нне считая, что в 1921 году он преодолел оппозицию легче, чем в 1918.
     Но  Ленин  ошибся.  Опорой  Сталина  в борьбе  против  Ленина,  открыто
начавшейся в  1921  году  (и  еще незаметной широким  слоям партии)  служили
безликие партийные функционеры, уступающие по  вине Ленина власть нэпману. В
списке   поражений   Ленина   НЭП,   являвшийся   следствием  предшествующей
оппортунистической  политики (Бреста), стоял  на последнем  месте. Во  главе
списка  были:  несостоявшаяся  из-за  Брестского  мира  революция в  Европе;
поражение в войне  с Польшей (открыто  саботируемой Сталиным);  Кронштадское
восстание 1921 года;  крестьянские восстания, из которых  лишь по случайному
недоразумению Тамбовское  считается самым крупным... Кого же  было винить  в
этих провалах, как не главу правительства? И вот теперь этот же руководитель
единоличным решением бросал партию в новую крайность -- НЭП.
     О борьбе за  власть между Лениным и  Сталиным  в это время можно судить
лишь  по  намекам. 4  июня  1921  года  Ленин пишет  письмо в  Берлин Г.  Л.
Шкловскому. Это  письмо М. И. Ульянова  шарактеризует как  сообщение  Ленина
Шкловскому о том, "что под В. И.,  так  сказать, подкапываются. Кто и как --
это  остается  тайной"(9).   Впрочем,   эту  тайну  легко  разгадать,   если
посмотреть, кто же в партии именно  в этот  период поднимается  выше всех по
иерархической лестнице.  Этот  человек  -- Сталин.  В. П.  Наумов пишет: "Со
второй половины  1921  года  Политбюро  поручает  ему вести  организационную
работу в Центральном  комитете. Ему вменялась подготовка пленумов ЦК, сессий
ЦИК  и  другое,  то  есть  по существу он  исполняет  обязанности  секретаря
ЦК"(10).
     24 декабря 1921 года "Правда" за No 294 публикует басню Демьяна Бедного
(Е. А. Придворова)(11). Следует отметить,  что пролетарский  поэт Бедный был
старым  партийным  функционером.  В  1910  году  он  познакомился  с  В.  Д.
Бонч-Бруевичем, будущим секретарем и помощником Ленина. Бонч-Бруевич, в свою
очередь, познакомил Бедного со  многими  большевиками.  С  1911  года Бедный
печатался в большевистской "Звезде", позднее  переименованной в "Правду".  В
середине апреля 1912 года Бедный знакомится со Сталиным, затем с Молотовым и
Свердловым. В том же году Бедный вступает в партию, заочно, через переписку,
знакомится с Лениным,  который ему очень покровительствует и талант которого
ценит. В 1914 году Бедный знакотся с  Горьким. Во время первой мировой войны
-- с сестрами Ленина М. И. Ульяновой и А. И. Елизаровой. В  апреле 1917 года
Бедный  встречается  с  Лениным  и  с   апреля  по  июнь  помогает  ему  при
редакторовании "Правды", не  теряя связи со  Сталиным.  Сталин  публикует  в
"Правде"    статью    "Американские    миллионы",    направленную     против
министра-меньшевика  Церетели.  Бедный пишет  против  Церетели стихотворение
"Коалиционное".  Сталин  пишет в "Правду" статью  "Заговор против революции"
(против  Корнилова).  Бедный  пишет о том же  стихотворение  "Песня".  После
неудавшейся  июльской  попытки  захватить  власть,  когда Ленин  прячется от
ареста, Бедный, как и Бонч-Бруевич, рядом с Лениным(12).
     Но самые близкие отношения сложились у  Бедного со Сталиным. "В Кремле,
как и  во  всей Москве,  шла непрерывная  борьба из-за  квартир, которых  не
хватало",  -- писал Троцкий о 1919  годе(13). Приближенный  Сталина,  Бедный
умудрился прожить в Кремле с  марта 1918 до начала 1933 года, когда развелся
с  женой --  Верой  Руфовной  Придворовой -- и переехал, оставив кремлевскую
квартиру  жене,  в  особняк на Рождественском  бульваре, 16.  Бедный занимал
половину   особняка.   Во   второй   половине   размещался   Государственный
литературный музей, директором которого был старый знакомый Бедного -- В. Д.
Бонч-Бруевич.
