од, чтобы раздобыть продовольствие. Уже 10  июля в результате обстрела во
всем городе  был  выведен из  строя  городской  водопровод,  а  берег Волги,
начиная с  11 июля, держался  под столь сильным обстрелом Красной армии, что
набирать там воду стало  невозможно даже с наступлением темноты. Все попытки
доставки воды  из реки кончались неудачей как  для  военнопленных, так и для
жителей  города  и  для самих  восставших. Приходилось довольствоваться лишь
дождевой водой,  собираемой  во всевозможные  емкости.  Даже из  водосточных
канав и луж приходилось собирать последнюю воду с помощью ложек.
     Обстрел  города   из  легких   и  тяжелых  арторудий  Красной  армии  и
непрерывный стрелковый  и  пулеметный огонь усиливался.  Из-за нехватки воды
быстро распространялись пожары, которые уничтожали целые городские кварталы.
Что не сгорело, уничтожалось артиллерией.  Городской театр от артобстрела не
пострадал -- видимо, потому, что  Красной армии  было  известно о размещении
там лагеря военнопленных. Но все же не удалось избежать серьезных разрушений
и в  нем, в том числе и от прямых  попаданий. Было несколько убитых и немало
раненых.
     Сгорело  больше   половины   города,  остальная   его  часть  лежала  в
развалинах. Положение города становилось  все  более  отчаянным. Становилось
ясным, что если город не попадет в руки какой-нибудь из сторон, то там может
быть  уничтожено все  живое. Стали  обдумывать возможность  вывести  пленных
куда-нибудь из города, делались самые немыслимые попытки в этом отношении. И
все  же  нельзя  было  избежать  человеческих  жертв.  Руководство  комиссии
мучительно искало какой-нибудь выход из положения. Под  ее  ответственностью
было  1500 человек,  и их нужно было вывести  из этого ада ненависти, огня и
всяческих опасностей. Все это время было ясно, что безответственно вовлекать
этих людей в какую-либо авантюру, исход которой  представлялся сомнительным.
А пока что здание театра давало хоть какую-то защиту, и прокормить людей все
еще можно было, хотя бы в той степени, чтобы поддержать их жизнь.
     Так  как  военный  успех  не  сопутствовал Северной  армии  и  так  как
соотношение  сил с  каждым днем менялось  в пользу  осаждавших город  частей
Красной  армии,  то  штаб  мятежников стал в  корне менять  свое отношение к
военнопленным лагеря. 16 июля руководитель комиссии был выпущен на  свободу,
были  учтены некоторые неотложные пожелания  лагеря  в части продснабжения и
снабжения  другим  необходимым  для   жизни.  Одновременно  штаб  мятежников
обратился к  немецкой комиссии с  просьбой предоставить  в его  распоряжение
около 250  добровольцев  из  числа военнопленных, которые  стали бы  воевать
против Красной армии на тех же  условиях довольствия, что  и остальные части
мятежников, т.е. под началом этого штаба.
     Поскольку военнопленные все еще  находились во  власти мятежников  и  с
этой  стороны  на  основании своего  богатого  опыта  могли опасаться самого
худшего, то  мятежникам не было дано окончательного ответа или  однозначного
отказа.  Прежде  всего,  лагерь  испросил  у  штаба  достаточное  количество
продовольствия,  для  того  чтобы  люди  могли  хоть  как-то  восстановиться
физически. Для этого потребовалось бы примерно 5--10 дней.
     20 июля  штаб восставших предложил заявить о  своей  готовности сдаться
немецкой  комиссии. Так как  штаб еще 8 июля официально заявил комиссии, что
Северная  армия  находится  в  состоянии  войны  с  Германией,  руководитель
немецкой комиссии, как старший по воинскому званию среди подданых Германии в
лагере, счел  себя  вправе и даже вынужденным принять такую  сдачу  в  плен.
Тактическое  и военное разоружение  и  пленение противника после тщательного
обсуждения было возложено на  лейтенанта  Мюллера. По окончании всех военных
приготовлений штабу  было  заявлено,  что немецкая  комиссия  принимает факт
сложения оружия.  21  июля в 2 часа  утра штаб заявил  о своей  сдаче в плен
немецкой комиссии, после чего началось его разоружение.
     До сих пор не представлялось возможным связаться с Красной армией. Было
также, по меньшей мере, сомнительным,  признают ли и выполнят ли подчиненные
штабу  части  саму  операцию  сдачи  оружия.  Кроме  того,  не было  четкого
представления и  о  настроениях  среди  населения  города. Поэтому  комиссия
должна  была  взвесить  все  возможные  варианты  и  быть  готовой  к  любым
неожиданностям,  а также  предусмотреть вероятность  того, что в последующем
русская  советская  власть  города   сделает   комиссии  упрек  в  некоторой
формальной некорректности.
     Немецкая  комиссия ни одной  минуты  не планировала  занять в Ярославле
какие-либо  объекты  или   иным  образом  пойти  на  политические  акции.  В
продолжение  нескольких часов, начиная со сдачи мятежного  штаба в плен и до
вступления в город частей Красной армии,  город фактически находился в руках
немецкой комиссии -- такое положение оказалось просто неизбежным в возникших
конкретных условиях. Со стороны самих советских властей были даже просьбы  о
целесообразности временной  передачи исполнительной  власти в  городе в руки
немецкой комиссии.
     Подобные  просьбы  поступали  с  различных  сторон,   в  частности,  от
представителей  граждан  города, предложивших  немецкой  комиссии наличность
своей  городской кассы в размере 60 миллионов рублей на том основании, что в
руках немецкой комиссии эти деньги будут в наибольшей сохранности. В течение
второй  половины  дня  город постепенно  переходил в руки советской  власти.
Вечером по требованию штаба  Красной армии все отбитое у мятежников оружие и
сам  плененный штаб  Ярославского отделения  Северной  Добровольческой армии
были  переданы Красной  армии. 1500 немецких пленных были оставлены  пока  в
черте города в здании театра. Необходимо в наиболее короткий  срок отправить
их на родину после всего перенесенного ими здесь.
     Бальк, лейтенант запаса,
     руководитель немецкой комиссии

