ультурных  условиях  находятся
арестованные оппозиционеры?
     В камере, рассчитанной на 25 человек, находится  52 человека. Они лежат
на   сплошных   нарах.  В   камере,   наряду  с  нами,  пятью   заключенными
оппозиционерами,   сидят    контрреволюционеры,    спекулянты,    валютчики,
контрабандисты,  убийцы,  шпионы,  фальшивомонетчики,  взяточники,  бандиты,
крупные и малые воры, оккультисты, растратчики.
     В такие камеры ОГПУ бросает по 2 -- 3 оппозиционера.
     Естественно,   что  вся   эта  сволочь  относится   к   нам  враждебно,
натравливает  на  нас  уголовщину.  Всю свою  злобу за  советскую  власть  и
компанию эта публика срывает на нас.
     ОГПУ несомненно знает,  куда  нас посадили. Такое поведение мы не можем
иначе назвать, как издевательством. Воздух в нашей камере отвратительный.  В
камере воняет, как в уборной, мы лежим на грязных нарах  в отчаянной тесноте
и покрываемся паразитами. В  уборной  неимоверная грязь.  4  стульчака на 52
человека. Оправиться не дают, так как нужно освободить место другой  камере,
в случае расстройства желудка  приходится оправляться в парашу,  так  как по
личному требованию в уборную не пускают.
     Один из товарищей,  заболев во внутренней тюрьме расстройством желудка,
попросился в  уборную.  Ему было отказано, и  он вынужден  был оправиться  в
парашу. За требование к смотрителю вынести парашу в  уборную требовавший был
посажен в одиночку.
     Пища ниже всякой критики.  Деньги и вещи, отобранные  при заключении во
внутреннюю тюрьму ОГПУ, нам не возвращаются.
     Во внутренней тюрьме мало того, что даются книжки идиотского содержания
(толстовские  сказки "Погашенное солнце"),  но эти книжки  получает ОГПУ  от
меньшевистского Красного Креста52.
     На  наши протесты  против  дачи этих книг начальник тюрьмы изволили раз
заявить: "Нам не интересно, кто вы".
     Газет  и серьезных книг не дают. То же и в  Бутырской тюрьме. Между тем
меньшевики получают газеты и  журналы. Тогда  как подследственные спекулянты
имеют свидания, мы их лишены.
     Письма нам разрешают писать два раза в неделю,  причем они путешествуют
из Бутырской тюрьмы до какой-нибудь из московских улиц две  недели. Прибыв в
тюрьму,  мы были лишены  возможности покупать продукты  в  лавочке, так  как
камера еще  до нашего прихода  была,  лишена в виде наказания права лавочных
покупок. Мы добились его для себя лишь после скандала.
     В  таких "культурных" условиях находимся мы, заключенные по обвинению в
оппозиции. Доводя до вашего сведения о всех творящихся над нами безобразиях,
мы  категорически протестуем против нашего заключения, так как  считаем, что
наша деятельность подлежит суду партийных инстанций.
     Мы во всяком  случае  не  остановимся перед  любыми формами протеста  в
целях радикального изменения тюремного режима.
Письмо товарищам на волю
     Шесть недель тому назад нас  арестовали  за принадлежность к оппозиции.
Сначала нас  держали  без  предъявления  каких  бы то  ни  было обвинений во
внутренней тюрьме ГПУ. Мы сидели в камерах вместе с уголовными, валютчиками,
нэпачами. Женщин-оппози-ционерок сажали с проститутками и воровками. Нам  не
давали ни книг, ни газет.  Неделями  нас держали без допросов, не предъявляя
никаких  обвинений. Обыски,  произведенные  у  нас  дома,  вопросы,  которые
задавали на следствии, показывают, что у нас искали материалы и арестовывали
нас за наше участие во внутрипартийной борьбе перед XV съездом партии.
