ь впер-
вые за все время. Лицо ее утратило благочестивую строгость и  расплылось
в глуповатом восхищении. Она заговорила, у нее нашлись даже слова, вмес-
то прежнего лепета. Эти слова не должны были пропасть  даром,  герцогиня
де Немур перевела их, так как знала оба языка и, кроме того, была  осве-
домлена о взаимоотношениях действующих лиц.  У  королевы  есть  молочная
сестра, высокородный Кончини - супруг высокородной дамы Леоноры Галигай.
Тут снова заговорила сама королева, она принялась восхвалять вышеназван-
ную даму пространно и с жаром, выдававшим страх.  Глуповатое  восхищение
исчезло с бледных щек, они дрожали.
   Как ни странно, но молочная сестра оставалась незрима, только ее кра-
савец супруг распускал павлиний хвост; королева избегала смотреть на не-
го.
   Переводя слова королевы, мадам де Немур вставляла другие слова,  свои
собственные, предназначавшиеся для одного короля.
   - Два авантюриста с фальшивыми титулами. Будьте настороже!
   Далее перевод похвального слова королевы  благочестию  и  добродетели
высокородной дамы Галигай; затем снова Немур от своего имени:
   - Опасна только карлица, потому что  она  умна.  Муж  просто-напросто
глупый павлин. Вам следует знать с первого же часа, сир, ваша жена нахо-
дится под чужим влиянием, - сказала мадам де Немур,  желая  предостеречь
короля.
   На этом пришлось кончить. Королева становилась все беспокойнее. Каза-
лось, будто широкая роба прикрывает не одну ее, посторонняя сила колыха-
ла юбку, король даже испугался. Но вдруг королева вместе с широкой робой
отодвинулась в сторону, сделав не шаг, а прыжок и притом в полном смяте-
нии.
   - Моя Леонора! - выкрикнула Мария Медичи голосом говорящей птицы  или
театрального механизма, подражающего человеку. Когда она вторично произ-
несла: "Моя Леонора", голос ее был чуть слышен и рука указывала вниз.
   Что-то осталось на том месте, которое покинула королева:  разглядеть,
что именно, можно было только нагнувшись.
   Генрих видит хорошо сложенную особу  маленького  роста;  карлицей  ее
назвать нельзя по причине полной соразмерности. Она явно не любила  быть
на виду. Должно быть, она проводила жизнь за юбками  королевы,  если  не
под ними. У нее был нездоровый цвет лица, свойственный существу женского
пола, чья жизнь протекает в алькове  другой  женщины.  Подобные  загадки
природы обычно находятся во власти бурных вожделений и страстей. У  дан-
ного экземпляра глаза были прикрыты вуалью. Но тщетно: два угля  зловеще
сверкали сквозь тонкую ткань.
   Генрих невольно отшатнулся. "Это и есть молочная  сестра,  только  ее
мне недоставало", - думал он, вздернув брови и широко раскрыв глаза. Это
испугало молочную сестру, ее первым движением тоже было  бежать.  Только
крайняя мера могла сейчас спасти положение. Генрих  собрался  поцеловать
миниатюрное создание в губы, однако оно  отвернулось  и  воспротивилось.
Едва он отпустил ее, как высокородная дама бросилась бежать.
   Комната была переполнена людьми обоих лагерей, приближенными королевы
и свитой короля. Хрупкое существо пробилось  сквозь  толпу  одной  силой
своей воли. Придворные короля и королевы расступились с одинаковой  пос-
пешностью. Кто-то подставил ей ножку, но она не споткнулась, она  подня-
лась на цыпочки и приблизила лицо к лицу обидчика. Тогда он сам  раство-
рил перед ней дверь. Это был храбрый Крийон.
   Генрих, обращаясь к Марии Медичи:
   - Мадам, я хотел бы оказать долг вежливости вашей молочной сестре.
   Она не поняла его, но угадала его намерение и обеими руками заклинает
его воздержаться.
   Бесполезно вдаваться в объяснения с чужестранкой. Генрих проходит ми-
мо мадам де Немур, ей он говорит: ему нужно узнать, что за этим  скрыва-
ется.
   - Сир! Быть может, нож, -  отвечает  герцогиня.  Пробравшись  вглубь,
Генрих видит, что никто не последовал за  ним.  Только  супруг  молочной
сестры, господин Кончини, отвешивает свой блистательный поклон и предла-
гает королю переступить порог. Дверь позади него остается отворенной.
