Брестского
мира   высказалось   по   крайней   мере   78    левоэсеровских    делегатов
съезда.56
     Уже 15 марта все левоэсеровские наркомы  покинули  свои посты. Выйдя из
правительства,  они,  подобно  левым коммунистам,  оставили  за  собой право
свободной критики Брестского мира. Жест левых эсеров не был ни "вызывающим",
ни  тем более  "предательским" или "коварным", как пытается это  представить
советская историография. В той обстановке он казался тактически оправданным,
естественным,  с одной  стороны, и  вынужденным и  единственно возможным,  с
другой. В  противоположность  расколотой партии  большевиков, ПЛСР  осталась
единой, избежала


     партийного  кризиса,  и  в  этом,  казалось,  была  известная  мудрость
руководства ПЛСР.
     18  марта 1918г., через  день после окончания работы Четвертого  съезда
Советов, СНК рассмотрел вопрос "об общеминистерском кризисе в связи с уходом
из правительства всех левых эсеров и некоторых  тт.  большевиков: Коллонтай,
В.М.Смирнова,  Оболенского  (Осинского),  Дыбенко".  С сообщением  по  этому
поводу  выступил Свердлов. Заменить  ушедших было нелегко. Совнарком  принял
решение начать переговоры о вхождении в правительство вышедших из него ранее
членов  Московского областного комитета РСДРП  (б), стоявшего в оппозиции  к
Брестскому  миру. Свердлову одновременно поручалось лично переговорить с СП.
Середой  и рядом  других большевиков,  чьи кандидатуры  намечались  на посты
наркомов земледелия,  имуществ, юстиции и на пост председателя  ВСНХ  вместо
ушедших в отставку. На том же заседании было заслушано и сообщение Свердлова
о Высшем военном совете. В связи с уходом левых эсеров  из СНК из Совета был
выведен левый  эсер  П.П.Прошьян, а на его  место назначен Н. И. Подвойский.
Через несколько дней были сделаны и все прочие назначения.
     Выйдя из  Совнаркома, левые эсеры, однако, не порвали своих отношений с
большевиками  и   остались   их  преданными   союзниками,  а  левоэсеровские
функционеры во  ВЦИК  и  на  местах продолжали  свою обычную деятельность  в
тесном  сотрудничестве с большевиками.  Так, из  207 членов  ВЦИК четвертого
созыва (март-июль 1918 г.),  избранного  Четвертым  съездом  Советов,  левых
эсеров было 48 человек (а большевиков - 141). Левые эсеры работали в военном
ведомстве,  различных  комитетах,  комиссиях  и  советах.  В  Коллегии  ВЧК,
например, к июлю 1918 г. из  20 человек 7 были левыми эсерами.  Раскол между
большевиками и левыми эсерами длился недолго. Уже через  неделю после выхода
левых эсеров из СНК,  22 марта,  на заседании  Петроградского  бюро  ЦК  был
поднят   вопрос   о  вхождении  левых  эсеров   в   Совнарком  Петроградской
коммуны.57 А еще через  неделю,  30  марта, ЦК  РКП (б)  на своем
заседании  рассмотрел  возможность  привлечения Прошьяна,  как представителя
левых эсеров, к работе в Высшем военном совете республики (ВВС). (Переговоры
с левыми


     эсерами  по этому поводу должен был  вести Свердлов)  .58  4
апреля решено было оставить левых эсеров членами коллегий ряда наркоматов, а
Прошьяна включить в состав  ВВС на условиях лояльного отношения к Брестскому
миру, подчинения  общим  решениям правительства  и выхода из  ВВС  в  случае
больших    разногласий   с    большевиками   без   какой-либо   политической
демонстрации.59 О согласии на эти условия левые эсеры должны были
дать   подписку.60  Большевистско-левоэсеровский   союз   входил,
казалось, в свое обычное русло.


ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ ПЯТОЙ
     См.: Isaac Deutscher. The Prophet Armed. Trotsky. 1879-1921. Oxford,
     1979, стр. 373.
     Л. Троцкий. О Ленине. Материалы для биографа. Москва, 1924, стр.84.
     Протоколы заседаний Всероссийского Центрального Исполн. Комитета
     Советов рабочих, солдатских, крестьянских и каз. депутатов II созыва.
     Москва, 1918, стр. 125.
     Закс, например, еще 4 ноября угрюмо проронил, что "Западная Европа
     позорно молчит" (там же, стр. 32), за что получил нагоняй от Ленина.
     Там же, стр.130.
     Третий Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьян
     ских депутатов. Петроград, 1918, стр.65-66.
     См.: Переписка Секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийны
     ми организациями. Сборник документов. Т.Н. Москва, 1957, стр.
     220-221.
     См.: Louis Fischer. The Soviets in World Affairs. A History of the Rela
     tions between the Soviet Union and the Rest of the World, 1917-1929.
     V. 1. Princeton, 1951, p.61.
     См.: А. Авторханов. Происхождение партократии. T.1. Франкфурт-
     на-Майне, 1973, стр.448-449.

