прямо сама  не  своя  после  следствия  и  всего  прочего.  Не
бесчувственная я, на самом деле. Но хозяйку обижать я не стану.
   - Значит, все в порядке, - сказал я.
   Я вышел из кухни. Гризельда и Деннис поджидали меня в холле.
   - Ну как? - воскликнула Гризельда.
   - Она остается, - сказал я со вздохом.
   - Лен, - сказала моя жена, - ты _такой_ умница!
   Я в душе  никак  не  мог  с  ней  согласиться.  Разве  умные  люди  так
поступают... Я твердо уверен, что на всем белом свете не  сыщешь  служанки
хуже Мэри. Я прекрасно понимал, что любая перемена  была  бы  переменой  к
лучшему.
   Но  мне  было  приятно  порадовать  Гризельду.   Я   подробно   изложил
обстоятельства, разобидевшие Мэри.
   - Похоже на Летицию, - сказал Деннис. - Она и не  могла  оставить  свой
желтый беретик здесь в среду. Она в нем пришла на теннис в четверг.
   - Мне это кажется вполне вероятным, - заметил я.
   - Никогда не помнит, куда она что бросила, - сказал Деннис с совершенно
необоснованной, на мой взгляд, нежностью, словно тут было чем гордиться. -
Теряет с дюжину вещей каждый день.
   - Необычайно привлекательная черта, - произнес я.
   Но Деннис не заметил никакого сарказма.
   - Да, она _очень_ привлекательна, - сказал он, глубоко вздохнув.  -  Ей
все время делают предложения, она сама мне сказала.
   - Если это происходит здесь, предложения незаконные  -  у  нас  нет  ни
одного неженатого мужчины, - сказал я.
   - А доктор Стоун? - сказала Гризельда, глаза  у  нее  так  и  искрились
лукавством.
   - Верно - он приглашал ее позавчера посмотреть на раскопки, - сказал я.
   - Как же иначе? - сказала Гризельда. - Она очень привлекательная,  Лен.
Даже лысые археологи это чувствуют.
   - Громадный сексапил, - изрек Деннис с видом знатока.
   Однако  Лоуренс  Реддинг  оказался  неподвластен  очарованию   Летиции.
Гризельда и тут нашла объяснение и с уверенностью в своей правоте изложила
его нам.
   - У Лоуренса у самого С.А. - хоть отравляй. Таким людям обычно нравятся
- как бы это сказать - квакерши, понимаете?  Замкнутые,  скромницы.  Таких
женщин все почему-то считают холодными. Мне кажется, единственная женщина,
которая могла пленить и удержать Лоуренса, - это Анна Протеро. Я  уверена,
что они никогда друг  другу  не  наскучат.  И  все-таки,  он  сделал  одну
глупость,  по-моему.  Понимаете  -  он  как-то  воспользовался   чувствами
Летиции. Не думаю, чтобы он догадывался о них - ему  это  и  в  голову  не
пришло, он иногда проявляет скромность, но я  чувствую,  что  она  в  него
влюблена.
   - Она терпеть его не может, - с непререкаемым апломбом заявил Деннис. -
Сама мне сказала.
   Никогда не  слышал  такого  сочувственного  молчания,  каким  Гризельда
ответила на эти слова.
   Я пошел к себе в кабинет. Я  до  сих  пор  чувствовал  в  нем  какое-то
леденящее дыхание. Необходимо было преодолеть это ощущение.  Я  знал,  что
стоит  мне  уступить  этому  чувству,  и  я  никогда  в  жизни  не   смогу
пользоваться кабинетом. Погруженный  в  раздумье,  я  медленно  подошел  к
письменному  столу.  Вот  здесь  сидел  Протеро  -  румяный,   энергичный,
самодовольный - и вот  здесь,  в  короткий  миг,  его  поразили  насмерть.
Преступник стоял вот здесь, на том месте, где сейчас стою я.
