось?
   Он уже хотел было начать рассказ, но вдруг запнулся.
   - Ты действительно намерен остаться? И выслушать меня до конца?
   - Да, - не задумываясь ответил я. - Пожалуйста.
   Я осознал, что хочу этого  больше  всего  на  свете.  В  моем  сердце  не
осталось ни единой мысли, ни единой амбиции - только быть здесь, с ним. Меня
даже потрясла простота собственных желаний.
   Но он по-прежнему медлил, словно опасаясь довериться  мне.  Потом  в  нем
произошла едва уловимая перемена  -  он  несколько  расслабился,  как  будто
сдался.
   И наконец приступил к повествованию.
   - Это случилось после Второй мировой, - сказал он. - Индии моего  детства
больше не было - она просто перестала  существовать.  К  тому  же  я  жаждал
побывать в других местах. Мы  с  друзьями  снарядили  экспедицию  в  джунгли
Амазонки  -  я  отчаянно  мечтал  их  увидеть.  Мы  охотились  на  огромного
южноамериканского ягуара... -  Он  указал  на  пятнистую  кошачью  шкуру  на
подставке в углу, которой я  прежде  не  замечал.  -  Как  же  мне  хотелось
выследить эту кошку!..
   - Похоже, это тебе удалось.
   - Не сразу, - ответил он с коротким ироничным  смешком.  -  В  преддверии
экспедиции мы решили устроить себе роскошные каникулы в Рио,  провести  пару
недель   на   пляже   Копакабаны    и    осмотреть    старые    колониальные
достопримечательности - монастыри, церкви и тому  подобное.  Надо  отметить,
что в то время центр города был другим - тесное  скопление  узких  улочек  с
прекрасной старинной архитектурой. Я сгорал от нетерпения, ведь  все  это  в
корне отличалось от того, к чему мы привыкли. Вот что влечет в тропики  нас,
англичан. Нам необходимо подальше уйти от всех этих приличий, от традиций  -
и погрузиться в дикую на первый взгляд культуру, которую мы не  в  состоянии
ни укротить, ни постичь.
   В ходе рассказа манеры Дэвида разительно изменились -  он  казался  более
энергичным,  глаза  загорелись  и  речь,   окрашенная   твердым   британским
произношением, которое так мне нравилось, потекла быстрее.
   - Итак, город, естественно, превзошел все наши ожидания. Но больше  всего
меня завораживали люди. Кроме Бразилии, я нигде таких  не  встречал.  Прежде
всего, они удивительно красивы, и, хотя с этим  соглашаются  все,  никто  не
знает, в чем причина. Нет, я вполне  серьезно,  -  сказал  он,  заметив  мою
улыбку. - Возможно, дело в смешении португальской, африканской  и  индейской
крови. Честно говоря, я не знаю. Но они бесспорно чрезвычайно привлекательны
и обладают необыкновенно  чувственными  голосами.  Да,  в  их  голоса  можно
влюбиться, их хочется целовать; а музыка, bossa nova, это их подлинный язык.
   - Тебе нужно было там остаться.
   - О нет! - Дэвид торопливо глотнул  еще  виски.  -  Продолжим.  С  первой
недели я, скажем так,  проникся  страстью  к  одному  мальчику,  Карлосу.  Я
абсолютно потерял голову, и мы дни и ночи напролет пили и занимались любовью
в моих апартаментах в "Палас-отеле". В общем, совсем стыд потеряли.
   - Твои друзья тебя ждали?
   - Нет, они поставили мне условие: либо я отправляюсь с  ними  немедленно,
либо они уезжают без меня. Но они совершенно не возражали против того, чтобы
Карлос присоединился к нам. - Он слегка взмахнул правой рукой.  -  Они  ведь
все, разумеется, были искушенными джентльменами.
   - Разумеется.
   - Но решение взять с собой Карлоса оказалось ужасной ошибкой.  Ведь  я  и
понятия не имел, что его мать была жрицей кандомбле. Она не желала отпускать
своего мальчика в джунгли Амазонки. Она хотела, чтобы он ходил в школу.  Она
послала мне вслед духов.
   Он замолчал и взглянул на меня, пытаясь определить мою реакцию.