     См.: Протоколы съездов и конференций Всесоюзной коммунисти
     ческой партии (б). Седьмой съезд. Март 1918 года. Под ред. Д.Кина
     и В. Сорина. Москва-Ленинград, 1928, стр.258.
     Из статьи К. Радека "Брест-Литовск". "Социал-демократ", 25 января
     1918,No 18.
     См.: Седьмой экстренный съезд РКП (б). Март 1918 года. Стеногра
     фический отчет. Москва, 1962, стр.375. Протоколы съездов и конфе
     ренций, стр. 266.
     См.: "Социал-демократ", 20 февраля 1918, No28. Советский хронограф
     истории партии Аникеев указывает, что это единственный источник
     об объединенном заседании фракций ВЦИКа от 19 февраля. (См.:
     В.В.Аникеев. Деятельность ЦК РСДРП (б)-РКП (б) в 1917-1918
     годах. Хроника событий. Москва, 1974, стр. 196).
     СМ. Майоров. Борьба советской России за выход из империалисти
     ческой войны. Москва, 1959, стр.221.
     А. Чубарьян. Брестский мир. Москва, 1964, стр. 167.
     См.: О.Ф.Соколов. Великий Октябрь и его противники. Москва,
     1968, стр.109.
     См.: Протоколы съездов и конференций, стр.268.
     См.: Седьмой экстренный съезд РКП (б), стр. 377.
     См.: Соколов. Великий Октябрь и его противники, стр. 109.


     См.: Протоколы съездов и конференций, стр.268.
     См. там же, стр.262; Майоров. Борьба советской России, стр.223.
     См.: "Правда", 22 февраля 1918, No 32.
     См.: Троцкий. О Ленине, стр.86.
     Цит. по кн.: Robert D.Warth. Soviet Russia in World Politics. New York,
     1963, p.51.
     См.: Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б). Август 1917 -
     февраль 1918 г. ГИЗ, 1929, стр. 206-210.
     См.: М. Д. Бонч-Бруевич. Вся власть Советам. Москва, 1964, стр. 251-
     252. В этот день присутствовавший на заседании в качестве военного
     специалиста М. Бонч-Бруевич впервые увидел Марию Спиридоно
     ву: "Некрасивая, с узким лбом и напоминающими парик гладкими
     волосами, она производила впечатление озлобленной и мстительной
     истерички". (Там же).
     См.: К.Т.Свердлова. Яков Михайлович Свердлов. Москва, 1976,
     стр. 312-313.
     Свердлова, указ. соч., стр.314.
     См.: Гусев. Крах партии левых эсеров. Москва, 1963, стр. 152.
     См.: Протоколы съездов и конференций, стр.262. Возможно, что
     двое из тех 26 были анархистами.
     См.: В.И.Ленин. Полное собрание сочинений. Москва, 1958--1962,
     т. 35, стр.490, примечание; стр.147.
     См.: Майоров. Борьба советской России, стр.230-231.
     Седьмой экстренный съезд РКП (б), стр.235.
     Седьмой экстренный съезд РКП (б), стр. 191.
     См.: Протоколы съездов и конференций, стр. VIII.
     См.: Седьмой экстренный съезд РКП (б), стр. XXI,
     См.: Протоколы съездов и конференций, стр. I.
     См.: Седьмой экстренный съезд РКП (б), стр. XXI,
     См.: Протоколы съездов я конференций, стр.4. Седьмой экстренный
     съезд РКП (б), стр.357. История коммунистической партии Советско
     го Союза, в шести томах. Т. 3, кн. 1. Москва, 1967, стр. 180.
     См.: История коммунистической партии Советского Союза. Т. 3,
     кн. 1, стр. 180.
     Седьмой экстренный съезд РКП (б), стр.192. Ларин указал также
     на то, что в связи с передачей Германии огромных территорий чис
     ленность большевистской партии резко падает. (См. там же).
     См.: Протоколы съездов и конференций, стр.4.
     На съезде, впрочем, делегатам была раздана анкета, состоявшая из
     44 пунктов. Советские источники указывают, что поскольку "анкеты
     найдены не все", они до сих пор не могут быть опубликованы. (См.:
     Седьмой экстренный съезд РКП (б), стр. 194-195).
     Документы внешней политики СССР. Т. 1. Москва, 1959, док. No78,
     стр. 121-122.


