м.
Исключительно здоровый экземпляр. Вряд ли станет  докучать  представителям
медицины, вроде меня.
   Я сказал ему, что меня очень беспокоит Хоуз, и я  хотел  бы,  чтобы  он
уехал, переменил обстановку, отдохнул как следует.
   Я заметил, что после моих слов  доктор  как  бы  замкнулся.  Ответ  его
прозвучал не совсем искренне.
   - Да, - уклончиво протянул он.  -  Думаю,  это  будет  самое  для  него
лучшее. Бедняга. Бедняга.
   - А мне казалось, что он вам несимпатичен, - сказал я.
   -  Конечно,  не  очень.  Но  мне  жаль  многих  людей,  которым  я   не
симпатизирую. - Минуту или две спустя  он  добавил:  -  Мне  даже  Протеро
жалко. Бедный малый - никто его не любил. Был чересчур  упоен  собственной
праведностью, самовлюблен, никого слушать не хотел. Малоприятная смесь.  И
он всегда был таким, даже в молодости.
   - А я и не знал, что вы с ним были знакомы.
   - Да, был. Когда мы жили в Вестморленде, я там неподалеку  практиковал.
Много воды утекло. Почти двадцать лет назад...
   Я вздохнул. Двадцать лет назад Гризельде было пять лет. Странная  штука
время...
   - Вы мне все сказали, что хотели, Клемент?
   Я вздрогнул и поднял глаза. Хэйдок внимательно смотрел на меня.
   - Есть еще что-то, да? - сказал он.
   Я кивнул головой.
   Когда я шел сюда, я не был уверен, стоит ли говорить, но теперь  решил,
что надо все сказать. Хэйдок мне очень по  душе.  Прекрасный  человек,  во
всех отношениях. То, что я был готов сообщить, могло ему пригодиться.
   Я передал ему разговоры с мисс Хартнелл и мисс Уэзерби.
   Выслушав меня, он надолго погрузился а молчание.
   - Это правда, Клемент, - сказал  он  наконец.  -  Я  старался  оградить
миссис Лестрэндж от всяких огорчений, насколько это в моих силах. Ведь она
старый мой друг. Но это  не  единственная  причина.  Медицинская  справка,
которую вы все считаете подделкой, - вовсе не подтасовка.
   Он опять замолчал, потом торжественно произнес:
   - Это должно остаться между нами, Клемент. Миссис Лестрэндж обречена.
   - Что?
   - Она умирает. Ей  осталось  жить,  по  моим  соображениям,  месяц,  не
больше. Теперь вас не удивляет, что я  хочу  избавить  ее  от  назойливых,
мучительных допросов?
   Он продолжал:
   - Когда она свернула на эту дорогу в тот вечер, она шла сюда  -  в  мой
дом.
   - Вы об этом никому не сказали.
   - Не хотел пересудов. С шести до семи у меня  приема  нет,  и  это  все
знают. Но я даю вам слово, что она была здесь.
   - Но, когда я за вами пришел, ее здесь не было. Помните, когда мы нашли
убитого.
   - Не было. - Он сильно смутился. - Она уже ушла - у нее была  назначена
встреча.
   - Где была назначена встреча? У нее в доме?
   - Не знаю, Клемент. Слово чести, не знаю.
   Я ему верил, но...
   - А что если повесят невиновного? - сказал я.
   - Нет, - возразил он.  -  Никого  не  повесят  за  убийство  полковника
Протеро. Поверьте мне.
   Как раз это  мне  и  не  удавалось.  Но  все  же  он  говорил  с  такой
убежденностью...
   - Никого не повесят, - повторил он.
   - А тот малый, Арчер...
   Он раздраженно отмахнулся.
   - Да у него не хватит ума стереть отпечатки с рукоятки.
   - Может статься, - сказал я неуверенно.
   Тут я вдруг вспомнил о маленьком коричневом кристалле, который нашел  в
лесу, вынул его из кармана и протянул Хэйдоку - не знает ли  он,  что  это
такое?
   - Гм-мм, - он немного замялся. - С виду похоже на  пикриновую  кислоту.
Где вы его подобрали?
   - А это, - отвечал я, - секрет Шерлока Холмса.
   Он улыбнулся.
   - А что это такое - пикриновая кислота?
   - Взрывчатое вещество.
   - Это я знаю, но, мне кажется, у нее есть и другое применение?
   Он кивнул.
   - В медицине - применяется в примочках от ожогов. Прекрасно помогает.
   Я протянул руку, и он как-то неохотно вернул мне кристалл.
