партии  за  нарушение  партийной  дисциплины.  В  1917  году,  во  время
расследования, проведенного Чрезвычайной следственной  комиссией  Временного
правительства, разоблачен  как  полицейский  агент.  20  октября  1918  года
вернулся  из   германского  плена  для  партийного  суда  в  Петроград,  был
арестован, доставлен в  Москву,  спешно судим  и  расстрелян в ночь с 5 на 6
ноября по  приговору Верховного трибунала при ВЦИК РСФСР. Было очевидно, что
расследование  деятельности  Малиновского  в  годы  его  работы  в  Охранном
отделении не в интересах нынешних руководителей Советского государства.
     Цит.  по ст. Е.  Плимак, В.  Антонов. Был ли заговор против Сталина? По
материалам зарубежной печати // Октябрь. 1994. No 3.
     Вера   Лобова   --   жена  "провокатора"  Лобова,   видимо,  сама  была
осведомителем. Кстати, в Хельсинки и Краков она ездила вместе со Сталиным.


     здесь   впервые.   Подтекст   письма  очарователен  и  в  то  же  время
многозначителен.  Он  адресовал   письмо   от   20   января  1913  года   (в
действительности на нем поставлена  западная календарная дата -- 2  февраля)
Роману   Вацлавовичу   Малиновскому,   Пески,   Мытнинская,   25,  кв.   10,
Санкт-Петербург. В письме  легко распознается  сталинский стиль с ошибками в
русской грамматике".
     Смит ссылается на  "Совершенно  секретный доклад No 94182, датированный
28 января 1913 года, начальнику Охранного иностранного агентства в Париже от
Особого  отдела  санкт-петербургского  Департамента  полиции.  Из  коллекции
Гуверовского института". (Датировка на документе дана по западноевропейскому
календарю, с 13-дневным расхождением.)  К сожалению, оригинал письма Сталина
нам не удалось найти в Гуверовском институте ни в фонде Охраны, ни  в  фонде
самого Смита,  где,  безусловно,  должна  была  находиться  копия найденного
Смитом письма.  Письмо  было  обнаружено ассистентом Смита в начале  октября
1966  года.  11  октября в  письме  Дж. Кеннану Смит  писал по  этому поводу
следующее:
     "Я думаю,  Вам было бы интересно узнать,  что всего лишь несколько дней
назад  мой ассистент и я нашли в фондах  Охраны  Гуверовского института (где
порядок   оставляет   желать  много   лучшего)  потрясающий  документ.   Это
перехваченное Охраной письмо Сталина  Малиновскому, датированное  2  февраля
1913 года, из Вены".
     Не исключено,  что после  публикации  книги Смита в США оригинал письма
Сталина  Малиновскому  мог быть попросту кем-то украден.  Трагическая смерть
самого  Смита,  последовавшая  в 1982 году, наводит  на  новые  размышления,
выходящие за  пределы  исторической  науки.  Мы вынуждены  поэтому  привести
письмо Сталина в обратном переводе с английского:
     "Друг,  привет.  Я все  еще сижу  в Вене и...  пишу  всякую  чепуху. Мы
увидимся с тобой. Ответь,  пожалуйста,  на следующие вопросы: 1.  Как дела с
"Правдой". 2. Как у тебя дела во фракции. 3. Как группа. 4. Как А, Ш и Би...
5. Как Алексей.
     Ильич ничего не знает обо  всем и тревожится. Если у тебя нет  времени,
пусть  Б.  напишет  без  промедления.  Скажи Ветрову,  чтобы  не  публиковал
"Национ.  вопрос", а  послал его сюда. Адрес: Вена, Шенбруннер Шлоссштрассе,
No 30, Г.  Трояновскому. Если возможно, отправь статью в тот же день. Письмо
от  Б-ой получено в Вене. Галина шлет поклоны ей и тебе. Галина говорит, что
отдали Ильичу письмо,  которое ты оставил для  передачи, но Ильич, вероятно,
забыл  вернуть  его. Я вскоре буду у Ильича  и постараюсь взять его у него и
отослать тебе. Приветы Стефании и детишкам.