   Итак, Протеро больше нет...
   Вот и перо, которое он держал в руке.
   На полу темноватое пятно: ковер отослали в чистку, но  кровь  пропитала
доски пола.
   Меня пробрала дрожь.
   - Нет, не могу оставаться в этой комнате, - сказал я вслух. -  Не  могу
здесь быть.
   Вдруг мне в глаза бросилось что-то, ярко-голубое пятнышко, не больше. Я
наклонился. Под столом лежала небольшая вещица. Я ее поднял.
   Я стоял неподвижно, не сводя глаз с вещицы, которую держал  на  ладони.
Вошла Гризельда.
   - Забыла тебе сказать, Лен. Мисс Марпл  приглашает  нас  зайти  сегодня
вечером, после обеда. Поразвлечь племянника. Она опасается,  что  ему  тут
скучно. Я обещала, что мы придем.
   - Прекрасно, милая.
   - Что это ты рассматриваешь?
   - Ничего.
   Я сжал пальцы в кулак, посмотрел на жену и сказал:
   - Если ты не сумеешь развеселить мистера Рэймонда  Уэста,  значит,  ему
угодить невозможно.
   Моя жена сказала: "Как тебе не стыдно, Лен", и покраснела.
   Она ушла, и я снова разжал пальцы.
   У меня на ладони лежала сережка с голубой  бирюзой,  окруженной  мелким
жемчугом.
   Драгоценность была необычная, довольно заметная, и я помнил  совершенно
точно, где видел ее в последний раз.



21

   Не стану утверждать, что когда-либо испытывал особую приязнь к  мистеру
Раймонду Уэсту. Я знаю, что его  считают  прекрасным  прозаиком,  а  стихи
принесли ему широкую известность. У него в стихах нет ни  одной  заглавной
буквы; как я понимаю, это основной признак авангардизма. Все его романы  о
пренеприятных людях, влачащих неимоверно жалкое существование.
   Он по-своему, несколько покровительственно, любит "тетю Джейн", которую
часто прямо в глаза зовет "Пережиток".
   Она слушает его разглагольствования с весьма лестным вниманием, и, хотя
у нее в глазах иногда  мелькает  насмешливый  огонек,  я  уверен,  что  он
никогда этого не замечает.
   С решительностью, которая могла бы польстить самолюбию, он обратил  все
свое  внимание  на  Гризельду.  Они  обсудили  современные  пьесы,   потом
заговорили о современных вкусах в декоративном искусстве.  Хотя  Гризельда
притворно  посмеивается  над  Рэймондом  Уэстом,  мне  кажется,  что   она
поддается чарам его красноречия.
   Я беседовал с мисс Марпл (о чем-то совсем скучном), и до меня  не  один
раз доносилась фраза: "Вы похоронили себя в этой глуши".
   Наконец этот рефрен начал действовать мне на  нервы.  Внезапно  у  меня
вырвалось:
   - Вы считаете, что мы здесь живем на краю света?
   Рэймонд Уэст взмахнул рукой с зажатой в пальцах сигаретой.
   - Я считаю Сент Мэри Мид, - многозначительно отчеканил он, -  лужей  со
стоячей водой.
   Он  взглянул  на  всех  вызывающе,  ожидая  возражений,  но  никто   не
возмутился; мне кажется, это его разочаровало.
   - Сравнение не очень удачное, милый Рэймонд,  -  живо  отозвалась  мисс
Марпл. - Мне кажется, если посмотреть в микроскоп на каплю воды из стоячей
лужи, жизнь там так и кипит.
   - Конечно, там кишит всякая мелочь, - сказал литератор.
   - А разве это не такая же жизнь, как и повсюду? - сказала мисс Марпл.
   - Вы равняете себя с инфузорией из стоячей лужи, тетя Джейн?
   - Мой милый, ты сам так писал в своем последнем романе, я запомнила.
