нда"  на
Ванзее и разворачиваясь,, перепахал левой гусеницей портфель,  где  лежали
те "документы" Гелена - Мюллера, которые должны  были  оказаться  в  руках
русских...


     Случай есть проявление закономерности: Красная  Армия  решила  судьбу
спланированной провокации Мюллера просто и  однозначно,  превратив  бумаги
Гелена в коричневое, бесформенное крошево.


     Командарм восьмой гвардейской Василий Иванович Чуйков говорил  обычно
тихо, медленно, словно взвешивая каждое  слово.  Поэтому,  услышав  ранним
утром 1 мая по телефону его звенящий, быстрый говор, Жуков удивился -  так
незнакомо звучал голос Чуйкова:
     - Ко мне пришел генерал Кребс, товарищ маршал! - докладывал Чуйков. -
Как парламентер! Мне сейчас перевели письмо, которое он привез, зачитываю:
"Согласно завещанию ушедшего от нас  фюрера,  мы  уполномочиваем  генерала
Кребса в следующем: мы сообщаем вождю советского народа,  что  сегодня,  в
пятнадцать часов тридцать минут,  добровольно  ушел  из  жизни  фюрер.  На
основании его законного права, фюрер всю власть в оставленном им завещании
передал Деницу, мне и Борману.  Я уполномочил Бормана установить  связь  с
вождем советского народа.  Эта связь  необходима  для  мирных  переговоров
между державами, у которых наибольшие потери.  Геббельс". И завещание  нам
передал, товарищ маршал, а в нем - список нового правительства...
     Жуков почувствовал легкий озноб.  Он не сразу смог ответить  Чуйкову,
сглотнул комок, мешавший дышать, прокашлявшись, сказал:
     - Сейчас к вам выедет Соколовский, ждите его.
     ...Отправив к Чуйкову генерала армии Василия Даниловича Соколовского,
Жуков посмотрел на часы, снял  трубку  ВЧ  и  попросил  соединить  его  со
Сталиным.
     - Товарищ Сталин только что лег спать, - ответил генерал Власик.
     -  Прошу  разбудить,  -  повторил  Жуков,  по-прежнему  то  и    дело
откашливаясь. - Дело срочное, до утра ждать не может...
     ...Сталин вздрогнул во сне, услыхав мягкий, осторожный стук в  дверь.
Медленно поднялся с большого низкого дивана - на кровати спать  не  любил,
привычка спать на чем-то низком осталась с  давних  лет,  еще  со  времени
подполья.  От резкого движения гулко застучало сердце. Мельком взглянул  в
окно - увидел пепельное,  еще  только  чуть-чуть  занимавшееся  голубизной
небо, подумал, что, верно, случилось то, о чем накануне говорил  начальник
разведки, и начал торопливо одеваться.
     ...Взяв трубку телефона, сказал коротко и глухо:
     - Сталин...
     Жуков, чувствуя, как от волнения першит в горле, доложил:
     -  Товарищ  Сталин,  к  Чуйкову  только  что  прибыл  парламентер  из
рейхсканцелярии...
     - Генерал Кребс? - глухо поинтересовался Верховный  Главнокомандующий
и как бы пояснил: - Новый начальник немецкого генерального штаба?
     Жуков тогда не обратил внимания, что Сталин уже знает фамилию  нового
начальника штаба - он был полностью под впечатлением новости: Гитлера  нет
более, -  поэтому,  не  ответив  на  вопрос  Верховного,  сразу  же  начал
зачитывать текст завещания фюрера и обращение к  нему,  к  Сталину,  вождю
советского народа, нового канцлера рейха доктора Йозефа Геббельса.
     Верховный сразу отметил, что в письме Геббельса определенно  указано,
что именно Борману поручено установить  связь  с  ним.  Вспомнил  давешний
разговор с начальником разведки,  который  сообщал,  что,  по  данным  его
человека из Берлина, именно Борман будет тем,  кто  предложит  немедленный
мир...
     Подумал, что, видимо, был излишне  резок,  когда  подвергал  сомнению
информацию  от  некоего  "девятого",  потом  вдруг  представил  себе  лицо
Гитлера, которое он часто видел в кадрах кинохроники, которую привозил ему
на дачу председатель кинокомитета Большаков, и сказал, сдерживая волнение:
     - Доигрался, подлец! Жаль, что живым  его  взять  не  удалось...  Где
труп?
     - Генерал Кребс сообщает, - ответил  Жуков,  -  что  труп  сожжен  на
костре во дворе рейхсканцелярии.
     Все то время, что Жуков читал ему  обращение  Геббельса  и  завещание
фюрера, Сталин стоял возле столика, на котором были установлены телефонные
аппараты.  Немного помолчав, сказал то, что было уже заранее отлито в  его
мозгу в точную формулировку:
     - Вы передайте Соколовскому,  чтобы  он  никаких  переговоров,  кроме
безоговорочной капитуляции, ни с Кребсом, ни  с  другими  гитлеровцами  не
вел.  Если ничего чрезвычайного не будет, не звоните до утра, хочу немного
отдохнуть... Устал...