   Генрих очутился в коротком полутемном проходе, свет проникал с друго-
го конца сквозь занавес. Король прикрыл грудь рукой, памятуя предостере-
жение о ноже. Прыжок вперед, и занавес отброшен. Тяжелые складки  подда-
лись с трудом: ничего удивительного,  высокородная  дама  завернулась  в
них. Прикрытые вуалью глаза ее искрились торжеством, она ждала его  тут.
Она приподняла занавес, скрывавший спальню, показала ему альков, постель
королевы и немногими выразительными жестами разъяснила ему, чего требует
от него и что ему воспрещает. Она не говорила и от  этого  казалась  еще
загадочнее. Роль этого существа была в высшей  степени  сомнительна,  но
оно превозмогло остатки робости и дало себе полную волю.
   Генрих смотрел на карлицу твердым взглядом, что было ей тягостно, она
ужасающе косила. Теперь он, в свою очередь, указал  на  постель;  вместо
связных слов, которые лишь запутали бы  объяснение,  он  с  расстановкой
произнес три имени. Два первых породили у молочной сестры  все  признаки
ревности, тягостного смятения; бедняжка собралась было снова укрыться за
занавесом. Когда он назвал третье имя, она одумалась и попятилась назад,
вплоть до кровати. Ухватившись за этот важнейший предмет обстановки, она
всем своим видом являла злобную решимость защищать  его  против  всех  и
вся.
   Генрих раньше, чем ожидал, появился в первом покое среди гостей коро-
левы, где никто, невзирая на растворенную дверь, как  будто  не  заметил
происшествия. А для короля время, проведенное во внутреннем покое,  про-
мелькнуло особенно быстро потому, что все произошло совершенно  безмолв-
но. И когда он вернулся на люди, ему показалось, что это был только сон.
Но вот он перевел дух и засмеялся, королева последовала его примеру. Она
высказала удовольствие по поводу его милостивого обхождения с ее  молоч-
ной сестрой, что мадам де Немур перевела, а он подтвердил.
   Теперь, сделав здесь все, что от него зависело, он без церемоний отп-
равился есть. Предложил мадам де Немур проводить его до порога, и  когда
слова его не могли уже долететь ни до чьего слуха, он  сообщил  ей,  что
намерен провести эту ночь у королевы, пусть герцогиня предупредит ее.
   Потребность в пище перешла тем временем в зверский голод.
   - Должно быть, я очень долго пробыл в той комнате? - обратился  он  к
своим дворянам. Бассомпьер, у которого всегда был готов ответ, сказал:
   - Сир! Меньше чем половину четверти часа. - Необычайные события всег-
да представляются бесконечными, как ни стремительно они развертываются.
   Поглощая обед, он сказал своим дворянам, что, несмотря на их доблест-
ный воинственный вид, они не произвели никакого впечатления на королеву.
   - Почему вы не выкупались и не издаете приятного  аромата?  Какие  же
это победители, которые только что вылезли из грязи и не блещут ни  изя-
ществом, ни молодостью!
   Они поняли, что он говорит для самого себя и боится своей  чужестран-
ной королевы и ее молочной сестры. Поэтому они засмеялись и обещали ему,
что отважнейший из воинов будет нынче же ночью спать с карлицей.  Генрих
возразил на это с неожиданной серьезностью:
   - Неспроста мне почудилось, когда карлица вдруг появилась, будто  она
выползла из-под юбки королевы.
   После этих слов он погрузился в размышления; его дворяне осмеливались
теперь только перешептываться между собой. Он же задумался и  представил
себе общество, которое будет окружать его и обитать впредь под  одной  с
ним кровлей: зловещая молочная сестра, ее непристойно красивый муж,  оба
кузена, они же кавалеры для услуг, все в тесном союзе с чужестранкой,  с
которой он обвенчался, - в первый раз через подставное лицо. При  втором
бракосочетании он собственной рукой поведет ее к алтарю, после чего  его
трон будет принадлежать и ей. А ведь она  мясная  туша,  которой  вместо
доброй воли управляют предрассудки. Французскому языку она не  обучилась
умышленно; как ему докладывали, -  докладывал  господин  де  Бассомпьер,
гордый своей осведомленностью, - не обучилась потому, что считает  фран-
цузский языком еретиков.
