пользовался популярностью, я знаю. Но  пойти  на
убийство! Для убийства нужны очень серьезные основания.
   - Надо полагать, - сказал я.
   - А у кого могли быть настолько серьезные основания? Полиция знает?
   - Не могу сказать.
   - У него могли быть враги, если подумать. Чем больше  я  размышляю  над
этим, тем более убеждаюсь, что у такого человека обязательно  должны  быть
враги. В судейских кругах у него была репутация сурового судьи.
   - Да, я полагаю.
   - Как, сэр, разве вы не помните? Он еще  вчера  утром  говорил  вам  об
угрозах этого самого Арчера.
   - Да, теперь я припоминаю, - сказал я. - Разумеется, помню. Вы как  раз
стояли совсем рядом с нами.
   - Да, и я слышал его слова. Невозможно не подслушать - такой уж у  него
был голос. Очень громкий голос. Я помню, что  на  меня  произвели  большое
впечатление ваши слова. Вы ему сказали, что, когда  настанет  его  час,  к
нему могут тоже проявить справедливость вместо милосердия.
   - Разве  я  так  сказал?  -  спросил  я,  нахмурившись.  Сам  я  помнил
собственные слова несколько иначе.
   - Вы сказали это так внушительно, сэр. Я был  потрясен.  Справедливость
может быть ужасной.  И  подумать  только:  бедного  полковника  так  скоро
постигла смерть. Поневоле поверишь в предчувствия.
   - Никакого предчувствия у меня не было, - отрезал я. Мне  очень  не  по
душе склонность Хоуза к мистицизму. В нем есть что-то от духовидца.
   - А вы сообщили полиции про этого Арчера, сэр?
   - Мне о нем ничего не известно.
   - Я имел в виду то, что вам сказал полковник  Протеро,  что  Арчер  ему
угрожает. Это вы им передали?
   - Нет, - медленно произнес я. - Не передал.
   - Но ведь вы собираетесь это сделать?
   Я не отвечал. Вызывать гонения на человека, который  уже  пострадал  от
рук закона и правопорядка, - это мне  не  по  душе.  Я  не  заступаюсь  за
Арчера. Он закоренелый браконьер - один из  тех  развеселых  бездельников,
которые водятся в любом приходе. И что бы он там ни говорил в  горячности,
когда его посадили, я не был  уверен,  что,  выйдя  из  тюрьмы,  он  будет
лелеять чувство мести.
   - Вы слышали наш разговор, - сказал я наконец. - Если вы считаете своим
долгом сообщить полиции, можете это сделать.
   - Лучше, если это услышали бы от вас.
   - Возможно, но, по правде говоря,  я  этого  делать  не  собираюсь.  Не
хотелось бы помогать затягивать петлю на шее невиновного.
   - Но если это он застрелил полковника Протеро...
   - Ах, _если_! Против него нет никаких улик или показаний.
   - Он угрожал.
   -  Если  говорить  начистоту,  угрожал  не  он,  а  полковник  Протеро.
Полковник Протеро грозился показать Арчеру, чего  стоит  месть,  когда  он
попадется еще раз на браконьерстве.
   - Мне непонятно ваше отношение, сэр.
   - Вот как? - устало сказал  я.  -  Вы  человек  молодой.  Вы  ревностно
служите делу справедливости. Когда доживете до моего возраста, вы увидите,
что предпочитаете толковать сомнение в пользу обвиняемого.
   - Дело не в том - то есть...
   Он замолк, и я посмотрел на него не без удивления.
   - Вы сами - вы никого не подозреваете - не предполагаете, кто убийца, я
хотел спросить?
   - Боже упаси, нет.
   Хоуз настаивал:
   - А о причинах убийства?..
   - Ничего не знаю. А вы?
   - Я? Что  вы,  нет.  Просто  полюбопытствовал.  Может  быть,  полковник
Протеро поделился с вами - упомянул - в частной беседе...