     Д.Флеминг указывает цифру в 62 млн. человек. (См.: D.F.Fleming.
     The Cold War and its Origins, 1917-1960. V.1, 1917-1950, New York,
     1961, p.17.
     См.: Georg  von Rauch.  A  History of Soviet  Russia. Six Edition,  New
York,
     1976, p. 76. -- Чубарьян, указ. соч., стр. 189--190. Статистические дан
     ные, указанные Раухом и Чубарьяном несколько расходятся.
     См.: Ленин. ПСС, т. 36, стр.583.
     25 февраля СНК разослал всем местным Советам и земельным коми
     тетам запрос об отношении к подписанию мира. За мир высказались
     262 Совета и организации, против - 233. При общем цифровом
     перевесе в сторону мира позиции сторонников войны были сильнее.
     За войну, в частности, высказалось 20 Советов губернских горо
     дов (против - только 6). А ведь именно крупные города считали
     большевики своей опорой.
     См.: История СССР с древнейших времен до наших дней, в двух сериях,
     в 12 томах. Т. 7. Москва, 1967, стр. 347.
     См.: Г.Зиновьев. Сочинения. Т. 7. Ленинград, 1925, часть 1, стр.535,
     примечание.
     Четвертый Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов рабочих,
     солдатских, крестьянских и казачьих депутатов. Москва, 1920, стр.23.
     Там же, стр.23, 48-51.
     См.: "Партийные известия", No6-7 (13-14), 20 мая 1918, стр. 15.
     См.: Стенографический отчет Четвертого Чрезвычайного съезда Сове
     тов рабочих, солдатск., крестьянск. и каз. депутатов. Москва, 1920,
     стр.64. 22 марта Брестский мир был ратифицирован Германией и
     вступил в силу. (См.: Warth. Soviet Russia in World Politics, p.54).
     Стенографический отчет Четвертого Чрезвычайного съезда Советов,
     стр.61.
     См.: Зиновьев. Сочинения. Т, 7, часть 1, стр.537.
     См.: Переписка Секретариата ЦК. Т. III, стр. 153-154.
     Цит. по кн.: Аникеев, указ. соч., стр.240.
     Там же, стр. 243.
     Там же, стр. 240.


ГЛАВА ШЕСТАЯ БРЕСТСКИЙ МИР В ДЕЙСТВИИ
     Весною  1918  года Ленин  все время защищал "свой"  Брестский  мир.  Но
каждый  раз подразумевал  под этим  не  то,  что ранее. В каждом  конкретном
промежутке  времени,  в каждый конкретный  день  и час  своей жизни  он  был
уверен,  что  прав, и прав  абсолютно. "В наиболее  острые моменты он как бы
становился глухим  и  слепым по отношению  ко всему, что выходило за пределы
поглощавшего  его  интереса... Он верил в то, что  говорил".1 Эта
несокрушимая  вера в  себя  не подходила под  понятие "самоуверенность". Это
было  нечто  большее, не поддающееся ни осмыслению, ни  логике. Он  не видел
того пути, по которому  шел сам и вел других. Но каждый свой последующий шаг
он  видел  отчетливо.  Его  охватывала  паника,  или  вдруг  -- необъяснимый
оптимизм,  в  зависимости  от  того,  перед  кем  он  выступал,  какие  цели
преследовал своим  выступлением.  Но  каждый раз  -- или только казалось так
окружающим -- он  искренне верил в то,  что говорил. И  эта вера захватывала
других,  опьяняла, гипнотизировала.  Так вело его  шаг за  шагом,  слепо. 29
апреля во ВЦИК, как давно уже не выступал там, он выступил с обширной речью,
злой,  разъяренной,  снова  о  Брестском  мире, против  левых эсеров и левых
коммунистов.
     Но, казалось, не  окружающим,  а  себе  доказывал  Ленин  правоту своих
собственных  мыслей в нудной, тянувшейся час 20 минут речи.2 И не
осталось незамеченным это для Мартова. Он  понял, что в Ленине боролись  два
человека  --  безудержный  революционер  семьдесят  третьего  дня  парижской
коммуны3 и