     Мы отказывались давать показания в тюрьме о  нашей партдея-тельности на
том основании, что отчет  об этом мы дали в свое время партии. Но ГПУ, чтобы
вынудить их  у нас, прибегало к мерам насилия и несколько дней держало нас в
карцере.  После такого  "следствия"  мы продолжаем  оставаться  в невыносимо
тяжелых условиях.  Из внутренней тюрьмы ГПУ нас перевели в Бутырскую тюрьму.
Здесь в камерах,  рассчитанных  на 20  -- 30 человек, держат  по 40  --  60.
Старый цементный  пол  весь  в  ямах. Грязные, не  прилаженные друг  к другу
доски-клоповники  вместо  нар.  Небеленые  стены,  нет  никакой  возможности
поддерживать  чистоту в условиях необычайной скученности.  Как и в  ГПУ,  мы
сидим в камерах вместе с уголовными. Не выдают белья и  не  дают возможности
самим его  стирать.  Вши  нас заедают. Ввиду скученности нет места для  сна.
Нэпманско-уголовное население камер занимает лучшие места. Вновь прибывающий
спекулянт за  10  руб. покупает  себе  место у  уголовного,  не  получающего
передач.  Мы же  по  ночам  ютимся  у  параши  на цементном  полу.  Днем  мы
подвергаемся прямым издевательствам как со стороны администрации тюрьмы, так
и   со  стороны  антисоветских   элементов  тюремного   населения.  На   нас
сосредоточивается вся классовая ненависть врагов пролетариата.





     22
     23



     Нас не только изолируют от внешнего мира, над нами издеваются, стараясь
нас унизить и лишениями добиться наших покаяний.
     Мы   требуем   прекратить  эти   издевательства  над   большевиками  --
строителями   рабочего  государства.  Мы   требуем   отдельных   камер   для
оппозиционеров.
     Мы  требуем свиданий  с  родными.  Мы  требуем  окончания  следствия  в
установленные советскими законами сроки.
     Требования наши направлены в ЦК и ЦКК  ВКП(б). Ответ ждем к  12 часам 2
марта. В случае неполучения ответа в этот срок прекращаем прием пищи.
     Ф Ф Ф
     Ночью  2-го  и 3-го товарищи, написавшие  это письмо,  были  высланы  в
глухие места Сибири.
Л. СЕДОВ - А. СЕДОВОЙ, С. СЕДОВУ
     Москва, Грановского 3/101, Седовой.
     5 марта.
     Не  дурите [с]  телеграммами.  Папа здоров.  Лев.  Отправитель:  Седов,
Алма-Ата
ТЕЛЕГРАММА ТРОЦКОМУ
     Верный, Троцкому, из Перми.
     5 марта.
     Едем [в] Сибирь, пламенный привет. Васюта, Оганесов, Киевлен-
     ко,   Шенкман,   Мартынов,  Козлов,   Ивановская,  Бухарцева,  Зацепин,
Воскресенский, Кириллов, Максимов, Патриарка
С. СЕДОВ - ТРОЦКОМУ
     Алма-Ата, Троцкому, из Москвы.
     6 марта.
     Срочно сообщите, какие русские журналы выписать. Сергей
О. СОСНОВСКАЯ - Н. И. СЕДОВОЙ
     Алма-Ата, Троцкой, из Москвы.
     6 марта.
     1орячий  привет.   Всегда  помним.   Беспокоюсь  [о]  здоровьи,   Ольга
Барнаульская^
Д. МАЙЗЕЛЬ54 - Л. СЕДОВУ
     Алма-Ата, Седову, из Вологды.
     7 марта.
     Выслан  [в]  Кадников,  Вологодской  [губернии].  Подробности  письмом,
привет всем. Давид
Л. СЕДОВ -А. СЕДОВОЙ
     Москва, Грановского 3, квартира 101, Седовой, из Алма-Аты.
     [После 10 марта.]
     Крайне  удивлен  отсутствием  ответа   мою  телеграмму  от  10   марта.