   - Его "частная беседа"! Все, что он сказал,  слышала  вся  улица  нашей
деревни вчера утром.
   - Да, да, вы правы. Так вы не думаете про Арчера?
   - Полиция вскорости будет знать про Арчера все, что нужно, - сказал  я.
- Если бы я собственными ушами слышал, как он угрожает полковнику Протеро,
это было бы другое дело. Но можете быть уверены, что, если  он  и  вправду
угрожал полковнику расправой, его слышало полдеревни,  и  до  полиции  это
дойдет своим чередом. Но вы, естественно, вольны поступать по собственному
разумению.
   Однако Хоуз с непонятным упорством отказывался  предпринимать  что-либо
лично.
   Во  всем  его  поведении  проглядывала  неестественная  нервозность.  Я
вспомнил,  что  говорил  Хэйдок  о  его  болезни.  Очевидно,  этим  все  и
объяснялось.
   Он нехотя распрощался со мной, как будто хотел еще что-то  сказать,  но
не знал, как к этому подступиться.
   Я договорился с ним, что он возьмет на себя службу для Союза матерей, а
заодно и собрание Гостей округа по окончании  службы.  У  меня  на  вторую
половину дня были свои планы.
   Хоуз ушел, а я, выбросив из головы и его, и  его  горести,  решил,  что
пора идти к миссис Лестрэндж.
   На  столике  в  холле  лежали  нераспечатанные  газеты:   "Гардиан"   и
"Церковный Вестник".
   По дороге я вспомнил, что миссис Лестрэндж  встречалась  с  полковником
Протеро вечером накануне убийства. Вполне возможно, что в  этом  разговоре
проскользнуло что-нибудь, указывающее на тайну убийцы.
   Меня сразу же  проводили  в  маленькую  гостиную,  и  миссис  Лестрэндж
поднялась мне навстречу. Я еще раз глубоко почувствовал ту чудодейственную
атмосферу, какую умела создать вокруг себя эта женщина. На ней было платье
из совершенно черной,  без  блеска,  материи,  подчеркивавшей  необычайную
белизну ее кожи. В ее лице застыла какая-то странная мертвенность.  Только
глаза сверкали огнем, были полны жизни. Сегодня  в  ее  взгляде  я  уловил
настороженность. И все - никаких признаков оживления я больше не заметил.
   - Вы очень добры, мистер Клемент, - сказала она, пожимая  мне  руку.  -
Спасибо, что пришли. Я хотела все вам сказать еще тогда. Потом передумала.
Но я была не права.
   - Как я вам уже сказал - я готов помочь вам всем, чем могу.
   - Да, вы это сказали.  И  мне  кажется,  это  не  пустые  слова.  Очень
немногие, мистер Клемент, когда-либо искренне хотели мне помочь. Считанные
люди, на всем белом сеете.
   - В это трудно поверить, миссис Лестрэндж.
   - Это правда. Большинство людей - большинство мужчин, по крайней  мере,
- преследуют свои собственные цели. - В ее голосе прозвучала горечь.
   Я не отвечал, и она продолжала:
   - Прошу вас, присядьте.
   Я повиновался, и она села  на  стул  напротив.  Немного  помедлив,  она
заговорила неторопливо и задумчиво, словно взвешивая каждой слово  прежде,
чем его произнести.
   -  Я  попала  в  очень  необычное  положение,  и  мне  хочется  с  вами
посоветоваться. То есть я хотела бы спросить у вас совета - как  мне  быть
дальше. Что прошло, то прошло - тут ничего уже не изменишь.  Вы  понимаете
меня?
   Я не успел ответить -  горничная,  которая  мне  открывала,  распахнула
дверь и испуганно пролепетала:
   - О, простите, мэм, там пришел инспектор полиции, он  сказал,  что  ему
нужно с вами поговорить, простите!
