убьют его, ясное дело.
   - Понятно.
   Инспектор Нил произнес свою реплику так, будто  миссис  Маккензи  сказала
сейчас нечто вполне естественное.
   - И они это сделали?
   - Дональд уехал в Дюнкерк. И не вернулся оттуда. Я  получила  телеграмму.
"С прискорбием сообщаем, погиб в бою". Да только  не  тот  это  был  бой,  к
какому я его готовила.
   - Мне очень жаль, мадам. А ваша дочь?
   - Дочери у меня нет, - ответила миссис Маккензи.
   - Вы только что о ней говорили, - поправил ее Нил. - Ваша дочь. Руби.
   - Руби. Ах да, Руби. - Она чуть наклонилась  к  нему.  -  Знаете,  что  я
сделала с Руби?
   - Нет, мадам? Что же вы с ней сделали? Она вдруг перешла на шепот:
   - Посмотрите сюда, в книгу.
   Тут он увидел, что на коленях у  нее  лежит  Библия.  Библия  была  очень
старая, и, когда миссис Маккензи ее открыла, инспектор Нил заметил на первой
странице какие-то имена. Это, безусловно, была семейная Библия, в которую по
старой  традиции  записывали  всех  вновь  родившихся.  Сухой  палец  миссис
Маккензи указал на два последних имени. "Дональд Маккензи" и дата  рождения,
и "Руби Маккензи", тоже с датой. Но поперек имени Руби Маккензи  шла  жирная
линия.
   - Видите? - спросила миссис Маккензи. - Я вычеркнула ее из Библии. Навеки
отсекла ее от себя! Ангел, что отмечает добрые  дела  и  грехи,  там  ее  не
найдет.
   - Вы вычеркнули ее имя из Библии? Но почему, мадам?
   Миссис Маккензи посмотрела на него с хитроватым прищуром.
   - Сами знаете почему, - сказала она.
   - Нет, не знаю. Правда не знаю, мадам.
   - Она перестала верить. Вы же знаете, что она перестала верить.
   - Где ваша дочь сейчас, мадам?
   - Я вам  уже  сказала.  У  меня  нет  дочери.  Руби  Маккензи  больше  не
существует.
   - Вы хотите сказать, что она умерла?
   - Умерла? - Женщина внезапно расхохоталась. - Было бы лучше, если бы  она
умерла. Для нее самой. Намного лучше. - Она вздохнула и беспокойно  заерзала
в кресле. Потом, вдруг вспомнив о правилах хорошего тона, сказала:
   - Извините, боюсь, больше не смогу уделить вам времени.  Знаете,  времени
становится все меньше, а мне еще надо дочитать книгу.
   Инспектор Нил хотел еще что-то выспросить, но ответа не  получил.  Миссис
Маккензи отмахнулась от него, как от назойливой мухи,  и  продолжала  читать
Библию, водя пальцем по строчкам.
   Нил поднялся и вышел. Прежде  чем  уехать,  он  накоротке  переговорил  с
управляющим.
   - Кто-нибудь  из  родственников  ее  навещает?  -  спросил  он.  -  Дочь,
например?
   - По-моему, во времена моего предшественника к ней однажды приехала дочь,
но пациентка так разволновалась, что дочь попросили больше не  приезжать.  С
тех пор все дела решаются через адвокатов.
   - А вам известно, где  эта  Руби  Маккензи  сейчас?  Управляющий  покачал
головой.
   - Не имею ни малейшего представления.
   - А вы случайно не знаете, замужем она или нет?
   - Понятия не имею. Хотите, дам адрес адвокатов, которые ведут  дела  этой
пациентки?
   До ее адвокатов инспектор Нил уже добрался. Они были  не  в  состоянии  -
если верить им на слово - что-либо прояснить. Для миссис Маккензи был создан
денежный фонд, этими средствами они и оперировали. Распоряжения были сделаны
несколько лет назад, с той поры мисс Маккензи адвокаты не видели.
