ен мне нравилась и мне всегда было страшно жаль ее.
   Это была падчерица адвоката Симмингтона, дочь  его  жены  от  первого
брака. О мистере (или,  кажется,  капитане)  Хантере  почти  никогда  не
упоминали, и, очевидно, все считали, что чем скорее о нем  забудут,  тем
лучше. Вел  он  себя  с  теперешней  миссис  Симмингтон  ужасно,  и  она
развелась с ним через год  или  два  после  свадьбы.  У  нее  были  свои
средства, и она поселилась с дочуркой в  Лимстоке,  "чтобы  предать  все
забвению", здесь же она и вышла снова замуж за старого холостяка Ричарда
Симмингтона.
   От  второго  брака  родились  два   мальчика,   боготворимых   обоими
супругами. Я подозревал, что Миген  чувствует  иногда  себя  дома  пятым
колесом в  телеге.  Она  совершенно  не  была  похожа  на  свою  мать  -
невысокую,  анемичную  женщину,  довольно  видную  и  по  большей  части
толковавшую  тонким,  меланхолическим  голоском  о  своих   стычках   со
служанками, о своем здоровье.
   Миген была высокой, неловкой девушкой, и хотя ей было почти двадцать,
выглядела она шестнадцатилетней школьницей. У нее  был  узел  неопрятных
каштановых волос, зеленоватые глаза, узкое скуластое личико и неожиданно
милая улыбка уголком рта. Она носила серые платья, здорово  напоминавшие
мешковину, и фильдекосовые чулки, случалось, что и рваные.
   Когда я сейчас посмотрел на нее, она показалась мне похожей скорее на
жеребенка, чем на человеческое существо. Правда, жеребенок был бы  очень
симпатичным, если бы его хорошенько почистить!
   Она выпалила, как обычно, быстро и тяжело дыша:
   - Я была наверху в усадьбе - знаете, у Лешеров - спросить, нет  ли  у
них утиных яиц. У них там столько маленьких поросяток!  Вот  прелесть  -
то! Вы любите поросят? Я очень, даже и запах их.
   - В хорошем хозяйстве поросята не должны пахнуть.
   - Правда? А у нас здесь всюду пахнут. Вы  вниз?  Я  увидела,  что  вы
идете один, и решила пойти с вами, только уж очень резко затормозила.
   - У вас чулок порвался, - обратил  я  ее  внимание.  Миген  огорченно
посмотрела на свою правую ногу.
   Порвался - таки. Ну, да там все равно уже были две дырки, так что  не
велика беда, верно?
   - Вы когда - нибудь штопаете чулки, Миген?
   - Бывает. Когда мама заставит. Только она не очень обращает  внимание
на меня - а это тоже по - своему не так уж плохо, правда?
   - До вас еще, кажется, не дошло, что вы уже не девочка.
   - А вы считаете, что мне надо быть такой, как ваша сестра?  Словно  с
витрины магазина?
   Такая характеристика Джоан мне не очень понравилась.
   - Она выглядит чисто, аккуратно и красиво, - строго ответил я.
   - Очень красива, - вежливо согласилась Миген. - Но ничуть на  вас  не
похожа. Почему это так?
   - Брат и сестра не всегда похожи, как две капли воды.
   - Это верно. Я вот тоже не очень похожа на Брайена и Колина. Да и они
совсем разные. - Она помолчала, а потом сказала:
   - Странная это все - таки штука.
   - Что именно?
   Миген ответила коротко:
   - Семья.
   Я задумчиво кивнул:
   - Пожалуй, что так.
   Хотел бы я знать, о чем она сейчас думает. Минуту  мы  шли  молча,  а
потом Миген немного робко спросила:
   - Вы - летчик, да? - Да.
   - Это у вас, когда вы летали?
   - Да, была авария.
   - А у нас тут никто никогда не летал.
   - Пожалуй, - ответил я. - А вы бы хотели летать, Миген?
   - Я? - Миген удивилась. - Господи, нет. Меня  бы  укачало.  Мне  и  в
поезде не по себе бывает.
   Она помолчала, а потом спросила прямо, как это обычно  делают  только
дети:
   - Вы выздоровеете и будете снова  летать  или  так  уж  и  останетесь
немного инвалидом?
   - Доктор говорит, что все будет в полном порядке.
   - Да, но что, если он из тех людей, которые привыкли обманывать?
   - Не думаю. Правду говоря, уверен, что он меня не обманывает.  Я  ему
верю.
   - Это хорошо, а то столько людей врут, как нанятые.
   На это неопровержимое утверждение я ничего не ответил.
