руг мисс Грегг и мистера Радда?
   - Он был близким другом Марины много лет назад,  когда  она  вторично
вышла замуж. Не знаю, насколько Джейсон знаком с ним.
   - Его появление, во всяком случае, было приятным сюрпризом?
   - О да, мы все были просто восхищены.  Крэддок  кивнул  и  перешел  к
другой теме. Он задал  несколько  вопросов  о  напитках,  их  составе  и
сервировке,  о  слугах,  которые  обслуживали  гостей.   Ответы   только
подтвердили мнение старшего  инспектора  о  том,  что,  если  каждый  из
тридцати гостей мог бы с легкостью  отравить  миссис  Бедкок,  то  любой
другой  из  этих  же  тридцати  мог  видеть,  как  это  было  проделано!
Решительно, подумал Крэддок, убийца шел на огромный риск.
   - Благодарю вас, - сказал он, подводя итог расспросам.
   - Теперь я хотел бы поговорить с мисс Мариной Грегг.
   Хейли Престон покачал головой.
   - Мне очень жаль, - сказал он, - мне в самом деле очень жаль, но  это
абсолютно невозможно.
   Крэддок поднял брови:
   - Вот как!
   - Она  сейчас  в  прострации,  в  полной  прострации.  За  ней  здесь
ухаживает ее личный врач.  Он  своей  властью  освободил  ее  от  всяких
расспросов. Я могу показать вам его заявление. Вот оно.
   Крэддок прочел.
   - Понимаю, - пробормотал он.
   - Скажите, Марина Грегг регулярно пользуется услугами врача?
   - Знаете, они все очень нервные, эти  актеры  и  актрисы.  Они  ведут
очень напряженную жизнь. Поэтому для них во время больших съемок  весьма
желательно иметь врача,  который  знал  бы  досконально  их  организм  и
психологию. У Мориса Гилкриста прекрасная репутация. Он является  личным
врачом Марины вот уже несколько лет. В  последние  годы,  вы,  наверное,
знаете из печати, она была очень больна. Долго лежала в больнице. Прошел
примерно год, как к ней вернулись силы и здоровье.
   - Понимаю.
   Хейли Престону принесло, казалось, явное облегчение то,  что  Крэддок
не настаивает на свидании с Мариной Грегг.
   - Может быть, вы хотите повидаться с мистером Раддом? Он,
   - Хейли посмотрел на часы, - вернется со студии минут  через  десять.
Вас это устроит?
   - Это будет замечательно, - сказал Крэддок.
   - А пока… скажите, доктор Гилкрист сейчас в доме?
   - Да, он здесь.
   - В таком случае я хотел бы поговорить с ним.
   - Ну, конечно. Сейчас я приведу его к вам. Молодой человек  торопливо
вышел. Дэрмот  Крэддок  стоял  в  задумчивости.  Конечно,  этот  мертвый
взгляд, описанный миссис Бантри, мог быть просто плодом ее  воображения.
По его мнению, она была женщиной, способной на быстрые умозаключения.  В
то же время это могло быть и правдой. Если не думать о волшебнице Шалот,
на которую внезапно обрушилось проклятие,  то  Марина  Грегг,  возможно,
увидела нечто,  обеспокоившее  ее  настолько,  что  заставило  забыть  о
гостье, с которой она разговаривала. Очевидно, в это время  по  лестнице
поднимался какой-то человек, который был для нее  неожиданным  и  весьма
неприятным гостем.
   Позади  раздался  звук  шагов,   и   инспектор   обернулся.   Престон
возвратился в  сопровождении  доктора  Мориса  Гилкриста.  Тот  оказался
совсем не таким, каким представил его себе Дэрмот. У  него  не  было  ни
вкрадчивых манер врача, ни театральной внешности. На первый  взгляд,  он
казался довольно грубоватым, энергичным, деловым человеком. На  нем  был
твидовый костюм, слишком яркий для  англичанина.  Впечатление  дополняли
густые каштановые волосы и внимательные острые глаза.
   - Доктор Гилкрист? Старший инспектор Крэддок.  Могу  я  поговорить  с
вами наедине.
   Врач кивнул. Он провел Крэддока по коридору  почти  до  конца,  затем
распахнул одну из дверей и предложил ему войти.
   - Прошу вас, здесь нам никто не помешает. Очевидно, это была  комната
доктора, очень удобно обставленная. Гилкрист указал Крэддоку на кресло и
сел сам.
   - Насколько я понял из вашего свидетельства, - начал Дэрмот,  -  мисс
Марина Грегг не способна сейчас давать никаких  показаний.  Что  с  ней,
доктор.