   - Может быть, этот кристаллик ничего не значит, -  сказал  я.  -  Но  я
нашел его в довольно неожиданном месте.
   - И не хотите сказать где?
   Я уперся, совершенно по-детски.
   У него свои тайны. Что ж, пусть и у меня будет тайна.
   Я все-таки немного обиделся, что он от меня что-то скрывает.



26

   В тот вечер я взошел на кафедру в странном настроении.
   Церковь была полна народу. Вряд ли такое  необычное  стечение  верующих
можно было объяснить желанием послушать проповедь  Хоуза.  Хоуз  -  нудный
догматик. А если они успели проведать, что я буду говорить  вместо  Хоуза,
это тоже не могло их привлечь. Мои ученые проповеди не менее нудны. Боюсь,
что приписать эту многолюдность религиозному рвению тоже нельзя.
   Я решил, что все пришли поглядеть, кто еще будет в церкви, и, возможно,
немного посплетничать после службы, выходя из церкви.
   Среди прихожан оказался Хэйдок, что было у него не в обычае, и  Лоуренс
Реддинг. К своему удивлению, я увидел рядом с Лоуренсом Хоуза, лицо у него
было бледное, напряженное. Была здесь и Анна Протеро - она всегда посещает
вечернюю службу по воскресеньям, но на этот раз я не  ожидал  ее  увидеть.
Гораздо более меня удивило присутствие Петиции. Воскресных утренних  служб
она не пропускала, полковник Протеро вменял это в обязанность домашним, но
на вечерней службе я видел Петицию впервые.
   Пришла и Глэдис Крэм, она выглядела вызывающе юной и пышущей  здоровьем
рядом с высохшими старыми девами; и, как мне показалось,  в  темном  углу,
куда она проскользнула перед самым началом, сидела миссис Лестрэндж.
   Стоит ли упоминать, что миссис Прайс Ридли, мисс Хартнелл, мисс Уэзерби
и мисс Марпл присутствовали  в  полном  составе.  Вся  деревня,  как  один
человек, явилась в церковь. Не припомню такого собрания в нашем приходе.
   Толпа обладает странным свойством. В  тот  вечер  атмосфера  явно  была
насыщена магнетизмом, и первым это почувствовал я.
   Как правило, я готовлюсь к проповеди заблаговременно.  Я  готовлю  свои
проповеди с превеликой тщательностью и ответственностью,  но,  увы,  никто
лучше меня не видит их недостатков.
   В тот вечер мне по золе обстоятельств пришлось проповедовать  extempore
[экспромтом (лат.)], и, когда я взглянул на море поднятых ко мне лиц,  мой
мозг захлестнуло безумие. Во мне ничего не осталось от служителя  божьего.
Я превратился в актера. Передо мной была публика, и я  жаждал  власти  над
чувствами публики, более того - я чувствовал, что эта власть в моих руках.
   Мне не пристало гордиться тем, что я сделал в тот вечер. Я  всегда  был
серьезным противником эмоций, всяких сектантских радений. Но в этот  вечер
я сыграл роль неистового, красноречивого проповедника.
   Я раздельно произнес евангельскую тему проповеди:
   _"Я пришел не праведников, но грешников призвать к раскаянию"_.
   Дважды повторил  эти  слова,  и  услышал  собственный  голос,  сильный,
звучный, абсолютно не похожий на голос Леонарда Клемента.
   Я увидел, как Гризельда в первом  ряду  подняла  удивленный  взгляд,  и
Деннис последовал ее примеру.
   На минуту я задержал дыхание, а потом дал себе волю.
   Все собравшиеся в тот вечер в церкви были и без того взвинчены,  готовы
к взрыву эмоций - было легко сыграть на их чувствах. И я играл. Я  призвал
грешников к раскаянию. Я взвинтил себя до какого-то дикого экстаза. Я то и
дело выбрасывал вперед руку с указующим на грешника перстом и  каждый  раз
сопровождал обличающий жест словами:
   - Я обращаюсь к _тебе_...
   И каждый раз в ответ на эти слова с разных  сторон  до  меня  доносился
общий вздох, почти рыдание.
   Чувства толпы - это нечто необъяснимое и ужасное.
   Я закончил Проповедь прекрасными, грозными словами, быть может,  самыми
грозными словами в Библии:
   _"Если в эту ночь душу твою возьмут от тебя..."_
   Это было недолговечное, странное вдохновение. Домой я вернулся прежним,
бесцветным и неприметным человеком. Гризельда меня ждала. Она была немного
бледна. Она взяла меня под руку.
   - Лен, - сказала она, - ты сегодня был такой... беспощадный. Мне это не
понравилось. Я никогда раньше не слышала такой проповеди.