   Остроумный молодой человек  обычно  не  любит,  когда  его  собственные
изречения обращают против него. Рэймонд Уэст не был исключением  из  этого
правила.
   - Это сказано совсем не о том, - отрезал он.
   - Жизнь, в общем,  везде  одинакова,  -  продолжала  мисс  Марпл  своим
негромким,  спокойным  голосом.  -  Человек   рождается,   потом   растет,
взрослеет, сталкивается с другими людьми, обкатывается, как галька,  потом
женится, появляются новые дети...
   - А финал один - смерть, -  подхватил  Рэймонд  Уэст.  -  И  не  всегда
имеется свидетельство о смерти. Порой умирают заживо.
   - Раз уж мы заговорили о смерти, - сказала Гризельда. - Вы знаете,  что
у нас здесь произошло убийство?
   Рэймонд Уэст взмахнул сигаретой, отметая убийство одним жестом.
   - Убийство - это так грубо, - сказал он. - Меня это не интересует.
   Я ни на минуту не поверил его  словам.  Как  говорят,  весь  мир  любит
любовь; переиначьте эту пословицу применительно к убийству, и  она  станет
еще более правдивой. Это истинная правда: ни  один  человек  не  останется
равнодушным к убийству. Люди простые, как я и Гризельда, откровенно в этом
признаются, а такие,  как  Рэймонд  Уэст,  непременно  должны  поломаться,
напустить на себя притворную скуку, хотя бы на первые пять минут.
   Однако мисс Марпл выдала племянника, заметив:
   - Мы с Рэймондом во время обеда только об этом и говорили.
   -  Я  всегда  интересуюсь  местными  новостями,  -  поспешил  вмешаться
Рэймонд. Он одарил мисс Марпл ласковой, снисходительной улыбкой.
   - А у вас есть своя версия, мистер Уэст? - спросила Гризельда.
   - Если рассуждать логически, -  сказал  Рэймонд  Уэст,  в  который  раз
помахивая своей сигаретой, - Протеро мог убить только один человек.
   К его удовольствию, мы замерли, ловя каждое слово.
   - Кто? - спросила Гризельда.
   - Викарий, - ответил Рэймонд и обличающе указал на меня пальцем.
   Я опешил.
   - Само собой, - успокоил он меня, - я знаю,  что  вы  его  не  убивали.
Жизнь никогда не соответствует идеалу. Подумайте, какая  блестящая  драма,
как это естественно, церковный староста злодейски убит в кабинете  викария
самим викарием. Что за прелесть!
   - А по каким мотивам? - спросил я.
   - О, это самое интересное.  -  Он  выпрямился  на  стуле,  позабыв  про
сигарету, и она  погасла.  -  Я  бы  сказал  -  комплекс  неполноценности.
Возможно, слишком много подавленной агрессивности. Я  бы  с  удовольствием
написал об этом роман. Можно здорово закрутить интригу. Неделю за неделей,
год за годом он видит своего недруга то в  ризнице,  то  на  пикниках  для
мальчиков из хора, собирающего  пожертвования  в  церкви,  несущего  их  к
алтарю. Не перестает ненавидеть этого  человека  и  каждый  раз  подавляет
ненависть. Это не подобает христианину, и он не станет лелеять ненависть в
сердце. А она грызет и терзает его втайне, и в один прекрасный день...
   Он сделал выразительный жест.
   Гризельда повернулась ко мне.
   - Ты когда-нибудь чувствовал что-то подобное, Лен?
   - Никогда, - честно ответил я.
   - И все же я слышала, что вы не так давно желали его смерти, - заметила
мисс Марпл.
   (Деннис - негодный мальчишка! Конечно, я сам виноват -  не  стоило  мне
говорить об этом.)
   - Боюсь, что я это сказал, - признался я. - Порой говоришь  несусветные
глупости, но в то утро он меня довел до белого каления, честное слово.