   Гилкрист чуть заметно пожал плечами.
   - Нервы, - ответил он.
   - Попытайтесь задавать ей вопросы, и минут через десять она придет  в
состояние, близкое к истерике.  Я  не  могу  этого  допустить.  Если  вы
пришлете ко мне полицейского врача,  я  объясню  ему  все  подробно.  На
дознании она не смогла присутствовать по той же самой причине.
   - Как долго может длиться такое состояние? - спросил Крэддок.
   Доктор Гилкрист посмотрел на него и внезапно улыбнулся. У  него  была
приятная улыбка.
   - Если хотите знать мое мнение, - сказал он, - мнение человека, а  не
врача, не пройдет и сорока восьми часов, как она не только сможет, но  и
будет страстно желать увидеть вас! Она будет спрашивать, будет  отвечать
на ваши вопросы. Таковы актеры!
   - Он наклонился вперед.
   - Я хотел бы попытаться объяснить вам, старший инспектор, почему  все
эти люди так себя ведут. Жизнь  киноартистов  -  постоянное  напряжение,
которое тем больше, чем больший успех они имеют.  Они  всегда,  в  любое
время,  на  глазах  у  публики.  Их  работа  -  съемки,  ужасно  тяжелый
монотонный труд, который длится  долгими  часами.  Они  приходят  утром,
ждут, играют в маленьком эпизоде, который затем без конца переснимают. В
театре актеры репетируют сразу же целый акт или хотя бы часть акта.  Это
еще  более  или  менее  приемлемо.  Но  в  кино,  как  вы  знаете,   все
шиворот-навыворот. Это утомительное, изматывающее занятие. Конечно,  они
живут в  роскоши,  пользуются  всевозможными  успокаивающими  средствами
медицинской   помощью,   ваннами,   косметикой,    устраивают    приемы,
развлечения, но они постоянно на виду у публики! Они не  могут  спокойно
развлекаться. Они не могут позволить себе даже расслабиться.
   - Могу представить себе это, - сказал Дэрмот.
   - Да, могу.
   - И еще, - продолжал Гилкрист.
   - Люди, выбирающие профессию актера, и особенно  те,  кто  пользуется
успехом, обладают определенным типом  личности.  Это,  как  мне  удалось
установить по опыту, люди, как говорят, со слишком тонкой кожей, большой
чувствительностью, к тому же всю жизнь мучающиеся неуверенностью в себе.
Мучительное чувство неадекватности, опасение, что вы  не  делаете  того,
чего они от вас все ждут.  Бытует  мнение,  будто  актеры  и  актрисы  -
самоуверенные люди. Это не правда. Они далеко не высокого мнения о себе,
они  постоянно  недовольны  собой  и  всегда  нуждаются   в   каком-либо
успокоении.  Их  постоянно  требуется  подбадривать.  Спросите  Джейсона
Радда, и он скажет вам то же  самое.  Режиссерам  приходится  давать  им
почувствовать, что они могут справиться со своей  задачей,  неоднократно
заверять их в этом, пока не получится нужного эффекта. Но они все  равно
остаются неуверенными в себе! Именно поэтому они  все  такие,  выражаясь
обычным, непрофессиональным словом, нервные! Чертовски нервные! Сплошной
клубок нервов. И чем больше расстроены их нервы, тем лучше их игра.
   - Интересно, - заметил Крэддок.
   - Очень интересно. Хотя я не вполне понимаю, к чему вы...
   - Я хочу заставить вас понять Марину Грегг, - сказал Морис Гилкрист.
   - Вы, конечно, видели фильмы с ее участием?
   - Она прекрасная актриса, - сказал Дэрмот.
   - Прекрасная. В ней есть личность, красота, обаяние.
   - Да, - согласился Гилкрист, - в ней  все  это  есть,  и  все  же  ей
приходится работать как дьяволу, чтобы производить  нужный  эффект.  Это
требует немало нервов, а она не так уж сильна физически. Далеко  не  так
сильна, как следовало бы. А ее темперамент! Она  постоянно  пребывает  в
одном из двух состояний: в восторге или в отчаянии. Она ничего не  может
с собой поделать. Она сама избрала этот путь. Она  сильно  страдала  всю
свою Жизнь. Отчасти это было вызвано ее собственными ошибками.  Ни  один
из ее браков "е был счастливым, за исключением, может быть,  последнего.