   - Я думаю, что никогда больше и не услышишь, - сказал я, в  изнеможении
добираясь до дивана. Я чувствовал себя совершенно измученным.
   - Что с тобой стряслось?
   - На меня накатило безумие.
   - О! А ничего такого, особенного, не было?
   - Что значит - "ничего особенного"?
   - Просто спросила, и все. Ты человек непредсказуемый, Лен.  Мне  всегда
кажется, что я тебя совсем не знаю.
   Мы сели за стол. Ужин был холодный ввиду отсутствия Мэри.
   - Тебе письмо в холле лежит, - сказала Гризельда.  -  Деннис,  принеси,
пожалуйста.
   Деннис, не проронивший ни слова за весь вечер, молча пошел за письмом.
   Я взглянул на письмо и невольно застонал. В  левом  верхнем  углу  было
написано _"С посыльным. Срочно"_.
   - Это, несомненно, от мисс Марпл,  -  сказал  я.  -  Больше  никого  не
осталось.
   Мое предположение оправдалось.
   _"Дорогой мистер Клемент, - мне очень хотелось бы поговорить с  вами  о
нескольких мелочах, которые пришли мне  в  голову.  Мне  кажется,  все  мы
должны по мере сил помочь в расследовании этой печальной тайны. Я подойду,
с Вашего разрешения, около половины десятого, и стукну в окошко  кабинета.
Не будет ли милая Гризельда так добра - пусть  забежит  к  нам  и  поможет
моему племяннику скоротать вечер. Разумеется,  мы  будем  рады  и  мистеру
Деннису, если он захочет прийти. Если не будет другого ответа,  я  дождусь
их и приду к вам в назначенное время.
   Искренне ваша, Джейн Марпл"_.
   Я протянул письмо Гризельде.
   -  Ой,  мы   непременно   пойдем,   -   весело   воскликнула   она.   -
Стаканчик-другой домашней наливки - как  раз  то,  что  нужно  человеку  в
воскресный вечерок. По-моему, Мэри сегодня приготовила особенно удручающее
бланманже. От него у нас такое похоронное настроение.
   Деннис встретил приглашение далеко не так восторженно.
   - Вам-то хорошо, - проворчал он. - Рассуждаете обо  всех  этих  высоких
материях, о книгах, об искусстве. А я сижу развесив уши  и  чувствую  себя
круглым дураком.
   - Это тебе полезно, - как ни в чем не бывало, откликнулась Гризельда. -
Чтобы ты помнил свое место. А вообще, по-моему, мистер Рэймонд Уэст  вовсе
не такой уж всезнайка, он больше представляется.
   - Всезнаек среди нас нет, - сказал я.
   Мне не терпелось узнать, что именно хочет сказать мне  мисс  Марпл.  Из
всех дам моего прихода она, безусловно, самая проницательная.  Мало  того,
что она видит и слышит практически все, что творится  вокруг,  -  она  еще
умеет дать удивительно точное и убедительное истолкование фактам,  которые
привлекли ее внимание.
   Если бы я когда-либо решил вступить на стезю  преступления,  то  больше
всего опасался бы мисс Марпл.
   "Спасательно-развлекательная экспедиция к племяннику" - так ее  назвала
Гризельда - отправилась в поход в начале десятого, а  я  в  ожидании  мисс
Марпл развлекался тем, что составлял нечто вроде описи фактов, связанных с
преступлением. Я расположил их в более или менее хронологическом  порядке.
Человеком пунктуальным меня не назовешь, но я люблю  аккуратность,  и  мне
нравится записывать все в надлежащем порядке.
   Точно в половине десятого в окно тихонько постучали, я встал и  впустил
в кабинет мисс Марпл.
   На голову и плечи у нее была накинута тончайшая,  пушистая  шетландская
шаль, и от этого она казалась старенькой и хрупкой. Она вошла и  сразу  же
начала говорить, торопясь и слегка запыхавшись от волнения.
   - Вы так добры, что позволили мне зайти...  Душечка  Гризельда  -  сама
доброта... Рэймонд от нее  без  ума,  всегда  говорит  о  ней:  прелестная
головка Греза... Можно присесть сюда? Это не  ваше  кресло?  О,  благодарю
вас... Нет, что вы, не надо скамеечки для ног.
   Я повесил шетландскую шаль на спинку  стула,  потом  подошел  и  сел  в
кресло напротив своей гостьи. Мы сидели и глядели друг на друга;  на  лице
мисс Марпл заиграла лукавая улыбка.