     трезвый государственный деятель. Эти два порыва не могли
     совмещаться даже в дьявольской натуре Ленина. Мартов сказал:
     "Непропорционально много места он посвятил в своих
     рассуждениях ничтожной, по его словам, группе Бухарина
     и Радека. Вам покажется с первого взгляда странным это
     обстоятельство, но только на первый взгляд. По существу
     дела здесь не борьба гражд[анина] Ленина с какой-то левее
     его стоящей группой, -- это внутренняя борьба двух душ,
     из которых состоит современный большевизм".4
     Ленину предоставили слово для защиты мирного договора. Он
     стал отрицать, "что пролетариат замучен в Европе, что в Германии
     пролетариат испорчен"; сказал, что такая точка зрения есть "точка
     зрения национальной дикости, такой глупости, что уже и не
     знаю, куда идти дальше..."5 А свою точку зрения о передышке
     и Брестском мире защищать не стал. Сдался.
     С  этой бесконечно тянувшейся  оппозицией во ВЦИКе трудно было сладить.
Когда были  поражения --  особенно  не хотелось  Ленину  там выступать. Но и
нельзя  было   выставлять  кроме   себя  никого  --  не   сказал  бы  оратор
необходимого. Когда  нужно  было  выступать  во  ВЦИК  9  мая,  вскоре после
организованного немцами  переворота на Украине, невозможно было выпустить на
трибуну Чичерина -- растерялся бы. А Троцкий с Радеком наотрез отказались бы
произнести пораженческую речь, снова в защиту Брестского мира, и доказывать,
что ничего опасного не происходит. Но и сам Ленин никак не мог оправиться от
удара,  от  того  страшного   поражения,  полученного  на  Украине,  от  тех
бесконечных  требований  немцев.  И  вот,   накануне  9  мая,  он  спасовал,
дезертировал, как последний трус бежал с линии фронта -- отказался выступать
перед  ВЦИК  с  обещанным  докладом  (а   повестка  дня  была   уже   широко
распубликована в  газетах). Отдуваться пришлось Свердлову --  тот никогда не
терялся, -- что доклад не  готов "по техническим причинам", что Ленин читать
доклада не будет  сейчас,  но прочтет  на  следующем заседании ВЦИК. Фракции
протестовали,  требовали  назначить  внеочередное заседание на  10  мая.  Но
Свердлов отказал, назначил как планировалось, на  14-е.6 А за  те
четыре дня, до 14-го,  закрыли еще  несколько оппозиционных социалистических
газет, в том


     числе газету "Вперед", чтобы не распускали "ложных слухов" о германских
ультиматумах и требованиях, о взятии немцами Курска. А 14-го Ленин  выступил
во   ВЦИК  с  речью,  поразившей  всех  своей   пустотой  и  растерянностью,
прикрывавшим демагогию оптимизмом.7
     Речь   Ленина  оставила  слушателей   в  замешательстве.   В  конце  ее
стенограмма не отмечает аплодисментов  зала. Было общее ощущение, что  Ленин
ничего не сказал, хотя от этой речи, перенесенной с прошлого заседания ВЦИК,
ожидалось многое.  Ленин же говорил очень скользко, увертливо, и о  том, что
нужно сохранить передышку, и о том, что нужно  оттянуть войну, но и  о  том,
что эта война  неизбежна, что армия  к ней уже готова, что отпор может  быть
дан в любую минуту и -- что сейчас к этому отпору Советы не готовы еще. Так,
запутав  советский  актив,  он  и  кончил  как-то  странно, оставив  всех  в
недоумении.
     И  конечно  же  в  ответ  он  был подвергнут резкой критике  со стороны
эсеров,   меньшевиков  и   левых   эсеров.   Критика   эта   была  настолько
неопровержима,  что Ленин  отказался от своего ответного  слова,  на которое
имел полное право, и  покинул  заседание ВЦИК. Заключительное слово прочитал
вместо  Ленина  Свердлов.  Однако  большинством  голосов,  что  всегда  было
предопределено,  ВЦИК принял  большевистскую  резолюцию,  одобряющую  доклад
Ленина и текущую политику советской власти.
     Вот под этот аккорд протестов  проводил Ленин политику сотрудничества с
немцами, отважившись даже на обмен послами. 7 апреля на заседании ЦК РКП (б)
в Берлин решено было послать А. А. Иоффе,8 большевика, сторонника
перманентной революции  и  противника  Брестского  мира. Выбор  этот не  был
случаен. Иоффе  считался одним из лучших советских дипломатов и экспертов по
Германии, где  все  еще  предстояло готовить  революцию. И  готовить ее  там
должен был  в первую  очередь советский  посол.  Немцы же послали  в  Москву
Мирбаха,   прибывшего  23   апреля.   Посольство   Германии  разместилось  в
двухэтажном  особняке,  принадлежавшем вдове  сахарозаводчика  и коллежского
советника фон Берга (ныне улица Веснина, дом No 5).
     Через   три  дня  германский  посол  вручил  свои  верительные  грамоты
председателю ЦИК Свердлову. В тот же день советское