     Твой Вас..."1
     Комментируя письмо Сталина, Смит пишет:
     Как  и  можно  было ожидать, специальный  отдел Департамента полиции  в
Санкт-Петербурге  спустя  три  дня  перехватил сталинское  письмо.  А  двумя
неделями   позже  машинописная   копия   достигла   Иностранного   Агентства
Департамента Полиции  в  русском посольстве в Париже с  сопроводительной под
грифом  "Совершенно  секретно". Как часто  бывало  с  официальными  бумагами
старого  режима,  документ  заканчивался   неразборчивой   подписью  офицера
специального  отдела.  Она  начинается  с  "К"  и  переходит  в   затейливую
завитушку.  Тем не менее это официальный  документ за No  94182 от 28 января
1913  года.  В  примечаниях специальный отдел  идентифицирует  "Ильича"  как
Ленина (Ульянова) и "Ветрова" как кличку Свердлова,  сотрудника  "Правды". К
удивлению,  ничего  не  сказано  о других  лицах, упомянутых  в  письме,  не
указывает Охранка и на то, что "Вас" означало "Василий" -- хорошо  известный
партийный псевдоним Сталина  в то время, ничего не сообщало о его авторстве.
Не  было никакой необходимости идентифицировать Малиновского, который  в  то
время  был  главным  агентом Охранного  отделения,  а  также  представителем
большевиков в Четвертой Думе.
     Сталин обращался к Малиновскому  посредством фамильярного "ты", которое
русские  приберегают  либо  для  хорошо  известных  лиц,  либо  для  друзей.
Фамильярность этих  обращений вновь поднимает вопрос о возможности того, что
агент Охранки Малиновский  предложил  Ленину  на Пражской  конференции  1912
года,  чтобы  благодаря  их   дружбе   Сталин   был  кооптирован   в  первый
большевистский Центральный Комитет.  Ибо это письмо  убедительно доказывает,
что  Сталин  считал  Малиновского,  по-видимому,  добрым  знакомым, если  не
настоящим другом, хотя, по всей  вероятности, Малиновскому, как и другим, не
понравилась навязчивость Сталина.
     То,   что  Сталин  отправил  письмо  Малиновскому  по  почте,  вызывает
изумление.  По крайней  мере, в двух предыдущих случаях его письма создавали
огромную  опасность  для  соратников-большевиков.  К этому  времени, как  мы
знаем,  сталинское чувство  конспирации было чрезвычайно  обостренным  и  он
хорошо знал, что письмо, особенно представителю  в  Думе и полученное  из-за
границы, будет перехвачено, распечатано и с величайшим вниманием прочитано в
Охранном  отделении.  Очевидно,  это  его  нисколько  не  беспокоило. Замена
инициалами  или  первыми  и последними буквами фамилий тех лиц,  которых  он
упоминал в данном письме, была прозрачным ука-

     1 Цит. по ст. Е. Плимак, В. Антонов. Был  ли  заговор против
Сталина? По материалам зарубежной печати // Октябрь. 1994. No 3.


     занием на их  идентичность и не обманывала Охранку. Когда он спрашивал:
"Как  дела у А, Ш. и  Би...", Охранка знала, что "А" было партийной  кличкой
Андрея,  или Якова Свердлова, "Ш" означало  большевистского  депутата в Думе
Шагова,  "Б",  "Би..." и  "Б-на"  относилось к  Вере Лобовой, сопровождавшей
Сталина из Санкт-Петербурга в Хельсинки и Краков.  Когда Сталин спрашивал  в
том  же  письме: "Как Алексей",  он  осведомлялся о ее муже,  другом  агенте
Охранки. "Стефания  и ребятишки",  которым  Сталин  слал поклоны, были г-жой
Малиновской и ее двумя детьми. Охранное отделение знало, что Галина, которая
посылала  поклоны Вере Лобовой  (Б-ной) и Малиновскому, --  партийная кличка
Елены Розмирович, жены Трояновского...
     Во всяком случае, в 1913 году  такой революционер, как Сталин, не пошел
бы на риск посылки письма, подобного письму Малиновскому, без серьезной цели
и многих раздумий. Сталин не был человеком, который действовал глупо или под
влиянием  момента.  Он  всегда   был  и  всегда  оставался   непревзойденным
интриганом.  За  очень немногими исключениями  его жизнь  была  свободна  от
опрометчивых    или   легкомысленных   действий.    Таким    образом,    его
одно-единственное письмо из-за границы в Россию является чрезвычайно важным,
тем более что  он  исключил  его  из своего официального автобиографического
Собрания  сочинений и  даже забыл упомянуть его. Ни одна  из советских работ
ничего не  сообщает о нем, только невнятные намеки. Например, один советский
источник  замечает,  что,  "находясь  в   Вене,  товарищ   Сталин  продолжал
руководить работой  в России, и в письме в Петербург от  23 января 1913 года
он затребовал подробную информацию о  положении дел  с  "Правдой"  и думской
фракцией"1.
     (М. Москалев. Русское бюро  большевистской партии,  1912 --  март 1917.
М., Госполитиздат, 1947, с. 129).
     Сталин  не только писал  агенту Охранки, но  также  показал  интерес  в
отношении еще одного, а может быть, и двух других. Публикация полного текста
письма  вскрыла  бы прозрачную  критику  Ленина  и  привела  к убийственному
заключению, что его главная работа в  области  партийной  теории,  а  именно
"Марксизм и  национальный  вопрос",  была, как  он выражался, "чепухой". Два
этих  дела были  связаны между  собой. И к тому же Сталин был в Вене, потому
что Ленин хотел, чтобы он писал "чепуху".
     В  письме содержалось  также предположение,  что  Ленин  не  знал,  что
происходит   в  "Правде",  был  обеспокоен.  Напротив,  Ленин   почувствовал
облегчение, поскольку Сталин был вне