     Можно  считать,  что  это было  второе поражение Бедного  в  квартирном
вопросе.  Первое  он  потерпел  в  1920  году --  от  Троцкого. И  поскольку
очевидно,  что отказав Бедному в его требовании председатель РВС республики,
занимавший  пять комнат в  Кавалерском корпусе, нажил себе еще одного совсем
не безобидного врага, приведем выдержки из этого любопытного документа:
     "Дорогой Лев Давидович!
     Препровождаю Вам  5 моих  листовок  и 1 книжечку,  изданные на Западном
фронте [...] В пятницу снова уезжаю для агитации -- "До Советской Варшавы!",
если не последует иных указаний [...].
     Что касается  не  разъездной,  а оседлой  работы,  то я  предвижу, что,
проработав  минувшую зиму самое большое в половину своей мощности,  скоро  я
сойду на  одну  треть... У  меня  нет  рабочего  кабинета.  Я  --  писатель,
работающий на ночном горшке.  Справа у  письменного  стола -- две кровати --
семейная и детская. У меня 2 комнаты с третьей -- полусартиром.
     Естественно,  что Кремлевское домоуправление --  по своему заявлению --
сочло  необходимым  дать мне соседнюю с отдельным ходом комнату (щ  6 белого
коридора) для рабочего кабинета.  Ордер  был  написан,  но [член  Президиума
ВЦИК]  Лутовинов  его  зачеркнул, а  [секретарь  Президиума  ВЦИК]  Енукидзе
исправить такое свинство отказался [...].
     Не поставить Вас в известность об  этом я  не мог. Моисей как-то ударил
по  скале палкой и  из скалы  брызнула живая  вода.  Вы  меня осенью и зимой
ударите  партийной  палкой  десять раз, и  ни черта  из меня не брызнет. Или
брызнет вода, а нужны боевые стихи.
     Рядом  со  мной  живут  Петропавловские  [семья  комиссара  Кремлевских
военных курсов],  [...] а дальше  за ними --  т.  Никитин  [зав.  финансовым
отделом  ВЦИК]  [...]   Я  предлагал:   дать  мне  соседнюю  комнату  (щ  6)
Петропавловских, а им отрезать комнату от Никитина.
     Казалось   бы,   просто.  И  необходимо.   Для  дела.   И   Кремлевское
домоуправление в  таком  смысле и составило  ордер, отмененный  Лутовиновым.
Теперь я упираюсь в милейшего Енукидзе, который рассуждает как ишак [...].
     Хоть для очистки совести: знайте,  дескать, дорогие товарищи, что после
этого можно с меня спрашивать?
     Уважающий и любящий Вас Демьян Бедный.
     Приложения: 1) Листовки 2) План вышеперечисленных квартир"(14).
     После переезда  правительства в Москву в начале 1918 года в Кремле жило
все  советское руководство.  Иногда к Бедному  заходил Ленин. Иногда Сталин.
Дружил  Бедный  и с  секретарем  ЦК  Стасовой,  бывал в  секретариате, по ее
словам, чуть  ли не ежедневно. Для разъездов по фронтам гражданской  войны в
агитационных целях  Бедному был выделен личный  вагон первого класса (раньше
принадлежавший  одному из великих  князей), который  подцеплялся к  поездам.
Кажется, Бедный стал единственным писателем, удостоенным такой чести (причем
вагон оставался  в собственности Бедного чуть ли не до 30-х годов). Наградам
Бедного не было конца. С 1922 года первым из советских писателей Бедный стал
депутатом  Моссовета.   В  Пензенской  области  его  именем  назвали   город
Беднодемьянск. В  Одессой  губернии --  Демьянобедновскую волость. По  Волге
пустили  пароход "Демьян Бедный".  В пожизненное пользование  Бедный получил
дачу в Мамонтовке. К личной даче прибавилась еще и государственная. К личной
машине с личным шофером -- еще и казенная с казенным шофером.
     Может быть самой большой наградой писателя следует считать его контракт
с Госиздатом на издание полного собрания  сочинений.  Контракт был подписан,
видимо, в конце 1922 года. Первый том вышел в 1925 году. До 1934 года, когда
Бедный  впал  в  немилость  Сталина,   успело  выйти  19  томов,  охвативших
произведения  до февраля  1932  г. В августе 1934  года, выступая на  съезде
писателей, Бедный говорил о двадцати томах своего собрания сочинений, еще не
зная, что 20-й том опубликован не будет.