Сейчас она замужем за человеком, который сильно ее любит и любил  долгие
годы. Она защищена этой любовью и чувствует себя счастливой. По  крайней
мере, в данное время она счастлива, но  никто  не  сможет  сказать,  как
долго это будет продолжаться. Самое ужасное, что она либо  уверена,  что
все в ее жизни улажено, что все ее мечты осуществились и ничто теперь не
изменится к худшему, что она теперь никогда не будет  несчастлива;  либо
она погружается в беспросветное уныние женщины, жизнь которой разрушена,
которая никогда не знала любви и счастья и никогда их не узнает. Если бы
она  смогла  когда-нибудь  удержаться  посредине   между   этими   двумя
состояниями, это было бы  очень  полезно  для  нее.  И  мир  потерял  бы
прекрасную актрису.
   Он замолчал. Дэрмот Крэддок  не  прерывал  его  молчания.  Ему  очень
хотелось знать, зачем Морис Гилкрист сказал ему все это. Для  чего  этот
глубокий, детальный анализ  Марины  Грегг?  Гилкрист  смотрел  на  него.
Похоже было, что он ждет от Дэрмота какого-то вопроса. Дэрмот  хотел  бы
знать, что же это за вопрос. Наконец он спросил наугад:
   - Она была очень расстроена случившейся здесь трагедией?
   - Да, - ответил Гилкрист.
   - Пожалуй, даже чересчур, да?
   - Ну, видите ли, это зависит... - начал доктор Гилкрист.
   - От чего?
   - Это зависит от причины ее расстройства.
   - Полагаю, - заметил Крэддок, продолжая блуждать  в  темноте,  -  что
этой причиной было  потрясение,  вызванное  внезапной  смертью  в  самый
разгар приема.
   - Он заметил, как лицо его собеседника на мгновение изменилось.
   - Или же вы полагаете, - продолжал он, - что  была  еще  какая-нибудь
причина?
   - Нельзя, конечно, - осторожно начал доктор Гилкрист, -  предугадать,
как человек будет реагировать. Невозможно это сделать, как бы хорошо  вы
его ни знали. Это может быть для вас неожиданностью. Марина вполне могла
воспринять происшедшую здесь трагедию  в  своем  стиле.  Она,  мягкая  и
добросердечная  женщина,  могла  сказать:  "О  господи,  бедная,   какое
несчастье! Как же это могло случиться?" Она  могла  посочувствовать,  не
ощущая большой печали. В конце концов, внезапная смерть -  не  такая  уж
редкость в мире кино. С другой стороны, она могла воспринять эту  смерть
как настоящую трагедию и в этот момент решить  покинуть  сцену.  Или  же
могла быть какая-нибудь совершенно другая причина.  Дэрмот  решил  взять
быка за рога:
   - Мне хотелось бы знать, что вы сами думаете о причинах ее состояния.
   - Не знаю. Не уверен. В конце  концов,  существует,  как  вы  знаете,
профессиональная этика. Отношения между врачом и пациентом.
   - Она рассказывала вам что-нибудь?
   - Не знаю, имею ли я право отвечать на этот вопрос.
   - Марина Грегг была знакома с Хесей Бедкок? Они прежде встречались?
   - Не думаю, что до того злополучного дня Марина  вообще  знала  о  ее
существовании. Нет, дело не в этом. Если хотите знать, к Хесе Бедкок это
вообще не имеет никакого отношения.
   - Это лекарство, кальмовит, Марина Грегг когда-нибудь принимала его?
   - Принимала и принимает. Здесь все его принимают - и Элла Зилински, и
Хейли Престон, половина сотрудников студии. Это средство сейчас в  моде.
Все  эти  успокоительные  препараты  по  сути  своей  одинаковы.   Людям
надоедает одно, они пробуют другое, новое, которое, как  им  кажется,  в
корне отличается от предыдущего.
   - И оно действительно отличается?
   - Ну, в некоторой степени, да.  Оно  приносит  временное  успокоение,
кое-какую уверенность в себе. Я  не  особенно  люблю  прописывать  такие
препараты,  но,  в  общем,  при  правильной  дозировке   они   абсолютно
безвредны. Они помогают людям, которые сами не могут помочь себе.
   - Хотелось бы знать, с какой целью вы мне все это рассказываете?
   - Просто пытаюсь решить, в чем мой долг, - объяснил Гилкрист.
   - Я врач, и мой долг по отношению к пациенту - хранить в  тайне  все,
что бы он мне ни  сообщал.  Но  у  меня  есть  и  другой  долг  -  всеми
средствами оберегать пациента от опасности.
   Он замолчал. Крэддок внимательно смотрел на него и ждал.
   - Да, - сказал наконец доктор Гилкрист.