   Инспектор Нил попытался получить описание Руби  Маккензи,  но  сильно  не
преуспел. К пациентам приезжает столько родственников, что  через  несколько
лет перестаешь понимать, кто есть кто, и все становятся как бы на одно лицо.
Сестра-хозяйка, проработавшая в лечебнице много лет,  с  трудом  припомнила,
что мисс Маккензи была женщиной невысокой и темноволосой. Еще  одна  сестра,
числившаяся в старожилах лечебницы, сказала, что  мисс  Маккензи  -  женщина
крепко сбитая, блондинка.
   - Вот так, сэр, - подытожил инспектор Нил, доложив о  проделанной  работе
помощнику комиссара. - Все составные части этой безумной считалки на  месте.
Не может такое быть случайным.
   Помощник комиссара задумчиво кивнул.
   - Дрозды в пироге связывают между собой шахту "Дрозды", зерна  в  кармане
убитого, лепешку с медом Адель Фортескью (последнее,  впрочем,  не  особенно
убеждает. В конце концов,  все  едят  за  чаем  лепешки  с  медом!).  Третье
убийство - девушка задушена чулком, и нос ее зажат прищепкой. Да,  эта  идея
безумна, но отмахиваться от нее мы не имеем права.
   - Минутку, сэр, - сказал инспектор Нил.
   - Что такое?
   Инспектор Нил нахмурился.
   - Что-то меня в этой версии не  устраивает.  Не  похожа  она  на  правду.
Что-то не стыкуется. - Он покачал головой и вздохнул. - А вот что?  Пока  не
знаю.

Глава 21

1

   Ланс и Пэт бродили по ухоженным лужайкам, окружавшим "Тисовую хижину".
   - Надеюсь, Ланс, я не сильно огорчу тебя, - негромко сказала  Пэт,  -  но
более жуткого сада я в жизни не видела.
   - Не огорчишь, - успокоил ее Ланс. - Неужели он такой уж жуткий? Не знаю,
не знаю. По-моему, здесь не переставая копаются целых три садовника.
   - Может, - предположила Пэт,  -  в  этом  вся  беда.  Средства  затрачены
большие, но индивидуального вкуса не чувствуется. А ведь наверняка  тут  все
как положено: и рододендроны самые лучшие, и высадили их как надо и в срок.
   - А ты, Пэт, что посадила бы, если бы у тебя был английский сад?
   - В моем саду, - ответила Пэт, - росли бы штокрозы,  шпорники  и  крупные
колокольчики - никаких клумб, тем более этого кошмарного тиса.
   И она чуть ли не с ненавистью взглянула на тисовую изгородь.
   - Ассоциативное мышление, - не задумываясь определил Ланс.
   - В отравителе есть что-то такое, от чего у меня мороз по коже, - сказала
Пэт. - Представляешь себе этого  человека:  мрачный,  переполненный  желчью,
мстительный...
   - Ты так его воспринимаешь? Занятно! А по-моему,  для  отравителя  больше
характерны деловитость и хладнокровие.
   - Да,  наверное,  ты  прав.  -  Она  чуть  поежилась.  -  Все  равно  три
убийства... Этот убийца - просто маньяк.
   - Да, - глухо произнес Ланс. - Боюсь, что так. -  Внезапно  он  заговорил
громко:
   - Послушай, Пэт, ради Бога, уезжай отсюда. Возвращайся в Лондон.  Поезжай
в Девоншир или на озера. В Стратфорд-на-Эйвоне или в Норфолк, там  есть  что
посмотреть. Полиция тебя задерживать не будет - ты к этой истории не  имеешь
никакого отношения. Когда отравили отца, ты была в Париже, когда убили  двух
других - в Лондоне. Поверь, я страшно обеспокоен тем, что ты здесь.
   Пэт некоторое время молчала, потом негромко спросила:
   - Ты ведь знаешь, кто это, правда?
   - Нет, не знаю.
   - Но тебе кажется, что знаешь... Потому ты и боишься за меня. Лучше бы ты
мне все рассказал.