     Печатался Бедный в основном в "Правде". Насколько политизированным было
творчество  Бедного, следует из стихотворения "В  защиту басни", написанного
им  в 1936 году, после того, как летом 1935 года Сталин амнистировал Бедного
и пригласил  его  к себе на  дачу, самолично за ним заехав; после того,  как
Новый 1936 год Бедный также встречал на даче Сталина:

     И можно ли забыть, чьим гением она
     Была тогда оценена?
     Чтоб я не бил по дичи мелкой,
     А бил по зубрам бы, бродившим по лесам,
     И по свирепым царским псам,
     Моею басенной пристрелкой
     Руководил нередко Ленин сам
     Он -- издали, а Сталин -- был он рядом,
     Когда ковалась им и "Правда" и "Звезда",
     Когда окинувши твердыни вражьи взглядом,
     Он мне указывал: "Не худо бы сюда
     Ударить басенным снарядом!"

     Отдав должное Ленину,  Бедный все-таки указал, что Ленин был далеко,  а
Сталин -- близко. Понятно, что именно близкий Сталин и руководил творчеством
Бедного (когда и если это творчество требовало руководства). 17 октября 1921
года Бедный дарит Ленину только что вышедшую свою стихотворную повесть "Царь
Андрон"(15),   законченную  20  мая  1921  года.  Вот  как  анализирует  это
произведение специалист по творчеству Деньяна Бедного Н. В. Гамалий:
     "В [...] повести ,,Царь Андрон'' рассказывается, как  крестьяне свергли
Советы,  выгнали из Москвы и Петрограда большевиков. И  сейчас же  в  стране
возрождаются буржуазные партии. Возвращаются  из-за границы  старые  царские
чиновники, заводчики, банкиры  и помещики. Не доверяет им крестьянский царь,
но чтобы  идти против них, надо  призывать рабочую рать, а  этого Андрон  не
хочет. Постепенно он становится  марионеткой в руках  своих и  международных
капиталистов  [...].  Народ вновь в  кабале. [...] Революционно  настроенные
трудящиеся во главе  с большевиками  ломают режим  Андрона. Советская власть
восстанавливается,  а  Андрон, переодевшись  в сермягу, с позором  бежит  из
дворца"(16).
     Как когда-то  бежал Керенский.  Так Бедный  протестовал против введения
НЭПа, намекая  Ленину,  что  тот  превращается  в царя  Андрона. А поскольку
Бедный  протестовал лишь  при Ленине и не протестовал  при Сталине,  следует
заключить, что  он был  не столько искренним  коммунистом, сколько послушным
пером  будущего генсека. В свете  всего вышесказанного и нужно рассматривать
басню Бедного "Не для чего иного", опубликованную в "Правде" 24 декабря:

     Кузнец, Вавила Аникеев,
     Зайдя в лакейскую и увидавши в ней
     Навзрыд рыдающих лакеев:
     "Ну, ж ваша барыня -- с прислугой лютый змей!
     -- Сказал сочувственно Вавила,
     -- Побила морды вам?.. Расчет вам объявила?.."
     "Побила?.. Пальчиком ей шевельнуть невмочь...
     Едва не померла она об эту ночь..."
     -- Вавиле горестно лакеи отвечали.
     "Так вот с какой ревете вы печали!"
     "С та-ко-о-й!.. Позвали мы врача...
     Предвестья у нее нашел паралича:
     Слышь, ходит под себя. Вот третьи сутки кряду
     Поочередно мы дежурим у нее:
     Простынку ль подвернуть, подать ли ей питье"...
     "Питье... -- вздохнул кузнец, -- часик бы... тас...
     Мне подежурить тож... Я б дал ей, стерьве, яду!"
     В Европе с "желтыми" придется заключать
     Нам сделку некую, прибавлю: не навечно
     И не затем, конечно,
     Чтоб с ними сообща их барыню лечить(17).

     Для непосвященных это была басня о том, как пролетарий-кузнец, вполне в
духе    пролетарского     сознания,     предлагает    отравить     умирающую
барыню-эксплуататоршу,  в  то время  как несознательные  лакеи,  собравшиеся
вокруг  барыни, скорбят из-за очевидной и  скорой ее смерти. Для посвященных
это  была басня  о планируемом  или  по  крайней мере  обсуждаемом  Сталиным
отравлении больного Ленина.