   Это не сулит добра, вся честная компания проходимцев наверняка  будет
перекатывать ее со стороны на сторону, словно бочку. Иначе быть  не  мо-
жет, пока при ней молочная сестра. Молочная сестра сильнее всех  в  этой
компании, ввиду извращенности ее природы. У Генриха многообразный опыт в
отношении безумия; человечество изобилует его образчиками. Генрих встре-
чает его повсюду, и вот наконец безумие, укрывшись под  юбкой  королевы,
собирается вместе с ней подняться на трон.  Карлица  его  ненавидит,  ей
страшно встретиться с ним взглядом, и это  страх  предательский.  Генрих
мог бы сломить ее власть. Ее угли, пылающие изнутри адским пламенем, из-
бегают посторонних взглядов: она боится быть разгаданной.  Дурной  глаз,
которого она постоянно опасается и даже носит против него вуаль, это тот
глаз, что может разгадать ее.
   Зала резиденции лионского епископа, где Генрих обдумывал свое положе-
ние, была слабо освещена. Его боевые товарищи очистили место по обе сто-
роны от него, они шушукались на нижнем конце стола  при  одной  свече  и
вскоре умолкли. Только Бельгард остался подле  Генриха,  но  предоставил
короля его внутреннему созерцанию и даже отодвинул от него канделябр.
   "Власть молочной сестры над королевой - в ее красавце муже, - рассуж-
дал Генрих. - Иначе к чему он ей? К ней самой он не смеет  прикоснуться,
и горе ему, если бы он посягнул на ту, другую: карлица отравила бы  его.
Медичи должна постоянно пребывать в глуповатом восхищении, какое я заме-
тил у нее. Кончини нужен для того, чтобы ослеплять, ни на что другое его
суетная особа и фальшивое имя не годятся. В  сущности,  если  уж  стано-
виться на столь шаткую почву, власть молочной сестры не  в  ее  красавце
муже, а в собственной ее извращенной природе. Королева боится ее.  Стоит
хотя бы задним числом вслушаться повнимательнее: голос ее дрожал  всякий
раз, как она упоминала о молочной сестре и произносила ее фальшивое имя.
Королева - несчастная женщина".
   Генрих делает открытия за слабо освещенным столом перед пустым  бока-
лом - верны они или ложны, это он узнает впоследствии. Они приводят  его
к сочувствию королеве: очень уж двусмысленно ее положение из-за  сборища
масок, управляющих ею. Гнев - нет, его Генрих уже не чувствует: не зря у
человека седая борода и глаза,  которые  видели  слишком  много.  Однако
двусмысленность и сборище надо устранить. Правда, спорно  -  удастся  ли
это. Хорошо бы приручить карлицу. Бельгард решил уже, что король позабыл
о нем. Но Генрих неожиданно пригнулся к нему и заговорил шепотом:
   - Блеклый Лист, наши друзья были правы, отважнейший из воинов  должен
нынче ночью спать с карлицей.
   - Сир, они похвастали, - отвечал обер-шталмейстер, - такого отважного
среди них не найдется.
   Генрих попытался принять строгий тон.
   - А ты знаешь, что я думал покарать тебя, когда понял,  в  какое  об-
щество попал и каково мне придется отныне вследствие твоей нерадивости?
   - Сир! - взмолился Бельгард. - Я сознаю свою вину,  хотя  предостере-
гать вас все равно было бы поздно и совершенно бесполезно. Во  Флоренции
я не видел молочной сестры, она прячется по альковам и избегает дневного
света.
   - Лжешь, Блеклый Лист, ты знал, что королева дрожит перед ней.  Мадам
де Немур призналась мне сегодня в этом, а ты  нет.  Во  искупление  всех
твоих грехов, тебе бы следовало спать с карлицей и укротить ее,  ты  для
этого подходящий человек.
   Так сказал Генрих, и Блеклый Лист тотчас разгадал его намерение.  Оно
пришлось бы ему по душе, если бы речь шла не о нем самом. В сильной тре-
воге он оглянулся за помощью - в самом деле, кто-то  подслушивал  позади
них и теперь попытался улизнуть.
   - Сир! - шепнул Бельгард. - Любопытный. Лучше вам не найти никого.
   - Эй! - крикнул Генрих в темноту. - Выходи!
   Застигнутый врасплох не торопился. И тем не менее он был самым подхо-
дящим, прежде всего по причине своего любопытства, а еще больше  потому,
что хотел всюду поспеть.