   - Я очень рада, - продолжала Миген каким - то  безликим  тоном.  -  Я
боялась, что вы выглядите таким мрачным, потому что  вас  на  всю  жизнь
покалечило, но, если вы просто всегда такой - это совсем другое дело!
   - Я вовсе не мрачный! - холодно ответил я.
   - Нет, так нет, но сердитый - это уж точно.
   - Это потому, что мне хочется поскорее выздороветь, а  быстрее  никак
не получается. - Так чего же сердиться? Я засмеялся.
   - Милая моя девочка, а вы разве никогда не выходите  из  себя,  когда
чего - то ждете?
   Минуту Миген раздумывала, а потом ответила:
   - Нет. Чего ради? Мне нечего  ждать.  Все  равно  никогда  ничего  не
случается.
   Меня поразило и тронуло что - то страшно безнадежное, прозвучавшее  в
ее словах, и я мирно спросил:
   - А чем вы вообще все время занимаетесь? Она пожала плечами.
   - А чем мне заниматься?
   - Увлекаетесь чем - нибудь? Занимаетесь спортом? Есть у вас тут  хоть
пара друзей?
   - К теннису или крикету у меня  нет  способностей.  Здесь  в  городке
много девушек, но я их не люблю. Они считают, что я просто ужасна.
   - Глупости. Чего ради им так думать? Миген покачала головой.
   Мы как раз выходили на Хай - стрит, и Миген охнула:
   - Вон идет мисс Гриффит. Ужасная женщина. Непрерывно пристает,  чтобы
я вступила в герл - скауты. А я не люблю скаутов. Кому это надо рядиться
в форму, маршировать по улицам в строю и  носить  нашивки  за  то,  чему
толком так и не научился? Глупость все это.
   В этом я был с Миген вполне согласен, но мисс Гриффит подошла  к  нам
раньше, чем я успел высказать свое мнение вслух.
   Сестра доктора, носившая довольно необычное имя Эме,  обладала  всеми
теми свойствами  характера,  которых  не  хватало  ее  брату.  Это  была
красивая, хотя и явно мужеподобная женщина с приятным, низким голосом.
   - Привет, - крикнула она нам. - Хорошая сегодня погода,  верно?  А  я
как раз хотела встретить тебя, Миген.
   Мне  нужна  твоя  помощь  -  надписать  адреса  на  письмах,  которые
рассылает Общество Консерваторов.
   Миген что - то пробормотала  в  ответ  и,  взяв  велосипед  за  руль,
исчезла в толпе возле универмага.
   - Странная девочка, - проговорила, глядя ей вслед,  мисс  Гриффит.  -
Страшно  ленива  и  бродит  все  время,  как  лунатичка.  Бедной  миссис
Симмингтон нелегко, должно быть,  смотреть  на  это.  Я  знаю,  что  она
несколько раз пыталась привлечь Миген к чему - нибудь: стенографии,  или
кулинарии, или разведению ангорских кроликов.  Миген  просто  необходимо
найти какой - то интерес к жизни.
   Я подумал, что она, наверное, права,  но  чувствовал,  что  на  месте
Миген тоже твердо отвергал бы все  уговоры  и  предложения  Эме  Гриффит
просто потому, что меня бесила эта агрессивная баба.
   - Я не признаю праздности, - продолжала миссис Гриффит.  -  И  уж  во
всяком случае у молодежи. Дело не в том, что Миген не очень красивая или
непривлекательная или еще что - нибудь в этом роде. Мне иногда  кажется,
что у этой девушки не все дома.  Мать  это,  конечно,  ужасно  огорчает.
Отец, знаете ли, - она понизила голос, - у нее немногого  стоил.  Боюсь,
что дочь пошла в него. Мать совсем извелась с  нею  Да,  странных  людей
творит господь бог.
   - К счастью, - ответил я.
   Эме Гриффит бодро рассмеялась.
   - Да, если бы все мы были слеплены из одного теста, хорошего было  бы
мало. Только меня все равно огорчает,  когда  люди  не  берут  от  жизни
всего, что могут. Я сама люблю жизнь и хотела бы, чтобы ее любил каждый.
Мне, бывает, говорят:
   - Вам, должно быть, скучно целый год напролет жить в деревне?  -  Что
вы, - отвечаю я им, - нисколько. У меня всегда полно  работы,  я  всегда
счастлива. В деревне ведь каждый день что - нибудь да происходит. Мне  и
времени - то  не  хватает  -  скауты,  женский  союз,  разные  выборы  и
общества, не говоря уж о том, что я забочусь об Оуэне.
