чены на фракционные
нужды,  прежде  всего издательскую деятельность, примерно 220 тысяч  франков
или несколько  больше  81  тысячи  золотых рублей. Все  это означало, что  в
распоряжении  большевиков  было  как минимум  725  тысяч  франков или 268  с
половиной тысяч золотых  рублей(36). Правда, Мартов считал, что  часть денег
большевиками  была утаена. И,  вероятно,  лидер  меньшевиков  был  прав.  Но
определенно никто ничего сказать не мог.
     Поскольку  предполагалась,  что  деньги в  объединенный ЦК ленинский БЦ
будет передавать поэтапно, большевики  всех  денег Шмидта не отдали. К концу
1910 года блок  большевиков  и меньшевиков  окончательно  распался,  и Ленин
приостановил передачу  денег  "держателям". Более того, он потребовал, чтобы
отданные  германским   социал-демократам   ранее  деньги   были   возвращены
большевикам. Испугавшись  очередного  скандала, Каутский и Меринг  вышли  из
числа третейских судей. Держателем  денег осталась одна Цеткин.  Несмотря на
требования Ленина, она отказалась выдать большевикам деньги. Вопрос этот так
и остался  неурегулированным вплоть до  первой мировой войны. Революция 1917
года сняла его  с повестки дня окончательно. Но так как отношение советского
правительства к Цеткин  после революции было подчеркнуто хорошим  и в период
чисток расстреляна она не  была,  следует  заключить,  что  она  передала  в
распоряжение Ленина все требуемые им суммы.
     Разрыв с  меньшевиками и вчерашними союзниками -- такими как Богданов и
Красин -- не прошел для  Ленина даром. Ленин считается  фанатиком-одиночкой,
экстремистом,  за  которым  идет  очень  незначительное  число  сторонников,
эмигрировавшим  из  России политическим деятелем, у  которого  нет ни  своей
партии,  ни даже  организации. Созыв  в январе 1912 года так  называемой 6-й
партийной конференции в Праге был ни чем иным, как отчаянной попыткой Ленина
вырваться  из  изоляции  и поднять  авторитет  собственной  группы в  глазах
социалистов. Заочное  кооптирование  Лениным  в том же году в состав ЦК и  в
Русское  бюро ЦК РСДРП  И.  В.  Сталина было,  безусловно,  вызвано теми  же
соображениями: через  Сталина Ленин получал выход на революционеров в России
-- по крайней мере именно в этом был его расчет.
     В годы первой мировой войны, будучи неразборчивым в  средствах и всегда
подчиняя   их   цели,   Ленин  через  посредников   вступает  в   контакт  в
представителями  германского правительства,  в том числе  членами  немецкого
МИДа,  военными  ведомствами  и  органами  разведки.  Взаимоотношения  между
большевистской  партией и  кайзеровским  правительством в годы мировой войны
долгое время оставались для историков загадкой. Сенсацией разнеслись по миру
первые сведения  о  том, что  германское правительство,  заинтересованное  в
скорейшем ослаблении Российской империи и  выходе последней  из войны, нашло
выгодным  для  себя  финансирование  социалистических  партий,  стоявших  за
поражение  России  в  войне  и  ведших  усиленную пораженческую  пропаганду.
Германский  социал-демократ  Эдуард  Бернштейн, занимавший  одно время  пост
заместителя министра финансов в германском правительстве, указал  на связь с
немцами Ленина в статье "Темная история", опубликованной 14 января 1921 года
в утреннем выпуске газеты "Форвертс":
     "Ленин и его товарищи получили от кайзерской Германии огромные суммы. Я
узнал  об  этом  еще  в  конце  декабря 1917  года.  Через  одного  друга  я
осведомился  об  этом у некоего лица,  которое,  вследствие своих  связей  с
различными  учреждениями,  должно  было  быть  в   курсе  дела,  и   получил
утвердительный ответ. Правда, тогда я не знал  размера этих сумм  и кто  был
посредником  при  их  передаче. Теперь я получил сведения  от заслуживающего
доверия источника, что речь идет  о суммах почти неправдоподобных, наверняка
превышающих 50 миллионов немецких золотых марок,  так что  ни у Ленина, ни у
его  товарищей не  могло возникнуть никаких сомнений относительно источников
этих денег."