   Наступило молчание. Миссис  Лестрэндж  нимало  не  изменилась  в  лице.
Только медленно прикрыла и снова открыла глаза. Мне  показалось,  что  она
преодолела легкий спазм в горле, но голос у нее был все тот же  -  чистый,
спокойный:
   - Проведите его сюда, Хильда.
   Я собрался было уходить, но  она  повелительным  жестом  приказала  мне
остаться.
   - Если вы не возражаете - я была бы  очень  вам  обязана,  если  бы  вы
остались.
   Я снова сел, пробормотав:
   - Разумеется, как вам угодно.
   Тут в комнату беглым строевым шагом ворвался Слак.
   - Добрый день, мадам.
   - Добрый день, инспектор.
   В эту минуту инспектор заметил меня и скорчил злую  гримасу.  Можно  не
сомневаться - Слак добрых чувств ко мне не питал.
   - Надеюсь, вы не возражаете против присутствия викария?
   Очевидно, Слаку было неловко сказать, что он возражает.
   - Н-н-ет, - сварливо сказал он. - Хотя, возможно, было бы желательно...
   Миссис Лестрэндж намеком пренебрегла.
   - Чем могу быть полезна, инспектор? - спросила она.
   - А вот чем, мадам. Я расследую дело об  убийстве  полковника  Протеро.
Мне поручено собрать все сведения.
   Миссис Лестрэндж кивнула.
   - Это чистая формальность, но я всем задаю вопрос: где  вы  были  вчера
между шестью и семью часами вечера? Чистая формальность, как вы понимаете.
   - Вы хотите знать, где я  была  вчера  вечером  между  шестью  и  семью
часами?
   - Так точно, мадам.
   - Попробую вспомнить. - Она немного поразмыслила. -  Я  была  здесь.  В
этом доме.
   - А! - я видел, как блеснули глаза инспектора. - А ваша  служанка  -  у
вас, кажется, одна служанка - она может подтвердить ваши показания?
   - Нет, у Хильды был свободный вечер.
   - Понятно.
   - Так что, к сожалению, вам придется поверить мне на слово,  -  любезно
сказала миссис Лестрэндж.
   - Вы с полной ответственностью утверждаете, что были дома весь вечер?
   - Вы сказали "между шестью и  семью",  инспектор.  Несколько  раньше  я
выходила прогуляться. Когда я вернулась, еще не было пяти.
   - Значит, если некая дама - к  примеру,  мисс  Хартнелл  -  определенно
заявляет, что зашла сюда около  шести,  позвонила,  но  так  никого  и  не
добилась и вынуждена была уйти, вы скажете, что она ошибается, э?
   - О, нет, - миссис Лестрэндж покачала головой.
   - Однако...
   - Если горничная дома, она может сказать, что вас  нет  дома.  А  когда
остаешься одна и тебе не хочется принимать визитеров  -  что  ж,  остается
только терпеть, пока они трезвонят в дверь.
   Инспектор Слак слегка смешался.
   - Старые  дамы  нагоняют  на  меня  ужасную  скуку,  -  сказала  миссис
Лестрэндж. - А мисс Хартнелл в этом  смысле  не  имеет  себе  равных.  Она
позвонила раз шесть, прежде чем соблаговолила уйти.
   Она благосклонно улыбнулась инспектору Слаку.
   Инспектор переменил тему.
   - А если кто-нибудь сказал, что видел вас около этого времени...
   - Но ведь меня никто не видел, не правда ли? - она  мгновенно  нащупала
слабое звено. - Меня никто не видел, потому что я была дома.
   - Вы совершенно правы, мадам.
   Инспектор пододвинул свой стул чуть ближе.
   - Теперь вот что, миссис Лестрэндж: мне известно, что вы нанесли  визит
полковнику Протеро накануне убийства, поздно вечером.
   Миссис Лестрэндж спокойно подтвердила:
   - Да, это так.