   - Я знаю, что  мне  нужно  делать.  Я  хочу  попросить  вас,  старший
инспектор Крэддок, сохранить в тайне то, что я вам сейчас  расскажу.  Не
от ваших коллег, конечно, но от всех посторонних людей, а также от  всех
в этом доме. Согласны?
   - Я не могу дать вам твердого обещания, - возразил Крэддок.
   - Я не знаю всех обстоятельств. Но в принципе я согласен.
   - Тогда слушайте, - начал Гилкрист.
   - Это может и не иметь никакого значения. Женщины не  могут  отвечать
за свои слова, когда они в таком состоянии,  в  каком  находится  сейчас
Марина Грегг. Я хочу передать вам ее слова. Повторяю, это может не иметь
никакого значения.
   - Что же она сказала? - спросил Крэддок.
   - После того, что случилось, у нее был нервный срыв. Она  послала  за
мной. Я дал ей успокоительного и стоял рядом, держа ее за руку,  говоря,
что  все  будет  в  порядке.   Уже   засыпая,   она   прошептала:   "Это
предназначалось для меня, доктор" - и впала в беспамятство.
   Крэддок в изумлении уставился на него:
   - Она вам так сказала? А затем - на следующий день?
   - Больше она об этом не упоминала. Позднее я вернулся  к  ее  словам.
Она все отрицала. Она сказала: "О, вы, наверное,  ошиблись.  Я  уверена,
что ничего подобного не говорила. По крайней мере, я была тогда,  должно
быть, в полубреду".
   - Но вы считаете, что она была в сознании?
   - В полном сознании. Конечно, я не  могу  утверждать,  что  все  было
именно так, как она сказала. Кого хотели отравить на самом деле - ее или
Хесю Бедкок - я не знаю. Вы, вероятно, знаете это лучше меня. Но одно  я
знаю точно: Марина Грегг была уверена, что яд предназначался ей.
   После недолгого молчания Крэддок сказал:
   - Благодарю вас, доктор Гилкрист. Мне понятны ваши  побуждения.  Если
то, что сказала вам Марина Грегг - правда, то это означает, что ее жизнь
все еще в опасности, не так ли?
   - В том-то и дело, - мрачно произнес Гилкрист.
   - В том-то все и дело.
   - У вас есть какие-нибудь особые причины верить в то, что это  именно
так?
   - Нет.
   - Не знаете ли вы, по какой причине она сама так подумала?
   - Нет.
   - Благодарю вас.
   - Крэддок встал.
   - Еще один вопрос, доктор. Известно ли вам, рассказывала она об  этом
мужу или нет.
   Гилкрист покачал головой.
   - Нет, - ответил он.
   - Я в этом совершенно уверен. Она ничего ему не сказала.
   Его глаза на несколько секунд встретились с глазами Дэрмота, затем он
быстро кивнул:
   - Я вам  больше  не  нужен?  Отлично.  Пойду  взглянуть  на  больную.
Надеюсь, что вы сможете поговорить с ней в самое ближайшее время.
   Он вышел, и Крэддок остался в комнате один, поджав губы и что-то тихо
насвистывая.

Глава десятая

   - Джейсон возвратился, - сказал Хейли  Престон,  заглянув  в  комнату
через несколько минут.
   - Пойдемте со мной, старший инспектор, я провожу вас в его комнату.
   Комната, служившая Джейсону Радду одновременно кабинетом и  гостиной,
находилась на втором этаже. Она была удобной, но скромно обставленной. В
комнате мало что  говорило  о  вкусах  и  привязанностях  ее  владельца.
Заметив входящих, Джейсон Радд  встал  из-за  стола  и  пошел  навстречу
Крэддоку. Конечно, подумал Дэрмот, этой комнате  совсем  не  обязательно
иметь свои отличительные черты  -  ими  в  достаточной  степени  обладал
человек, ее занимающий. Если Хейли Престон  был  всего-навсего  речистым
пустозвоном, если в Гилкристе чувствовались энергия и привлекательность,
то здесь перед ним стоял человек, для которого, как немедленно признался
себе Дэрмот, было не так-то просто подыскать определение. По роду  своей
профессии, Крэддоку приходилось встречаться и составлять себе  мнение  о
множестве самых разнообразных людей. С  годами  он  научился  с  первого
взгляда схватывать сущность и догадываться  о  мыслях  тех,  с  кем  ему
приходилось иметь дело, но  сейчас  он  чувствовал  уверенность,  что  о
мыслях Джейсона Радда можно было бы догадаться лишь  в  той  степени,  в
какой это позволил бы сам Радд.  В  глубоко  посаженных  меланхолических
глазах светился незаурядный ум, но это было не  так  просто  обнаружить.