   В этот момент мисс Гриффит заметила на другой стороне улицы  какую  -
то знакомую и, замахав рукой, побежала  к  ней,  а  я  смог  отправиться
дальше по своим делам - в банк.
   В целом у меня создалось впечатление,  что  мисс  Гриффит  чем  -  то
напоминает небольшое землетрясение.

***

   Я быстро уладил в банке все, что  мне  было  нужно,  и  отправился  в
адвокатскую  контору  "Гелбрайт,  Гелбрайт  и  Симмингтон".  Не  знаю  -
существовали ли там когда - нибудь какие -  нибудь  Гелбрайты,  я  лично
никогда их не видел. Меня  провели  в  кабинет  мистера  Симмингтона,  а
котором все  было  пропитано  несколько  затхлым,  но  приятным  запахом
старинных адвокатских контор.
   Множество  папок  с  надписями:  "Леди  Хоуп",  "Сэр  Эверард  Карр",
"Наследство Вильяма Эйтсби - Хорса", фамилиями крупных землевладельцев -
все это создавало атмосферу солидной фирмы, занимающейся  делами  сливок
местного общества.
   Когда я наблюдал за мистером  Симмингтоном,  склонившимся  над  моими
бумагами, мне пришло в голову, что, если миссис Симмингтон обманулась  в
первом браке, то во втором -  то  уж  она  не  рисковала  ничем.  Ричард
Симмингтон был воплощением спокойного достоинства, человеком, который  и
на мгновенье не вызовет в своей жене чувства  страха  или  беспокойства.
Длинная шея с выступающим кадыком,  бледное,  как  у  мертвеца,  лицо  и
длинный тонкий нос. Несомненно, приятный человек, хороший муж и отец, но
не из тех, кто может заставить сильнее застучать женское сердце.
   Мистер Симмингтон разговорился. Говорил он не спеша и ясно,  проявляя
немало здравого смысла и быстроты суждений. Мы обо всем договорились,  и
я уже собрался уходить. Лишь мимоходом я заметил:
   - По дороге в город я встретил вашу падчерицу.
   Мгновенье мистер Симмингтон смотрел на меня, словно не понимая, о ком
речь, а потом улыбнулся:
   - О, да.., конечно... Миген. Она уже.., гм.., некоторое время дома..,
закончила школу. Мы подумывали, как ей, чем ей заняться.., да, заняться.
Конечно, она еще  довольно  молода  и  не  слишком  развита  для  своего
возраста. Да, не слишком развита, как мне сказали.
   Я вышел из кабинета. В канцелярии какой - то старик что - то медленно
и с напряжением писал за столом,  кроме  него  там  был  еще  невысокий,
нагловатого вида молодой человек и средних  лет  женщина  с  завивкой  и
пенсне на носу, старательно и быстро писавшая что - то на машинке.
   Если это и была мисс Джинч, то я должен был согласиться с  Гриффитом:
какие - то нежные чувства между нею и  ее  хозяином  казались  в  высшей
степени не правдоподобными.
   Я зашел в булочную и пожаловался на то, что кекс, купленный нами  тут
накануне,  оказался  черствым.  Моя  жалоба,  как  и  полагается,   была
воспринята с восклицаниями отчаяния и недоверия, но в награду я  получил
новую буханочку - "свежую, только из печи вытащенную" - тепло, которое я
чувствовал, прижимая ее к груди,  доказывало,  что  это  правда,  только
правда и одна правда.
   Я вышел из булочной и  огляделся  вокруг,  надеясь  увидеть  Джоан  с
автомашиной. Ходьба утомила меня, к  тому  же  ковылять  на  костылях  с
кирпичиком кекса в руках - удовольствие среднее.
   Джоан однако нигде не было видно.
   Внезапно я ошеломленно застыл. По тротуару навстречу мне шла  богиня.
Я просто не  мог  выразить  иначе.  Классические  черты  лица,  вьющиеся
золотистые волосы, великолепная фигура. И шла  она  легко,  как  богиня,
словно плыла все ближе и ближе. Чудесная, сказочной  красоты  девушка  -
просто дух захватывало.
   Меня охватило волнение - что - то должно было произойти! И  произошло
- с моим кексом. Он выскользнул у меня из рук. Я хотел  подхватить  его,
выпустил костыль, со стуком упавший на тротуар, пошатнулся и сам чуть не
упал.
   Уверенная рука проплывающей богини  подхватила  меня  и  удержала  на
ногах. Я забормотал:
   - П - прошу прощения. Б - большое спасибо.
   Она подняла  кекс  и  костыль  и  подала  их  мне.  Потом  приветливо
улыбнулась и весело проговорила:
   - Ерунда. Не стоит благодарности! - И при звуках ее самого  обычного,
ленивого голоса все колдовство сразу же рассеялось.