     ...Кребс вернулся в рейхсканцелярию, Борман и Геббельс  ждали  его  в
конференц-зале, Бургдорф был здесь же - бледный до синевы, глаза  красные,
на лице отрешенная, ожидающая улыбка.  Даже сквозь запах сухого  одеколона
пробивался тяжелый похмельный перегар.
     -  Безоговорочная  капитуляция,  -  сказал  Кребс.  -   Они   требуют
безоговорочной капитуляции. Никаких переговоров... Ответ должен быть дан к
десяти утра.
     - Ну вот, - сказал Геббельс, обернувшись к Борману. - Вот и все.  Все
кончено! Я же говорил вам, Борман!
     Он повернулся и медленно, припадая на короткую  ногу,  пошел  в  свой
кабинет.
     Через полтора часа его жена Магда  затеет  игру  со  своими  пятерыми
детьми: "Кто скорее выпьет стакан горького лекарства,  зажмурив  при  этом
глаза? А ну, раз, два, три!" После того как дети  повалятся  на  пол,  она
застрелится. Чуть позже Геббельс вожмется грудью в дуло пистолета и, тонко
закричав, нажмет курок.
     Бургдорф застрелится  в  своем  кабинете,  предварительно   тщательно
побрившись  и надев чистое белье.  Он ощутит какое-то странное наслаждение
от того,  как острая золингенская бритва скребет щетину на  подбородке,  и
ему  все  время будет слышаться перезвон колокольчиков на альпийских лугах
возле швейцарской границы, где он совершал далекие прогулки во время своих
коротких отпусков.
     Кребс покончит с собою после того, как выпьет бутылку вермута и съест
бутерброд, намазанный русской красной икрой.  Эту  банку  хранил  давно  -
деликатес закупили офицеры из военного атташата рейха в Швеции и  прислали
ему ко дню ангела.


     ...А после этого  Борман  вызовет  фюрера  "гитлерюгенда"  Аксмана  и
скажет ему:
     - Готовьтесь к прорыву.  Через полчаса я присоединюсь к вам, ждите. -
И  -  позвонив  куда-то  по  телефону  от  радистов  -  выйдет    в    сад
рейхсканцелярии, сопровождаемый двумя офицерами СС,  присланными  Мюллером
еще прошлой ночью.


     ...Через  сорок  минут  Борман  вернется,  Аксман  удивится,   отчего
рейхсляйтер не говорит ни слова, скован в  движениях,  кажется  даже  чуть
меньше ростом.
     - У меня сел голос, - глухо пояснил  Борман.  -  Все  приказы  будете
отдавать вы.
     Этим  двойником  Бормана  был  Вернер  Краузе,    "сорок    седьмой".
Пластическую операцию ему  сделал  доктор  Менгеле.  Особенно  мучался  со
шрамом на лбу, но тем не менее выполнил блистательно...  Только вот  голос
разнился.
     Прорыв прикрывало двадцать танков. Они смогли пробиться сквозь боевые
порядки 52-й стрелковой дивизии, взяли курс на северо-запад, в направлении
Гамбурга.  Их настигли лишь на рассвете  2  мая.  Расстреляли  в  упор  из
орудий. Двойника Бормана среди обгоревших, изуродованных трупов обнаружено
тогда не было.


     ...5 мая, ранним утром, подводная лодка особого назначения отошла  от
пирса Фленсбурга, погрузилась в море и взяла курс на Аргентину.