Немедленно  телеграфируй  здоровье,  положение  Жоржика55.   Если
деньги  на  покупку вещей не отправлены, ждите инструкций письмом.  [У] мамы
возобновилась  малярия.  [В]  Алма-Ате крайний  недостаток  хинина.  Вышлите
немедленно сто доз хинина [по] три десятых грамма,  непременно [в] облатках.
Получил седьмое [и] восьмое  письмо. Шестого нет. Напоминаю  [о]  привоз [е]
летних вещей Сережей. Мечтаю [о] свидании. Крепко вас целуем, Лев
А. ГУРЕВИЧ56 -- Л. СЕДОВУ
     Алма-Ата, Седову, из Краснококшайска.
     11 марта.
     Настроение  бодрое,   горячий  привет  Льву  Давыдовичу  [от]   меня  и
Заварьяна5'. Жду письма. Саша
С. и А. СЕДОВЫ - ТРОЦКИМ
     Алма-Ата, Троцкому, из Москвы. 14 марта.
     Здоровы. Дела [в] порядке. Сергей [в] апреле выезжает. Аня [-- в] июне.
Целуем всех крепко. Дети
ЮШКИН и ЭВЕЛЬСОН58 - ТРОЦКОМУ
     Алма-Ата, Троцкому, из Андижана. 16 марта.
     Пламенный большевистский ленинский привет из ссылки. Андижан, гостиница
"Москва". Юшкин, Эвелъсон
А. и С. СЕДОВЫ -- ТРОЦКИМ
     Алма-Ата, Седову, из Москвы.
     17 марта.
     Регулярно  сообщайте  здоровье мамы.  Хинин выслан. Жорж  Вяз-никовцев,
Игорь Мартыныч  отдыхают59. Сообщите [о] получении денег. Целуем,
Аня, Сергей
ТРОЦКИЙ -- ЮШКИНУ
     Андижан, гостиница "Москва", Юшкину.
     18 марта.
     Ждем подробных  писем.  Живем, благополучно работаем.  Сердечный привет
вам [и] Эвельсону от Натальи Ивановны [и] Левы. Ваш Троцкий





     24
     25


ТРОЦКИЙ - АЛЬСКОМУ
     Ачинск, Альскому. Троцкий, Алма-Ата.
     18 марта.
     Как здоровье? Привет, Троцкий
ЮШКИН и ЭВЕЛЬСОН - ТРОЦКОМУ
     Алма-Ата, Троцкому, из Андижана.
     19 марта.
     Телеграммы получили, шлем письмо. Большевистский привет
     вам, Наталье Ивановне, Леве. Ваши Юшкин, Эвелъсон
3. БРОНШТЕЙН60 - ТРОЦКИМ
     [20 марта]
     Адрес Мана61:  Село Самарское, Тобольского округа. Ссыльному
М. Невельсону
ВРАЧЕВ62 - ТРОЦКОМУ
     Алма-Ата, Троцкому, из Вологды. 21 марта.
     Сердечный привет вам, Наталье Ивановне,  Леве. Сообщите  [о]  здоровьи,
адрес. Отвечайте Советский проспект 96. Врачев
Н. Н. КРЕСТИНСКИЙ - ПИСЬМО ЯРОСЛАВСКОМУ
     Совершенно] секретно. Лично
     тов. Ярославскому Уважаемый товарищ,
     Вы пишете, что  тов. Переверзев63  рассказал  Вам о  попытке
неизвестного  ему  лица  конспиративно  передать   ему  какие-то   документы
оппозиции из Москвы, в частности, документ,  который при беглом ознакомлении
тов. Переверзева  с  ним  произвел на него  впечатление предназначенного для
распространения полемического ответа Л. Д.  Троцкого на какое-то мое  письмо
ему об оппозиции.
     Основываясь  на  этом  сообщении  тов.  Переверзева,  Вы  просите  меня
информировать партию об этой моей переписке с  Л. Д. Троцким путем посылки в
ЦКК имеющихся у меня материалов.