   - Да нечего мне рассказывать. Я сам ничего не знаю. Но, видит Бог,  хочу,
чтобы ты отсюда уехала.
   - Дорогой, - сказала Пэт, - никуда я не поеду. Я останусь здесь. К  добру
это или нет - останусь. Иначе просто не могу. - Она добавила  с  неожиданной
дрожью в голосе:
   - Только со мной всегда не к добру.
   - Как тебя понимать, Пэт?
   - Я приношу людям несчастье. Вот так и понимать. Приношу несчастье  всем,
с кем соприкасаюсь.
   - Моя дорогая, обожаемая глупышка, но мне ты принесла счастье. Ведь  отец
пригласил меня вернуться домой и хотел восстановить мир, когда  мы  с  тобой
поженились.
   - Ну, вот ты вернулся,  и  что  дальше?  Говорю  тебе,  я  приношу  людям
несчастье.
   - Послушай, прелесть моя, ты просто вбила себе это в голову.  Суеверие  в
чистом виде.
   - Ничего не могу с этим поделать. Есть люди, которые приносят  несчастье.
Я - одна из них.
   Ланс взял ее за плечи и как следует встряхнул.
   - Ты - моя  Пэт,  и  быть  твоим  мужем  -  величайшее  счастье  в  мире.
Постарайся понять это, глупенькая. -  Потом,  успокоившись,  он  сказал  уже
более ровным голосом:
   - Но, Пэт, серьезно, прошу тебя -  будь  осторожней.  Если  здесь  бродит
кто-то с мозгами набекрень, я не хочу, чтобы именно ты нарвалась на пулю или
отведала белены.
   - Или отведала белены.
   - Когда меня нет рядом, держись поближе к старушке, как там ее...  Марпл.
Как думаешь, почему тетушка Эффи пригласила ее остаться?
   - Одному Богу известно, почему тетушка Эффи делает то, а не другое. Ланс,
мы здесь долго пробудем? Ланс пожал плечами.
   - Трудно сказать.
   - По-моему, - сказала Пэт, - мы здесь не сильно кому-то  нужны.  -  После
секундного колебания она продолжала; - Дом сейчас принадлежит твоему  брату,
да? Он совсем не в восторге от того, что мы здесь.
   Ланс внезапно хохотнул.
   - Ясно, что не в восторге, но ему придется нас потерпеть, пока, во всяком
случае.
   - А потом? Что мы будем делать, Ланс? Вернемся в Восточную Африку?
   - Ты бы хотела туда вернуться, Пэт? Она энергично закивала головой.
   - Это здорово, - обрадовался Ланс, - потому что  и  я  хочу  того  же.  С
Англией меня теперь мало что связывает. Пэт просияла.
   - Как замечательно. А то в прошлый раз я  здорово  напугалась:  подумала,
что ты решил остаться здесь. В глазах Ланса вспыхнула дьявольская усмешка.
   - Насчет наших планов чур язык за зубами, Пэт, -  предупредил  он.  -  Уж
больно мне хочется прищемить любимому братцу хвост, хоть чуть-чуть.
   - Ланс, только будь осторожен.
   - Буду, буду, прелесть моя, просто я не понимаю, почему старине Перси все
должно сходить с рук?