     ...13 мая Штирлиц очнулся.
     Тишина была осязаемой.  У нее  даже  запах  был  -  особый,  морской,
йодистый, когда волны разбиваются  на  миллионы  холодных  белых  брызг  и
медленно оседают в самое себя,  и  чайки  кричат  истошно,  и  стрельчатая
листва пальм трещит на ветру, словно плохая декорация  в  оперном  театре.
Где-то вдали перемигиваются огоньки на берегу, и  в  них  заключено  такое
спокойствие и надежность, что  щемит  сердце,  и  прошедшие  годы  кажутся
нереальными, словно сказка с хорошим концом.
     Штирлиц поднялся на кровати.  Стены комнаты были  белыми;  похоже  на
Испанию; там такие же беленые стены, как у нас на Украине.  Только испанцы
любят некрашеную  деревянную  мебель,  слегка  проолифленную,  а  украинцы
красят свои стульчики и шкафы.  Окно было  закрыто  деревянными  ставнями,
хлопавшими на ветру.  Действительно, пахло морем. Сидеть он не смог - боль
в груди была постоянной, режущей.
     Он откашлялся, захлебнулся кровью, застонал, упал на подушку.
     В комнату вошел пожилой, седоволосый человек, вытер ему лицо, уложил,
заботливо укрыл пледом, прошептал:
     - Тише...  Мы у своих... Вы на явке ОДЕССы,  все  хорошо,  вы  уже  в
Италии, завтра вас отправят в  Испанию...  Опасность  позади,  спите,  вам
сейчас надо отдыхать.


     ...27 октября 1945 года, заново научившись ходить,  Штирлиц  отправил
письмо из Мадрида по известному ему адресу в Стокгольм.
     Ответа оттуда не поступило.  Война кончена - опорная  база  советской
разведки ликвидирована.


     ...12 октября 1946 года в Мадриде на  авениде  Хенералиссимо  к  нему
подошел невысокий  человек  в  тяжелых,  американского  кроя,  ботинках  и
сказал:
     - Я представляю организацию, которую возглавлял  Аллен  Даллес,  вам,
видимо, известно это имя.  Не согласились бы вы пообедать вместе со  мною?
Нам есть о чем поговорить - не только помянуть  былое,  но  и  подумать  о
совместной работе в будущем...



               1982

                          Ялта - Берлин - Цюрих

__________________________________________________________________________
     Сканиpовал:   Еpшов В.Г. 15/11/98.
     Дата последней редакции: 25/12/98.



   Юлиан Семенов.
   Экспансия - I


Юлиан Семенов. Экспансия-I (роман) ("Позиция" #3)

                                  Роман


Аннотация

     Действие  нового  романа  заслуженного  деятеля  искусств,   лауреата
Государственной премии РСФСР писателя  Юлиана  Семенова  развертывается  в
конце 40-х годов, когда начал оформляться союз нацистских преступников  СД
и гестапо с ЦРУ.  Автор рассказывает о  пребывании  главного  героя  книги
Максима Максимовича Исаева (Штирлица) во франкистской Испании.



ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ                               (19 июня 1945 года)
__________________________________________________________________________

     Сталин осторожно, как-то  замедленно,  отодвинул  от  себя  папку  со
страницей машинописного текста, медленно поднялся из-за стола, прошелся по
кабинету, постоял возле окна, наблюдая за тем, как по кремлевской  площади
медленно и валко расхаживали голуби, цветом  похожие  на  брусчатку;  если
долго и неотрывно смотреть на них, возникало ощущение, что сама  брусчатка
движется; мистика  какая-то;  нечто  похожее  рассказывал  на  занятиях  в
семинарии отец Дионисий: вещие птицы, чистилище, райские кущи.
     Обернувшись, Сталин посмотрел на начальника разведки,  несколько  раз
пыхнул трубкой, чтобы раскурить ее, и, вернувшись за стол, спросил, кивнув
на бумагу:
     - Ну, и как вы мне это объясните?
     - Я  обязан  проверить  и  перепроверить  это  сообщение.  Оно  носит
чрезвычайный характер, поэтому его надежность  я  должен  подстраховать  с
разных сторон.
     - А что за человек передал вам это сообщение? Надежен?
     - Вполне.  Но смысл любой игры в разведке заключается  в  том,  чтобы
именно надежному человеку отдать ложную информацию.
     - Спасибо за разъяснение.  Вы  очень  популярно  объяснили  мне  суть
разведывательной работы. Тронут.
     Он подвинул к себе текст телеграммы, пробежал ее еще раз:
     "В течение трех дней, начиная с середины июня, в Пентагоне  проходили
секретные совещания руководства  военной  разведки  США  и  чинов  ОСС'  с
начальником  управления  "Армии  Востока"  генерал-лейтенантом    вермахта
Геленом.  В ходе этой встречи было достигнуто соглашение о том, что  Гелен
возвращается в Германию и  разворачивает  свою  работу.  Гелен  согласился
передать  свою  агентуру  американской  разведке,  включая   руководителей
"русского  освободительного  движения"  генерала    Власова,    активистов
"украинской повстанческой армии" Мельника и боевиков  Бандеры;  достигнуто
соглашение о том, что отныне американцы будут контролировать работу Гелена
с агентурой, внедренной им в ряды польского правительства  в  Лондоне,  со
словацкими, хорватскими, венгерскими, болгарскими, чешскими  и  румынскими
антикоммунистическими группировками, эмигрировавшими на Запад.

