опустилась на колени у кресла Оуэна.

8

   Вряд лия смогу связно изложить вам события следующих двадцати четырех
часов. Все они были какими - то обрывочными.
   Вспоминаю, что Джоан пришла домой страшно бледная и  расстроенная,  а
я, пытаясь развеселить ее, сказал:
   - Ну, кто из нас становится ангелом  -  хранителем?  Она  улыбнулась,
жалко и с усилием, а потом вздохнула:
   - Он говорит,  что  я  ему  не  нужна,  Джерри.  Он  такой  гордый  и
неприступный.
   Я ответил:
   - Моей девушке я тоже не нужен...
   Мы посидели минутку молча, а потом Джоан сказала:
   - Что - то представители семейства Бертонов не пользуются спросом!
   Я заметил:
   - Не беда, дорогая, все - таки у меня есть ты, а у тебя - я!
   Но Джоан возразила:
   - Понимаешь, Джерри, сейчас это для меня слабое утешение...
   Оуэн пришел к нам на следующий день и вел себя как герой какой  -  то
мрачной мелодрамы. Джоан была великолепна, фантастична! Куда девались ее
насмешки и придирки! Просто, естественно она предложила ему пожениться -
сразу же, если он хочет. Оуэн, однако, не хотел  этого  допустить.  Нет,
она слишком хороша, деликатна, чтобы втаскивать ее в ту  грязь,  которая
разольется вокруг них, как только о деле Эме заговорят газеты.
   Я люблю Джоан и знаю, что  она  -  хороший  товарищ  и  в  беду  и  в
непогоду, так что все  эти  возвышенные  речи  порядком  обозлили  меня.
Довольно раздраженно я сказал Оуэну, чтобы он  не  был  таким  чертовски
благородным.
   Потом я пошел на Хай - стрит и убедился, что языки там  уже  работают
полным ходом. Эмили Бартон заявила,  что  никогда  по  -  настоящему  не
доверяла этой  Эме  Гриффит.  Жена  какого  -  то  лавочника  со  вкусом
распространялась о том, что мисс  Гриффит  всегда  казалась  ей  немного
странной...
   От Нэша я узнал, что обнаружились  и  новые  улики  против  Эме.  При
обыске обнаружились страницы, вырезанные из книги  Эмили  Бартон,  -  их
нашли в чулане под лестницей, завернутыми в старые обои.
   - Отличное, между прочим, место, - сказал с уважением Нэш. -  Никогда
нельзя быть уверенным, что какая - нибудь любопытная служанка не захочет
порыться в вашем письменном столе или в запертом ящике, но чулан, полный
негодных теннисных мячей и старых обоев, никто не откроет  -  разве  что
впихнуть туда еще какой - нибудь хлам.
   - Похоже что прятать все в чуланы было ее слабостью, - сказал я.
   -  Да,  преступники  по  большей  части  не  слишком  изобретательны.
Мимоходом, раз уж мы заговорили об Агнес, выяснился еще один  любопытный
факт: у доктора из его кабинета пропал большой,  тяжелый  пестик.  Держу
пари, что Агнес была оглушена именно им.
   - Но ведь это заметная вещь, которую невозможно носить  при  себе,  -
возразил я.
   - Мисс Гриффит это не могло помешать. В тот день она шла  на  встречу
со скаутками, но по дороге собиралась занести цветы и  зелень  на  пункт
Красного Креста, так что захватила с собой большую корзину.
   - А что с вертелом, его вы не нашли?
   - Нет,  и  не  найдем.  Может,  эта  женщина  и  сумасшедшая,  но  не
настолько, чтобы прятать  окровавленный  вертел,  облегчая  нам  работу.
Достаточно ведь было помыть его и вернуть на свое место на кухне.
   - Да, - согласился я, - получить все улики было бы уже чересчур.
   Дом священника был одним из последних мест, где я  еще  раз  выслушал
дебаты о волнующей новости. Старенькая мисс Марпл была совершенно  убита
ею. Она сказала мне необычайно серьезно:
   - Это не может быть правдой, мистер Бертон. Я уверена, что не может.
   -  К  сожалению,  это  правда,  несомненная  правда.  Понимаете,  они
выследили ее. Видели собственными глазами, как она печатает  это  письмо