     Видимо, Бернштейн несколько занизил сумму. В архивной записи разговора,
сделанной  в  первых  числах   января  1921  года,  раскрывая  имена   своих
информаторов, Бернштейн указывал на 60 млн. марок:
     "О получении  большевиками денег от германского правительства я услышал
на заседании  комиссии рейхстага  в 1921  г. Заседание комиссии, обсуждавшее
вопросы   внешней   политики,  состоялось  под   председательством  депутата
рейхстага проф. Вальтера Шюкинга. На  заседании присутствовали, кроме членов
рейхстага,   высокие   чины   министерства   иностранных   дел   и  военного
министерства.  По  окончании  официальной части собрания состоялся свободный
обмен мнениями  между присутствующими. Во время этих бесед  один  из  членов
комиссии громко заявил другому: "Ведь большевики получили 60 миллионов марок
от  германского  правительства".  Я   тогда  спросил  сидевшего  возле  меня
легационсрата  Эккерта  (впоследствии  посланника),  соответствует  ли   это
заявление действительности. Господин Эккерт это подтвердил. На другой день я
посетил  проф.  Шюкинга,  как  председателя  комиссии,  и,  рассказав ему  о
разговоре относительно упомянутых  60  мил. марок, спросил, известно ли  ему
что-нибудь  об этом. На это он мне ответил, что и  ему известен  факт выдачи
этой суммы большевикам"(37).
     Статья Бернштейна  вызвала  протесты германских коммунистов, обвинивших
его  в  клевете  и потребовавших  официального  ответа у МИДа  по вопросу  о
финансировании Германией  ленинской группы. МИД по существу ушел  от ответа.
Тогда Бернштейн опубликовал вторую статью -- "Немецкие миллионы Ленина":
     "На  запрос правительству коммуниста В. Дювеля относительно выдвинутого
мною  утверждения  о  выдаче  Ленину  и его  товарищам  50  миллионов  марок
министерство  иностранных  дел  дало  именно тот ответ,  какой  предполагала
расплывчатая  формулировка  вопроса. МИД  заявил,  что в его  документах нет
никаких  указаний на  то,  что  МИД дал согласие  на поддержку Ленина  и его
товарищей  немецкими  военными властями. Если  бы  [коммунистическая] газета
"Роте  Фане" была заинтересована в  том, чтобы выяснить правду, а не осыпать
меня ругательствами, она бы  на это возразила министерству, что в его ответе
обойдена  суть  [...].  Этот  ответ отрицает то,  чего я  не утверждал, зато
тщательно    обходит   всякое   высказывание   о   том,   соответствует   ли
действительности  или нет сказаннное  мною [...]. В ответе даже не  сказано,
что министерству  ничего не известно об этом  деле. В ответе лишь говорится,
что  в документах МИД  на  эту  тему ничего  нет.  Но  на  войне  происходит
множество  событий,  которые  никоим  образом  не  отражаются  в  документах
правительственных учреждений. [...] Не разделяя приверженности "Роте фане" к
судам,  я  более  всего  желал  бы  представить этот  случай на рассмотрение
международного   следственного  комитета,   составленного  исключительно  из
социалистов.  Но  поскольку  создание  такого  комитета --  дело чрезвычайно
трудное и может занять еще  много месяцев [...] я решил выбрать другой путь.
Сразу после нового собрания рейхстага  я обращусь к нему с запросом передать
это  дело, с целью ускоренного рассмотрения, второму подкомитету комитета по
расследованию возникновения войны [...]".
     Однако  Бернштейн затронул  проблему, обсуждать которую не  хотелось ни
коммунистам,      ни     германскому      правительству,     ни     немецкой
социал-демократической  партии.  Не  приходится  удивляться,  что  так  всех
заинтриговавший  вопрос  остался  безответным,  а  Бернштейн,  равно  как  и
немецкие  коммунисты,  предпочли  не  настаивать  на создании  комиссии  для
расследования вопроса о германских золотых марках. И когда известный охотник
за   провокаторами   и  шпионами  В.   Л.   Бурцев  предложил  в  германское
социал-демократическое издательство  книжку о  том,  как Ленин и  большевики
получали деньги от германского имперского правительства, издательство книжку
печатать отказалось:(38)
     "Я  далеко не уверен,  что об  этом  вопросе говорить своевременно,  --
писал в 1931 году историк и архивист Б. И. Николаевский жалующемуся на отказ
немцев В. Л. Бурцеву -- [...] во всяком случае  немцы-то вполне  определенно
убеждены, что поднимать эту группу  вопросов преждевременно.  [...] Простите
меня, Владимир  Львович, неужели Вы думаете, что Ваша  эта работа может быть
принята к изданию каким-либо  немецким социал-демократическим издательством?
