ассах,  сотрудничающих  с
пролетариатом России и т. д. и т. д."
     На  этой  точке  зрения  Ленин стоял  вплоть до  Февральской революции,
которая  оправдала эту точку зрения,  ибо она была буржуазно-демократической
революцией. И только ее развитие, т. е. громадное обострение противоречий на
основе   Февральской   революции,  позволило  Ленину  поставить   вопрос   о
социалистической диктатуре пролетариата.
     И  тут  мы подходим к  вопросу,  который  вызывает  Ваше  недоумение  и
недоумение  многих   товарищей.  Верно,  что  Февральская   революция   была
буржуазно-демократической  революцией.  Но что означает утверждение  Ленина,
что  она  осуществила  "в  известной  форме и  до  известной степени" лозунг
демократической  диктатуры  пролетариата и  крестьянства?  Вы указываете  на
место, в котором Ленин говорит, что в этой революции переплетались диктатура
буржуазии  и  революционно-демократическая диктатура. Как же  две  диктатуры
сразу? Не является ли это известным изобилием?
     Ваш испуг  исчезнет, если  не будете  заниматься  формально  логическим
анализом,  а подойдете к вопросу с точки  зрения диалектики,  т. е. науки  о
развитии  в противоречиях  и через  противоречия. Диктатура  --  это власть,
опирающаяся не на  закон, а на  силу. В одной  стране может быть только одна
власть, а  тем  более, если дело идет о власти, опирающейся на силу. Но  что
поделаешь с русской историей, которая пошла  так,  что в Смольном был  центр
власти большинства рабочих и крестьян в шинелях, в руках этого центра
     было распоряжение физической силой. Он представлял диктатуру  рабочих и
крестьян,  восставших  против  царя.  Но это большинство  не порвало  еще  с
буржуазией,  не имело достаточно  доверия к своим силам,  чтобы  взяться  за
разрубление  кровавого  клубка  военных   противоречий,   чтобы  взяться  за
разрешение  крестьянского вопроса.  Опираясь на наличие доверия  Смольного и
отсутствие  у  этого  Смольного веры в  собственные  силы,  буржуазия смогла
создать собственный центр. Она  опиралась при этом еще на экономическую силу
русского капитализма, поддержку мирового капитализма  и на вооруженные  силы
интеллигенции  (юнкерские школы и т. д.). Но до июля она не могла  пустить в
ход против народных масс силу, Советы могли ее смести.
     Противоречие,   которое  Вы   видите   в   формулировках   Ленина,  или
"двусмысленность",  которую Вы  в  них  замечаете,  отражают  противоречие и
двусмысленность   жизни.  Развитая  до   конца   демократическая   диктатура
несовместима ни с  какой  другой властью, но все существо вопроса состояло в
том,  что  демократическая  диктатура   пролетариата  и  крестьянства  была,
осуществлена "до известной степени", т. е. в той степени, что крестьянские и
рабочие массы создали свой союз в  виде  Советов и слушались только Советов,
но не  в той  степени, чтобы решиться порвать с  буржуазией. В  цитированной
мною  статье  Ленина  от  1915  г.  он   предугадывает,   что  органом  этой
революционно-демократической диктатуры будут Советы. И они  возникли,  но  в
известной ограниченной форме Советов с контактной миссией. Все  противоречия
оказываются,   таким   образом,    элементом,   толкающим   вперед.    Ленин
проанализировал  их гениально, ничего не упрощая, и на  основе этого анализа
указал, как повести революцию вперед.
     Во-первых, какое значение для него  имело установление, что Февральская
революция в "известной мере" осуществила лозунг революционно-демократической
диктатуры? Установление этого имело громаднейшее значение для большевистской
тактики   в  Февральской   революции.   Оно  говорило:   так  как  Временное
правительство существует  с согласия  демократической  диктатуры большинства
крестьянства и  пролетариата,  то  нельзя  пытаться скинуть его вопреки воле
большинства Советов -- значит путь, ведущий  вперед, ведет  через завоевание
этого большинства. Задача, которую он ставит себе  на этом этапе, состоит  в
завершении буржуазно-демократической диктатуры.  Он  знает,  что этого будет
недостаточно, что разрубить  узел  войны  можно будет только, делая  шаги  к
социализму,  ибо  разрубить  этот  узел  можно  будет  только,   разрывая  с
антантовским   капиталом3'2,   принимая  меры   против
разрухи военной, выходящие из рамок буржуазного строя.