     Переписка  моя  с  Л.  Д.  Троцким  об  оппозиции  носит  односторонний
характер, ибо состоит только из моих писем, остававшихся без ответа, если не
считать того  ответа, о  котором говорит предположительно тов.  Переверзев и
который до сих пор остается мне неизвестным.
     Письма  мои представляют интерес  разве лишь  потому, что отражают  мое
критическое   отношение   к   тактике   оппозиции    в   различные   моменты
внутрипартийной борьбы, приведшее, в конце кон-
     цов, к  моему  идейному  разрыву  с  оппозицией, несмотря на  то, что с
большинством  руководителей ее  я  был связан давнишними  и тесными  личными
отношениями. (Я говорю об идейном, а не организационном разрыве,  потому что
организационной связи с оппозицией у меня не было.)
     Пересылая, согласно желания ЦК, копии  этих моих писем, считаю нелишним
добавить,  что опубликование их было бы неудобно по той же самой причине, по
которой я не выявлял никогда, даже  в своей ячейке,  своих разногласий с ЦК,
именно ввиду моей работы за границей и притом на дипломатическом посту.
     С тов. приветом
     Н. Крестинский
     22 марта 1928 г.
РАДЕК - ТРОЦКОМУ
     22 марта.
     Письмо получил, заграничные газеты позабочусь, крепко обнимаю. Родек
ТЕЛЕГРАММА ТРОЦКОМУ
     Алма-Ата, Троцкому, из Колпашево.
     25 марта.
     Шлем  привет  и   лучшие  пожелания,  просим  часто  писать,  получение
подтвердите   телеграфно.   Смилга,   Алъский,   Нечаев*4,  Ежов,
Бу-харцева, Эмануэль, Карамоненко, Шенкманк
Л. СОСНОВСКИЙ - ПИСЬМО ТРОЦКОМУ
     В  первом письме я  писал вам на основании материалов сибирской печати,
насколько ощутительно здесь  влияние кулака в хозяйстве. Сибирские  газеты с
разрешения Сталина  на  2 -- 3 недели  раньше начали живописать кулака,  чем
центральная   печать.   Дошло   дело  до   того,   что   Сырцов66
встревожился.  У  него кулак легализован и доступен  обозрению,  а  в других
районах  не  слышно.  Как бы не обвинили  в  недостатке  распорядительности:
развел излишек  кулаков. Он запросил Москву,  почему нигде  нет кулаков. Ему
ответили,  что   будут  приняты   меры.  Вскоре  воспоследовала   знаменитая
передовица "Правды" от 15  февраля, приписываемая перу Сталина6'.
В духе этой статьи разосланы на места директивы.
     Итак, теперь не нужно доказывать, что кулак  --  если и не центральная,
то,   во   всяком  случае,  достаточно  приметная   фигура   в   деревенской
действительности.  Курьезными кажутся  теперь  шпагоглотательские упражнения
Яковлева68 и К° по части гомеопатического  исчисления численности
кулака   в  деревне.  Я  приведу  вам  совершенно   разительный  пример   из
барнаульской действительности.  Вкниге "Барнаульский  округ" есть данные  за
1926 год такие.




     В  округе  почти  поголовно   молотят  хлеб   молотилками.  Но   своими
молотилками молотят только 8% дворов, а 88% -- наемными. Значит, почти  весь
округ зависит от 8%  кулаков, ибо во всем арсенале эксплуататорских ресурсов
кулака -- молотилка самое ядовитое. Сроки  уборки по климатическим  условиям
здесь короткие.  Бедноте нельзя  ждать ни одного лишнего  дня. И она в руках
кулака. Из прилагаемой вырезки69 вы  увидите, что кулаку  выгодно
бывает  даже  оставить свой хлеб  не  убранным, зарабатывая  в  это время на
эксплуатации  машинами.  Теперь выяснилось,  что  кулак  великолепно  оценил
сельскохозяйственный  инвентарь как  орудие  господства.  Мы-то  всаживали в
инвентарь валюту,  мы-то платили  за  границу наличными и притом золотом,  а
машины продавали в кредит.  Мы-то ввели на  инвентарь довоенный прейскурант.