Ведь это абсолютно невозможная вещь. Ведь  Вы, наверное, знаете, что  в 1920
[1921] г. Э. Бернштейн получил некоторые  материалы относительно отношений в
годы войны между немецким штабом и  большевиками и начал было их публиковать
[...], но  ему пришлось  это дело приостановить и он до  сих  пор к нему  не
возвращается"(39).
     Бурцеву оставалось  только согласиться:  "Вы правы, что немцы  не хотят
поднимать вопроса о том, как они помогали Ленину"(40).
     По  прошествии  многих  лет  в  распоряжение  историков  были  переданы
документы,  позволяющие более  глубоко  и внимательно  изучить  ставший  уже
легендой  вопрос  о  немецких  деньгах  и  пломбированном  вагоне.  В  числе
сборников таких документов следует прежде всего назвать "Документы Земана" и
"Документы Хальвега"(41). Нужно отметить, что эти публикации, с очевидностью
указывавшие   на   связь   с   германским  правительством   таких  известных
революционеров,   как   швейцарский   социал-демократ  Карл   Моор   (Баер),
русско-румынско-болгарский  социалист Х. Раковский,  эсеры  Цивин  (Вейс)  и
Рубакин -- вызвали настоящий переполох среди еще живших революционеров.
     Картина  получалась достаточно детективная.  Было очевидно,  что всегда
имело  место сотрудничество  революционеров  с главными  внешнеполитическими
противниками Российской  империи.  Так,  уже в  феврале  1904  года японский
военный атташе в России полковник М. Акаси вступил в контакт с руководителем
Финляндской  партии  активного  сопротивления  К.  Циллиакусом  и  одним  из
руководителей  Грузинской партии социалистов-федералистов-революционеров  Г.
Г.  Деканозовым. Тогда же у  Акаси "возник план оказания  финансовой  помощи
революционерам  с  тем,  чтобы  ускорить  начало  вооруженного  восстания  в
России"(42).
     На японские  деньги  и с  одобрения  японской разведки и генштаба  с 30
сентября  по   4  октября   1904  года  проводилась  в  Париже   Конференция
революционных   и  оппозиционных  партий  (а  в  1905   году   --  Женевская
конференция). В мае 1904 года  на японские деньги  было открыто Лениным и В.
Д.  Бонч-Бруевичем  первое большое  социалистическое  издательство, начавшее
поставки   в  Японию  пораженческой  социал-демократической   и   эсеровской
литературы  для  пленных  русских  солдат.  Но  уже   летом   1904  года   о
происхождении денег Ленина и Бонч-Бруевича стало известно руководству РСДРП,
и  в  июле  1904  года  ЦК,  обозванный  Лениным  за  это  "примиренческим",
категорически   предписал   Бонч-Бруевичу   прекратить  "высылку   партийной
литературы  токийскому  правительству  как   компрометирующую   партию"(43).
Поскольку  Бонч-Бруевич  не подчинился  решению ЦК и  в  Японию продолжалась
отсылка  литературы,  ЦК вынужден был формально  отстранить Бонч-Бруевича от
руководства  экспедицией. На прямо поставленный Плехановым вопрос, вошел  ли
Бонч-Бруевич  в сношения  с  японским  правительством от  имени  экспедиции,
последний лишь  выразил свое негодование по поводу инсинуаций. "Я тотчас обо
всем рассказал  Владимиру Ильичу, и он от души смеялся над ,,меньшевистскими
дурачками''", --  хвастался Бонч-Бруевич много  лет спустя(44). Впрочем,  не
таким уж "дурачком" был Плеханов. В 1915 году он сообщил Г. А. Алексинскому,
что "уже во время русско-японской войны Ленинский центр не брезговал помощью
японского правительства, агенты которого в  Европе помогали  распространению
ленинских изданий"(45).