   - Какая жалость, - сказал Рэймонд Уэст. - Понимаете ли,  если  бы  ваше
подсознание жаждало его смерти, оно бы не допустило, чтобы вы  высказались
вслух.
   Он вздохнул.
   - Моя теория пошла прахом. Должно быть, это самое прозаическое убийство
- месть браконьера или что-нибудь в этом роде.
   - Мисс Крэм заходила  ко  мне  сегодня,  -  сказала  мисс  Марпл.  -  Я
повстречала ее в деревне и спросила, не хочет ли  она  посмотреть  на  мой
садик.
   - Она так любит садоводство? - спросила Гризельда.
   - Вовсе нет, - отвечала мисс Марпл, едва заметно подмигивая. -  Но  это
прекрасный предлог для разговора, вам не кажется?
   - А какого вы о ней мнения? - спросила Гризельда. -  Я  думаю,  она  не
такая уж плохая.
   - Она много мне порассказала, - заметила мисс Марпл. - О себе, о  своей
семье. Кажется, они все умерли в Индии. Грустно, знаете  ли.  Кстати,  она
проводит уик-энд в Старой Усадьбе.
   - Что?
   -  Да-да,  кажется,  миссис  Протеро  ее  пригласила   или   она   сама
напросилась, не знаю, каким образом это устроилось. Нужно сделать какую-то
секретарскую работу, там накопилась целая куча писем. Это для нее  большая
удача. Доктор Стоун в  отъезде,  и  девушке  нечем  заняться.  Раскоп  был
преинтересный, правда?
   - Стоун? - повторил Рэймонд. - Археолог?
   - Да, он производит раскопки. Во владениях Протеро.
   - Интересный человек. Влюблен в свою профессию, - сказал Рэймонд. -  Мы
познакомились недавно на  званом  обеде,  с  ним  необыкновенно  интересно
говорить. Надо будет зайти к нему, повидаться.
   - К сожалению, - сказал я, - он только  что  уехал  в  Лондон  на  весь
уик-энд. Постойте, да вые ним столкнулись сегодня днем на вокзале.
   - Я столкнулся с вами. А при вас был какой-то коротышка в очках.
   - Ну да - доктор Стоун.
   - Помилуйте, дорогой мой, - это был вовсе не Стоун.
   - Как не Стоун?
   - Не археолог, во всяком случае. Я его прекрасно знаю. Этот  тип  вовсе
не Стоун - ни малейшего сходства.
   Мы уставились друг на друга. Я, в частности, уставился на мисс Марпл.
   - Чрезвычайно странно, - сказал я.
   - Чемодан, - сказала мисс Марпл.
   - Зачем? - сказала Гризельда.
   - Совсем как в тот раз, когда человек ходил по домам, выдавая  себя  за
инспектора газовой компании, - сказала,  ни  к  кому  не  обращаясь,  мисс
Марпл. - Немалый улов он унес, немалый.
   - Самозванец, - произнес Рэймонд Уэст. - Это уже интересно.
   - Замешан ли он в убийстве - вот в чем вопрос, - сказала Гризельда.
   - Вовсе не обязательно, - сказал я. - Однако... - и я взглянул на  мисс
Марпл.
   - Это Странное Дело, - сказала она. - Еще одно Странное Дело.
   - Да, - сказал я, вставая. - И мне кажется, что об этом надо немедленно
поставить в известность инспектора полиции.



22

   Как только я дозвонился до инспектора  Слака,  мне  тут  же  были  даны
короткие,  категорические  приказания.  Ничто  не  должно   "просочиться".
Главное - не спугнуть мисс Крэм. Тем временем  будут  организованы  поиски
чемодана в районе раскопа.
   Мы с Гризельдой вернулись домой,  взволнованные  новыми  открытиями.  В
присутствии Денниса мы не могли поговорить - мы честно обещали  инспектору
Слаку не проронить ни словечка кому бы то ни было.