на машинке.
   - Да, да, может быть и видели. Да, это я понимаю.
   -  А  страницы  книги,  из  которых  были  составлены  письма,  нашли
спрятанными в ее доме.
   Мисс Марпл пристально посмотрела на  меня,  а  потом  очень  глубоким
голосом проговорила:
   - Но ведь это ужасно - это  действительно  страшно.  Миссис  Калтроп,
присоединившаяся к нам в этот момент, спросила:
   - В чем дело, Джейн?
   Мисс Марпл беспомощно бормотала:
   - О боже, о боже, что же делать?
   - Что тебя так взволновало, Джейн? Мисс Марпл вздохнула.
   - Во всем этом что - то не так. Но я уже так стара и все в  голове  у
меня путается - ничего не могу придумать!
   Я почувствовал, что совершенно сбит с толку, и  облегченно  вздохнул,
когда миссис Калтроп увела свою подругу.
   В тот день я, однако, еще раз увидел мисс Марпл. Гораздо позже, когда
уже шел домой.
   Она стояла у мостика на окраине городка, возле домика миссис Клит,  и
разговаривала ни с кем иным, как с Миген!
   Миген я хотел увидеть, весь  день  стремился  с  нею  встретиться.  Я
прибавил шагу, но,  когда  я  уже  почти  подошел  к  ним,  Миген  резко
повернулась и пошла в противоположную сторону.
   Меня это задело, и я хотел пуститься за ней вдогонку, но  мисс  Марпл
загородила мне дорогу.
   - Я хотела бы поговорить с вами, - сказала она. - Нет,  за  Миген  не
ходите. Сейчас это неразумно.
   Я хотел ответить ей порезче, но она обезоружила меня словами:
   - Это очень смелая девушка - такую не часто встретишь.
   Я все равно пошел бы вслед за Миген, но мисс Марпл добавила:
   - Не ищите ее  сейчас.  Поверьте,  я  знаю,  что  говорю.  Ей  нельзя
потерять даже доли своей решимости.
   В словах старушки было что - то, охладившее мой пыл. Словно она знала
нечто, о чем я не имел и понятия. Мне стало страшно, сам не знаю почему.
   Я не пошел домой. Вернулся на Хай - стрит и бесцельно  ходил  взад  и
вперед. Не знаю, чего я ждал и о чем думал.
   Потом меня остановил этот старый нудный болтун  -  полковник  Эпплби.
Осведомившись, как поживает моя сестра, он продолжал:
   - Это правда, что сестра Гриффита начисто рехнулась? Говорят, что это
она писала анонимки, здорово тут кой - кого взволновавшие. Я сначала  не
мог в это поверить, но утверждают, будто это все - таки правда.
   Я ответил, что, действительно, правда.
   - Да, да - надо сказать, что на сей раз наша  полиция  отличилась.  В
таких случаях главное не торопиться, это самое главное. Любопытная штука
-  анонимки  всегда  пишут  высушенные  старые  девы.  Правда,   Гриффит
выглядела вполне прилично - только зубы немного выступали. Ну, да в этой
дыре красавиц не сыщешь.., разве что гувернантка Симмингтонов, та  стоит
того, чтобы оглянуться за ней вслед. К тому же и милая девушка:
   Всегда поблагодарит за любую мелочь. Недавно я проезжал  мимо,  когда
она с мальчишками была на прогулке. Дети бегали по вересковому  полю,  а
она что - то вязала и как раз  очень  расстроилась,  потому  что  у  нее
кончилась шерсть. "Ну - ну, - сказал я, - может подвезти вас в  Лимсток?
Мне все равно надо заехать туда за удочкой. У меня это займет не  больше
десяти минут, а потом я вас привезу назад". Она  задумалась,  не  хотела
оставлять ребят без присмотра. "Да ничего с ними не случится,  -  говорю
я, - кто их тут обидит?" Мальчишек я брать с  собой  не  хотел,  это  уж
извините! Ну, уговорил я ее, высадил у магазина, а через несколько минут
на обратном пути подобрал - вот и все.  Уж  так  она  меня  благодарила!
Очень приятная девушка.
   Я постарался как можно быстрей отделаться от него. А  после  этого  я
увидел мисс Марпл в третий раз. Она выходила из полицейского участка.