   - Должно быть, это оказалось весьма забавным, - сказал я.
   - Они колотили меня в темноте. Они поднимали с пола постель и вытряхивали
меня из нее. Они поворачивали краны в душе, так что я едва не ошпарился. Они
наполняли мои чашки мочой. Через неделю я едва не сходил с ума.  Раздражение
и недоверие сменились безнадежным отчаянием. Прямо перед моим носом  слетали
со стола тарелки. В ушах звенели колокольчики.  Бутылки  падали  с  полок  и
разбивались. Куда бы  я  ни  пошел,  повсюду  меня  преследовали  темнолицые
существа.
   - Ты знал, что все это было делом рук той женщины?
   - Поначалу не знал. Но в конце концов Карлос не выдержал и  признался  во
всем. Его мать обещала снять проклятье только после моего отъезда. И я уехал
в ту же ночь.
   Изможденный, близкий к безумию, я  вернулся  в  Лондон.  Но  и  здесь  не
избавился от кошмара - они последовали за мной. Все началось заново,  теперь
уже в Тальбот-мэнор. Хлопали двери, двигалась мебель, в помещении  для  слуг
постоянно звонили звонки. Все сходили с ума. А моя мать...  Моя  мать,  надо
сказать, увлекалась  спиритизмом  и  частенько  посещала  сеансы  лондонских
медиумов. Она и пригласила агентов из Таламаски. Я все им рассказал,  и  они
принялись объяснять мне, что такое спиритизм и кандомбле.
   - Они изгнали демонов?
   - Нет. Но после недели напряженных исследований в  библиотеке  Обители  и
долгих бесед с теми несколькими агентами ордена, которые побывали в  Рио,  я
смог сам справиться с демонами. Все были очень удивлены. Потом я  объявил  о
своем решении вернуться  в  Бразилию,  и  они  изумились  еще  больше.  Меня
предупредили, что эта жрица достаточно могущественна, чтобы убить меня.
   - Именно в этом и дело, - ответил я. - Мне самому нужна такая  власть.  Я
собираюсь пройти у нее обучение. Она станет моей наставницей.  Меня  умоляли
не ездить. Я сказал, что по возвращении представлю им письменный  отчет.  Ты
понимаешь мои чувства. Я стал свидетелем работы невидимых сил. Я  чувствовал
их прикосновения. Я видел, как они швыряют в воздух предметы. Я полагал, что
передо мной открывается мир невидимого. Я не мог не поехать. Нет, никто не в
силах был меня отговорить. Никто и ничто.
   - Да, понимаю, - сказал я. - Это казалось тебе  не  менее  увлекательным,
чем большая охота.
   - Совершенно верно. -  Он  покачал  головой.  -  Вот  это  были  времена!
Наверное, я думал, что раз война  не  убила  меня,  то  ничто  не  убьет.  -
Внезапно он углубился в воспоминания и, казалось, начисто забыл обо мне.
   - Ты встретился с той женщиной?
   Он кивнул.
   - Да, и при личной встрече произвел на  нее  впечатление.  К  тому  же  я
выложил ей такую сумму, о какой она и мечтать не смела.  Я  заявил  о  своем
желании стать ее учеником. Я на коленях клялся, что  хочу  учиться,  что  не
уеду, пока не проникну в эту тайну и не узнаю всего, что только возможно.  -
Он усмехнулся. - Думаю, до тех пор эта женщина  никогда  не  сталкивалась  с
антропологами, даже с любителями, а я, полагаю, был из этой породы. Так  или
иначе, я провел в Рио целый год. Поверишь ли,  то  был  самый  замечательный
период в моей жизни. Уехал я  только  потому,  что  понимал:  если  не  уеду
немедленно,  то  не  уеду  никогда.  Англичанин  Дэвид  Тальбот   перестанет
существовать.
   - Ты научился вызывать духов?
   Он кивнул. Он снова углубился в воспоминания, но  возникавшие  перед  его
мысленным  взором  образы   оставались   мне   недоступными.   Он   выглядел
взволнованным и немного расстроенным.
   - Я все изложил на бумаге, - наконец сказал он.  -  Это  есть  в  архивах
Таламаски. За прошедшие годы многие, очень многие прочли мои записки.