     1 Москалев  М.  Русское  бюро большевистской партии, 1912 --
март 1917. М.: Госполитиздат, 1947. С. 129.


     Санкт-Петербурга,  где он, по  мнению  Ильича, вредил газете. Доклады о
положении с "Правдой" поступали более  регулярно Ленину в Краков, в то время
как  Сталин был в Вене. Просматривается то обстоятельство,  что в сталинском
указании,  чтобы  Вера  Лобова "написала  без  промедления"  и  "ответила на
следующие  вопросы",  содержалась попытка произвести впечатление на кого-то,
какую-то инстанцию, своей значительностью. Легко заключить, что он пытался в
1913 году,  за несколько  дней до последнего ареста, продемонстрировать свой
авторитет  в  штабе  большевиков  Департаменту полиции. Может быть,  он  был
убежден, что царское правительство восторжествует над большевиками, и, желая
вернуться к своему статусу полицейского агента, выслуживался перед Охранкой.
Тайно вредить Ленину и большевикам -- это было в его интересах...
     Письмо,  которое  Сталин  попытался  бы  взять у  Ленина,  могло  иметь
отношение к "Правде" или организации партийной школы в Киеве.  Настойчивость
же,  с какой Сталин заявлял о том, что  он возьмет письмо у  Ленина и пошлет
Малиновскому  в  Санкт-Петербург,  указывает  на  желание  Сталина   угодить
Малиновскому.  В  любом случае  нечто  важное для  Охранки,  для  ее  агента
Малиновского  или для  Сталина оказалось у Ленина и  надо  было  его вернуть
назад.  Возможно, что  загадочная  фраза "письмо получено от Б-ной..."  была
уведомлением  Сталина,  определенным  намеком,  чтобы  его быстро  вызвали в
Петербург.  Также   не  можем  исключить  по  тону  сталинского   письма   к
Малиновскому, что  он  решил:  Малиновский был, как  и  считал Ленин, больше
хорошим большевиком, чем шпионом для Охранки.
     Для Сталина характерно, что  он убаюкивал своих  жертв сладкими речами,
перед тем как их убить. Если он даже только подозревал о службе Малиновского
в  Охранке,  то хорошо  рассчитал,  что может  вернуться в Санкт-Петербург и
доложить Охранке, что Малиновский не был хорошим агентом и попал под влияние
Ленина.   Если  дела   обстояли   так,  то  Малиновского  уже  нельзя   было
рассматривать как  агента  Охранки  среди большевиков и  как большевистского
агента в  Охранке, что представляло  непреходящий  интерес для  департамента
полиции. Устранив таким путем Малиновского со сцены, Сталин мог претендовать
на место главы большевиков  в России.  Возможно,  он  увидел быстрый, легкий
метод  возвыситься   и  в  перспективе  завоевать  большой   авторитет  и  у
большевиков, и у Охранки.
     В короткой истории  большевизма было и  будет еще много  случаев, когда
царили двусмысленность и таинственность. Будущие диктаторы  -- лидеры России
как  бы  собирались  заставить  историю  полностью  закоченеть.  Часто   они
добивались успеха. Венское  письмо Сталина Малиновскому  1913 года  является
парадигмой конспираторского мрака. Сталин тепло писал Мали-