5
МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ
ПРЕДСТАВИТЕЛЮ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ В СТАВКЕ,
СЕКРЕТАРЮ ПОСОЛЬСТВА БАРОНУ ФОН ЛЕРСНЕРУ

     Берлин, 6 августа 1918 г.

     Генерал Людендорф телеграфировал мне:
     1843.
     Вашему  превосходительству для информации. Относительно средств власти,
имеющихся  в нашем  распоряжении против России, я сообщаю, что в направлении
Петербурга мы в  любое время можем двинуть 6-7 дивизий. О тех силах, которые
командование  восточной  группы  войск  может  собрать  на  железной  дороге
Ростов-Воронеж,  я  пока  умолчу.  Речь  здесь  пойдет  также  о  нескольких
дивизиях, которые можно будет направить  против России, если Краснов защитит
наши фланги  со стороны Волги. Все  это представляет  особую силу, с помощью
которой   (насколько  я   понимаю  обстановку)   мы  можем   защитить  новое
правительство в России, на стороне которого будет народ.

     34712
     Прошу передать на это следующий ответ.
     На  вчерашний день  Ваше  превосходительство  назвали  четыре  дивизии,
способные  выступить   против   России.   Теперь   Ваше   превосходительство
рассчитывает на гораздо большее количество войск. Я приветствую это, так как
такое новое положение дел облегчает проводимую нами политику.
     Ваше превосходительство говорит, что  мы  могли бы  с помощью имеющихся
сейчас  в нашем распоряжении  войск защитить новое  правительство России, за
которое   стоит   народ.  Это  условие   нас  очень  ограничивает,  так  как
правительству,  за  которое  стоит народ, не требуется  наша  поддержка,  во
всяком случае, внутри страны. Остается возможность использовать новые войска
против  Антанты  на  севере, против чехословков на востоке и против генерала
Алексеева на юге, не взирая на то, какой режим находится у власти или придет
к ней.
     Большевистское правительство просило нас о таких действиях против наших
врагов. Любое другое правительство - и мы должны это понимать - сразу же или
в самый кратчайший срок станет другом  и сторонником Антанты. В России у нас
вообще   нет  достойного  упоминания  друзей.  Если  кто-то  говорит  Вашему
превосходительству обратное, то он заблуждается.
     Доказательством того, стоит  ли за спиной  нового правительства  народ,
является то,  что оно  приходит к власти с помощью народа.  Большевики  явно
обанкротились, но мы еще не  слышим ни о мародерстве Красной гвардии,  ни  о
восстании русской деревни, которая заполнена вооруженными бывшими солдатами.
     Если  за новым правительством не стоит  народ, то, как  и  предполагает
Ваше  превосходительство,  имеющихся  дивизий  будет  недостаточно  для  его
поддержки.  Поэтому я, как  и  раньше,  выступаю за  то, чтобы подождать  со
свержением большевиков и быть готовым в случае смены власти как можно скорее
сойтись с победителем; к этому, как и прежде, надо подготовиться материально
и   морально.  Пока   же  у  нас  нет  повода  желать  конца  большевизму  и
способствовать этому.
     Большевики  в высшей степени неприятные и антипатичные люди. Но это  не
помешало нам  навязать им Брест-Литовский  мир и  постепенно отнимать  у них
страну и людей. Мы  выжали из них все, что  могли.  Наше стремление к победе
требует продолжать в том  же духе и до тех пор, пока они находятся у власти.
Охотно  или  неохотно мы  с  ними работаем  - не имеет  значения,  если  это
приносит  пользу.  Привносить  в политику  чувства, как  доказывает история,
чрезмерная роскошь. В нашем положении позволить себе  такую роскошь было  бы
безответственно.  Кто  работает  с  большевиками,  разделяя  с  ними  власть
де-факто, и при этом вздыхает по поводу дурного общества - тот безобиден; но
отказываться от выгоды  работы с большевиками, боясь позора сотрудничества с
ними, - опасно.