***

   Откуда берется страх? Где он возникает и  где  прячется,  прежде  чем
вынырнуть наружу?
   Достаточно одной коротенькой фразы. Вы услышите ее,  она  уткнется  у
вас в памяти и вы никогда уже от нее не избавитесь:
   "Возьмите меня с собой... Так страшно сидеть и думать о том, какая  я
была злая..."
   Почему Миген сказала это? Почему у нее было чувство вины?
   Ведь не из - за смерти же миссис Симмингтон.
   Почему она чувствовала себя виноватой? Почему? В чем она  могла  себя
винить?
   Миген?  Исключено!  Миген  не  могла  иметь  ничего  общего  с  этими
письмами.., с этими отвратительными, гнусными письмами.
   Оуэн Гриффит знал на севере аналогичный случай - школьница...
   Что  это  говорил  инспектор  Грейвс?  Что  -  то  насчет   незрелого
интеллекта...
   Невинные старые девы бормочут на операционном столе слова, которые им
и слыхать - то вроде неоткуда было. Маленькие сорванцы  вырисовывают  на
стенах похабные надписи.
   Нет, нет, это не Миген.
   Наследственность? Дурные задатки? Какое -  то  отклонение  от  нормы,
которое она унаследовала, сама об этом не зная? Не ее вина, а несчастье,
расплата за грехи старших поколений?
   "Не гожусь я для вас. Я больше умею ненавидеть, чем Любить".
   Ох, Миген, маленькая моя. Только не это! Все, что угодно, но не  это!
А эта старуха преследует тебя, подозревает тебя. Она говорит, что у тебя
достаточно смелости. Достаточно - но для чего?
   Я чуть с ума не сошел. Через несколько минут я немного опомнился,  но
Миген я хотел увидеть - должен был увидеть!
   В половине девятого вечера я вышел из дому и направился  в  город,  к
дому Симмингтонов.
   И тут мне пришла  в  голову  совершенно  новая  мысль.  Я  подумал  о
женщине, которую до сих пор никто ни  минуты  не  подозревал.  (Впрочем,
может быть, Нэш подозревал и ее?) Это было до безумия не  правдоподобно,
до безумия бездоказательно и еще час назад я сказал бы, что  невозможно.
Но дело обстояло не совсем так. Невозможным это не было.
   Я прибавил шагу. Теперь во что бы то ни стало немедленно увидеться  с
Миген было для меня еще важнее.
   Я прошел через ворота и подошел к крыльцу.  Ночь  была  темной,  небо
затянуто облаками, начал накрапывать дождь. Видно было не больше, чем на
пару шагов. Из одного окна на первом этаже пробивался луч света.
   Несколько  мгновений  я  колебался,  а  потом,  вместо  того,   чтобы
позвонить, пригнулся и, прячась за большим  кустом,  подкрался  к  окну.
Свет пробивался из  -  под  жалюзи,  не  опущенных  до  конца,  так  что
заглянуть в комнату не представляло труда.
   Я  увидел  мирную  семейную  идиллию.  Симмингтон  сидел  в   большом
вольтеровском кресле, а Элси Холланд склонилась над шитьем:  она  чинила
разорванную мальчишескую рубашку.
   Форточка была открыта, так что  слышал  я  тоже  все.  Элси  как  раз
говорила:
   -  Право  же,  мне  кажется,  мистер  Симмингтон,  что  мальчики  уже
достаточно велики, чтобы ехать учиться в школу. Хотя, конечно, мне и  не
хочется от них уходить - я их обоих очень люблю.
   Симмингтон ответил:
   - Думаю, что вы правы, мисс Холланд, в том, что касается  Брайена.  Я
решил, что со следующего учебного года отдам его  в  Уинхейз  -  в  этой
школе я и сам учился. Но Колин еще слишком мал, я бы предпочел еще годик
подождать.
   - Да, я понимаю вас, конечно.  Колин,  пожалуй,  маловат  для  своего
возраста...
   Спокойный разговор.., обычная домашняя сценка..,  и  золотистоволосая
головка, склоненная над шитьем.
   И тут дверь отворилась, и вошла Миген.
   Она стояла выпрямившись, и я сразу же понял, что она как - то страшно
взволнована и насторожена. Мускулы на  ее  лице  были  напряжены,  глаза
сверкали. Сейчас в ней  не  было  абсолютно  ничего  робкого,  абсолютно
ничего детского.
   Она обратилась к Симмингтону, но не  назвала  его  ни  отец,  ни  Дик
(внезапно я сообразил, что никогда не слышал,  как  она,  собственно,  к
нему обращается).