     Итак, кто есть кто в басне Бедного. "Кузнец" -- (кующий СТАЛЬ), конечно
же Сталин. "Вавила" --  сирийское имя, намекающее на нерусское происхождение
Сталина.  "Аникеев"   --  от  Аника  --  воин-победитель,  ассоциация  также
указывающая на Сталина, который, прийдя к Ленину ("барыне"),  видит грустные
лица  большевистских лидеров. Сталин думает,  что Ленин устроил им нагоняй и
именно  этим вызвана грусть на лицах. Но оказывается, что врачи обнаружили у
Ленина прогрессивный  паралич  (сифилис).  Услышав,  что  "лакеи",  все-таки
боящиеся  остаться  без  Ленина, попеременно дежурят  у  больного,  Сталин с
присущей  ему  грубостью  замечает,  что  если  бы у  него  была возможность
подежурить  у Ленина,  то  вместо  питья он  дал  бы "стерьве яду". Остается
только гадать,  пытался ли Бедный предупредить Ленина, что против него зреет
заговор,  или же,  списав Ленина  со счетов, издевался над  теряющим  власть
председателем Совнаркома. Здесь нам несколько помогает мораль басни.
     Обычно мораль -- самое ясное  в басне четверостишье. У Бедного "мораль"
-- самая сложная часть. "В Европе" -- значит среди европейцев, эмигрантов, к
каковым относились, в отличие от "подпольщиков", те, кто дожидался революции
1917  года в эмиграции  -- Ленин, Троцкий, Зиновьев, Радек... К подпольщикам
относились,  соответственно,  Сталин,  Свердлов  Каменев...  "С желтыми"  --
значит  с  продажными, т.  е.  с теми "лакеями",  которые все  еще  идут  за
Лениным. "Нам" -- это  Сталину и его сторонникам -- прежде всего Зиновьеву и
Каменеву.  "Сделка" --  это соглашение между фракцией Сталина и сторонниками
Ленина  оставить  Ленина у власти, но --  "не на  вечно", и не  ради  Ленина
("чтоб барыню лечить"), а потому что без Ленина оставаться пока еще страшно.
     Басня не осталась незамеченной, и 27 марта 1922 года  Ленин, до сих пор
любивший Бедного, раскритиковал  революционных  поэтов из "Правды". Так  как
Бедный печатался в "Правде" чуть ли не каждый день,  осведомленному читателю
Ленина было ясно, кого именно критикуют. Бедный и те, кто за ним стоял, а за
ним главным  образом Сталин, в долгу не остались.  31 марта раскритикованный
поэт  публикует  в "Правде" ответ  Ленину -- пространное стихотворение  "Как
надо читать поэтов":

     Он, как всегда, я знаю, прав,
     Но я, однако ж, не шарманщик,
     Чтоб сразу дать другой мотив.

     Если  же учесть, что в описываемый период редактором  органа ЦК  партии
(следует уточнить:  органа секретариата ЦК, т.е. органа  Сталина) был бывший
левый  коммунист и  будущий союзник Сталина Н. И. Бухарин, невинные  басни и
стихи члена партии с 1912 года Бедного читаются совсем по-другому.
     23  мая  Ленин уезжает  в  Горки на  отдых,  и  именно там  в спокойной
нерабочей  обстановке  у  отдыхающего  Ленина  25-27  мая  случается  первый
серьезный приступ  его болезни, повлекший частичный  паралич  правой  руки и
ноги и расстройство речи. 29 мая доктор А. М. Кожевников выехал с медсестрой
М. М. Петрашевой брать у  Ленина пункцию костного мозга. "У Владимира Ильича
было расстройство речи,  --  вспоминает  Петрашева.  --  Врачи  просили  его
назвать  какой-нибудь  предмет, а он не мог. Просили написать,  тоже не мог.
Жаловался, что у него парализована  то  рука, то  нога. Это  были мгновенные
параличи,  быстро проходящие. Когда он начал  ходить, был  случай он упал во
время  такого паралича. [...] Сирени в саду было  много,  но он не переносил
никакого  резкого  запаха,  а  когда  я  приносила  полевые  цветы,  он  был
доволен... Предписания врачей он  выполнял  очень строго  и точно. Помню, мы
решили  убрать  из  его  комнаты  книги.   Читать  ему   в   это   время  не
разрешалось"(18). В июне Ленину разрешили  вставать, постепенно  он стал сам
умываться, относительно поправился и Петрашеву отпустили(19).