     Но  этот второй шаг к социалистической диктатуре пролетариата Ленин  не
делает  таким образом,  что противопоставляет  лозунг пролетарской диктатуры
лозунгу демократической диктатуры,  а пытается заставить большинство Советов
взять власть в свои  руки,  хотя  это большинство состоит из мелких буржуа и
социал-пат-



     риотов. Он хочет это большинство, взявшее власть в свои руки, поставить
перед задачей необходимости перехода  к  социалистическим  мерам, чтобы дать
ему   обанкротиться  в  глазах  народных  масс  и  таким  образом  завоевать
большинство  в  Советах  для большевиков.  Только в момент, когда буржуазия,
используя  бессилие  и  разложение   мелкобуржуазного  большинства  Советов,
переходит к актам насилия против рабочего класса, он ставит вопрос о ревизии
лозунга  перехода власти  к Советам (т. XIV, ч. 2, с. 14 --  18) и заявляет,
что власть, действующую насилием против рабочего класса, надо свергнуть, ибо
Советы уже не  живут. Пролетариат  должен взять самостоятельно власть, тогда
он найдет поддержку беднейшего крестьянства и восстановит Советы, но уже как
органы   социалистической   диктатуры.  Но   достаточно  было  корниловщины,
оживления  Советов, ослабления буржуазии, чтобы Ленин 3 сентября в статье "О
компромиссах"  предложил эсерам и меньшевикам рвать с буржуазией,  завершить
демократическую диктатуру, становясь единственной властью, а мы вас силой не
будем скидывать.  Только после  того как большевики завоевали  большинство в
рабочих  центрах  и  когда ясным  стал  приближающийся  переход  большинства
солдат, т. е.  крестьян, на сторону большевиков,  Ленин считает, что  кризис
назрел, ставит вопрос о социалистической диктатуре пролетариата.
     Я нарочно ответил Вам не  силлогизмами  о том, что есть демократическая
диктатура и чем она  отличается  от социалистической,  а попытался набросать
картину параллельного  развития вопроса в действительной  жизни  и  в теории
Ленина. Только  таким образом можно  понять этот  вопрос,  понять  не только
отличия обоих лозунгов, но и их перерастание.
     Вы  спрашиваете:  когда   же   начинается  социалистическая  диктатура?
Социалистическая  диктатура   начинается   там,  где   пришедший  к   власти
пролетариат   берется    за   решение   специфических   исторических   задач
пролетариата, т.  е.  постройки  социалистического общества путем разрушения
государственного строя буржуазии и национализации промышленности.  Не всякий
шаг  в этом  направлении есть начало социалистической  революции,  а система
шагов.  Пролетариат  может   быть  принужден  врываться  в  область  частной
собственности и в демократической революции. К этому может быть принуждена и
буржуазия в войне и без революции. Тайпинги373, как Вам известно,
делали целый ряд шагов, очень похожих на меры нашего военного коммунизма, не
будучи  социалистической   властью.  Но  уже  даже  начав   социалистическую
революцию  под  руководством социалистической диктатуры,  пролетариат решает
попутно демократические задачи, не решенные демократической революцией.
     Это   ответ  на   Ваш   вопрос,  не   была  ли  Октябрьская   революция
революционно-демократической  революцией, когда  мы  были в  союзе  с левыми
эсерами. На этот вопрос дает ответ Ленин в статье "К четырехлетней годовщине
Октябрьской революции", указывая, сколько работы пришлось проводить в первые
годы социалистической рево-
     люции,  чтобы завершить  демократическую революцию.  Одна от другой  не
отделены   китайской  стеной.   Мы  еще  теперь  завершаем   демократическую
революцию,  с  трудом борясь за ликвидацию  безграмотности. Везде  на Западе
буржуазная демократия справлялась с этой задачей.