     Политика как сегодня, так и в будущем  - утилитарна; в  беседах с Вашим
превосходительством я понял, что Ваше  превосходительство полностью согласны
с этим тезисом. Имеются определенные признаки того,  что большевики подходят
к  своему концу, их могут свергнуть завтра или через несколько  месяцев. Для
России характерно шаткое равновесие. Больше, чем сводки, на скорое свержение
большевиков указывают крики о помощи Чичерина и попытка выслать английских и
французских консулов.
     С другой стороны,  наше  доверенное  лицо  из  революционеров,  которое
хорошо      зарекомендовало     себя,     сообщает,     что      в     рядах
социалистов-революционеров раскол, большая часть их отказалась от  террора и
склоняется к большевикам. Только маленькая  группа  Камкова  и  Спиридоновой
стоит пока  в  стороне от  этого.  Буржуазия  разделилась на  многочисленные
гетерогенные  группы,  объединение  которых  для   единых  действий   должно
произойти  под  руководством  единого  русского духа.  Единого духа пока  не
видно.  За  исключением  отдельных  лиц, все  эти группы имеют  одно  общее:
враждебное отношение  к Германии.  Сибиряки,  которых  нам  рекомендовали  в
качестве союзников, согласно газетным сообщениям объявили нам войну.
     Что собственно нам нужно на востоке? Военный паралич России? Большевики
обеспечивают его лучше и основательнее, чем любая другая русская партия. При
этом  нам не приходится жертвовать  ни  одним человеком  и ни  одной маркой.
Понятно, мы не  можем требовать,  чтобы они или другие русские любили нас за
то, что мы эксплуатируем их страну. Удовлетворимся же бессилием России.
     Большевики   являются  единственной   русской  партией,  вступившей   в
противоречие  с  Антантой. Это  проявляется  все четче, и  наша  обязанность
способствовать  этому  противоречию,  для чего у  нас  в последнее время был
повод.
     Большевики  -  единственные сторонники  Брестского  мира в России.  Его
превосходительство Гельферих считает,  что сотрудничество с другими партиями
возможно только при условии  модификации Брестского  договора и что,  прежде
всего, России  придется  вернуть Украину.  Здесь мы слышим о  гораздо  более
значительных требованиях,  а именно,  о  восстановлении  России в  довоенных
границах.  Итак, мы  должны  отказаться  от  плодов  четырехлетней борьбы  и
триумфов, чтобы  избавиться  от  дурной репутации  из-за  нашей эксплуатации
большевиков?  Потому что мы делаем именно то, что делаем: мы не сотрудничаем
с ними, а эксплуатируем их, это политически правильно, это и есть политика.
     Позвольте попросить Ваше  превосходительство высказаться  по следующему
вопросу: готово ли  ВГК, считает ли оно целесообразным и осуществимым начать
ревизию Брестского договора, в результате чего нам придется отдать  Балтику,
Литву  и Украину?  Не  говоря  уже  о Крыме,  Таврии  и  Донбассе,  которые,
разумеется, от нас сразу же потребуют обратно. Под Брестским договором стоит
подпись  нашего милостивейшего  государя.  Договор  заключен нами  вместе  с
нашими союзниками.  Благодаря  созданию  Украинского государства он отделяет
Австрию от России; он был представлен рейхстагу.
     Сделаем выводы. В политическом  смысле  является  разумным использовать
большевиков, пока они  могут что-то  дать  нам. Если они падут, мы  можем со
спокойствием наблюдать за возникшим хаосом, пока не сочтем ослабление страны
достаточным для того, чтобы навести порядок без особых жертв.
     Если  хаоса не будет, а  к  власти сразу  же придет другая  партия,  мы
должны выступить под девизом: никакой войны с русским народом или с Россией,
никаких завоеваний, а порядок  и защита слабых от злоупотреблений со стороны
наших  врагов. Последний вариант  не  дает  нам  видимых  выгод,  поэтому  я
предпочитаю два предыдущих.
     Гинце*