     Сведения о болезни Ленина и возможном выходе его в отставку проникают в
прессу.  Белоэмигрантская  газета  "Руль", издающаяся в  Берлине,  аккуратно
собирает  всякие слухи.  Уже  22 марта в передовице Руля  "В потемках" Ленин
назван "Кремлевским узником". 26 марта в передовице "Загадка" газета пишет:
     "Совнарком  занят обсуждением вопроса,  какие  меры следует  принять на
случай неизбежного выхода  Ленина из состава правительства.  Здоровье Ленина
таково,   что   [...]   возвращение  его  к  правительственной  деятельности
совершенно  исключено.   [...]  В  экстренном  заседании   Совета   народных
комиссаров  в  понедельник  [20 марта 1922 г.]  обсуждался вопрос  о  мерах,
которые надлежит принять в случае выхода  Ленина из  состава  правительства.
Председатель  московского  совета  [Каменев]  заявил,  что  рассчитывать  на
участие Ленина в правительственной  деятельности по состоянию его здоровья в
настоящее  время не представляется возможным. Недавно на съезде  металлистов
Ленин,  неожиданно  выступивший с речью, заявил, что он сам  едет в Геную, а
сегодня большевистские газеты  вновь оповещают, что во главе делегации будет
стоять Чичерин, о поездке же Ленина речи быть не может".
     В том же номере газета сообщает о заявлении Раковского,  сделанном им в
Берлине: "Положение Ленина не внушает опасений. По предписанию врачей  Ленин
в  течение двух месяцев должен отказаться от всякой деятельности. Большевики
надеются, что авторитет вызванного  в Москву проф. Клемперера побудит Ленина
исполнить  это предписание. Само  собой разумеется, что Ленин не в состоянии
выехать в Геную".
     29 марта в передовице "Странная болезнь" "Руль" писала:
     "Инцидент  с болезнью  Ленина все  более  и более осложняется и  прежде
всего, благодаря  самим  большевикам, которые  как будто  нарочно  стремятся
возбудить  всеобщее   недоверие.  На   днях  берлинская   советская   миссия
разъяснила,  что поездка  проф. Клемперера  никакого отношения  не  имеет  к
состоянию здоровья Ленина, которое значительно улучшилось. В тот же  день г.
Раковский заявил, что Ленин страдает переутомлением, требующим двухмесячного
отдыха, которого, однако, Ленин  не  хочет себе позволить.  Проф.  Клемперер
должен-де убедить Ленина согласиться на отдых.  Сегодня же оказывается,  что
авторитета одного  Клемперера оказалось недостаточно. Пришлось выписать  еще
одного профессора из Стокгольма [-- Нюнстреда].
     Далее еще  оказывается, что вопрос идет не только  об отдыхе.  Ленин не
только  не согласен  отдыхать,  он стремится к активной  работе. В последней
своей речи он неожиданно заявил, что сам поедет в Геную [...]. Насколько это
заявление  было сделано серьезно,  можно судить  по тому, что в адресованной
швейцарскому правительству  просьбе  о  пропуске  советской  делегации через
Швейцарию имя  Ленина  красовалось  в  списке  делегатов  на  первом  месте.
Фактически  же  Ленин  не только  не  едет,  но,  как  выражаются  советские
источники, об  этом  и речи быть не может. [...] Если к этому прибавить, что
[...] поставлен на  очередь вопрос  об освобождении  Ленина от тягот власти,
что декреты все чаще  подписываются Цюрупой с титулом Ленина -- председатель
Совнаркома,  --  то совершенно ясно станет, что состояние Ленина вызывает  в
Москве серьезное политическое осложнение.
     Чем болен  Ленин -- это  усердно и  настойчиво скрывается. Но возможно,
что болезнь и выражается  в таких странных  и неопределенных  формах, что ей
трудно  дать  определенное,  понятное непосвященным название. Факт  тот, что
Ленин  как бы взят под опеку. Под предлогом, что  ему необходимо  отдохнуть,
Ленину предлагают отойти от дел, он же, напротив (может быть, в этом болезнь
его и проявляется), рвется к непосредственному  участию в управлении и хочет
овладеть вновь рулем советского корабля, выпавшим из его рук.
     Если это так, то понятно, почему болезнь окружена такой таинственностью
и почему она  вызывает столько противоречивых известий. Если между Лениным и
Совнаркомом происходит борьба,  если фактически он взят под опеку, то каждый
информатор окрашивает свои сообщения в тот или другой цвет, в зависимости от
того,  как он  сам относится к  этой борьбе, на чью сторону  он  становится.
Информация уже не  ставит  себе  целью осведомить об  истинном  положении, а
содействовать  при  помощи   информации  тому  исходу,  какой  данному  лицу
представляется наиболее  желательным. Болезнь Ленина пришлась  больше чем не
кстати.   Поэтому   официальные  учреждения,   заботящиеся  прежде  всего  о
нер