   Но Деннису было не до нас - у него были свои заботы. Он вошел ко мне  в
кабинет и принялся слоняться, шаркая ногами, вертеть в руках что попало, и
вообще вид у него был крайне растерянный и смущенный.
   - В чем дело, Деннис? - наконец не выдержал я.
   - Дядя Лен, я не хочу идти во флот.
   Я удивился. Казалось, что мальчик твердо выбрал будущую профессию.
   - Ведь ты об этом так мечтал.
   - Да, а теперь передумал.
   - Что же ты собираешься делать?
   - Хочу стать финансистом.
   Я удивился еще больше.
   - Как финансистом?
   - Обыкновенно. Хочу работать в городе, в Сити.
   - Послушай, милый мой мальчик, я уверен, что эта  жизнь  не  для  тебя.
Даже если я устрою тебя на работу в банк...
   Деннис сказал, что он думал не об этом. В банке ему  делать  нечего.  Я
спросил, что он конкретно имел в виду, и, разумеется, он сам не знал, чего
хочет, как я и догадывался.
   В его понимании "стать финансистом" значило  быстро  стать  богачом;  с
юношеским оптимизмом он считал, что это дело верное, достаточно  "работать
в Сити". Я попытался рассеять его заблуждения, стараясь не обидеть его.
   - А что навело тебя на эти мысли? - спросил я. - Ты был вполне  доволен
перспективой служить в торговом флоте.
   - Верно, дядя Лен, только я подумал...  Когда  придет  время  жениться,
понимаешь, чтобы жениться на хорошей девушке, надо быть богатым.
   - Твоя теория не подтверждается фактами, - заметил я.
   - Знаю. Но я говорю о настоящей хорошей девушке. Из хорошей семьи.  Она
к этому привыкла.
   Несмотря на туманные выражения, я понимал, что он имеет в виду.
   - Но ведь не все девушки похожи на Летицию Протеро, - сказал я ласково.
   Он все равно вспылил.
   - Ты к ней ужасно несправедлив. Тебе она не нравится. И Гризельде тоже.
Она называет ее занудой!
   Со своей, чисто  женской,  точки  зрения  Гризельда  совершенно  права.
Летиция и вправду нагоняет на человека скуку. Но мне было вполне  понятно,
почему это слово задело Денниса.
   - Почему люди не могут понять, пожалеть! Даже Хартли Напье, и те на нее
напустились - в такое тяжелое  время!  Подумаешь  -  ну,  ушла  она  с  их
дурацкой теннисной игры чуть пораньше. Обязана она, что ли,  торчать  там,
если ей надоело? По-моему, еще много чести, что она вообще туда пошла.
   - Это большая честь, - сказал я, но Деннис не заподозрил  сарказма.  Он
весь кипел от обиды за Летицию.
   - А на самом деле она такая чуткая. Суди сам - она меня  заставила  там
остаться. Само собой, я тоже собрался уходить. Но она об этом и слышать не
хотела. Сказала, что Хартли Напье ужасно обидятся. И я остался  еще  минут
на пятнадцать, ради нее.
   У молодежи какие-то странные представления о чуткости.
   - А теперь, как  мне  сказали,  Сюзанна  Хартли  Напье  всюду  ходит  и
говорит, что Летиция жутко невоспитанная.
   - На твоем месте я бы не обращал на это внимания, - сказал я.
   - Тебе легко говорить, а я...
   Голос у него прервался от волнения.
   - Я... Я ради нее готов на все.
   - Очень немногие из нас могут сделать хоть что-то для другого человека.
Как бы мы ни старались, это не в наших силах.
   - Лучше бы мне умереть, - сказал Деннис.
   Бедный малый!  Эта  полудетская  любовь  всегда  протекает  как  острое
заболевание. Я не позволил себе сказать ни одной банальной и  поучительной
фразы, которые так и просятся на язык, -  это  только  разобидело  бы  его
вконец. Я просто пожелал ему спокойной ночи, и мы разошлись.