   - Бассомпьер, - сказал Бельгард, - король нуждается для своего плана,
который вам уже известен благодаря хорошему слуху, именно в таком  чело-
веке, как вы: молодом и привлекательном, честолюбивом и ловком.
   - Вы поняли? - грозно спросил Генрих. Несчастный взмолился:
   - Сир! Я с женщинами робок.
   Вместо короля ответил Бельгард; ему было особенно важно,  чтобы  воле
короля не перечили.
   - Вы можете быть робки сколько вам угодно;  темнота  на  арене  ваших
действий скроет вас от глаз красотки. Вы найдете себе укромное  местечко
в той зале, где нас сегодня приветствовала королева. Будут приняты  меры
к тому, чтобы свечи не горели. Молочная сестра когда-нибудь покинет  по-
кой королевы. Вам придется подслушивать, что для вас, впрочем, привычно.
   - Незачем подслушивать, - вмешался Генрих. - Перед дверью  спальни  в
конце совершенно темного прохода висит занавес. Вы  спрячетесь  за  ним.
Едва отворится дверь, как вы выставите ногу, чтобы  вышеназванная  особа
упала вам в объятия.
   - Эта особа испугала даже храброго Крийона,  -  возразила  несчастная
жертва.
   - Вы не только робки, - сказал Бельгард, сменив Генриха. - Вы трусли-
вы. И поэтому не видите даже, какая несравненная честь выпала вам на до-
лю.
   - Я сознаю, сколь она велика и сколь мало я  достоин  ее,  -  заверил
Бассомпьер торопливо и горячо. - Мне дозволено присутствовать при  коро-
левской брачной ночи по другую сторону двери.
   - Вы любите маленьких женщин? - спросил Генрих.
   - Ведь это молочная сестра королевы, - произнес честолюбец. Видно бы-
ло, как он с тревогой прикидывает, много ли все это добавит к его славе.


   КОРОЛЕВСКАЯ БРАЧНАЯ НОЧЬ

   Генрих, омытый ароматными эссенциями, в шелковом халате и мягких туф-
лях вступил на путь к своей брачной ночи. Впереди несли канделябры.  По-
зади следовали Варенн и другие дворяне, но открывал шествие герцог Бель-
гард.
   Король Генрих думал, что предпочел бы не совершать этот путь, если же
уклониться теперь, то потом совсем не найдется  времени.  Лучше  сейчас,
чем никогда. Королевское бракосочетание осуществляется не  забавы  ради.
Тут можно быть в летах и не казаться смешным. Кавалеры,  которые  сопро-
вождали его по всему дому, с такими же официальными лицами светили бы  и
молодому королю; забыли бы, что  он  отправляется  для  плотского  сожи-
тельства, и помышляли бы лишь о высоком  назначении  королевского  сана.
Генрих оглянулся, желая узнать, серьезно ли они относятся к  этому  сва-
дебному шествию, включая сюда и халат, который волочится по полу. Ну да,
вполне серьезно, или же они попросту хорошо владеют выражением лица. Ва-
ренн, который поставлял ему женщин без числа и из любых сословий,  здесь
изображает достойнейшего слугу престола.
   Вместо того чтобы рассмеяться, Генрих вздыхает. Он шагает  впереди  и
думает: "Многого мне от этой брачной ночи ждать  не  приходится.  Любовь
королевы я не завоюю никаким искусством и тщетно буду играть роль рыцаря
доброй воли, - думает он, ибо так во всеуслышание  назвала  его  дерзкая
маркиза. - Приближенных чужестранки я не подчиню себе, - он подразумева-
ет обоих кузенов Марии и третьего кавалера, красивейшего из  всех.  -  А
вдобавок еще молочная сестра. Чужестранка никогда не будет сердцем заод-
но со мной, что чревато опасностями для королевства", - это он  понимает
особенно ясно по дороге к брачному ложу.
   "Все могло бы уладиться, - признает он под конец, - если бы я по-нас-
тоящему желал ее любви. Но я сам не имею любви. С этим покончено, и это-
му не поможешь. К чему же брачная ночь? Ради приданого? Нет,  у  нас  на
уме другое. Наследника нужно нам зачать: моего наследника из племени Ме-
дичи. Так как она не желает меня и я не желаю ее, то он  все  унаследует
от нее и ничего от меня, но будет моим законным наследником".