   Красивая, здоровая, рослая девушка - и ничего больше.
   Я начал размышлять о том, что случилось бы, если бы боги Олимпа  дали
Прекрасной Елене такой" же  обычный,  тягучий  голос.  Как  все  -  таки
странно, что эта девушка могла взволновать  человека  до  глубины  души,
пока не раскрыла рта, но в  тот  же  момент,  как  она  заговорила,  все
волшебство рассеялось!
   Я знал, что бывает и  наоборот.  Мне  случалось  когда  -  то  видеть
невысокую женщину с лицом грустной обезьянки, на  которую  никто  дважды
глаз не поднял бы... Однако, когда  она  начинала  говорить,  словно  по
мановению волшебной палочки все начинало цвести, жить, и она представала
какой - то вновь ожившей Клеопатрой.
   Джоан остановила машину у самого тротуара, я ее даже  и  не  заметил.
Она спросила, что произошло.
   - Ничего, - ответил я и наконец опомнился. - Так просто, задумался  о
Прекрасной Елене и ее правнучках.
   - Великолепное место для таких размышлений, - заметила Джоан. - Вид у
тебя был как у настоящего кретина, когда ты стоял вот так, разинув рот и
прижимая кекс к мужественной груди!
   - Это все шок, - ответил я. - Я вдруг ни с того ни с сего очутился  в
Трое, а потом меня с такой же скоростью отправили назад. Не знаешь,  кто
это? - добавил я, показывая взглядом на спину удалявшейся грации.
   Джоан глянула вслед девушке и сообщила мне,  что  это  Элси  Холланд,
гувернантка Симмингтонов.
   - Это она так вывела тебя из равновесия? Красива, но умом большим  не
отличается.
   - Знаю, - сказал я. - В общем - то милая, спокойная девушка, только я
- то принял ее за Афродиту.
   Джоан отворила дверцу машины, и я сел.
   - Забавно, не правда ли? - обернулась  она  ко  мне.  -  Бывает,  что
человек писаный красавец, а мозгов у него самая малость.  С  нею  та  же
история. Жаль.
   Я заметил, что для гувернантки мозгов у нее достаточно.

***

   Под вечер мы пошли на чашку чаю к мистеру Паю.
   Мистер Пай был чрезвычайно женоподобным, пухленьким человечком, вечно
занятым своими креслами с разными спинками,  пастушками  из  мейсенского
фарфора и стильной мебелью. Жил он в  Прайорс  Лодж,  недалеко  от  руин
старого монастыря, разрушенного во времена Реформации.
   Жилище его отнюдь не напоминало убежище старого холостяка. Пастельных
цветов занавески и подушечки были сделаны из самых дорогих сортов шелка.
   Маленькие пухлые ручки мистера Пая тряслись  от  волнения,  когда  он
описывал и показывал нам свои сокровища, а голос подымался до скрипучего
фальцета, когда он рассказывал о волнующих обстоятельствах, при  которых
ему удалось привезти из Вероны ренессансную кровать.
   Мы с Джоан по - настоящему любим древности, так что мистер Пай  нашел
в нас благодарных слушателей.
   - Для меня большая  радость,  что  вы  появились  в  нашем  маленьком
обществе. Знаете, люди здесь хорошие, но такие  провинциалы  -  если  не
сказать деревенщина. Вандалы, настоящие вандалы!  А  как  обставлены  их
дома - вы бы заплакали, уверяю вас, просто заплакали бы. А может, вы уже
и впрямь плакали над всем этим?
   Джоан уверила, что до этого дело еще не дошло.
   - Дом, который вы сняли, - продолжал мистер Пай,  -  дом  мисс  Эмили
Бартон, совсем неплох, и там  есть  пара  вполне  приличных  экземпляров
мебели. Вполне приличных. Один или два - просто первоклассных. И вкус  у
нее есть - хотя теперь я уже не так в этом уверен,  как  прежде.  Иногда
мне кажется, что это скорее дело привычки. Она оставляет все, как  было,
не из le bon motif, не для общей гармонии, а просто потому, что так было
при жизни ее матери.
   Теперь он обратился  ко  мне,  и  голос  у  него  сразу  переменился.
Энтузиаст искусства превратился в прирожденного сплетника.