   - И у тебя не было искушения их опубликовать?
   - Это невозможно. Таковы законы Таламаски. Мы никогда ничего не публикуем
для широкой аудитории.
   - Ты боишься, что зря потратил свою жизнь, да?
   - Нет, поверь мне, нет. Хотя, то, что я говорил раньше, правда. Я  так  и
не сумел постичь тайны мироздания. Я даже не сумел  превзойти  тот  уровень,
которого достиг в Бразилии. О, потом  было  множество  шокирующих  открытий.
Помню ночь, когда я впервые  прочел  документы,  касающиеся  вампиров,  -  я
отнесся к ним с недоверием. А чуть позже я спустился в  подземелья  и  нашел
доказательства... Но в конечном счете это ничем не отличалось от  кандомбле.
Мне удалось проникнуть в тайну лишь до определенных пределов.
   - Понимаю, Дэвид, не сомневайся, - миру суждено оставаться загадкой. Если
и существует какое-то объяснение, нам не удастся на него наткнуться, в  этом
я абсолютно уверен.
   - Думаю, ты прав, - грустно ответил он.
   - А я думаю, ты больше боишься смерти, чем готов  признать.  Со  мной  ты
гнешь  линию  упрямства  и  морали,  и  я  тебя  не  виню.  Может  быть,  ты
действительно достаточно стар и мудр, чтобы знать, что не хочешь становиться
таким, как мы. Но не воображай, что  смерть  готова  предоставить  тебе  все
ответы. Подозреваю, что сама  по  себе  она  ужасна.  Ты  просто  перестаешь
существовать,  и  нет  больше  жизни,  нет  возможности  вообще   что-нибудь
выяснить.
   - Нет, Лестат, в этом я не могу с тобой согласиться, - сказал он. - Никак
не могу. - Он вновь бросил взгляд на тигра и добавил:
   - Кто-то придумал эту страшную симметрию, Лестат. Должен  был  придумать.
Тигр и агнец... само по себе так получиться не могло.
   Я покачал головой.
   - Сочинение этого старинного стиха, Дэвид, потребовало больше разума, чем
сотворение мира. Ты говоришь как  приверженец  епископальной  церкви.  Но  я
понимаю твою мысль. Во всем этом что-то есть!  Не  может  не  быть!  Столько
утраченных фрагментов.  Чем  больше  об  этом  думаешь,  тем  большее  число
атеистов начинают казаться религиозными фанатиками. Но  я  считаю,  что  это
заблуждение. Это всего лишь процесс - и ничего больше.
   - Утраченные фрагменты! Ну конечно!  Представь  себе  на  минуту,  что  я
создал робота, точную копию самого себя. Представь себе, что я дам  ему  все
энциклопедии, полные информации,  -  запрограммирую  его  мозг.  И  что  же?
Наступит момент, когда он придет ко мне и скажет: "Дэвид, а  где  остальное?
Где объяснение?! Как все началось?  Почему  же  все-таки  грянул  гром?  Что
именно произошло, когда минералы и прочие инертные вещества внезапно слились
в органические клетки? А как же огромный провал в истории  ископаемых?"  Это
не более чем вопрос времени.
   Я восхищенно рассмеялся.
   - И мне придется признаться  бедняге,  -  закончил  он,  -  что  никакого
объяснения не существует. Что у меня нет утраченных фрагментов.
   - Дэвид, их ни у кого нет. И не будет.
   - Ты уверен?
   - Так вот на что ты надеешься? Вот почему ты читаешь Библию? Ты  не  смог
раскрыть оккультные секреты вселенной и поэтому вернулся к Богу?
   - Бог и есть оккультная тайна вселенной, - задумчиво произнес Дэвид;  его
лицо утратило напряженное выражение, разгладилось и стало почти молодым.  Он
пристально разглядывал бокал в своей руке - быть  может,  наслаждался  игрой
света в гранях хрусталя. Не знаю... Я ждал, что он скажет.
   - Мне кажется, ответ можно найти в Книге Бытия, - откликнулся он наконец.
- Да, думаю, там.
   - Дэвид, ты меня поражаешь. Вот и говори об утраченных фрагментах!  Книга
Бытия и есть скопище фрагментов.