6
ПИСЬМО ГОСУДАРСТВЕННОГО МИНИСТРА ГЕЛЬФЕРИХА
РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРТЛИНГУ С ПРИЛАГАЕМОЙ ПАМЯТНОЙ ЗАПИСКОЙ

     Ваше превосходительство  в беседе от 15 сего месяца согласилось со мною
в том,  что  мне не имеет никакого смысла отправляться  в Ревель или Псков и
вновь  принимать  там дела  дипломатического  представительства  Германии  в
советской республике. Мы договорились, что на Вашем обратном пути в Берлин я
буду находиться в Вашем  распоряжении.  Ваше  превосходительство  собирались
дать мне  возможность подробно изложить  свое  мнение о положении в России и
вытекающих из этого последствий для нашей политики, о чем я мог лишь вкратце
сообщить Вашему превосходительству 12 числа сего месяца в Ставке.
     Однако ввиду скорого возвращения господина  Иоффе  из  Москвы в Берлин,
благодаря чему  завершение  переговоров  с советской  республикой,  кажется,
становится делом недалекого  будущего, я считаю  своим долгом не  дожидаться
возвращения Вашего превосходительства, а уже  сейчас изложить свои взгляды в
прилагаемой памятной записке.
     15 числа  сего  месяца я  пообещал  Его  величеству  кайзеру  письменно
изложить свои взгляды и ознакомить его с ними, поэтому я обращаюсь к  Вашему
превосходительству  с  покорнейшей просьбой передать Его величеству один  из
прилагаемых  экземпляров  записки.  Копию  этого письма я  передам господину
статс-секретарю МИДа.

     [19 августа 1918 г.]