   - Вы эту семью совсем не знали? Ах,  да  -  вы  же  сняли  дом  через
агентство по найму. Но, дорогие мои, эту семью надо было знать! Когда  я
сюда приехал, их мать была  еще  жива.  Невероятная  старушка  -  просто
невероятная! Чудовище, если вы понимаете, что я хочу  сказать  Настоящее
чудовище!   Старомодное   викторианское   чудовище,   пожирающее   своих
младенцев. Да, да, так оно и было. Старуха  была  настоящей  великаншей,
весила за центнер.  И  все  ее  пятеро  дочерей  суетились  вокруг  нее.
"Девчонки!" Она их иначе и не называла! А самой старшей из них было ведь
уже за шестьдесят. "Глупые девки!" - орала она иногда на  них.  Все  они
были  ее  рабынями,  танцевали  вокруг  нее  до  упаду  и  должны   были
соглашаться с каждым ее словом. В десять вечера они должны были уже быть
в постели, а чтобы затопить в спальне, об этом им и думать было  нечего.
Пригласить домой пару подруг, это было бы прямо что  -  то  неслыханное.
Знаете, она презирала дочерей за то, что они  не  вышли  замуж,  а  сама
устроила им такую жизнь, что практически они и не могли встретиться ни с
каким мужчиной. Говорят, что у Эмили - а может быть, это  была  Агнес  -
был какой - то роман с помощником местного викария, но для  матушки  его
семья показалась недостаточно хорошей, и  она  быстро  перечеркнула  все
это.
   - Звучит, как роман, - заметила Джоан.
   - О, это и было, как в романе! А когда эта  ужасная  старуха  умерла,
было  уже  слишком  поздно.  Они  продолжали   жить,   как   и   прежде,
приглушенными голосами обсуждали, как бы на то или на другое  посмотрела
матушка, и, оклеивая ее бывшую спальню новыми обоями,  чувствовали,  что
совершают кощунство. Так они и жили все вместе спокойно и тихо... Такого
здоровья, как у матери, не было ни у одной, и они постепенно уходили  из
жизни. Эдит умерла от гриппа. Минни положили на операцию,  и  домой  она
уже не вернулась, а беднягу Мейбл хватил удар - Эмили за каждой  из  них
ухаживала так преданно, как  только  могла.  Последние  десять  лет  она
только и делала, что была сиделкой. Симпатичная женщина, не  правда  ли?
Совсем как фигурка из мейсенского фарфора. Сейчас  у  нее  трудновато  с
деньгами, потому она такая  и  озабоченная  -  знаете,  последнее  время
падает курс всех ценных бумаг.
   - Нам ужасно неловко, что мы так вот вытеснили ее из дому, -  сказала
Джоан.
   - Ну, что вы, что вы, об этом и думать бросьте. Флоренс за  нее  душу
отдать готова, а мисс Эмили сама  Мне  говорила,  что  просто  счастлива
иметь таких милых арендаторов. - По  -  моему,  мистер  Пай  тут  слегка
поклонился. - Да, она сказала мне, что на  этот  раз  ей  прямо  -  таки
повезло.
   - В ее доме, - заметил я, - исключительно успокаивающая атмосфера.
   Мистер Пай блеснул на меня глазами.
   - Правда? Вам так кажется? Ну, это очень любопытно. Но  мне,  знаете,
это странно! Да, странно.
   - Почему же, мистер Пай? - спросила  Джоан.  Пай  развел  пухленькими
ручками.
   - Да нет, ничего, ничего. Просто слегка удивился,  вот  и  все.  Я  и
вправду верю, что каждый дом имеет определенную атмосферу. Мне  кажется,
что людские мысли и чувства переносятся на стены и мебель.
   Он на мгновенье умолк. Я огляделся вокруг, подумав,  как  бы  я  смог
описать атмосферу этого дома. Мне показалось это ужасно  странным  -  но
этот  дом  не  имел  вообще  никакой  атмосферы!  Вот  уж  действительно
примечательная вещь!
   Размышляя об этом, я перестал вслушиваться в разговор между  Джоан  и
нашим  хозяином.  Опомнился  я,  только  услышав,  что  Джоан   начинает
прощаться. Я пробудился от своих грез наяву и присоединился к сестре.
   Мы вышли в холл. Когда мы подходили к двери, через щель для писем  на
коврик упал конверт.
   - Вечерняя почта, - пробормотал мистер Пай, глядя на конверт.  -  Так
что же, мои милые молодые друзья, вы будете заходить ко мне,  не  правда
ли? Какое утешение  встретить  людей  с  широким  умственным  кругозором
здесь, в этих стоячих водах, где никогда ничего не происходит.
   Он попрощался с нами за руку и заботливо помог мне  сесть  в  машину.
Джоан взялась за руль,  мы  медленно  объехали  вокруг  безукоризненного
газона и машина выехала на прямую дорожку.  Джоан