_______________

     ' О С С  -  Организация (Отдел, Управление) секретных служб (разведка
США, созданная по указанию Рузвельта  для  борьбы  против  гитлеризма).  -
Здесь и далее примечания автора.


     Однако в итоговом коммюнике было отмечено,  что  после  того,  как  в
Германии к власти будет приведено немецкое  правительство,  Гелен  намерен
начать работу лишь на новый немецкий режим.  Пентагон заверил его  в  том,
что ему будет оказано содействие в этом  вопросе.  Было  подчеркнуто,  что
Вашингтон  найдет  возможность  оказать  давление  на    новое    немецкое
правительство  в  том  смысле,  чтобы  организация  генерала  Гелена  была
преобразована в разведывательную службу режима  демократической  Германии,
интегрированной в  систему  западного  мира.  Он  получил  заверения,  что
останется  шефом  разведки.  Было  подчеркнуто,  что  сейчас  в   Германии
рискованно создавать единый центр разведки; необходимо определенное  время
для того, чтобы западные  демократии  смогли  по-настоящему  укрепиться  в
своих  зонах  оккупации,  сделав  их  недоступными  для  коммунистического
проникновения.  Поэтому генералу Гелену было предложено продумать вопрос о
создании нескольких конспиративных центров, в первую  очередь  в  Испании;
санкционированы его контакты с соответствующими  службами  генералиссимуса
Франко.
     После того как совещание в Пентагоне завершило свою  работу,  генерал
Гелен провел трехчасовую беседу с Алленом  Даллесом,  который,  как  здесь
считают, привез сюда генерала и  з а с т а в и л  Пентагон сесть с ним  за
стол переговоров.  Итоги этих бесед неизвестны, однако  предполагают,  что
речь  шла  о    практических    шагах    в    направлении    развертывания
антикоммунистической активности в странах Восточной Европы. Не отвергается
также возможность  проработки  конкретных  мер  для  оказания  немедленной
помощи группировкам украинских антикоммунистических  отрядов,  сражающихся
против Кремля в районах Львова".
     Сталин долго ходил по кабинету в молчании,  потом  остановился  перед
начальником разведки, изучающе посмотрел  ему  в  лицо,  словно  бы  обняв
своими рысьими желтоватыми глазами, и спросил:
     - А теперь скажите, как мне после этого,  -  он  кивнул  на  стол,  -
сидеть рядом с Трумэном и  обсуждать  проблемы  послевоенной  Европы?  Что
молчите? Не знаете, как ответить? Или не решаетесь?
     - Скорее - второе, товарищ Сталин.
     - Почему? Вы  же  не  навязываете  мне  свою  точку  зрения,  а  лишь
отвечаете на вопрос. Большая разница. Так что?
     - Я исхожу  из  того,  что  на  Западе  нам  противостоят  две  силы:
здравомыслящие политики - а их, мне сдается,  все-таки  немало  -  открыто
выступают за продолжение дружеского диалога с нами. Противники, что ж, они
и  останутся  противниками,  ничего  не  поделаешь.  Но  чем   круче    мы
прореагируем на такого рода информацию, тем труднее будет  здравомыслящим,
то есть тем, кто хочет с нами дружить.
     - Но вы-то верите, что эта информация не сфабрикована для того, чтобы
мы заняли жесткую позицию? И - таким образом - поставили наших  симпатиков
в трудное положение?
     - Надо проверять. Времени на это не было.
     - А возможности?
     - Есть.
     - Как вы  думаете,  близкое  окружение  покойного  Рузвельта  понудит
Трумэна отмежеваться от его слов, сказанных в начале войны по поводу того,
что помогать надо тому,  кто  будет  выигрывать  битву:  одолеют  немцы  -
немцам, возьмут верх русские - русским?
     - Думаю, он готов сделать все,  чтобы  эти  его  слова  были  преданы
забвению.
     - А если ему помочь в этом? Если я сделаю все,  чтобы  помочь  ему  в
этом? Как полагаете, будет он стоять за диалог?
     - Не знаю.
     - Хорошо, что ответили честно.  Спросим Громыко. Скажите вот что:  вы
бы, лично вы, решились на переговоры с высшим гитлеровским военачальником,
не поставив об этом в известность меня?
     - Нет.
     Сталин усмехнулся:
     - А  может  быть,  Трумэн  добрее?  Как-никак  демократия,  свободные
выборы, полная гласность?
     - Именно поэтому я бы на месте  руководителей  американской  разведки
подстраховался санкцией президента.
     - "Именно поэтому", - хмыкнул Сталин. - Хорошо ответили.  Не нравится
наша демократия, а? Ладно, будем думать, как  поступать.  Не  пришлось  бы
брать уроки у режиссеров Художественного театра: пусть научат,  как  вести
себя за столом переговоров о будущем мира с тем, кто спокойно живет в  том
же городе, где его военные дружески  принимают  гитлеровского  генерала...
Документ  мне  оставьте...  И  продумайте,  как  можно   получить    более
развернутую информацию...  Видимо, из Испании? Впрочем, не мне  вас  учить
профессии, поступайте, как знаете.