   - Вот вы сейчас сидите и думаете - отчего  я  во  все  это  вмешиваюсь?
Наверно, вам кажется, что это не женского ума дело.  Нет-нет,  прошу  вас,
позвольте мне объяснить все самой.
   Она на минуту умолкла, и щеки  ее  начали  медленно  заливаться  нежным
румянцем.
   - Видите ли, - наконец начала она, - когда живешь совсем одна  в  таком
заброшенном уголке, поневоле приходится искать себе хобби. Ну, разумеется,
есть и вязание, и Образцовые Дети, и благотворительность, можно и  пейзажи
рисовать, но у меня одно хобби с давних пор:  Человеческая  Натура.  Такое
разнообразие, так невероятно увлекательно! И как-то само собой получается,
когда человек живет в глухой деревушке, где  нет  никаких  развлечений,  у
него возникает масса возможностей стать настоящим знатоком, если так можно
сказать. Начинаешь классифицировать людей, как по определителю, словно они
птицы или цветы, такой-то класс, такой-то род, такой-то  вид.  Разумеется,
порой можно и ошибиться, но со временем ошибаешься все  реже.  Знаете  ли,
привыкаешь себя проверять на практике. Например, берешь мелкую  загадку  -
помните, милая Гризельда так смеялась над историей с полупинтой  креветок?
Эту мелочь и тайной не назовешь, и тем не менее она абсолютно неразрешима,
если не найти верный ключ. Или вот  еще  случай  с  подменой  микстуры  от
кашля, и с зонтиком мясниковой жены - он тут как бы и ни при чем, если  не
предположить,  что  бакалейщик  и  жена  аптекаря  ведут  себя  совершенно
неподобающим образом; конечно, так оно и оказалось. Это так  увлекательно,
когда поразмыслишь над чем-нибудь, а потом убеждаешься в своей правоте.
   - А вы всегда оказываетесь правы, мне кажется, - улыбнулся я.
   - В том-то и дело, что из-за этого становишься чуточку самоуверенной, -
созналась мисс Марпл. - Но мне так хотелось проверить, смогу ли я  так  же
разгадать  настоящую,  серьезную  тайну?  То  есть  сумею  ли  я   в   ней
разобраться? Рассуждая логически, это совершенно тот же процесс.  В  конце
концов, маленькая действующая модель торпеды - то же самое, что  настоящая
торпеда.
   - Вы считаете, что все  дело  в  подобии,  а  размеры  относительны?  -
медленно проговорил я. - Должно быть, это так, признаю, это логично. Но  я
не уверен, что теория подтвердится практикой.
   - Уверяю вас, это одно и то же, - сказала мисс Марпл. - Видите ли,  все
можно свести к общему знаменателю, кажется, мы так это называли  в  школе?
Во-первых,   деньги,   потом   привлекательность    для    людей,    мм-м,
противоположного  пола,  и,  конечно,  разные  странности   -   людей   со
странностями такое множество, не  правда  ли?  Признаться,  когда  узнаешь
человека  получше,  непременно  углядишь  в   нем   какую-то   странность.
Нормальные люди иногда такое выкинут, что и не придумаешь, а  ненормальные
часто ведут себя очень разумно  и  как  следует.  Понимаете,  единственный
выход - сравнивать людей с другими, которых вы знаете или знали раньше. Вы
бы очень удивились, если бы я вам сказала, что всех людей можно отнести  к
немногом определенным типам.
   - Вы меня пугаете, - сказал я. - Я себя чувствую, как под микроскопом.
   - Вы, конечно, понимаете, что у меня и в мыслях  не  было  говорить  об
этом ни с полковником Мельчеттом -  он  такой  властный,  ни  с  бедняжкой
инспектором Слаком - он ведь  точь-в-точь  как  молоденькая  продавщица  в
обувной лавке, которая хочет непременно заставить вас купить  лакированные
лодочки, потому что у нее есть как раз ваш размер, и слышать не хочет, что
вам нужны простые опойковые туфли.
   Честно говоря, это блестящая характеристика Слака.
   - Но вы, мистер Клемент, знаете о  преступлении  не  меньше  инспектора
Слака, я уверена. И я  подумала,  что  если  мы  с  вами  станем  работать
вместе...
   - Как знать, - сказал я. - Должно быть, каждый человек в  глубине  души
воображает себя Шерлоком Холмсом.
   Потом я рассказал ей про три письма, полученные сегодня. Рассказал и  о
том, как Анна нашла портрет, изуродованный до неузнаваемости ножом. Описал
и поведение мисс Крэм в полицейском участке, упомянул и о том, как  Хэйдок
определил подобранный мною кристалл.
