подняла  руку,  чтобы
помахать хозяину, стоявшему на ступеньках  перед  домом.  Я  наклонился,
чтобы сделать то же самое.
   Нам, однако, никто не ответил. Мистер Пай уже  разорвал  конверт.  Он
стоял и неподвижным взглядом смотрел на письмо в своей руке.
   Джоан   однажды   охарактеризовала   его   как   "пухлого    розового
херувимчика". Пухлым он,  разумеется,  был  и  сейчас,  но  херувима  не
напоминал даже отдаленно. На лице,  побагровевшем  и  искаженном,  видны
были ярость и удивленна Да, и кроме того, страх.
   В этот момент я понял, что конверт был мне уже чем - то знаком. Сразу
я этого не сообразил - это была  одна  из  тех  вещей,  которые  человек
замечает подсознательно, прежде чем успеет сообразить.
   - Господи помилуй, - удивилась Джоан, - что стряслось со стариканом?
   - Что - то мне кажется, - ответил я, - что его так обрадовало письмо,
которое он только что получил. Не исключено, что в нем не было подписи.
   Джоан повернула ко мне удивленное лицо, а машина резко дернулась.
   - Осторожней, девочка, - напомнил я ей.
   Джоан снова обратила внимание на дорогу. Лицо ее нахмурилось.
   - Думаешь, такое же, как получили мы?
   - Вот именно.
   - Каков же этот Лимсток на самом деле? - задумчиво проговорила Джоан.
- Выглядит ведь он самым невинным, сонным и спокойным городком  во  всей
Англии.
   - Таким, где, если уж  цитировать  мистера  Пая,  никогда  ничего  не
происходит, - вставил я. - Не очень удачный момент выбрал он для  такого
утверждения. Кое - что происходит.
   - Джерри, - тихо  проговорила  Джоан,  -  мне..,  мне  это  не  очень
нравится.
   Я не ответил, мне и самому все это совсем не нравилось.
   Такой спокойный, улыбающийся, счастливый деревенский уголок - а где -
то в глубине таится зло...
   Я как  будто  предчувствовал  в  этот  момент  то,  что  должно  было
случиться...

2

   Шли дни. Нас пригласили к Симмингтонам. Мы играли в бридж,  и  миссис
Симмингтон изрядно надоедала мне своими разговорами о Миген.
   - Она так неловка, но, знаете, это еще ребенок, школу она окончила, а
по - настоящему взрослой еще не стала...
   - Однако Миген уже двадцать, - сладким  голосом  возразила  Джоан,  -
или, может, я ошибаюсь?
   - Конечно, вы правы. Но для своего возраста она совсем  еще  ребенок.
По - моему, даже неплохо, когда девочки взрослеют не слишком  быстро.  -
Она улыбнулась. - Я бы сказала, что любой матери хочется, чтобы ее  дети
вечно оставались детьми.
   - Хотела бы я знать почему, -  заметила  Джоан.  -  Все  же  было  бы
несколько глупо иметь детей шести лет по уму, а физически взрослых.
   Миссис Симмингтон бросила на нее обиженный  взгляд  и  ответила,  что
мисс Джоан не следует понимать все так дословно.
   Ответ Джоан позабавил  меня,  и  мне  пришло  в  голову,  что  миссис
Симмингтон не очень мне симпатична. Мне показалось, что у этой анемичной
красотки средних лет характер эгоистичный и алчный.
   Джоан  тем  временем  ехидно  спросила,  не  собирается   ли   миссис
Симмингтон устроить для Миген как - нибудь вечеринку с танцами.
   -  Вечеринку?  -  Этот  вопрос  явно  и  удивил  и  позабавил  миссис
Симмингтон. - О нет, у нас здесь таких вещей не делают.
   - Ах, так. Стало быть, партия в теннис и тому подобное.
   - Наш теннисный корт уже много лет пустует. Ни Ричард, ни я не играем
в теннис. Может быть, позже, когда подрастут мальчики. А Миген - знаете,
она уж найдет себе развлечение. Она вполне счастлива, когда может  вволю
болтаться по окрестностям. Постойте, я уже сделала ход?
   Когда мы уже ехали домой, Джоан вдруг резко прибавила газу,  так  что
машина рванулась вперед, и сказала:
   - Страшно жаль мне эту девчонку.
   - Миген?
   - Да. Мать не любит ее.
   - Успокойся, Джоан, это ты уж слишком.
   - Ничуть не слишком. Множество матерей не любит своих детей. Миген, я
легко могу это себе представить, - существо, с  которым  немало  хлопот.