     правительство   дало    понять   Германии,   что   оно    не   намерено
попустительствовать нарушениям  германской стороной условий Брест-Литовского
мира: Чичерин передал по радио МИДу Германии ноту протеста. В ней обращалось
внимание  на  то,  что  "в  южной  полосе Российской  республики  происходит
дальнейшее  продвижение  к  северу  германских  войск  и  связанных  с  ними
украинских отрядов". В ноте также говорилось, что
     "ввиду  этих   обстоятельств   советское   правительство   сочло   себя
вынужденным  мобилизовать   необходимые  силы   для  обеспечения  свободы  и
независимости Российской республики, угрожаемой ныне в тех пределах, которые
определены   были  Брест-Литовским  договором".  29  апреля  Мирбах  сообщил
рейхсканцлеру Гертлингу о своих первых московских впечатлениях:
     "Как  я  уже  сообщал  в  телеграмме,  наше наступление  на Украине  --
Финляндия  стоит  на втором плане - уже через два дня после  моего  прибытия
стало  первой  причиной осложнений.  Чичерин выразил это  только намеками  и
скорее  в  элегической форме,  однако  достаточно  ясно и  понятно...  Более
сильные   личности   меньше  стеснялись   и   не  пытались   скрывать   свое
неудовольствие:  это  прежде  всего  председатель  Исполнительного  Комитета
Свердлов..."9
     Как   человек,   Мирбах  не  симпатизировал  коммунистическому  режиму.
Официальная  советская историография называет  его  "представителем наиболее
реакционных  феодально-аристократических   кругов  кайзеровской   Германии",
считавшим  "советский строй в России недолговечным" и  связывавшимся "с теми
группами русских контрреволюционеров, которые, как ему казалось, должны были
скоро  придти   к  власти".10  В  этой  формулировке   советского
историка, однако, больше  шаблонного, чем конкретного. Как дипломат,  Мирбах
был  крайне объективен и тонок. Его донесения рейхсканцлеру  Г.  Гертлингу и
статс-секретарю  по  иностранным делам Р. Кюльману в целом говорят  о верном
понимании  им  ситуации  в России.  В  своем  первом отчете  о  политической
ситуации   в   стране  Мирбах   безошибочно  уловил   главное   --  слабость
большевистского правительства, не опирающегося на какую-либо


     массовую поддержку, но  лишь на  террор:  "Власть большевиков, -- писал
Мирбах  Гертлингу  30  апреля, -- в  Москве  поддерживается  главным образом
латышскими  батальонами и большим количеством  автомобилей,  реквизированных
правительством, которые постоянно носятся по городу и могут доставить солдат
на опасные места, если нужно".11 "Любое крупное наше выступление,
при  этом  вовсе  нет  необходимости  занимать  обе  столицы,  --  сразу  же
автоматически приведет к падению большевизма".
     Взгляды Мирбаха в отношении большевиков разделялись многими германскими
дипломатами и военными. Военный атташе Германии в РСФСР майор Шуберт считал,
например,  что "в  Москве  порядок может  быть восстановлен  с помощью  двух
батальонов  германских  войск",  а  генерал  Гофман, в  принципе  находивший
приемлемой политику  "поддержания большевиков  у  власти", был  уверен,  что
"навести  порядок"  можно  с  помощью нескольких дивизий, находящихся в  его
распоряжении.   К  июню  это  мнение  распространилось  на  всех  дипломатов
германской миссии в Москве.
     В этих  условиях,  казалось  бы, у немцев  был и  выбор,  и  постоянная
возможность в любой момент изменить свою политику по  отношению  к России  и
партии  Ленина. "Мне  думается, - писал Мирбах 13 мая, --  что наши интересы
требуют сохра