   - Можете ли вы сказать мне что-нибудь о теме разговора?
   - Беседа касалась личных дел, инспектор.
   - Боюсь, что я должен настаивать: объясните, о чем шел разговор.
   - Никаких объяснений я дать не смогу. Могу только уверить вас, что этот
разговор не имел никакого отношения к преступлению.
   - Не думаю, что вы можете судить об этом вполне компетентно.
   - Тем не менее вам придется поверить мне на слово.
   - Получается, что я во всем должен верить вам на слово.
   - Кажется, вы правы, - согласилась она с  той  же  улыбкой,  с  тем  же
спокойствием.
   Инспектор Слак вдруг сделался красным, как рак.
   - Это дело серьезное,  миссис  Лестрэндж.  Мне  нужна  правда...  -  Он
грохнул кулаком по столу. - И я намерен ее узнать.
   Миссис Лестрэндж не произнесла ни слова.
   - Разве вы не видите, мадам, что ставите  себя  в  весьма  сомнительное
положение?
   Миссис Лестрэндж по-прежнему не удостоила его ответом.
   - Вы будете обязаны дать показания на следствии.
   - Да.
   Короткое словечко. Без нажима, без интереса. Инспектор изменил тактику.
   - Вы были знакомы с полковником Протеро?
   - Да, я была с ним знакома.
   - Близко знакомы?
   - Я не виделась с ним много лет, - ответила она после небольшой паузы.
   - Были ли вы знакомы с миссис Протеро?
   - Нет.
   - Вы извините меня, но время для визита выбрано довольно странное.
   - Я думаю иначе.
   - Что вы хотите сказать?
   -  Мне  хотелось  видеть  полковника  Протеро  наедине.  Я  не   хотела
встречаться с миссис Протеро или с мисс  Протеро.  И  я  сочла  это  время
наиболее удобным для моих целей.
   - Почему вы не хотели видеть ни миссис Протеро, ни мисс Протеро?
   - А это уж мое дело, инспектор.
   - Значит, вы отказываетесь от дальнейших показаний?
   - Категорически.
   Инспектор Слак вскочил.
   - Если вы не поостережетесь, мадам, то можете поставить себя в скверное
положение. Это все выглядит очень подозрительно - весьма подозрительно.
   Она рассмеялась. Я мог бы пояснить инспектору Слаку, что такую  женщину
напугать не очень-то просто.
   -  Ну,  ладно,  -  сказал  он,  стараясь  отступить  без   ущерба   для
собственного достоинства, -  только  потом  не  говорите,  что  я  вас  не
предостерег. Доброго вечера, мадам, но  помните:  мы  все  равно  добьемся
правды.
   Он удалился.
   Миссис Лестрэндж поднялась и протянула мне руку.
   - Я хочу попрощаться с вами - да, так будет лучше.  Видите  ли,  теперь
советоваться поздно. Я сделала выбор.
   Она повторила с какой-то безнадежностью в голосе:
   - Я сделала свой выбор.



16

   На пороге дома я столкнулся с Хэйдоком. Он бросил неприязненный  взгляд
вслед Слаку, как раз выходившему из калитки, и резко спросил:
   - Он ее допрашивал?
   - Да.
   - Надеюсь, он был вежлив?
   По моему  мнению,  вежливость  -  искусство,  которому  инспектор  Слак
научиться так и не сумел,  но  с  его  собственной  точки  зрения,  как  я
полагал, он был достаточно любезен, и, кроме того,  мне  не  хотелось  еще
больше расстраивать  Хэйдока.  Он  и  без  этого  выглядел  озабоченным  и
удрученным. Поэтому я сказал, что инспектор держался в рамках вежливости.
   Кивнув, Хэйдок прошел в дом, а я пошел вперед по  деревенской  улице  и
вскоре нагнал инспектора. Подозреваю, что он нарочно замедлял  шаг.  Какую
бы антипатию он ко мне ни испытывал, он не из  тех,  кто  допустит,  чтобы
симпатии и антипатии мешали ему раздобыть нужную информацию.