Она нарушает образцовую картину семьи Симмингтонов. Без нее  там  полный
комплект, она  лишняя  -  это  для  чувствительного  человека  наихудшее
ощущение. А Миген - именно такой человек.
   - Да, - сказал я, - думаю, что  да.  Несколько  мгновений  я  молчал.
Внезапно Джоан ехидно засмеялась:
   - Ас гувернанткой тебе, действительно, не повезло.
   - Не понимаю, что ты имеешь в виду, - ответил я с достоинством.
   - Чепуха. На  твоем  лице  каждый  раз,  когда  ты  смотрел  на  нее,
отражалось мужественно подавляемое  огорчение.  Впрочем,  я  согласна  с
тобой - это была бы потеря времени. Вот только не знаю, за кем бы ты тут
мог поухаживать. Разве что успокоишься на Эме Гриффит.
   - Сохрани бог, - вздрогнул я. - А кстати, - добавил я, - откуда вдруг
такая забота о моих чувствах? Что это ты, дорогая моя? Насколько я знаю,
тебе требуется немного рассеяться. А поблизости ни одного  непризнанного
гения!  Придется  удовлетвориться  Оуэном  Гриффитом.  В  Лимстоке   это
единственный еще не занятый представитель мужского пола.
   Джоан замотала головой.
   - Доктор Гриффит меня терпеть не может.
   - Да ведь он тебя почти не знает.
   - Знает, наверное, раз только увидит  издали  -  сразу  переходит  на
другую сторону Хай - стрит.
   - Довольно необычная реакция, - сказал я с сочувствием. - К этому  ты
не привыкла.
   Джоан молча въехала в ворота "Розмарина" и, лишь  свернув  к  гаражу,
ответила:
   -
   - В том, что ты сказал, что - то есть.  Чего  это  ради  какой  -  то
мужчина должен нарочно переходить на другую сторону улицы,  лишь  бы  не
встретиться со мной? Это неслыханно и взывает об отмщении!
   - Ага, - сообразил я, - хочешь хладнокровно изловить беднягу  в  свои
сети.
   - Знаешь, не люблю, когда кто - то избегает меня.
   Я осторожно, балансируя на костылях, вылез из машины и  тогда  только
поучительно произнес:
   - Разреши, дорогая, кое - что напомнить тебе. Оуэн Гриффит не очень -
то  похож  на  твоих  кротких  и  плаксивых  гениев.  Если   не   хочешь
основательно получить по пальцам, не суй руку в это осиное гнездо.  Этот
парень может оказаться опасным.
   - Ты  думаешь?  -  спросила  Джоан,  явно  обрадованная  перспективой
опасности.
   - Оставь этого молодого человека в покое, - сказал я серьезно.
   - А как он смеет переходить на другую сторону,
   - заметив меня?
   - Все вы, женщины, одинаковы. Все мелешь свое. А если я не  ошибаюсь,
его сестра Эме тоже не рассыпалась перед тобой в любезностях.
   - Той я понравилась, как собаке палка, - сказала Джоан. Говорила  она
задумчиво, но с явным удовлетворением.
   - Мы сюда приехали, - проговорил я уже без шуток, -  чтобы  пожить  в
мире и покое. Надеюсь, что они
   - у нас здесь будут.
   Однако мир и покой нас здесь и не ожидали.
   Примерно через неделю, возвращаясь домой, я  встретил  на  ступеньках
веранды Миген. Она сидела, опершись подбородком о колени.
   Поздоровалась она, как обычно, без всяких церемоний.
   - Хелло, как вы думаете, можно мне будет остаться у вас на обед?
   - Само собою, - кивнул я.
   - Если у вас котлеты или что - нибудь в этом духе, и на меня не будет
хватать - спокойно скажите! - крикнула она  мне  вслед,  когда  я  пошел
сообщить мисс Партридж, что за обедом нас будет трое.
   Нашу Партридж все это явно взбесило. Не произнеся ни  единого  слова,
она сумела дать понять, что с ее точки зрения мисс Миген могла бы хоть и
сквозь землю провалиться.
   Я вернулся на веранду.
   - В порядке? - испуганно спросила Миген.
   - Вполне, - ответил я. - У нас сегодня ирландский гуляш.
   - Ага, это тот, который немного напоминает собачий  корм,  правда?  В
основном картошка и коренья.
   - Именно так, - согласился я.
   Мы молчали, я курил трубку. Это было дружелюбное молчание.
   Через несколько минут Миген внезапно нарушила его:
   - Я думаю, вы тоже, как и все остальные, считаете меня ужасной.