   - Я хотела бы с тобой поговорить, можно? Симмингтон удивленно  поднял
на нее глаза, и, готов дать голову на отсечение, особой радости в них не
было. Он нахмурился, но Миген с необычной для  нее  решительностью  вела
свое. Она обернулась к Элси Холланд и сказала:
   - Вы извините меня, Элси
   - О, конечно!
   Элси  вскочила  с  места,  удивленная  и  немного   испуганная.   Она
направилась к двери, а Миген шагнула ближе к отчиму, так что Элси прошла
совсем рядом с нею. На мгновенье гувернантка  остановилась  в  дверях  и
оглянулась через  плечо..  Крепко  сжав  губы,  она  стояла  неподвижно,
вытянув одну руку вперед, а второй прижимая к груди шитье.
   У  меня  перехватило  дыхание,  так  ошеломлен  я  был  ее  красотой.
Вспоминая, я всегда вижу ее  такой,  как  тогда  -  застывшей  в  порыве
вперед, полной того несравненного,  бессмертного  совершенства,  которое
знали только древние греки.
   Потом она вышла, закрыв за собою дверь.
   Симмингтон довольно раздраженно спросил:
   - В чем дело, Миген? Что тебе нужно?
   Миген подошла к самому столу, остановилась  и  смотрела  на  сидящего
Симмингтона. Я снова был поражен решимостью, написанной на  ее  лице,  и
еще чем - то - жестокостью, которой я за ней не знал.
   Губы ее зашевелились и она произнесла слова, потрясшие меня до  мозга
костей:
   - Мне нужны деньги.
   Настроение  Симмингтона  этот  ответ  явно  не  улучшил.   Он   резко
проговорил:
   - А до утра ты не могла подождать?  Ты  считаешь,  что  слишком  мало
получаешь на карманные расходы?
   Порядочный парень, подумал я, пусть даже  для  него  больше  доступны
доводы рассудка, а не сердца.
   - Мне нужно много денег, - ответила Миген.  Симмингтон  выпрямился  в
своем кресле и холодно произнес:
   - Через пару месяцев ты будешь совершеннолетней.  Тогда  ты  получишь
все деньги, которые оставила тебе бабушка.
   Миген ответила:
   - Ты меня не понял. Мне нужны деньги от тебя. - И  продолжала  все  с
большим нажимом:
   - Мне старались никогда не рассказывать о моем отце. Не хотели, чтобы
я побольше узнала о нем. Но я все равно знаю, что он сидел в  тюрьме,  и
знаю, за что. За шантаж.
   Она немного помолчала.
   - Ну что ж, я - его дочь. И, может быть, я пошла в него. Я  спрашиваю
у тебя - дашь ли ты мне денег, потому что.., если  нет...  -  Она  снова
помолчала, а потом продолжала очень медленно и спокойно:
   - если нет.., тогда я расскажу, как видела, что ты делал..,  тогда..,
с таблетками в маминой комнате.
   Стояла полная тишина.  Через  минуту  Симмингтон  ответил  совершенно
невозмутимо:
   - Не понимаю, что ты хочешь сказать.
   - Понимаешь, понимаешь.
   И Миген улыбнулась. Приятной эта улыбка не была.
   Симмингтон встал, подошел к письменному  столу,  вытащил  из  кармана
чековую книжку и заполнил чек. Аккуратно промокнув чернила, он  вернулся
на прежнее место и подал чек Миген.
   - Ты уже большая, - сказал он. - Я понимаю, что иногда  тебе  хочется
купить что - нибудь подороже: платье и все такое прочее. Я  не  знаю,  о
чем ты говорила, и меня это не интересует, но чек я тебе дам.
   Миген посмотрела на чек и сказала:
   - Спасибо. Этого мне хватит.
   Она обернулась и вышла из комнаты. Симмингтон  пристально  глядел  ей
вслед на закрытую дверь, потом повернулся, и увидев его лицо, я  быстро,
непроизвольно рванулся вперед.
   Кто - то удержал меня. Большой куст, росший у самой  стены,  внезапно
ожил. Рука Нэша ухватила меня за пояс, а его губы зашептали мне на ухо:
   - Спокойно, Бертон! Ради бога, спокойно!
   Потом с бесконечной осторожностью он начал отступать назад,  заставил
меня следовать за ним. За углом он выпрямился и вытер лоб от пота:
   - Ну конечно. Вы опять хотели пойти на штурм!
   - Этой девушке грозит опасность, - сказал я убежденно.  -  Вы  видели
его лицо? Ее надо забрать оттуда.
   Нэш крепко схватил меня за руку.
   - Сейчас, мистер Бертон, придется вам слушаться.