     В начале марта  1904 г. Акаси  поехал  в  Краков на  встречу с  Романом
Дмовским, членом Тайного совета польской Лиги народовой. С рекомендательными
письмами   Акаси  Дмовский  отправился  затем  на  встречу   с  заместителем
начальника японского генштаба генералом Г. Комода и  руководителем  японской
разведки генералом Я. Хукусима. В середине мая 1904 года Дмовский "прибыл  в
Токио,  где  по  просьбе  Комада составил  две обширные записки о внутреннем
положении  России и польском  вопросе"(46). Но  поскольку  Лига была  против
создания  польского  фронта   в  тылу  России,  Дмовский   убеждал  японское
командование в  тщетности надежд  на  использование  польского национального
движения для ослабления Российской империи.
     Иную  позицию заняла  польская  социалистическая  партия  (ППС). Уже  в
феврале  1904   года   ППС  выпустила   воззвание,  в   котором  высказывала
желательность победы Японии в русско-японской  войне. В надежде на поражение
России и распад Российской империи  Центральный революционный  комитет ППС в
союзе с другими польскими революционными партиями взял курс на организацию в
Польше вооруженого  восстания.  В середине  марта 1904 года член ЦРК  ППС В.
Иодко-Наркевич  представил план восстания послу  Японии в  Лондоне Т. Хаяси.
Среди прочего, план предусматривал пропаганду "среди польских солдат русской
армии" и "разрушение мостов и  железнодорожного полотна"(47). В  начале июля
для продолжения  переговоров в Японию отправился человек, имя которого вошло
в польскую и мировую историю: член ЦРК ППС, будущий руководитель независимой
Польши Юзеф Пилсудский, представивший японскому  МИДу меморандум,  в котором
просил выдать  ППС деньги на организацию вооруженного восстания  и заключить
политический  союз  между  польской  социалистической  партией   и  Японией.
Японский  генштаб побоялся  вступать в политическое  соглашение с  польскими
социалистами   и   принял   решение  политические  контакты   продолжать   с
революционными  националистами  Дмовского. В  то  же  время  для  проведения
разведывательной и диверсионной работы в тылу русской армии Пилсудскому были
выданы 20 тыс. фунтов стерлингов (примерно 200 тыс. рублей)(48).
     Сколько же денег  потратила Япония на русскую  революцию, кому именно и
на  что  шли эти деньги? Исчерпывающе  на  этот  вопрос  ответить  трудно. В
середине   марта   1905  года  военное  ведомство  Японии  приняло   решение
ассигновать на нужды вооруженного восстания в России 1 млн. йен(49). В конце
марта  -- начале  апреля  в эмиграции  началась  работа  по  закупке оружия.
Закупкой активно занимались  Деканозов, Циллиакус, Г.  А. Гапон, эсеры Н. В.
Чайковский  и  Д. Я.  Соскинс, причем  эсеры  делали  вид,  что  не знают  о
происхождении  денег. Закупка велась и  через  посредников из других партий,
например,  через анархиста Евгения Бо. Основные деньги  получили эсеры, ППС,
Грузинская  партия   социалистов-федералистов-революционеров  и  Финляндская
партия активного сопротивления(50). Для транспортировки  оружия сначала были
закуплены паровые  яхты  "Сесил"  и "Сизл";  затем 315-тонный пароход  "Джон
Графтон" и судно  "Фульхам".  28  июля  "Джон  Графтон",  переименованный  в
"Луну", прибыл  в голландский порт  Флиссинген, где  была  произведена смена
команды. В новую команду входили финны и латыши во главе с членом  латышской
СДРП  Яном  Страутманисом.   "Фульхам",   переименованный  в  "Ункай  Мару",
направлялся пока что к острову Гернсней, куда вскоре  прибыла "Луна" и где в
течение трех  суток  производилась перегрузка оружия.  После этого  все  три
судна -- "Луна", "Сесил" и "Сизл" направились на северо-восток.