     Самое важное для теоретического  понимания вопроса  о демократической и
социалистической  диктатуре  -- это  видеть не только грани  между  ними, их
различия,  как понимать,  как одна переходит в другую.  Тактически же  самое
важное  -- находить  в практике, в  деятельности  партии переходы  от  одной
задачи к другой. Если бы Ленин в 1917 г. не понял, что задачи, стоящие перед
русским  пролетариатом в  войне,  могут  быть решены только социалистической
диктатурой, то он погубил бы революцию. Но точно так же, а быть может, в еще
большей степени, он погубил бы ее, если бы, приехав в Петроград, дал лозунг:
"Скидывай Временное правительство!"
     Я говорю,  в еще большей  степени может быть бы погубил, ибо в  августе
обострение  классовых  противоречий  народило  стихийно-массовую тенденцию к
пролетарской диктатуре;  в  апреле  мы  были  так  слабы, что  ошибка, тогда
сделанная, непонимание  своеобразия положения, необходимости переходов могли
бы обескровить нас на годы.  Ошибка Розы Люксембург3'4
и       Либкнехта3'5        в       январе        1919
г.3'6  не  была  единственной  причиной, почему  мы  в
1ермании не только не взяли власти, но даже не могли серьезно попытаться это
сделать -- тут сыграли свою роль объективные факторы, в первую очередь факт,
что революция  началась только после  войны --  но тот факт, что, не понимая
путей перерастания, руководство Союза Спартака дало  себя  спровоцировать на
вооруженную борьбу в  то  время, когда в Берлинском совете  не было еще даже
комфракции, очень облегчило победу германской социал-демократии и буржуазии.
Коротко говоря: важно понимать не только, куда идет революция, но и  как она
идет, не только, куда вести партию, но и как ее вести.
     Я установил, таким образом, точку зрения,  с которой подхожу к вопросам
китайской  революции.  Фейербах3"  говорит,  что   точка   зрения
отличает  человека  от  зверя.  Имея уже  исходную  точку зрения,  мы  легче
разберемся  в   разногласиях,  касающихся  перспектив  дальнейшего  развития
китайской революции.
II. Перспективы китайской революции
     Вы,  может  быть,  помните,  дорогой тов.  Мусин,  мои статьи  в третью
годовщину смерти Сунь Ятсена в "Известиях" в марте 1927 г. Основная их мысль
была  та, что не  только  международный переплет  китайского вопроса (врагом
является международный империализм),  но  и своеобразие  аграрного вопроса в
Китае  (полное   слияние   помещика   и  торгового  капитала)   будут  иметь
последствием союз рабочего класса и  бедного крестьянства более крепкий, чем
в России, и что даже в начальном  демократическом периоде удары этих классов
будут направлены не против двух врагов (с од-



     ной  стороны,  помещика, с другой -- капиталиста), а против  одного. Из
этого  я  делал  вывод,  что  в  Китае  обеспечено  перерастание  плебейской
мелкобуржуазной революции в социалистическую.
     Не  знаю, говорил ли я в  этой статье (у  меня ее нет  под рукой),  но,
наверное, говорил это в своей речи в Комакадемии, что перерастание китайской
революции  в   социалистическую  я  даже   не  делаю   зависимым  от  помощи
европейского  пролетариата.  Без помощи европейского пролетариата  китайская
революция  как  социалистическая победить не может.  Она  как  изолированная
социалистическая   революция    будет   разбита   китайской   буржуазией   и
международным  империализмом.  Но  начнется  социалистическая  революция  на
основе внутренних законов, ею движущих. При помощи европейского пролетариата
Китай преодолеет  свою  отсталось  на  социалистических рельсах.  Без помощи
европейского пролетариата китайская революция  пронесется  как цикл ураганов
по стране, сметет купца-ростовщика  и будет побеждена мировым империализмом,
который  начнет  строить на очищенной  бурей  равнине современный  китайский
капитализм.