   Меня это до того ошеломило, что я выпустил  трубку  изо  рта.  Трубка
была  пенковая,  уже  отлично  обкуренная,  а  теперь  она  переломилась
пополам. Я разъяренно вскрикнул:
   - Видите, что вы наделали!
   Реакцию этой девочки просто невозможно предвидеть. Вместо того, чтобы
обидеться, она расплылась в широкой улыбке.
   - А я вас прямо - таки люблю.
   У меня стало тепло на сердце. Нечто подобное, думается, человеку  (и,
скорее всего, совершенно зря) могла бы, если бы умела говорить,  сказать
его собачка. Мне пришло в голову, что у Миген есть  что  -  то  общее  с
лошадью  или  собачкой.  Определенно,  она  -  не  просто   человеческое
существо.
   - Что вы сказали перед  этой  катастрофой?  -  спросил  я,  заботливо
собирая остатки своей любимой трубки.
   - Говорила, что вы наверняка считаете меня ужасной, - ответила Миген,
но уже не тем тоном, что прежде.
   - А почему это я должен так считать?
   - Потому что так оно и есть, - хмуро сказала Миген. Я  резко  прервал
ее:
   - Не будьте дурочкой! Миген покачала головой:
   - - Вот именно. Я не дурочка, а люди только  и  считают  меня  такой.
Понятия не имеют, что я про себя знаю, какие они на самом  деле,  и  все
время ненавижу их.
   - Ненавидите?
   - Да, - сказала Миген.
   Ее глаза, меланхолические, недетские, не моргая, глядели на меня. Это
был долгий, невеселый взгляд.
   - Вы бы тоже  ненавидели  людей,  если  бы  были  на  моем  месте,  -
проговорила она через минуту. - Если бы были никому не нужны.
   - Вам не кажется, что у вас действительно немного ум за разум зашел?
   - Да, - вздохнула  Миген.  -  Люди  всегда  так  отвечают,  когда  им
говоришь правду. А это правда. Я никому не нужна и хорошо знаю - почему.
Мама меня ничуть не любит. Может быть,  я  напоминаю  ей  отца,  который
ужасно обращался с нею и, насколько я слышала, был порядочным  негодяем.
Только матери не могут говорить, что не хотят своих детей,  и  не  могут
уйти от них. Или съесть их. Кошки сжирают котят, если не хотят их. По  -
моему, это очень мудро: никакой потери времени, никаких церемоний.  А  у
людей матери должны сохранять своих детей и заботиться о  них.  Было  не
так уж плохо, пока меня могли отсылать из  Лимстока  в  школу  -  вы  же
видите, что  мама  не  хочет  ничего  другого,  как  жить  с  отчимом  и
мальчиками - и только с ними.
   - Мне все еще кажется, что это у вас чистое сумасбродство, -  ответил
я медленно. - Но, предполагая, что в сказанном вами  есть  хоть  крупица
правды, почему вы не уйдете от них и не начнете жить самостоятельно?
   Она странно, не по - детски улыбнулась мне:
   - Думаете, что я могла бы пойти работать? Сама зарабатывать  себе  на
жизнь?
   - Да.
   - Каким образом?
   - Можно было бы чему -  то  научиться.  Стенографии,  машинописи  или
бухгалтерии.
   - Не  думаю,  что  справилась  бы.  К  таким  вещам  у  меня  никаких
способностей. А кроме того...
   - Что же еще?
   Перед этим она отвернулась, а теперь снова медленно повернула  голову
ко мне. В покрасневших глазах стояли слезы. И голос  у  нее  сейчас  был
совсем как у ребенка:
   - А чего я буду уезжать отсюда? Чтобы все было так, как им хочется? Я
им здесь не нужна, а я останусь. Останусь всем назло. Сволочи! Свиньи! Я
всех тут в Лимстоке ненавижу.  Они  все  думают,  что  я  -  безобразная
дурочка! Покажу! Я им...
   Это был детский глупо патетический приступ ярости. Я услышал чьи - то
шаги по гравию за углом дома. Встаньте, - свирепо прошипел я. - Идите  в
дом - вот туда через гостиную. И бегом в ванную! Умойте лицо! Быстро!
   Она неловко вскочила и проскользнула через французское окно в комнаты
почти в тот же момент, когда из - за угла появилась Джоан.
   Я сообщил Джоан, что Миген будет обедать с нами.
   - Отлично, - ответила она, - Миген я люблю,  хоть  она  и  похожа  на
подкидыша, словно бы ее когда  -  то  нашли  на  пороге  виллы.  Но  она
занимательная.