Конечно,  это  хорошо,  поскольку  речь  идет о  бедняках  и  середняках. Но
затрачивать  валюту для снабжения  кулака орудиями закабаления,  отрывая при
этом средства от индустриализации -- это неслыханный просчет.
     Насколько мог, я внимательно следил за газетными сообщениями о судебных
процессах над кулаками  по 107-й ст[атье]'°.  Меня интересовало вот что.  На
суде обычно  приводились яркие  и обильные доказательства кулацкого естества
обвиняемого.  И  самый  его   хлебный  запас  бледнел  перед  нехлебным  его
богатством. Когда перечислялось, сколько у  него инвентаря и  скота,  какими
способами  он держит в  руках бедноту, то думалось: а если бы  он дал в этом
году   хлеб?  Сколько  еще  времени   позволяли   бы  ему   беспрепятственно
обогащаться? Из всех фактов приведу один. Это был  герой первого по  времени
процесса после  приезда  сюда  Сталина". Кулак Кабардин. Оказалось,  что сей
муж, вооружившись  надлежащими  документами  сельсовета о  своей  "трудовой"
природе, отправился в Зиновьевск на завод в качестве представителя сибирских
хлеборобов. Там  с  ним  "смычковали",  митинговали,  и он --  вопреки  всем
порядкам  синдицированного  сбыта  --  приобрел  пять  молотилок  (вспомните
сказанное  выше о поразительной концентрации молотилок в кулацких руках). Он
привез  молотилки сюда,  раздал  4 штуки приятелям.  Потом --  использовав в
сезон свою  -- продал и пятую, а взамен  выписал себе из Зиновьевска шестую.
Ведь 6 молотилок в деревне не иголка. Но никто не обратил внимания. И только
когда высшее начальство приказало  устраивать суды над  кулаками, всплыла на
суде и эта кулацкая проделка. Читал  здесь в газетах такие перечни инвентаря
у    обвиняемых    кулаков,    что     диву    давался.    Не    кулак,    а
госсельсклад'2 какой-то.
     Местные люди откровенно говорят, что если  бы не  затруднения с хлебом,
то резолюция XV съезда о "форсированном нажиме на кулака" преспокойно лежала
бы в шкафах  комитетов. Теперь же встряска  партийно-советского механизма по
этой линии бесспорно  произошла. Я, было, недоверчиво относился к разговорам
о  повороте курса  на  бедноту.  Должен сказать  на  основании  наблюдений и
газетных материалов, что, может быть, впервые после
     комбедовского'3 периода  о  бедноте  начинают  думать  более
серьезно.  Конечно,  это  пока  относится  только  к  области  ведомственных
мероприятий.   Например,  распределение  кредитов,   машин.   И   то  только
начинается. В организационном же  отношении сдвиг  в работе  с  беднотой еще
мало ощутителен. И  потому нажим  на кулака  (ниже я скажу, как нажимают  на
середняка) дает хлеб и  отчасти деньги,  но  не дает  политического эффекта,
какой  можно  и должно было  получить.  Я  думаю, что  не  преувеличиваю:  в
большинстве  случаев  беднота  остается после проведения  нажима на кулака в
смятении, в испуге. Была  в г. Камне'4 окружная конференция групп
бедноты. Настроение было таково, что местный партийный вождь решил было: это
не бедняки,  а  кулаки.  И  начал в подтверждение  своего  тезиса искать  их
окладные листы по налогу. Кое-как ему удалось втолковать,  что это настоящие
бедняки, но головы их находятся в распоряжении кулаков, поскольку партия еще
не  удосужилась  заняться  ими.  Это  конференция  окружного  масштаба,  уже
подобранная. В более же мелком масштабе беднота  постоянно  издает жалостные
звуки:  к кому  же мы теперь пойдем за хлебом, раз у кулака  не будет хлеба.