     новскому,  большевистскому  вождю в  России, законодателю  в  Четвертой
Думе,  первому  агенту  Охранки,  позднее,  как   мы  знаем,  расстрелянному
большевистским  взводом,  но  в  тот момент  важной  политической  фигуре  в
Санкт-Петербурге.  Слухи,  касающиеся  связи  Малиновского  с  департаментом
полиции,  начали  в то  время  распространяться  достаточно широко. И тем не
менее  сталинское  письмо,  игнорируя элементарные  правила  безопасности  и
конспирации,  выставляло  напоказ  по крайней  мере одного из  двух  агентов
Охранки.  Его наглая откровенность заставляет задуматься над тем, не были ли
лобовы,  трояновские  и  малинов-ские,  как это  ни  покажется  странным,  в
какой-то мере причаст-ны к сети Охранного отделения.
     Не было ли у Сталина и Малиновского какой-то договоренности  подставить
ножку   Ленину?   Это  выглядит  неправдоподобно.  Но,  во   всяком  случае,
несомненно,  что фамильярные и деловые отношения существовали между Сталиным
и Малиновским и некоторыми из их общих  друзей,  к тому же агентов  Охранки.
По-видимому, наиболее значительным является тот факт, что  сталинское письмо
всплывает  только сегодня. Если бы оно было в руках у  Мартова в 1918  году,
когда он требовал изгнания  Сталина из  партии, или о нем знал бы Ленин, или
Троцкий мог бы использовать переписку Сталина и Малиновского, история нашего
времени имела бы совершенно другой исход1.
     В  черновых  комментариях  к  этому  документу Смит  записал следующее:
"Почему  он пишет  Малиновскому  такое дружелюбное письмо?  Почему вообще он
пишет? Почему он осуждает  Ленина?  Кто  такая Галина?  Госпожа Трояновская?
Если так, то она заподозрила неладное и подстроила Малиновскому эту поездку!
В  соответствии с  письмом  Ленина  он увидит  скоро. Тогда  зачем  задавать
Малиновскому все эти вопросы? Он что, не мог узнать все  это у Ленина? Между
прочим, вскоре он вернулся в С.-Петербург. Был ли Малиновский женат? Были ли
у  него  дети? Если нет, что  означают  приветы? Стиль  и грамматика  письма
ужасны.  Сталин обязан был знать,  что письмо будет перехвачено.  Он написал
его 2 февраля 1913 года (20 января по старому стилю).  Оно было перехвачено,
распечатано  и  тремя днями  позже,  23  января,  прочитано  Особым  отделом
С.-Петербургского  департамента   полиции.  Важно  отметить,  что   это  его
единственное письмо, написанное  из-за границы  в Россию  (Малиновский был в
Петербурге).   Почему   он  написал  Малиновскому?  Интересно,  что  госпожа
Трояновская была, кажется, первой, кто  вычислил, что Малиновский  --  агент
Охраны (Было ли это в 1912 году или раньше?).

     1 Цит. по ст. Е. Плимак, В. Антонов.  Был  ли заговор против
Сталина? По материалам зарубежной печати // Октябрь. 1994. No 3.


     Он описывает свою работу как чепуху, хотя позже именно  это сделало его
"теоретиком" по национальным  проблемам.  Он явно очерняет Ленина,  и прежде
всего людей,  которые  послали  его  в  Вену,  и очевидно, он не  с  большим
уважением относится к работе, которую делает".
     Нужно  ли  удивляться,  что  результатом  работы Смита  над  биографией
молодого Сталина стала его уверенность в том, что Сталин, как и Малиновский,
был  агентом Охраны.  "Я  не  ставил себе  целью  доказывать, что Сталин был
агентом Охраны"1, -- писал  Смит Кеннану  и Суварину, обвинившему
Смита в предвзятости2:  "Я не намеревался доказывать, что  он был
агентом Охраны. Первоначально мысль эта не  приходила мне в голову. [...] Но
мои научные изыскания наткнулись  на  такое количество косвенных улик  о его
связях  с Охраной, что я не мог  их  игнорировать. Я хочу  сказать, что я не
начинал с имеющейся гипотезы. Я просто писал биографию Сталина о  периоде до
1917 года"3.
     Похоже однако, что до конца жизни Смит вместе  с Кеннаном и Дон Левиным
остались в этом вопросе в одиночестве: "Мы с Вами  единственные люди  в этой
стране, если не во всем  западном  мире, -- писал Смиту Кеннан,  -- серьезно
заинтересованные в  этом вопросе -- кроме господина Дон Левина, конечно -- и
я  думаю, что  нам следует договориться, если это  возможно,  о  координации
наших усилий, так  как если что-нибудь в  этом  роде увидит свет, это должно
быть   преподнесено   в   таком   виде,    чтобы   произвести   максимальный
эффект"4.
* * *
     Самым  серьезным обвинением  против Сталина,  видимо,  следует  считать
свидетельство  Александра   Орлова,  ответственного  сотрудника  ОГПУ--НКВД,
резидента советской разведки в Испании, в 1938 году перешедшего на положение
невозвращенца, эмигрировавшего впоследствии в США  и умершего  в Кливленде в
1973 году. 23 апреля5 1956 года Орлов опубли-