2

   Чуть склонив голову набок - эдакий благообразный попугай,  -  мисс  Марпл
сидела в большой гостиной и  внимала  миссис  Персиваль  Фортескью.  В  этих
стенах мисс Марпл выглядела особенно не на месте. Сухонькая, она  совершенно
не вязалась с  огромным  парчовым  диваном,  с  подушками  разных  оттенков,
разложенными вокруг. Мисс  Марпл  держалась  очень  прямо  -  в  детстве  ее
приучили носить корсет, чтобы не сутулилась и ни в  коем  случае  не  сидеть
развалясь. Рядом с ней  в  большом  кресле,  одетая  в  замысловатое  черное
платье, сидела миссис Персиваль  и  без  умолку  трещала.  "Точь-в-точь  как
бедная миссис Эмметт, - рассуждала про себя мисс Марпл, - жена  управляющего
банком". Она вспомнила, как однажды миссис Эмметт заглянула к ней по  поводу
торговли на День маков <День маков  -  11  ноября,  в  этот  день,  в  канун
Поминального  воскресенья,  на  улицах  собирают  пожертвования   в   пользу
инвалидов войны, а взамен раздают искусственные маки.>,  и,  когда  они  обо
всем  договорились,  миссис  Эмметт   вдруг   прорвало.   Ее   положение   в
Сент-Мэри-Мид было не  простым.  Она  не  принадлежала  к  избранному  кругу
почтенных дам, живших очень скромно в опрятных домиках вокруг  церкви,  дам,
которые тем не  менее  были  накоротке  с  местной  знатью  и  их  чадами  и
домочадцами, хотя сами они знатью, строго говоря, и не были. Мистер  Эмметт,
управляющий банком, взял себе жену из более низкого социального сословия,  в
результате она оказалась в полной изоляции, ибо вход в  круг  жен  торгового
люда был ей и вовсе заказан.  Чудище  снобизма  подняло  свою  омерзительную
голову - и миссис Эмметт оказалась выброшенной на  безлюдный  остров.  Жажда
общения у миссис Эмметт все нарастала, но именно в тот день плотина рухнула,
и мисс Марпл захлестнуло бурным потоком.  Она  вполне  сочувствовала  миссис
Эмметт, а теперь она сочувствовала миссис Персиваль Фортескью.
   Поводов для недовольства у миссис Персиваль накопилось  предостаточно,  и
она с колоссальным облегчением делилась своими бедами с человеком более  или
менее посторонним.
   - У меня нет привычки жаловаться, - говорила миссис Персиваль. - Это не в
моих правилах. Я всегда говорю - нужно приспосабливаться к  обстоятельствам.
Чего нельзя исправить, с тем изволь мириться, и я никогда никому и словом не
обмолвилась. Да и кому жаловаться? Тут ведь  живешь  в  полной  изоляции,  в
полнейшей. Конечно, очень удобно, что у нас с Вилем в доме свои комнаты,  да
и экономия какая. Но, с другой стороны, когда ты сама  себе  хозяйка  -  это
куда лучше. Уверена, вы со мной согласитесь.
   Мисс Марпл действительно согласилась.
   - Слава Богу, наш новый дом почти готов, скоро будем  туда  перебираться.
Дело только за штукатурами да малярами. Они все тянут  и  тянут...  Мужу-то,
конечно, и здесь хорошо. Но мужчины к этому относятся  совершенно  иначе.  Я
всегда это говорила - совершенно иначе. Вы согласны?
   Да, согласилась мисс Марпл, мужчины к этому относятся  совершенно  иначе.
Тут она не кривила душой, ибо действительно так  думала.  "Джентльмены",  по
мнению мисс Марпл, являли собой особую породу, разительно отличавшуюся от ее
собственного пола. На завтрак им требовались два яйца плюс бекон, три раза в
день им надобно плотно поесть, и упаси вас Господи спорить с ними или,  того
хуже, перечить им перед обедом. Миссис Персиваль продолжала:
   - Понимаете, муж день-деньской в городе. Возвращается всегда усталый, ему
надо сесть и почитать. Я же, наоборот, целый день сижу одна, начисто  лишена
подходящего общества. Нет, условия здесь прекрасные.  Отличное  питание.  Но
ведь человеку еще нужно какое-то общение. Местная публика, если честно, меня
не устраивает. В основном это любители пустить пыль  в  глаза,  сразиться  в
бридж. Не просто провести приятный вечер за партией, нет. Я  сама  не  прочь
поиграть в бридж, но у них  тут  такие  ставки,  что  оторопь  берет,  да  и
спиртное при этом течет рекой. В общем, сплошь кутилы и гуляки, денег у  них
куры не клюют. Ну,  разумеется,  есть  горсточка..,  я  бы  сказала,  божьих
одуванчиков, которые знай себе слоняются с садовыми совками и  что-то  такое
сажают и поливают.