Безобразный, не правильной формы череп скрывал  великолепный  интеллект.
Лицо клоуна отталкивало и одновременно привлекало.  Да,  подумал  Дэрмот
Крэддок, в разговоре с этим человеком мне  придется  больше  слушать,  и
слушать очень внимательно.
   - Прошу прощения, старший инспектор, за то, что заставил себя  ждать.
Меня задержали некоторые непредвиденные  осложнения.  Будете  что-нибудь
пить?
   - Не сейчас, благодарю вас, мистер Радд.
   Лицо клоуна внезапно искривила ироническая улыбка:
   - Опасно пить в нашем доме, вы это имеете в виду?
   - Нет, собственно, я не думал об этом.
   - Нет, нет, конечно, нет. Ну, хорошо, старший инспектор,  что  же  вы
хотите знать? О чем я могу вам рассказать?
   - Мистер Престон очень подробно ответил на  все  вопросы,  которые  я
задал ему.
   - И это вам помогло?
   - Не настолько, как мне того хотелось  бы.  Джейсон  Радд  смотрел  в
недоумении.
   - Я разговаривал также с доктором Гилкристом.  Он  сообщил  мне,  что
ваша жена все еще чувствует себя недостаточно хорошо, чтобы отвечать  на
мои вопросы.
   - Марина, - заметил Джейсон Радд, - очень чувствительна.  Она,  я  бы
даже сказал, подвержена нервным приступам.  А  такая  ужасная  смерть  в
столь близком  соседстве,  согласитесь,  вполне  может  вызвать  нервный
приступ.
   - Это было не слишком приятным переживанием, - сухо согласился Дэрмот
Крэддок.
   - Как бы там ни было, я очень  сомневаюсь,  что  моя  жена  могла  бы
сообщить вам  что-нибудь  такое,  чего  не  мог  бы  с  тем  же  успехом
рассказать вам я. Я стоял рядом с  ней,  когда  все  это  случилось,  и,
честно признаться, я гораздо наблюдательнее ее.
   - Прежде всего я хотел бы спросить вас, - начал  Дэрмот,  -  вам  уже
наверняка задавали этот вопрос, но все равно, я хочу задать  его  снова:
были вы или ваша жена прежде знакомы с Хесей Бедкок.
   Джейсон Радд покачал головой:
   - Никоим образом. Я определенно не встречался раньше с этой женщиной.
Я получил от нее два  письма  касательно  госпиталя  Святого  Джона,  но
увидел впервые за пять минут до ее смерти.
   - Однако она, кажется, утверждала, что встречалась с вашей женой.
   Джейсон Радд кивнул:
   - Да, лет десять-двенадцать назад, если не ошибаюсь.  Как  только  ее
представили, она сразу же принялась за нескончаемую вздорную  историю  о
том, как ее уложил в постель грипп, но она все же  встала  и  ухитрилась
увидеть мою жену и даже получить ее автограф.
   Снова ироническая улыбка появилась на его лице.
   - Вы понимаете, конечно, старший инспектор, что  в  этом  нет  ничего
странного. Большие толпы людей порой окружали  мою  жену  в  надежде  на
автограф, и именно об этом они  помнят  всю  жизнь.  С  другой  стороны,
совершенно естественно, что Марина просто не в состоянии запомнить  всех
охотников за автографами, с которыми она встречалась. Разумеется, она не
сохранила никаких воспоминаний о своей встрече с миссис Бедкок.
   - Это вполне понятно, - согласился Крэддок.
   - Следующий вопрос. Один из присутствовавших на приеме гостей сообщил
мне, что ваша жена ненадолго  утратила  свою  обычную  внимательность  в
разговоре с миссис Бедкок и не сразу ей ответила. Вы согласны со мной?
   - Очень возможно, что так оно  и  было.  Марина  не  особенно  сильна
физически.  Она,  конечно,  привыкла  к  тому,  что  можно  назвать   ее
общественными функциями, и исполняет их обычно автоматически.  Однако  к
концу для она иногда склонна расслабляться. Возможно, так произошло и  в
этот раз. Я сам, правда, ничего не заметил. Хотя нет, подождите, это  не
совсем так. Вспомнил, она действительно немного  задержалась  с  ответом
миссис Бедкок, Мне пришлось даже слегка подтолкнуть ее.
   - Может быть, что-нибудь отвлекло ее внимание? - предположил Дэрмот.
   - Не исключено, но я все же думаю,  чт