   - Вы что-нибудь знаете об этой даме? - спросил он меня напрямик.
   Я ответил, что совершенно ничего не знаю.
   - Она вам не говорила, почему сюда переехала?
   - Нет.
   - Но тем не менее вы к ней ходите?
   - В мои обязанности входит посещение моих прихожан,  -  ответил  я,  не
упоминая о том, что за мной посылали.
   - Угу... Пожалуй, это так. -  Он  минуту  или  две  помолчал,  а  потом
заговорил снова, не устояв перед искушением поговорить  о  своем  недавнем
промахе. - Скверное дельце, как я погляжу.
   - Вы так думаете?
   - Спросите  меня,  и  я  вам  скажу:  "вымогательство".  Забавно,  если
подумать, какая репутация была у этого полковника Протеро. Но ведь  верить
никому нельзя. Великое дело - церковный староста,  который  ведет  двойную
жизнь. Не он первый, не он последний.
   У меня в голове промелькнуло смутное воспоминание о  высказывании  мисс
Марпл по тому же поводу.
   - Неужели вы серьезно думаете, что это возможно?
   - Так уж выходит, все факты налицо, сэр. С  чего  бы  такой  изящной  и
нарядной леди забираться  в  эту  забытую  богом  дыру?  С  чего  это  она
отправляется к нему в гостя в такое время,  когда  с  визитами  не  ходят?
Странно! А почему она не желает видеть ни миссис Протеро, ни мисс Протеро?
Да уж, все сходится. Она не спешит  признаваться,  ведь  вымогательство  -
уголовно наказуемое деяние. Но мы из нее правду вытряхнем. Можно  ожидать,
исходя из того, что нам известно, что ее показания будут очень  интересны.
Если  у  полковника  Протеро  был  какой-то  темный  секретик  в  жизни  -
что-нибудь постыдное -  тогда,  сами  понимаете,  перед  нами  открываются
широкие возможности.
   Я вполне понимал.
   - Я пытался вытянуть что-нибудь из дворецкого. Мог же он подслушать,  о
чем говорили полковник Протеро и Лестрэндж. За дворецкими это водится.  Но
он клятвенно уверяет, что даже понятия  не  имеет,  о  чем  они  говорили.
Кстати, он на этом потерял работу: полковник на него набросился чуть не  с
кулаками за то, что он посмел ее впустить. Дворецкий в  ответ  предупредил
об уходе. Говорит, что место все равно было ему не по душе и он  собирался
уходить в любом случае.
   - Вот как.
   - А нам это дает еще  одного  человека,  который  мог  затаить  зло  на
полковника.
   - Но вы же не подозреваете всерьез этого человека -  как  его  фамилия,
кстати?
   - Фамилия его Ривз, и я не говорил, что я его подозреваю. Верить никому
нельзя, вот что я вам скажу. Мне его манеры не нравятся  -  уж  больно  он
елейный, скользкий, как угорь.
   Интересно, что сказал бы Ривз о манерах инспектора Слака?
   - Теперь пришла пора допросить шофера.
   - В таком случае, - сказал я, - нельзя  ли  мне  подъехать  с  вами  на
машине? Мне нужно поговорить с миссис Протеро.
   - О чем это?
   - О предстоящих похоронах.
   - А! - инспектор Слак едва заметно смутился. - Следствие будет  завтра,
в субботу.
   - Именно так. Похороны, вероятно, будут назначены на вторник.
   Казалось, инспектор Слак слегка устыдился  своей  грубости.  Он  сделал
попытку примирения,  предложив  мне  присутствовать  при  допросе  шофера,
Мэннинга.
   Мэннинг славный малый, ему не больше двадцати пяти-двадцати шести  лет.