***

   До сих пор я почти не упомянул о канонике Калтропе и его жене. А ведь
как он, так и его жена стоят упоминания. Своеобразные  люди.  Я  еще  не
встречал человека такого же далекого от будничной жизни, как Калеб  Дейн
Калтроп. Его мир - это книги и  рабочий  кабинет.  Зато  миссис  Калтроп
всегда прекрасно ориентировалась  в  любой  ситуации.  Хотя  советы  она
давала нечасто и никогда ни  во  что  не  вмешивалась,  для  беспокойной
совести городка она была чем - то вроде всеведущего господа бога.
   Она остановила меня на Хай - стрит через день после того, как  у  нас
обедала Миген. Меня удивило это - еще бы нет - потому что походка миссис
Калтроп напоминала скорее бег, чем обычный  человеческий  шаг,  что  еще
больше подчеркивалось ее бросавшимся  в  глаза  сходством  с  гончей.  А
поскольку глаза ее были всегда устремлены к какой - то отдаленной  точке
на горизонте, вам казалось, что человек, которого она в действительности
ищет, где - нибудь милях в полутора перед вами.
   - О! - сказала она. - Мистер Бертон!
   Она произнесла это с легким оттенком торжества, как человек, решивший
исключительно хитрую головоломку. Против того, что  я  и  впрямь  мистер
Бертон, возразить было  нечего,  и  миссис  Калтроп,  отведя  взгляд  от
горизонта, постаралась остановить его на мне.
   - Не знаете, почему это я именно с вами хотела поговорить?
   Тут я ничем  не  мог  помочь.  Она  стояла  и  хмурилась  в  глубокой
растерянности.
   - О чем - то отвратительном, - добавила она.
   - Прошу прощения, - ответил я удивленно.
   - Ага! -  воскликнула  миссис  Калтроп.  -  Анонимные  письма!  Каким
образом они появились тут одновременно с вами?
   - Ну, нет, - запротестовал я, - они тут были и до нас!
   - До вашего приезда никто не получал тут никаких анонимных писем, - с
укоризной произнесла миссис Калтроп.
   - Получали, получали. Все это уже было в полном разгаре.
   - О боже, - вздохнула миссис Калтроп. - Мне это не нравится!
   Она стояла со взглядом, устремленным куда - то далеко, в неизвестное.
   - Ничего не могу поделать, - сказала она, - у  меня  такое  ощущение,
что за всем этим прячется какое - то зло. Мы здесь не такие. У нас здесь
есть и зависть, и злорадство, и фальшь, и всякие мелкие грешки - но я не
представляла, чтобы здесь был кто - то, способный писать  эти  анонимные
письма. Нет, этого я не представляла. А меня это беспокоит, потому что я
должна была бы знать.
   Ее быстрые глаза вернулись с горизонта и встретились с моими.  В  них
была озабоченность и неподдельное детское удивление.
   - Почему вы должны были бы знать? - спросил я.
   - Обычно я знаю обо всем. Я всегда считала это своим долгом. Мой  муж
Калеб читает хорошие, правильные проповеди и отправляет службу в церкви.
Это его Долг как священника. Но если священник вообще  должен  жениться,
то я считаю, что его жена должна знать, о чем  думают  и  что  чувствуют
люди в его приходе - даже и тогда, когда помочь ничем  не  можешь.  А  я
сейчас понятия не имею, кто бы мог...
   Она помолчала и добавила рассеянно:
   - Такие глупые письма...
   - Быть может.., и вы.., тоже получили?
   Мне было немного стыдно за свой вопрос, но  миссис  Калтроп  ответила
совершенно естественно, лишь чуть шире, пожалуй, раскрыв глаза:
   - О да, два; или нет - три Я уж точно и не помню,  что  в  них  было.
Какие - то страшные глупости о  Калебе  и  заведующей  школой.  Сплошные
глупости, потому что Калеб совершенно не умеет  флиртовать.  Никогда  не
умел, Его счастье, что он стал священником.
   - Разумеется, - кивнул я, - разумеется.
   - Калеб мог бы быть святым, - сказала миссис Калтроп, -  не  будь  он
слишком большим интеллектуалом.
   Я не чувствовал себя вправе отвечать на это критическое замечание, да
у меня и не было на это времени, потому что миссис Калтроп продолжала  с
достойной удивления логикой перескакивать от мужа к анонимным письмам:
   - Здесь происходит столько скандалов и неприятностей, о которых могло
бы быть написано в этих письмах - но не написано. Именно  это  для  меня
загадка!
   - Я бы не сказал, что они очень сдержаны, - заметил я с горечью.
   - Однако похоже на то, что их автор ничего не знает.  Ничего  о  том,
что здесь происходит.
   - Вы так думаете?