ШТИРЛИЦ - I                                (Мадрид, октябрь сорок шестого)
__________________________________________________________________________

     Американец, подошедший к Штирлицу на мадридской авениде Хенералиссимо
с предложением  пообедать  и  поговорить  о  том,  что  может  представить
обоюдный интерес, был вполне доброжелателен; следов того волнения, которое
обычно сопутствует операции похищения или ареста, не было заметно  на  его
лице.
     - Обещаю отменное меню, - добавил он. - Как отнесетесь к такого  рода
перспективе?
     Листья платанов на широкой  авениде  начали  уже  желтеть,  становясь
металлическими, цвета чилийской меди;  осени,  однако,  не  чувствовалось;
тепло; Штирлиц подставил лицо мягким лучам солнца и, как-то странно  пожав
плечами, тихо ответил:
     - А почему бы и не пообедать?
     - Мне почему-то казалось, что вы откажетесь.
     Штирлиц снова посмотрел на американца: очень крепкий человек, подумал
он, с б и т е н ь  прямо-таки; они вообще-то очень здоровые; понятно: войн
не знали, живут далеко от тех мест, где разыгрывается трагедийное действо,
да и молоды, два века истории, это не возраст, младенчество.
     Он отчетливо и как-то до страшного  явственно  помнил  тот  дождливый
день, когда в здешних  газетах  напечатали  речь  Черчилля,  произнесенную
"великим  старцем"  в  Фултоне;  бывшего  премьера  Британии    слушателям
Вестминстерского  колледжа  представил  не  кто-нибудь,  а  сам  президент
Трумэн, что придало этой  речи  характер  чрезвычайный;  протокол  и  есть
протокол,  в  одной  строке  подчас  заключена  целая  программа,  которая
готовилась  целым  штабом  политиков,  экономистов,    военных,    ученых,
разведчиков и философов в течение месяцев, а то и лет.
     Прочитав  речь  Черчилля  дважды,  Штирлиц  отложил  газету,   тяжело
поднялся со скрипучего стула (три стула стояли в его  конурке,  называемой
"номером", все три скрипели на разные "голоса") и вышел на улицу;  моросил
мартовский дождь, хотя небо  было  безоблачным;  люди  шлепали  по  лужам,
спрятавшись под парашютными  куполами  зонтов;  лишь  истинные  кабальерос
вышагивали без шляп, в легких пальто,  -  вода  не  пули,  это  нестрашно,
прежде всего следует думать о своем облике, непристойно прятаться от  чего
бы то ни было, от дождя - тем более.
     Он  брел  по  городу  бездумно,  не  в  силах  сосредоточиться  после
прочитанного, и  поэтому  совершенно  неожиданно  осознал  самого  себя  в
центре, напротив  американского  посольства;  в  большой  дом  то  и  дело
заходили люди, было девять часов,  начало  рабочего  дня;  он  остановился
возле газетного киоска, начал пролистывать газеты  и  журналы,  вздрагивая
каждый раз, когда  старенький  п