   Наутро у меня была с  восьми  часов  служба,  а  вернувшись,  я  увидел
Гризельду за столом, накрытым для завтрака, в руках  она  держала  письмо.
Письмо было от Анны Протеро.
   "Дорогая Гризельда, если Вы с викарием можете зайти сегодня к ленчу,  я
буду очень благодарна. Произошло нечто чрезвычайно странное, и я хотела бы
посоветоваться с мистером Клементом.
   Пожалуйста, не упоминайте об этом, когда  будете  у  нас,  -  я  никому
ничего не сказала.
   С любовью, искренне Ваша, Анна Протеро".
   - Непременно надо пойти, - сказала Гризельда.
   Я согласился.
   - Интересно, что там произошло?
   Мне тоже было интересно.
   - Знаешь, - сказал я Гризельде, - у меня такое чувство,  что  это  дело
затянется надолго.
   - Ты хочешь сказать - пока не арестуют настоящего убийцу?
   - Нет, - ответил я. - Я имел в виду другое.  Видишь  ли,  в  этом  деле
столько разветвлений,  столько  подводных  течений,  о  которых  мы  и  не
догадываемся. Нужно выяснить множество  загадочных  обстоятельств,  прежде
чем мы доберемся до сути дела.
   - Понимаю, ты говоришь о тех  обстоятельствах,  которые  сами  по  себе
ничего не значат, но мешают и путаются под ногами?
   - Пожалуй, ты довольно точно истолковала мои слова.
   - А по-моему, мы устраиваем много шуму  из  ничего,  -  сказал  Деннис,
намазывая хлеб повидлом. - Ведь это здорово, что старик Протеро отправился
к праотцам. Никто его не любил. Пусть у полиции  голова  болит  -  это  их
дело, пусть и суетятся. Я  лично  надеюсь,  что  они  никогда  не  изловят
убийцу. Еще не хватало, чтобы Слак получил повышение и  ходил  надутый  от
важности, как индюк, воображая, что он великий сыщик.
   Признаюсь, что я не настолько чужд простым человеческим чувствам, чтобы
не разделять его мнения о повышении  Слака.  Человеку,  который  всегда  и
повсюду, словно нарочно, восстанавливает людей против себя, не  приходится
ждать от них хорошего отношения.
   - Доктор Хэйдок со мной согласен, - продолжал Деннис. - Он ни за что не
выдал бы убийцу властям. Он мне так и сказал.
   Вот в этом, мне кажется, опасная черта воззрений Хэйдока. Сами по  себе
его взгляды, возможно, заслуживают уважения -  не  мне  судить,  -  но  на
молодой неокрепший ум они могут оказать действие,  совершенно  неожиданное
для самого Хэйдока.
   Гризельда выглянула в окно и сообщила, что в саду у нас репортеры.
   - Наверное,  опять  фотографируют  окна  кабинета,  -  сказала  она  со
вздохом.
   Нам пришлось немало претерпеть от подобных нашествий. Поначалу - жители
деревни, полные праздного любопытства, ни один из них не преминул постоять
и поглазеть разинув рот.  Потом  пошла  в  наступление  армия  газетчиков,
вооруженная фотоаппаратами, а за ними - опять зеваки: поглазеть теперь уже
на газетчиков. В конце концов пришлось поставить на страже у окон кабинета
констебля из Мач Бенэма.
   - Хорошо, что похороны состоятся завтра утром,  -  сказал  я.  -  После
этого все страсти улягутся, я уверен.
   Когда мы подошли к  Старой  Усадьбе,  нас  уже  подстерегали  несколько
репортеров. Они засыпали меня самыми разнообразными вопросами, на  которые
я давал неизменный ответ (мы решили, что это наилучший выход) - а  именно:
"Мне нечего сказать".
   Дворецкий проводил нас в гостиную, где оказалась единственная гостья  -
мисс Крэм, которая явно бы