     Считаясь с глубокими  следами,  оставленными революцией,  международный
капитализм  будет принужден  изменить  свою  форму господства,  переходя  от
открытой самостоятельной  эксплуатации Китая к прикрытой  форме кооперации с
китайской  буржуазией.  (Вы  знаете,  что   такая  программа  имеет   многих
приверженцев в Японии,  как  и  в Америке.) Эта вторая перспектива  для меня
более  невероятна.   Ибо  она   предполагает  продолжительную   стабилизацию
капитализма  в  мире.  Первая  перспектива,  о  которой  я  говорил  --  это
перспектива   перерастания   китайской   революции   из   демократической  в
социалистическую;  перспектива  ее  смычки  с  новой  волной   международной
революции и ее победы как революции социалистической.
     Исходя   из  этой  точки  зрения,   я  считаю,  что  надо  киткомпартию
воспитывать  в перспективе китайского Октября  не  как какого-то отдаленного
маяка, а как политической цели3'8, к которой китайская
революция  неизбежно  идет и дойдет в таком  отрезке  времени,  что  сегодня
действующий китайский коммунист должен  рассматривать всю  свою деятельность
как подготовку этой  величайшей задачи.  С этой точки  зрения меня не  могла
привести в смятение ноябрьская резолюция ЦК ККП, в которой говорится:
     "Все  это заставляет пленум  ЦК ККП признать в настоящее время во  всем
Китае  непосредственно   революционную  ситуацию.  ЦК  не  делает  из  этого
утверждения  иллюзий  насчет неизбежности  полной победы  революции  в самое
ближайшее   время.    Объективная    обстановка   в   Китае   такова,    что
продолжительность непосредственно революционной ситуации измеряется и  будет
измеряться не  неделями и  месяцами,  а долгими годами.  Китайская революция
носит хотя  и длительный,  но  зато  непрерывный  характер. По всему  своему
характеру она является тем, что Маркс называл "перманентной революцией".
     Китайская революция является перманентной по своему характеру благодаря
тому,  что  китайская буржуазия  не  в  состоянии совершить  демократическую
революцию,     революцию,      которая      бы     сверг-нула     господство
феодалов-милитаристов,  китайская  революция  в   своем  процессе  не  может
стабилизоваться в ее демократической стадии (подобно тому,  как говорит  так
называемая  "теория  двух  революций");   китайская   революция,  начиная  с
разрешения  демократических  задач, неизбежно  приступает к социалистическим
задачам.  Китайская  революция  является  перманентной  и  по  темпу  своего
развития.  Несмотря на  ряд поражений, китайская революция все же продолжает
развиваться, т.  к.  внутри господствующих  классов существуют неразрешимые,
все время обостряющиеся противоречия, и их реакция не может стабилизоваться.
     Одновременно революционная борьба народных масс,  особенно крестьянские
восстания,  всюду  непрерывно вспыхивают и имеют тенденцию к слиянию  в одно
русло,  во всеобщее  рабоче-крестьянское  восстание для свержения господства
джентри,  помещиков и буржуазии; эти непрерывные  революционные  выступления
воочию  свидетельствуют о перманентном  характере китайской революции. Одним
словом,  китайская  революция,  хотя еще  не  разрешила ни  одной  из  своих
демократических задач, продолжает быть демократической  в данный  период  по
своему основному содержанию, но  массовая революционная борьба, уже не может
не перешагнуть демократические рамки и при новых успехах развиваться дальше;
китайская    революция   должна   радикальным   образом    разрешить    свои
демократические  задачи  и  по  пути  своего  дальнейшего быстрого  развития
перейти на социалистический путь".
     В этой  резолюции  много  ошибок,  чересчур  поспешные  утверждения, но
характеристика  революции  как перманентной  может пугать только  мальчиков,
которые  считают,  что  немец изобрел  обезьяну, а тов. Троцкий перманентную
революцию. Понятие перманентной революции, выдвинутое Марксом,  означает  не
какой-то всеобщий закон революции,  а его  убеждение  в том,  что социальные
условия  Германии не позволят стабилизироваться господству мелкой буржуазии;
что   мелкобуржуазная   революция   в   Германии   неизбежно  перерастет   в
социалистическую.  Маркс  ошибся  в  оценке  социальной  зрелости  Германии.