   Во время этого исполненного провидения пути он, углубившись  в  себя,
едва не наткнулся на дверной косяк: то была дверь залы, где королева се-
годня принимала его. Он остановился, все недоумевали почему, но  шествие
тоже задержалось. Генрих думает: "Мой наследник - я имел его  и  никогда
не спрашивал, сколько в нем моей крови, а сколько крови его матери. Наша
кровь стала единой благодаря единению сердец и одинаковой любви к  нашей
стране и королевству. Я все сделал, все предусмотрел и сделал, дабы сыну
Габриели был обеспечен престол. Теперь мне самому приходится лишать  его
престола и наследства. Они правы, я иду свершать акт королевского  вели-
чия, а не забавляться, иначе плохая бы это была забава".
   Герцог де Бельгард объяснял промедление короля их тайным  сговором  с
господином де Бассомпьером. Он шепнул ему, что беспокоиться нечего, ник-
то прежде времени не вздумает поднять известный им занавес и  не  найдет
там кое-кого. Пока что данное лицо скрывается в другом месте  -  но  оно
рвется навстречу приключению, сказал Бельгард.
   - Не будем завидовать ему, - возразил Генрих с таким взглядом,  кото-
рый мог бы понять лишь его Блеклый Лист, если бы не находился здесь  при
исполнении служебных обязанностей.
   Подбодрив себя таким образом, король и его свита пересекли залу и ко-
роткий проход перед спальней королевы; им самим пришлось растворить туда
дверь, ибо сколько они ни скреблись и ни стучались, ответа не последова-
ло. Причина сразу стала ясна, в комнате все  потеряли  голову.  Королева
лежала замертво на постели, ее растирали нагретыми салфетками.
   Короля встретили немые укоры за то,  что  он  поторопился  с  брачной
ночью и напугал королеву. У нее действительно похолодело все тело, в чем
он убедился сам. От прикосновения его рук она замигала, но тотчас  опять
закрыла глаза и снова уже лежала замертво. Молочная сестра  протиснулась
между королем и кроватью; она отстранила его, жестом указав ему на  воз-
мущенные лица присутствующих. То были прислужницы королевы, приехавшие с
ней врачи, а также и многие из смазливых кавалеров. Король без труда об-
наружил среди них тех трех, о которых вспоминал.
   При виде их его бросило в жар. Вопреки недавней своей покорности  не-
избежному, он внезапно распалился гневом. Мадам де Немур,  заметив  это,
предупредила вспышку. Она попросила его принять во внимание,  что  слуги
королевы, а главное, ее служанки, отнюдь не на ее  стороне,  они  скорее
возмущаются ею, чем порицают короля. Королева ведет себя в свою  брачную
ночь точно пятнадцатилетняя девочка, что совсем ей не к лицу; однако де-
лает она это с благим намерением возбудить любовь короля, - полагала ма-
дам де Немур.
   Генрих еле слушал ее. Лица обоих кузенов и красавца Кончини явно нра-
вились ему все меньше. Бельгард, с нетерпением ожидавший приказа, прочи-
тал его на хмуром челе короля.
   - Да здравствует король! - крикнул он, остальные французские кавалеры
гневно подхватили его клич, напали на чужестранцев  и  вытеснили  их  из
комнаты. Это далось не легко, по причине сутолоки, и  прошло  не  совсем
гладко, ибо у королевских дворян накопилось много досады. Весьма вероят-
но, что у того или иного из смазливых  кавалеров  королевы  после  этого
раскрывался лишь один глаз. Дамы неистово визжали, убегая от погони  че-
рез залы и галереи. Под конец все сдались, и одни вознаградили своих по-
бедителей, другие нет.
   Когда наконец водворилась тишина, Генрих приказал посветить герцогине
де Немур. С ней он снарядил последнего из оставшихся лакеев. Она оберну-
лась.
   - Сир! - сказала она. - Желаю вам счастья с вашей королевой.  Герцогу
де Бельгарду не следовало наживать вам столько  врагов  для  того  лишь,
чтобы вы несколько раньше остались с ней наедине.
   То же подумал и Генрих; когда все удалились. Что было, то  было,  тон
теперь задан, и отношения между сторонниками короля и королевы определи-
лись. Все скопом будут занимать Луврский дворец и напропалую хозяйничать
там, держа оружие наготове. Поединки он им воспре