     ГА, фонд Е. Е. Смита, ящик 8, письмо Дж. Кемнаму от 16 ноября 1968 г. 1
лист.
     2 "С самого начала (гл. 3) Вы уверены, что  Сталин --  агент
Охраны.
     [...] Но прежде всего, Вы должны это доказать. Ваше утверждение -- не
     факт, а гипотеза. [...] Разумеется, я согласен с Вами в том, что Сталин
     доносил на своих товарищей, чтобы избавиться от них. Но дурной поступок
--
     это одно, а принадлежность к Охране -- совсем другое" (Там же, письмо
     Б. Суварина от 18 марта 1969 года. На англ. языке., 2 л., с. 1--2).
     3 Там же, письмо Б. Суварину  от 25  марта 1969 г., 2 л., с.
1.
     4 Там же, письмо Е. Смиту. Без даты. Получено 9 декабря 1966
г. 1
     лист.
     Журнал датировался по "концу" своего недельного цикла. Фактически номер
вышел раньше. В Нью-Йорке он поступил в продажу 18 апреля.


     ковал  в  американском  журнале  "Life" ("Лайф") пространное письмо,  в
котором  рассказывал  о провокаторстве  Сталина. Намеки  на  то,  что  Орлов
посвящен в  "самую страшную  тайну  Сталина", содержались  и  в  его  книге,
вышедшей тремя  годами раньше.  Тогда  все  считали,  что  этой  тайной было
"сумасшествие" Сталина, которым многие были склонны объяснять бессмысленные,
как казалось, партийные  чистки. Теории  о том,  что Сталин был сумасшедший,
придерживались в  те  годы такие  видные публицисты и  историки,  как Н.  В.
Валентинов-Вольский  и  Б.  К.  Суварин.  Противником этой теории был  среди
прочих Б. И. Николаевский, писавший Суварину в одном из своих писем:
     "Относительно сумасшествия Сталина я  с Вами не согласен. В 36--39  гг.
он был совершенно  здоровый человек, проведший  систематическое  уничтожение
противников по заранее  обдуманному плану.  Врачи-отравители были  и, думаю,
есть еще и теперь: если  нужно,  они любого  отравят, и никто  не узнает.  В
52--53 гг. Сталин хотел повторить эту  операцию, но не рассчитал, что теперь
он хотел ударить по  лицам, которые знали  его  технику, а потому  предпочли
расправиться с  ним сами. Он потерял чутье действительности, которое  делало
его мастером своего дела, в 36--39 гг. стал самодуром, в то время как  тогда
у него во всем был точный расчет... Знаете ли Вы, что в годы войны Политбюро
не  функционировало? Что  верховная  власть и  по линии  партии,  и по линии
правительства,  и по  линии армии  была  в руках  Государственного  Комитета
Обороны? Перемен  было много и в позднейшие  годы.  Роль  Политбюро, как она
сложилась  в период  борьбы  Сталина за власть, после его полной победы  (18
съезда) стала меняться. И меняется"1.
     Но  Орлов  имел  в  виду  совсем  другую тайну.  Учитывая,  что он  был
буквально  единственным   разведчиком-невозвращенцем,   сумевшим  не  только
сохранить жизнь себе и своей семье, но и оставшимся в СССР родителям, нельзя
недооценивать как молчания  Орлова  до  смерти Сталина  в 1953  году, так  и
выступления его с обвинениями Сталина  в 1956-м, когда появилась  надежда на
то, что новое  поколение советских руководителей отказывается от продолжения
сталинской  политики  тотального террора.  С  точки зрения  интересов  своей
семьи, Орлов делал все исключительно  вовремя.  Не следует считать, что  его
публикация в "Лайфе" могла состояться до 1956 года. Более того,  нет никакой
уверенности  в  том,  что "Лайф"  согласился  бы  до 1956  года опубликовать
подобную

     Международный институт социальной  истории  (Амстердам)