   - Да, но толковать фрагменты должны мы сами, Лестат. Бог создал  человека
по своему образу и подобию. Подозреваю, что ключ именно в этом.  Ведь  никто
не знает, что это значит на самом деле. Евреи не считали Бога человеком.
   - И где же здесь ключ?
   - Бог - созидательная сила, Лестат. Мы тоже. Он сказал Адаму:  "Плодитесь
и размножайтесь". Этим и занимались первые органические  клетки,  Лестат,  -
плодились и размножались. Не просто меняли  форму,  но  воспроизводили  сами
себя. Бог - созидательная сила. Посредством  деления  клеток  он  создал  из
самого себя вселенную. Вот почему дьяволов переполняет зависть - я говорю  о
злых ангелах. Они лишены созидательной  способности,  у  них  нет  тел,  нет
клеток - только дух. И подозреваю,  что  это  не  столько  зависть,  сколько
своего рода подозрение - что Бог совершил ошибку, настолько  уподобив  Адама
самому себе и тем самым допустив возникновение еще одной созидательной силы.
Я имею в виду, что ангелы, возможно, чувствовали, что физическая вселенная с
воспроизводящимися  клетками  -  это  уже  плохо,  но  мыслящие,   говорящие
существа, способные плодиться и размножаться... Вероятно, их привел в ярость
эксперимент в целом. Вот в чем их грех.
   - Значит, ты утверждаешь, что Бог не есть чистый дух?
   - Верно. У Бога есть тело. И было всегда. Тайна делящейся на клетки жизни
содержится в самом Боге. И все живые клетки несут в себе  крошечную  частицу
Бога, Лестат, - вот он, утраченный фрагмент,  вот  что  породило  жизнь  как
таковую, вот что отделяет ее от небытия.  Весьма  походит  на  происхождение
вампиров. По твоим словам, дух Амель - некая злая сущность - присутствует  в
телах всех вампиров... Вот и люди точно так же носят в себе Бога.
   - Господи, Дэвид, да ты с ума сошел! Мы представляем собой мутацию.
   - Согласен. Но вы существуете в одной с нами вселенной,  и  ваша  мутация
отражает нашу. Кроме того, не только я придерживаюсь этой теории.  Бог  есть
пламя, и все мы - огоньки; и с нашей  смертью  эти  огоньки  возвращаются  в
костер Бога. Но важно осознать, что Бог суть и Тело, и Душа! Это бесспорно.
   Западная цивилизация основана на инверсии. Но  я  искренне  верю,  что  в
своих ежедневных деяниях мы познаем и почитаем истину. Лишь в  разговорах  о
религии мы говорим, что Бог есть чистый  дух,  всегда  таким  был  и  всегда
будет, и что плоть порочна. Истина содержится в Книге Бытия. Я  тебе  скажу,
когда грянул гром, Лестат. Когда началось деление Божественных клеток.
   - Чрезвычайно милая теория, Дэвид. И Бог удивился?
   - Нет, но ангелы удивились. Я не шучу. Я скажу тебе,  в  чем  заключается
суеверная часть  -  в  вере  в  совершенство  Бога.  Однако  Бог  отнюдь  не
совершенен.
   - Большое облегчение, - сказал я. - Это многое объясняет.
   - Ты смеешься надо мной. Я тебя не виню. Но ты абсолютно  прав.  Это  все
объясняет. Бог сделал много ошибок. Очень много ошибок. И  сам  он  об  этом
знает! И я подозреваю, что ангелы пытались  его  предостеречь.  Дьявол  стал
дьяволом, потому что он пытался предостеречь Бога. Бог есть любовь. Но я  не
уверен, что Бог абсолютно безупречен.
   Я безуспешно старался подавить смех.
   - Дэвид, если ты будешь продолжать в таком духе, тебя поразит молния.
   - Чепуха! Бог хочет, чтобы мы это поняли.
   - Нет. Этого я не допускаю.
   - То есть остальное ты допускаешь? - спросил он с очередной  усмешкой.  -
Нет,  я  вполне  серьезен.  Религия  примитивна  в  своих  лишенных   логики
заключе