Памятная записка Карла Гельфериха

     Ситуация в  России требует немедленного решения. Это  означает,  что  и
политика  Германии  в  России  требует  принятия  решений.  От  этого  будет
зависеть, обеспечим ли мы на время войны тыл на востоке, или же нам придется
открывать новый  восточный  фронт.  Со  времени  переворота  поздней  осенью
прошлого  года  Россия находится под  властью большевиков. С  большевистским
правительством  мы заключили Брест-Литовский мирный договор,  который с  тех
пор является  основой наших отношений с Россией. Власть большевиков с самого
начала была властью меньшинства. Ни  в старой Думе, ни в новом Учредительном
собрании,  которое они позволили  избрать,  но которому не дали  возможности
работать, большевики  не располагали большинством.  Они сами определяют свою
власть как классовую власть неимущих, рабочих, солдат и крестьян. Но и среди
неимущих все те, кто не признает большевизма -- политически бесправны. Съезд
Советов, представляющий формально высшую власть в стране, является послушным
и слепым орудием в  руках Ленина, Свердлова  и  Троцкого, истинных носителей
неограниченной  власти. Период якобинства во  Французской революции является
абсолютной параллелью большевистской власти в сегодняшней России.
     Большевистское  господство меньшинства стало возможным из-за инертности
и раздробленности  небольшевистской России.  Оно  держится  только благодаря
беспощадному  террору.  Любое  такое  господство  меньшинства несет  в  себе
зародыш быстрого распада. Все более невыносимое господство страха всколыхнет
даже  самых  равнодушных и  робких.  Общие  страдания,  общий  страх,  общее
разочарование   объединяют   разобщенных   людей.  Чрезмерная  власть  будит
соперничество  и  взаимное недоверие  в  собственном  лагере.  Как  якобинцы
посылали  друг друга на гильотину, так и в сегодняшней России большевистские
правители и родственные им левые социалисты-революционеры ведут ожесточенную
борьбу между собой.
     Признаков того, что  власть  большевиков на грани  падения, в последнее
время  стало все  больше.  Масса  их приспешников, рабочие крупных  городов,
тяжело страдают от  нехватки  хлеба. Они  отворачиваются  от  большевистских
руководителей и их идей  и  частично уже  снова зовут вернуться своих старых
фабрикантов и руководителей предприятий.
     Против левых социалистов-революционеров  большевики, при всей их личной
неприязни и недоверии, не решаются выступать энергично,  после того как  при
первом  кровавом столкновении была подавлена  попытка  их  путча,  вызванная
убийством  графа  Мирбаха.  С  этого момента левые  социалисты-революционеры
опять были приняты в важнейшие органы  большевистской власти,  их собрания и
газеты могут безнаказанно и неограниченно позволить  себе любые выступления,
в то время как собрания и газеты всех других направлений подавляются.
     Под  давлением  большевистского  террора  и   большевистского  саботажа
русской  экономики вновь сплачиваются многочисленные  борющиеся  между собой
группы расколовшейся буржуазии. Монархия  завоевывает поддержку и в  кругах,
ориентировавшихся до сегодняшнего дня на  республику. Так называемый "Правый
центр" под  руководством  Кривошеина, судя  по  всему,  становится  пунктом,
вокруг которого кристаллизуются все остальные. Очевидно, речь  идет уже не о
генералах  без армии. Невыносимость жизни  под властью  большевиков вызывает
постоянный  приток единомышленников к группам, выступающим за восстановление
организованной государственной и экономической жизни. Создается впечатление,
что  не хватает лишь какого-нибудь толчка, чтобы обеспечить приток людей  со
всех сторон в партии порядка и их успех.
     Военные, которые необходимы большевикам для сохранения власти, начинают
колебаться.   Отовсюду   поступают  сведения,  что  Красная  гвардия  сильно
деморализована.  Ее  части  воюют  плохо,  переходят на сторону  противника,
дезертируют. Латышские полки,  до  недавнего  времени  самая  крепкая  опора
находящегося у власти режима, устали от  боев и  начинают отворачиваться  от
большевиков и пытаются найти помощь у других сторон.
     К  пошатнувшейся  позиции большевиков внутри страны  добавилась  угроза
извне.   Большевики  не  смогли   оказать   достаточного   сопротивления  ни
наступлению  сибирской  армии, которая,  кажется, поглощает чехословаков, ни
наступлению англичан из Мурманска  и  Архангельска, хотя перед моим отъездом
они стянули к этим фронтам латышские  полки, оставив у  Москвы  и Петербурга
лишь жалкие  остатки. Как  мне сказал сам Чичерин, в начале прошлой недели в
Москве  оставался только один латышский полк (примерно 1000 человек). Против
казаков  (Краснова, Алексеева,  Дутова) большевики бессильны. Так называемая
"великая Россия"  сегодня полностью отрезана  от зерна Сибири  и  Кубани, от
донбасского угля и бакинской нефти.
     О   безнадежности   военного   положения  бол