   Мисс Марпл немножко смутилась. Потому что  и  сама  любила  покопаться  в
саду.
   - О покойниках плохо не говорят, - быстро перескочила миссис Перси, -  но
мой свекор, мистер Фортескью, со вторым браком дал большого маху. Моя..,  не
свекровь, конечно, какая она мне свекровь,  мы  почти  ровесницы...  Сказать
правду - она на мужиках была помешана. Да еще как помешана... А  деньги  как
транжирила! Свекор через нее совсем свихнулся. Сколько бы она ни  тратила  -
на здоровье. А Перси из-за этого сильно переживал,  очень  сильно.  Перси  -
человек бережливый, в денежных делах аккуратный.  Для  него  хуже  нет,  чем
швырять деньги на ветер. А тут еще мистер Фортескью  ведет  себя  как  малое
дитя, то начнет показушничать, то скандал закатит, то давай деньгами сорить,
вкладывать их невесть во что. В общем, хорошего во всем этом было мало.
   Мисс Марпл отважилась прервать этот поток вопросом:
   - Наверное, ваш муж был и этим сильно обеспокоен?
   - Еще как. Весь прошлый год. Забеспокоишься тут. Он напрочь  переменился.
Даже ко мне. Бывает, заговорю с ним,  а  он  не  отвечает.  -  Миссис  Перси
вздохнула, потом продолжала:
   - Теперь Элейн, моя золовка, тоже странная особа. Вечно какие-то  игры  с
детворой, вылазки на природу. Не скажу, что неприветливая, но как-то  мне  с
ней неуютно. Я подбивала ее съездить в Лондон пройтись по магазинам, в театр
сходить на дневное представление, еще что-нибудь такое. Куда там! Одежда  ее
вообще не интересует. - Миссис Персиваль снова вздохнула и пробормотала:
   - Нет, вы не подумайте, что я жалуюсь -  Ей  вдруг  стало  совестно.  Она
поспешно добавила:
   - Вам это небось кажется чудным - говорю такое, а  вы  мне  почти  совсем
незнакомы. Но живешь в таком напряжении, да и шок.., наверное,  все  дело  в
шоке. Запоздалый шок. Я вся извелась, уж так охота с кем-то поговорить. А вы
мне напомнили  одну  замечательную  старушку,  мисс  Трефьюзис  Джеймс.  Она
сломала бедро, когда ей было семьдесят пять лет. Ох, как долго  ее  пришлось
выхаживать.., вот мы и подружились. Когда  расставались,  она  подарила  мне
пелерину из лисьего меха, я прямо растрогалась.
   - Я вас прекрасно понимаю, - сказала мисс Марпл. И  на  сей  раз  она  не
грешила против истины. Ясно, что миссис Персиваль надоела  своему  мужу,  он
почти перестал обращать на нее внимание, а подружиться с кем-то  из  соседей
бедняжке так и не  удалось.  Хождения  по  магазинам,  дневные  спектакли  и
роскошный дом - слишком малая компенсация, если в отношениях с  семьей  мужа
нет никакого тепла.
   - Надеюсь, вы не сочтете  за  грубость,  -  сказала  мисс  Марпл  елейным
старушечьим голоском, -  но  почему-то  мне  кажется,  что  покойный  мистер
Фортескью не был очень приятным человеком.
   - Вы правы, - с готовностью согласилась ее  собеседница.  -  Если  совсем
откровенно,  дорогая  моя,  строго  между  нами,  он  был  довольно  мерзким
старикашкой. И я не удивлюсь - честное слово, -  что  кому-то  потребовалось
его убрать.
   - И вы понятия не имеете, кто... - начала мисс Марпл, но тут же осеклась.
- Господи, может, я не должна  об  этом  спрашивать..,  понятия  не  имеете,
кто.., кто это мог быть?