   - А так как я его нашел, то мне и хотелось бы, чтобы он  имел  решающее
значение, - сказал я в заключение. - Но, всего  вероятнее,  этот  кристалл
вообще не имеет отношения к нашему делу.
   - А я за  эти  дни  прочла  кучу  американских  детективов  -  брала  в
библиотеке, - сказала мисс Марпл. - Может пригодиться для дела.
   - Там ничего нет про пикриновую кислоту?
   - Боюсь, что нет. Однако я где-то читала, что одного человека отравили,
растирая его вместо лекарства пикриновой кислотой на ланолине.
   - Но у нас тут никого не отравляли, так что это не подходит,  -  сказал
я.
   Потом взял со стола и подал ей свой небольшой реестр.
   - Вот моя попытка восстановить некоторые факты, привести их в  порядок,
- сказал я.
   _Моя опись фактов_
   Четверг, 21 сего месяца.
   12:30 - полковник Протеро переносит время своего визита с  6  часов  на
6:15. Весьма возможно, что это слышала вся деревня.
   12:45 -  пистолет  в  последний  раз  видели  лежащим  на  своем  месте
(несколько сомнительно, так как ранее миссис Арчер утверждала,  что  этого
не помнит).
   5:30 (примерно) - полковник и миссис Протеро выезжают из дому в деревню
на машине.
   5:30 - ложный вызов к умирающему, звонили из привратницкой  у  Северных
ворот.
   6:15 (или раньше на одну-две минуты) - полковник Протеро  зашел  в  мой
кабинет, куда его проводила Мэри.
   6:20 - миссис Протеро проходит аллеей со стороны сада к окну  кабинета.
Она не видела полковника Протеро.
   6:29 - звонок из коттеджа Лоуренса Реддинга к миссис  Прайс  Ридли  (по
данным с телефонной станции).
   6:30-6:35 - слышен выстрел (если считать, что время телефонного  звонка
было указано точно). По  показаниям  Лоуренса  Реддинга,  Анны  Протеро  и
доктора Стоуна, выстрел был слышен раньше, но весьма вероятно,  что  права
миссис П.Р.
   6:45 - Лоуренс Реддинг приходит в мой дом и обнаруживает труп.
   6:48 - я встречаюсь с Лоуренсом Реддингом.
   6:49 - я обнаруживаю труп.
   6:55 - Хэйдок осматривает труп.
   Примечание. Никакого алиби на время с 6:30 до 6:35 нет у двух лиц  -  у
мисс Крэм и миссис Лестрэндж. Мисс Крэм говорит, что была на раскопках, но
свидетелей нет. Однако подозрение с нее может быть снято, так как она явно
не связана с этим делом. Миссис Лестрэндж вышла от доктора Хэйдока в самом
начале седьмого, так  как  торопилась  на  свидание.  Где  и  с  кем  было
назначено свидание? Едва ли с полковником Протеро, так как он в это  время
должен был быть у меня. Миссис Лестрэндж могла быть  поблизости  от  места
преступления в указанное время, но у нее вряд ли имелись какие-либо мотивы
для убийства. Она ничего не выиграла с его смертью, а теория инспектора  -
вымогательство - мне  кажется  неприемлемой.  Миссис  Лестрэндж  не  такой
человек. Также маловероятно, что она могла  получить  доступ  к  пистолету
Лоуренса Реддинга.
   - Очень четко, - сказала мисс  Марпл,  одобрительно  кивая  головой.  -
Джентльмены всегда все записывают с отменной точностью.
   - А вы согласны с тем, что я написал? - спросил я.
   - О, да - вы так прекрасно все расписали.
   Тогда я задал ей вопрос, который мне давно не терпелось задать.
   - Мисс Марпл, - сказал я. - Кого вы подозреваете? Вы  как-то  говорили,
что подозреваете семерых.
   - Да, как будто, - рассеянно сказала мисс Марпл.  -  Но,  мне  кажется,
каждый из нас подозревает разных людей. Собственно говоря, так оно и есть.
   Но она не стала спрашивать, кого я подозреваю.
   - Все дело в том, - сказала она, - что необходимо подыскать  объяснение
для всего случившегося. Каждую мелочь нужно  истолковать  и  объяснить.  И
если у вас есть теория, которая включает в себя все факты без исключения -
значит, вы правы. Но это неимоверно сложно. Если бы не эта записка...
   - Записка? - удивился я.
   - Да, вы же помните, я вам говорила. Записка мне не дает покоя с самого
начала. Что-то в ней не так.
   - Но ведь теперь все совершен