Никакой мелкобуржуазной революции в Германии не случилось. Германия пошла по
пути капиталистического развития под руководством буржуазии.  Но я  надеюсь,
что против посылки Маркса в Китай для руководства коммунистическим движением
тт.  Мануильский и Пеппер3'9  не привели бы аргументов
"от перманентки" и должны были бы, вероятно, ссылаться на недостающую у него
дисциплину.
     Отсутствие дальнейшей перспективы есть большой недостаток в политике, и
резолюция  ГХ пленума  ИККИ,  которую  я считаю  правильной,  поскольку  она
намечает  ближайшие  задачи  партии,  страдает таким отсутствием.  Китайские
коммунисты не получают критической оценки  прошлого и перспективы будущего и
должны



     выйти  из этого крохоборства.  Приветствуя тот факт, что Коминтерн взял
курс  на  создание  самостоятельной партии  пролетариата  (наконец-то!),  на
развертывание крестьянского движения, мы должны добиваться, чтобы эта работа
собирания сил (Коминтерн  прав, что  высказывается  против распыления  их  в
повстанческих авантюрах)  получила перспективу,  ибо  никто  не  знает,  как
быстро будут развертываться  китайские события. Революционный подъем в Китае
может прийти раньше, чем там окрепнет наша  партия. Она  тем позже окрепнет,
чем дольше мы ее будем оставлять без перспектив.
     Я уже сказал, что перспектива эта -- это путь к Октябрю, но этим еще не
сказано,  через какие страны этот  путь ведет. А вопрос  пути,  как это  уже
говорил  Лассаль в "Сикингене",  не менее  важен,  чем вопрос о  цели. Чтобы
установить  путь, надо сначала установить,  откуда  мы  отправляемся,  иначе
говоря, надо поставить вопрос о  результатах революционного движения 1925 --
1927 гг.
     Движение 1925  --  1927  гг.  представляло собой пробуждение  китайских
рабочих и крестьянских масс, руководимых китайской крупной буржуазией. Маркс
говорил  в   "18   брюмера"380,   что   не   всякий   застрельщик
мелкобуржуазной   революции   есть    лавочник.    Но   всякий   застрельщик
мелкобуржуазной политики в состоянии представить себе социально-политические
отношения только с  точки  зрения интересов лавочника. Не всякий застрельщик
крупнобуржуазной политики есть банкир или крупный заводчик (хотя Сунь Фо, Си
Сиву  сами крупные  капиталисты),  но  дело  в том,  что  мировой капитализм
настолько уже господствует над идеологией  вождей городской мелкой буржуазии
в  Китае,  помещиков,  торговых  капиталистов,  что  все эти Чан Кайши и Ван
Цзинвеи  считали  полной   чепухой  уравнительные  реформаторские  тенденции
СуньЯтсена381,   являвшегося   выразителем   деревенской   мелкой
буржуазии Китая, и они-то не могли  себе  мыслить  китайского будущего иначе
как  в  форме господства  современного  капитализма. Кто  из них  был в этом
направлении менее  догадлив,  того  толкала мысль  о необходимости получения
займов от иностранного капитализма.
     Когда я вспоминаю очень интересный разговор с Ху Хуаньми-ном, он пришел
перед отъездом прощаться, поговорить, чтоб ничего не сказать (а он все время
своего пребывания в Москве проклинал  Каутского и  говорил вообще о  мировой
революции),  он начал со мной церемониальный разговор  о  системе воспитания
молодежи. Я  отбросил законы  китайской вежливости и  сказал  ему, что ввиду
того,  что уже французские экциклопедисты382 великолепно понимали
связь методов  воспитания молодежи с социальным строем, то мне бы было более
интересно узнать, как он себе представляет далынейшее развитие Китая.
     Разговор  довольно туго  подвигался  вперед, но  прижатый к  стене  наш
тогдашний друг перешел  к контратаке. С изысканной вежливостью спросил меня,
считаю ли я  возможным, что капитализм в Америке, Японии, Англии продержится
еще лет 10 -- 15. Я по со-
     вести должен  был  ответить, что  исключенным этого  не считаю.  "Хо,--
от