   - Я  думаю,  этот  жуткий  Крамп,  его  рук  дело,  -  поделилась  миссис
Персиваль. - Он всегда был мне очень неприятен. По манерам  вроде  бы  и  не
грубиян, но все же именно грубиян. Дерзкий такой тип.
   - Но ведь должен быть какой-то мотив.
   - Такому человеку вряд ли нужен особый  мотив.  Мистер  Фортескью  уж  не
помню за что устроил ему крупную выволочку, к тому  же,  подозреваю,  иногда
этот Крамп напивается как сапожник. Но самое главное, мне кажется, в другом:
он страшно неуравновешенный. Был ведь уже у кого-то лакей или дворецкий,  уж
не помню, который взял ружье и всех  в  доме  перестрелял.  Вообще-то,  если
совсем честно, я поначалу подозревала, что мистера Фортескью отравила Адель.
Но теперь, конечно, она вне подозрений, раз ее саму отравили. Знаете,  вдруг
она в чем-то обвинила  Крампа.  А  он  потерял  голову  и,  может,  подложил
какую-то отраву в пирог, а Глэдис его за этим делом застукала, вот он заодно
убил и ее. Да его вообще опасно держать в  доме.  Господи,  я  бы  сейчас  с
радостью куда-нибудь уехала, но эти  жуткие  полицейские  никого  отсюда  не
отпустят. - Она импульсивно подалась вперед и положила свою пухлую  руку  на
запястье мисс Марпл. - Иногда мне кажется, что я должна бежать.., что,  если
это в ближайшие дни не кончится.., я и вправду должна бежать отсюда...
   Она откинулась назад, глаза ее впились в мисс Марпл.
   - Но, может быть.., это неразумно?
   - Не думаю, что это очень разумно. Полиция ведь быстро вас найдет.
   - Неужели найдут? Неужели? Думаете, у них хватит ума?
   - Недооценивать полицию - большая ошибка. Инспектор Нил, на мой взгляд, -
поразительно умный человек.
   - Да? А мне он показался очень глупым. Мисс Марпл покачала головой.
   - Я не могу избавиться от чувства... - Дженнифер  Фортескью  умолкла,  но
потом все-таки произнесла:
   - что оставаться здесь опасно.
   - Опасно для вас лично?
   - Д-да.., да, для меня...
   - Потому что вам.., что-то известно? Миссис Персиваль  набрала  в  легкие
воздуха.
   - Нет, конечно. Я ничего не знаю. Что я могу знать?  Просто..,  просто  я
жутко нервничаю. Этот Крамп...
   Нет, решила мисс Марпл, глядя, как  сжимает  и  разжимает  ладони  миссис
Фортескью,  она  думает  вовсе  не  о  Крампе.  Дженнифер  Фортескью  сильно
испугана, и на то есть какие-то совершенно другие причины.

Глава 22

1

   Надвигались  сумерки.  Мисс  Марпл  с  вязаньем  пристроилась  у  окна  в
библиотеке. Сквозь оконное стекло она увидела, как на террасе  прогуливается
Пэт Фортескью. Отперев окно, мисс Марпл позвала:
   - Заходите сюда, дорогая. Заходите, прошу вас. Там так холодно и сыро,  а
вы еще и без пальто.
   Пэт послушно повиновалась. Она вошла, закрыла окно и включила две лампы.
   - Да, - сказала она. - На улице не очень приятно. -  Она  села  на  диван
подле мисс Марпл. - Что вы вяжете?
   - Да так, дорогая, детскую кофточку. Для младенца. Такие кофточки никогда
не бывают лишними, молодые мамы довольны. Это второй размер. Я  всегда  вяжу
второй размер. Из первого малыши уж больно быстро вырастают.
   Пэт вытянула к каминному огню свои стройные ноги.
   - Здесь сегодня уютно, - сказала она. - Камин, слабый свет, и  вы  вяжете
детские вещички. Покойно и по-домашнему, как и долж