Надо  сказать, что  тревога  эта не лишена оснований.  Нажим произвели, хлеб
пошел.  А о  снабжении  хлебом  бедноты не позаботились. Приходит  бедняк  в
ЕПО'5, хочет купить несколько пудов  хлеба. Ему  не  дают: должны
вывозить  весь  хлеб  на станцию. Где же  я куплю хлеба? -- Где хочешь. А до
нового хлеба  еще далеко. Идет к кулаку. Тот злобно  направляет  его в то же
ЕПО: теперь мой хлеб там, пусть они тебя кормят. Даже те 25% конфискованного
хлеба, которые предназначались для снабжения  бедноты, усердные заготовители
ухитрились смешать с заготовленным хлебом и вывезти из района. Таких случаев
много. Только  впоследствии бедняцкая  тревога дошла  до города, и появились
распоряжения о  частичном  удовлетворении  бедноты (речь идет  о продаже  за
деньги).
     Нельзя отрицать, что  в некоторых случаях -- я утверждаю, что это  были
именно случаи --  нажим проводился при участии бедноты.  Приезжали  в  село,
проводили собрания бедноты,  выясняли с  ними местных кулаков  и  их хлебные
запасы, вовлекали их в дальнейшую работу. В таких местах, бесспорно, беднота
подняла голову,  а политический авторитет кулака  низведен до нуля.  Беднота
впервые чувствует себя предметом  забот. Тут и  середняк  более дружественно
настроен. Но таких случаев, думаю, не много.
     Мне  известно,  что  "пятаковые  политики"  поспешили  поверить,  будто
подобная  политика стала здесь  правилом. Каменев и Зиновьев,  находящиеся в
почетном   (?!)   плену   в   Калуге,   где   отбывал   плен   горный   орел
Шамиль'6, пекут "кулацкое тесто" сладких успокоительных уверений:
новый курс начался, "ныне отпущаеши". Отрицать поворота я не могу. Разговоры
совсем  другие и не только разговоры. Когда распределяются фонды денежного и
машинного кредитования, бесспорно, теперь больше внимания и интереса к тому,
чтобы фонды не попали кулаку. Бесспорно, больше интере-


     са  и  внимания  стали  проявлять  к  задачам  коллективизации бедноты.
Скажем, если получается кредит в 100 000 руб. на  теплые скотные  дворы,  то
80% сразу  выделяется  на  коллективные скотные дворы, а 20% на единоличные.
Тут даже  замечается некий перегиб, вернее, проявление  коллективизаторского
"административного   восторга".   В   порядке   разверстки   каждому  району
предписывается  к   такому-то  числу  создать  столько-то  коммун,  машинных
товариществ и прочих  коллективов. Пример:  в Барнаульском округе 30 коммун.
Из  них  16  официально  признаны  больными.  Прироста  коммун  не  было все
последние годы.  Наоборот, из  сотен коммун осталось  30, да и те наполовину
больные. И вот предписывается к весне создать 14 новых коммун. Там, конечно,
создадут  и  трижды  14.  Но  ни финансовые ресурсы,  ни  организационные не
позволят этого  сделать  как следует. Зато  в окружную, а  затем в краевую и
далее сводки попадет бешеный рост коллективизации. Это и есть бюрократизация
всякого живого дела.
     Тут мы подходим  к вопросу,  достаточно  ли пригоден  нынешний  низовой
аппарат  к  проведению нового  курса в  деревне.  Я  лично  думаю,  что мало
пригоден. Из передовой статьи  "Правды"  от 15 февраля мы узнали, что у  нас
"целый  ряд"  организаций  не   видит   в  деревне  классов.  Количественное
определение   этого   факта   наивно   затемняется  словечками:   нередко...
зачастую...  кое-где...  сплошь и рядом...  иногда...  Иди доказывай,  какой
процент партии не видит классов в деревне, хочет жить в мире