***

   Ладно, я послушался.
   Нехотя, но пришлось. Правда, я настоял на том, что  не  уйду  отсюда,
поклявшись до последней точки выполнять все приказы.
   Итак, вместе с Нэшем и Паркинсом я проскользнул в  дом  через  черный
ход, который не был заперт. Мы с Нашем ждали  на  лестничной  клетке  за
закрывающим нишу бархатным занавесом, пока часы  не  пробили  два  и  не
открылись двери спальни Симмингтона. Адвокат прошел мимо нас  в  комнату
Миген.
   Я не сдвинулся с места, даже не  шелохнулся,  потому  что  знал,  что
сержант Паркинс прячется там внутри, знал, что Паркинс - крепкий  парень
и специалист своего дела, и еще знал, что не могу все - таки на все  сто
процентов поручиться за себя.
   И  вот,  ожидая  с  отчаянно  колотящимся  сердцем,  я  увидел,   как
Симмингтон вышел с Миген на руках и понес  ее  по  лестнице  вниз.  Чуть
подождав, мы с Нэшем последовали за ним.
   Он внес ее в кухню и, аккуратно уложив головою к газовой горелке, как
раз повернул кран, когда вошли мы с Нэшем.
   И это был конец Ричарда Симмингтона. Я прежде всего бросился к Миген,
оттащил ее от горелки и закрыл газ, но я  видел  и  то,  что  Симмингтон
трясется, как в лихорадке. Он даже не пытался защищаться. Он  знал,  что
игра закончена и он проиграл.

***

   Наверху я сел у постели Миген, ожидая, когда она придет в себя, а тем
временем выговаривал Нэшу:
   - Откуда вы знали, что с нею все будет в  порядке?  Это  был  слишком
большой риск.
   Нэш успокаивал меня:
   - Да ведь всего - то и было три порошка снотворного в  молоке  на  ее
ночном столике. Ничего больше. Ясно ведь, что он не мог рисковать,  пока
надеялся, что все дело закончится арестом мисс Гриффит. Не мог позволить
себе еще одну загадочную смерть в доме. Никакого насилия, никакого  яда.
Другое дело, если несчастная странноватая  девушка  горюет  над  смертью
матери, а потом пойдет и откроет газ -  что  ж,  люди  скажут,  что  она
всегда  была  немного  ненормальной,  а  самоубийство  матери  оказалось
последним толчком.
   Я заботливо посмотрел на Миген:
   - Что - то долго она не приходит в себя!
   - Вы же слышали, что сказал доктор Гриффит?  Сердце  и  пульс  вполне
нормальны - она просто спит и сама проснется. Доктор  говорит,  что  сам
часто дает такие порошки своим пациентам.
   Миген пошевелилась и что - то пробормотала. Инспектор  Нэш  деликатно
вышел из комнаты. Миген открыла глаза.
   - Джерри!
   - Что, дорогая?
   - Хорошо у меня получилось?
   - Как будто занималась шантажом от самой колыбели.
   Миген снова закрыла глаза и прошептала:
   - Вчера вечером.., я написала тебе.., на случай, если бы..,  если  бы
что - то вышло не так. Только я была уже очень  сонная  и  не  дописала.
Посмотри вон там.
   Я подошел к письменному столу. Неоконченное письмо лежало в маленькой
потертой записной книжке Миген.
   "Милый мой Джерри, - было там написано, - в  школьной  хрестоматии  я
читала сонет Шекспира, который начинается:

   Ты моим мыслям как пища голодному,
   Как летний дождик сухой земле.
   И вижу, что люблю - таки тебя,
   Потому что именно так я и чувствую..."

   - Вот видите, - сказала миссис Калтроп,  -  как  я  была  права,  что
пригласила все - таки знатока.
   Я воззрился на нее. Все мы сидели в доме  священника.  Снаружи  лило,
как из ведра, а  здесь  в  камине  огонь;  миссис  Калтроп  прошлась  по
комнате, взбила подушку, лежавшую на кушетке, а  потом  из  каких  -  то
только ей известных соображений положила ее на пианино.
   - Что вы сделали? - спросил я удивленно. - Какого еще знатока? И  что
он, собственно, сделал?
   - Это не был мужчина, -  сказала  миссис  Калтроп  и  широким  жестом
показала на мисс Марпл. Старушка уже довязывала ту штуку из белой шерсти
и теперь принялась за что - то другое, столь же непонятное.
   - Вот это и есть мой эксперт, - продолжала миссис  Калтроп.  -  Джейн
Марпл. Присмотритесь к ней получше. Поверьте, она знает о  разнообразных
видах людской злобы больше, чем любой другой, кого я видела.
   - Но, дорогая моя, надеюсь, ты это говоришь не всерьез, -  вполголоса
заметила мисс Марпл.
   - Но это же правда.
   - Когда человек все время живет в маленьком городке,  ему  приходится
видеть разные стороны людских характеров, -  спокойно  проговорила  мисс
Марпл.
   А потом, почувствовав, что этого все от нее ждут, она отложила  спицы
и своим нежным,  мягким  голоском  прочитала  нам  лекцию  об  искусстве
убийства.
   - В таких случаях самое важное сохранить  ясность  мысли.  Понимаете,
большинство преступлений до абсурдного просты. Это тоже.  Хладнокровное,
прямолинейное.., и вполне понятное.., хотя и крайне отвр