     Однако  экспедицию  ожидали неудачи.  "Сесил" и  "Сизл"  задержались  в
Дании. "Луна" выгрузила часть  оружия к северу от Виндау, но не найдя никого
в предполагаемом месте  главной выгрузки (на острове близ Выборга) вернулась
в  Копенгаген.  4  и  6  сентября  "Луна" дважды произвела успешные выгрузки
оружия  в районе Кеми и близ Пиетарсаари. Но ранним утром 7 сентября пароход
сел  на мель  в  22 км  от  Якобстадта и был взорван  самими революционерами
(команда уплыла в Швецию на взятой  у местных жителей  яхте).  Так как взрыв
"Луны"  был  организован  так  же плохо, как и  сама  экспедиция,  две трети
вооружений  досталось  российскому  правительству;  многое  разошлось  среди
местного   населения;  и  лишь  небольшая  часть   досталась  революционерам
(доставленные "Луной"  винтовки "Веттерли"  были использованы мятежниками во
время декабрьского восстания 1905 года в Москве)(51).
     К  абсолютно успешным  предприятиям  по перевозке оружия  в тот  период
можно отнести лишь доставку в конце 1905 года на пароходе "Сириус" на Кавказ
8,5 тысяч  винтовок(52). Однако о масштабах закупок на японские деньги нужно
судить не  по доставкам, а по закупкам:  Деканозовым и Бо  были  закуплены в
Швейцарии  25  тыс. винтовок и свыше  4 млн. патронов к ним; кроме того были
закуплены 2,5 -- 3 тыс. револьверов  и 3 тонны взрывчатых веществ. Очевидно,
что это далеко не полный перечень,  так  как известно, например,  что партия
кавалерийских карабинов "Маузер" была закуплена в Гамбурге Циллиакусом и что
в  период с весны 1904  по конец 1905 года  только через  Финляндию в Россию
революционерами  были  ввезены свыше 15 тыс. винтовок и ружей, около 24 тыс.
револьверов и большое количество патронов, боеприпасов и динамита(53).
     Между  русско-японской войной  и  русско-германской, начиная примерно с
1909, революционеры сотрудничали главным образом с Австро-Венгрией, игравшей
на национальных противоречиях Российской империи. Сотрудничество шло по двум
направлениям. Основное  -- через  военную  разведку австрийского генштаба; и
вспомогательное -- через МИД Австро-Венгрии. Известный большевик и сотрудник
Ленина  Я. С.  Ганецкий  в этой игре был  ключевой фигурой.  Он был связан с
австрийцами  именно в  период  1909-1914  годов,  организовывал  с  согласия
австро-венгерского правительства  переезд Ленина в Галицию (Краков). Переезд
этот был  связан  с проводимой тогда  австрийским  правительством  политикой
сотрудничества   с  русскими   и  польскими  революционерами.  От   польских
социал-демократов и здесь в главной роли выступал Пилсудский.
     С   окончанием   русско-японской   войны  финансирование  Японией   ППС
прекратилось.  Перед Пилсудским  встал  вопрос  о  дальнейшем финансировании
своей    политической   деятельности.   Откровенная    шпионско-диверсионная
деятельность  ППС не проходит для партии даром. В 1906 году в ППС начинается
раскол. В ноябре 1906 года на Девятом съезде ППС Пилсудский и его сторонники
окончательно раскалывают  партию, выходят из ППС  и образовывают собственную
"Революционную  фракцию ППС". Значительное  число  членов боевой организации
ППС,   намеренных  заниматься   не  столько  теоретической  и   литературной
деятельностью,  сколько  вооруженной  борьбой,  террористическими  актами  и
экспроприациями, уходит с Пилсудским.
     Последней крупной  экспроприацией  ППС  следует  считать  нападение  на
почтовый поезд у Бездан, под Вильно, состоявшееся в ноябре 1908 года. В  нем
принимает  участие  сам  Пилсудский.  Было  захвачено  200  тысяч рублей.  И
все-таки  это  были  копейки,  на  которые нельзя было  взорвать  российскую
монархию и освободить  Польшу. Постепенно  Пилсудский приходил к выводу, что
революционную  базу  нужно  готовить  за  границей,  заручившись  поддержкой
очередного  внешнеполитического  врага  России.  Самым  естественным выбором
казалась Австро-Венгрия, в состав которой входила Галиция  - восточная часть
Польши, пользовавшаяся известной автономией.
     Первые переговоры Пилсудского  с австрийцами относятся к  1906 году. 29
сентября  вместе  с  Иодко-Наркевичем  Пилсудский  встретился  с полковником
Францем Каником,  начальником штаба 10-го корпуса в  Пшемысле. В рапорте  на
имя  начальника  генерального штаба  в  Вену  Кан