   Быстрые, беспокойные глаза встретились с моими.
   - Разумеется. Здесь ведь множество скандалов и скандальчиков -  масса
вещей, которые люди стараются скрыть. Почему автор не  пишет  ни  о  чем
таком? - Она помолчала, а потом прямо спросила:
   - Что было в письме, которое вы получили?
   - Автор подозревал, что Джоан мне не сестра.
   - А она - сестра? - спросила миссис Калтроп без всякой застенчивости,
с дружелюбным любопытством.
   - Конечно, сестра. Миссис Калтроп кивнула:
   - Видите, именно это я и имею в виду. Я бы  сказала,  что  существуют
другие вещи...
   Ее  светлые  глаза  смотрели  на  меня  задумчиво,   с   бесстрастным
выражением, и я внезапно понял, почему весь Лимсток  побаивается  миссис
Калтроп.
   В жизни каждого из нас есть тайные главы,  и  все  мы  надеемся,  что
никто никогда о них не узнает.  Я  же  чувствовал,  что  миссис  Калтроп
читает во мне, как в раскрытой книге.
   Впервые в жизни я обрадовался, услышав за своей спиной  бодрый  голос
Эме Гриффит:
   - Хелло, Мод! Вот хорошо,  что  я  тебя  встретила.  Хочу  предложить
перенести дату благотворительного базара. Доброе утро, мистер Бертон!
   Она продолжала:
   - Мне еще надо заскочить в магазин и оставить  там  заказ,  а  потом,
если не возражаешь, пойдем вместе в Женский союз.
   - Да, да, отлично, - кивнула миссис Калтроп.
   Эме Гриффит вошла в магазин, а миссис Калтроп вздохнула:
   - Бедняжка.
   Я был поражен. Неужели она жалеет Эме? - Знаете, мистер  Бертон,  мне
по - настоящему страшно.
   - Из - за этих писем?
   - Да, знаете, это означает.., это должно означать...
   Она замолчала, погрузившись в свои размышления.  Глаза  ее  сузились.
Потом она проговорила медленно, как человек, старающийся решить какую  -
то сложную задачу. - Слепая ненависть..,  да,  слепая  ненависть.  Но  и
слепец может по чистой случайности угодить  прямо  в  сердце.  -  А  что
потом, мистер Бертон?
   Это мы должны были узнать еще прежде, чем закончился день.

***

   Партридж, которая умеет  наслаждаться  каждой  сенсацией,  пришла  на
следующий  день  с  самого  утра  в  комнату  к  Джоан  и  с   очевидным
удовольствием  сообщила  ей,  что  накануне  вечером  миссис  Симмингтон
покончила с собой.

***

   Джоан, толком еще не проснувшаяся к тому времени, сразу же  пришла  в
себя и перепугано села в постели.
   - Ох, Партридж, это ужасно!
   - Ужасно, барышня. Стыд и позор - лишить себя  жизни.  Даже  если  ее
довели до этого, беднягу.
   Джоан инстинктивно почувствовала правду, и ей стало не по себе.
   - Неужели?.. - спросила она взглядом, и Партридж кивнула.
   - Правда, барышня. Одно из этих мерзких писем.
   - Какой ужас, - прошептала Джоан. - Какой ужас. И все же не  понимаю,
зачем ей было кончать с собой из - за такого письма.
   - Похоже, что в этом письме что - то было правдой, барышня.
   - Но что?
   Однако на этот вопрос Партридж не хотела или не могла ответить. Джоан
пришла ко мне в комнату бледная и напуганная. Происшедшее  казалось  тем
ужасней, что миссис Симмингтон не  принадлежала  к  людям,  с  мыслью  о
которых связывается представление о какой - либо трагедии.
   Джоан заметила, что мы могли бы пригласить Миген побыть пару  дней  у
нас. Элси Холланд, сказала она, сможет отлично заботиться  о  детях,  но
Миген с нею определенно рехнется.
   Я согласился. Я вполне мог представить, как Элси Холланд выдает  одну
утешительную фразу  за  другой  и  ежеминутно  предлагает  чашечку  чаю.
Приветливое создание, но  не  тот  человек,  которого  могла  бы  сейчас
вынести рядом с собой Миген.
   После  завтрака  мы  отправились  к  Симмингтонам.  Оба  мы   немного
нервничали.  Наш  приезд  мог  выглядеть  как  болезненное  любопытство,
которое часто вызывают чужие несчастья. Нам, однако, повезло -  у  самых
дверей мы встретили Оуэна Гриффита, как  раз  выходившего  из  дома.  Он
дружески поздоровался с