Инспектор явно нагонял на него страх.
   - Ну вот что, парень, - сказал Слак, - мне нужно у тебя кое-что узнать.
   - Да, сэр, - пролепетал шофер. - Как угодно, сэр.
   Если бы убийство было делом его рук,  он  вряд  ли  выглядел  бы  более
потерянным и перепуганным.
   - Ты возил своего хозяина в деревню вчера днем?
   - Да, сэр.
   - В котором часу?
   - В пять тридцать.
   - Миссис Протеро была с вами?
   - Да, сэр.
   - По дороге нигде не останавливались?
   - Нет, сэр.
   - А что вы делали в деревне?
   - Полковник вышел и сказал, что машина ему больше  не  понадобится.  Он
пойдет домой пешком. Миссис Протеро поехала за покупками. Свертки  уложили
в машину. Она сказала, что я больше не нужен, и я поехал домой.
   - А она осталась в деревне?
   - Да, сэр.
   - Который был час?
   - Четверть седьмого, сэр. Точно четверть седьмого.
   - А где ты ее оставил?
   - Возле церкви, сэр.
   - Полковник говорил, куда собирается, или нет?
   - Он сказал, что надо повидать ветеринара... насчет одной из лошадей.
   - Ясно. И ты приехал сюда, прямиком?
   - Да, сэр.
   - В Старой Усадьбе два въезда - Южный и  Северный.  Как  я  понимаю,  в
деревню ты выезжал через Южные ворота?
   - Да, сэр, как всегда.
   - А обратно - тем же путем?
   - Да, сэр.
   - Гм-м... Ну ладно, пока достаточно. А! Вот и мисс Протеро.
   Летиция шла к нам медленно, словно нехотя.
   - Я беру "фиат", Мэннинг, - сказала она. - Заведите мотор, пожалуйста.
   - Сию минуту, мисс.
   Он подошел к двухместной спортивный машине и поднял капот.
   - Можно вас на минуту, мисс Протеро? - сказал Слак.  -  Мне  необходимо
знать, кто где был вчера во второй половине дня. Простая формальность,  не
обижайтесь.
   Летиция смотрела на него, широко раскрыв глаза.
   - Я никогда в жизни не замечаю, который час!
   - Насколько я знаю, вы ушли из дому вчера вскоре после ленча?
   Она кивнула.
   - А куда, разрешите узнать?
   - Играть в теннис.
   - С кем?
   - С семьей Хартли Напье.
   - Из Мач Бенэма?
   - Да.
   - А когда вы вернулись?
   - Не знаю. Я же вам сказала, что никогда не знаю, который час.
   - Вы вернулись, - сказал я, - около половины восьмого.
   - А, верно, - сказала Летиция. - Прямо в разгар представления.  Анна  в
истерике, а Гризельда ее утешает.
   - Благодарю вас, мисс, - сказал инспектор.  -  Это  все,  что  я  хотел
узнать.
   - Странновато, - сказала Летиция. - Все это удивительно малоинтересно.
   Она пошла от нас к "фиату".
   Инспектор украдкой дотронулся до своего лба и шепотом спросил:
   - Что, малость не в себе?
   - Ничего подобного, - сказал я. - Но ей нравится такой казаться.
   - Ладно. Пойду, допрошу прислугу.
   Заставить себя полюбить инспектора Слака - свыше сил  человеческих,  но
его кипучую энергию нельзя не одобрить.
   Мы расстались, и я спросил у Ривза, где я могу найти миссис Протеро.
   - Она прилегла отдохнуть, сэр.
   - Тогда я не стану ее беспокоить.
   - Может, вы подождете, сэр, я знаю, миссис Протеро хотела обязательно с
вами повидаться. Она сама сказала, за ленчем.
   Он провел меня в гостиную, включил свет - занавески были опущены.
   - Какие печальные события, - сказал я.
   - Да, сэр. - Голос д