н в "совершенно секретном" письме обратился к нему с просьбою
взять на себя в ЦК защиту  "грузинского  дела"  в  духе прилагаемых к письму
записок Ленина. Письмо  и  записки были переданы Троцкому 5 марта, за четыре
дня  до  третьего  удара паралича  Ленина,  а  24  марта Троцкий  поместил в
"Правде"  вторую статью  "Мысли  о  партии", где  анализировал  национальный
вопрос,  точно следуя  за  Лениным. "Великорусский  шовинизм  есть  основная
опасность, могущая  подорвать  всякое  доверие ранее  угнетенных  народов  к
русскому пролетариату и к  Союзу  Республик.  Это наш основной враг, если мы
его свалим, то на 9/10 свалим и тот местный национализм, который сохраняется
и  развивается". В своей статье Троцкий  имел  возможность в замаскированной
форме, опираясь на слова Ленина, сильно уколоть Сталина. Он этого не сделал.
Не  сделал  он этого  и  выслушивая проект доклада  о  национальном вопросе,
который Сталин написал для съезда. Троцкий вносил в него поправки, не говоря
Сталину, что в его  руках находятся записки Ленина. И только 15 апреля, т.е.
за два дня до открытия съезда, он отправляет их Сталину и всем другим членам
ЦК, сообщая, что если, по совершенно ясным мотивам (критики Лениным Сталина,
Дзержинского и Орджоникидзе) ЦК сочтет нужным  не оглашать записки Ленина --
он этому решению подчинится8.  Раздраженный  до бешенства тайными
сношениями Ленина с Троцким, очень для него не-

     Записки Ленина по национальному вопросу приведены в секрет
     ном докладе Хрущева. Они напечатаны в 1957 г. в томе 36 Полного со
     брания сочинений Ленина, стр. 553-559.
     Валентинов ошибается. Письмо было написано 16 апреля. -- Прим.
     ред.


     приятными, Сталин  пишет  16 апреля Троцкому, что находит  недопустимым
секретное хранение им  в течение более месяца  исключительно  важных  статей
Ленина. Их нужно  было немедленно сообщить  членам ЦК,  тогда  как теперь не
они, а некоторые  прибывшие на съезд делегаты знают их содержание. "Я узнал,
-- пишет  Сталин, -- что тема  этих  статей  делается предметом  обсуждения,
слухов, болтовни делегатов, статьи  становятся известными  лицам, не имеющим
ничего общего с  ЦК". Я считаю, добавлял  Сталин, (он, конечно,  лгал),  что
статьи Ленина должны быть  опубликованы, "к сожалению, этого сделать нельзя,
так как из письма секретарши Ленина Фотиевой видно, что они не были вторично
пересмотрены  товарищем Лениным и не получили окончательный вид, готовый для
печати"9.
     Ссылка  на Фотиеву  послужила  Сталину благовидным  предлогом  избежать
оглашения  в  печати  весьма  неприятных  для  него  записок  Ленина,  но из
раздраженного  письма  Сталина явствует,  что о  существовании этих  записок
все-таки узнали некоторые делегаты  съезда и как раз накануне его. Очевидно,
не говоря о  записках  ни одного слова членам Политбюро, Троцкий их  кому-то
показывал,  или говорил  о них. Точного содержания  этих документов делегаты
сьезда, по-видимому,  не знали. Все держалось на  слухах,  и из них  делался
вывод, что больной Ленин выражал доверие к Троцкому, дал ему какие-то важные
в партийном отношении поручения и полномочия. Вот эти  слухи ("болтовня", по
злобному  выражению Сталина),  еще  более  усиливали впечатление  от  статьи
Радека,  превращая  в  большое  событие  ожидаемое  выступление  Троцкого на
съезде. Доклад  на нем  сделали  Каменев, Зиновьев, Сталин,  Рыков, но после
того,  что сказано выше,  станет понятным, что в центре съезда  встали -- не
они, а Троцкий. От  имени  Политбюро (в первый раз и в последний) он  сделал
доклад  о  положении  промышленности,  пустив  в  оборот  термин  "ножницы",
фигуральное выражение болезненного, режущего советскую экономику расхождения
индустриальных  и  сельскохозяйственных цен. Отчет  в "Правде" отмечает, что
речь Троцкого была по-

     9. См. также Коммунистическая  оппозиция  в СССР,  1923-1927, в четырех
томах, т. 1, Chalidze Publications, 1988, стр. 53-55. - Прим. ред.


     крыта  "бурными,  долго  несмолкаемыми   аплодисментами".  Этого   мало
сказать.  Появление  Троцкого  на  трибуне  и  уход  с  нее  после   доклада
сопровождались   такой  действительно  бурной  овацией,   таким  длительным,
несмолкаемым  громом  аплодисментов, что  Сталин  и другие  члены  Политбюро
позеленели  от  зависти  и  злобы,  а   Ворошилов,  находившийся  в  составе
президиума съезда,  не  постеснялся громко сказать: "Подобные овации  просто
неприличны, так можно встречать только Ленина"10.
     Есть сведения,  что  после съезда  некоторые  делегаты съезда  получили
наставления в этом духе  в  секретариате ЦК.  Можно  твердо  установить, что
именно  на XII съезде,  в  апреле  1923  г.,  оформилась та  внутрипартийная
ситуация,  то  настроение,  с  которым  в  прямой  связи   находятся  многие
последовавшие события. В  беспримерных овациях по своему адресу Троцкий имел
право видеть  признание  партийной массой  его великого  значения,  таланта,
ценности, авторитета. Из  этого он мог вывести,  что есть налицо  нужная ему
конъюнктура, при которой,  увлекая за  собой большинство партии,  он  должен
подняться на самую  высоту. Позднее, уже высланный из СССР, Троцкий в  своей
автобиографии,  изданной в  Берлине в 1930  г.  ("Моя Жизнь",  т.  II,  стр.
216-257) писал, что в ноябре 1922 г. имел особый разговор с Лениным. Из него
он заключил, что Ленин  хотел создать  "такие условия в партии, которые дали
бы мне возможность стать заместителем Ленина, по его мысли  -- преемником на
посту председателя Совнаркома. Только в этой связи становится ясен смысл так
называемого   завещания.   Бесспорная   цель   завещания  --  облегчить  мне
руководящую  работу". Нужно с  очень большим  недоверием отнестись  к  этому
сообщению Троцкого и его интерпретации "завещания". Но если он действительно
верил,  что  Ленин  хотел  выдвинуть его  в  качестве своего  "заместителя",
становится понятным стрем-

     10.  Когда в залу  заседания съезда  вошел  Троцкий,  а  за ним  Радек,
Ворошилов  крикнул:  "Вот идет  Лев, а за  ним его хвост". Остроумный  Радек
почти немедленно ответил на это следующим стихотворением:
     У Ворошилова тупая голова,
     Все мысли в кучу свалены,
     И лучше быть хвостом у Льва,
     Чем задницей у Сталина.


     ление Троцкого  использовать в  этом направлении овации съезда и на  их
крыльях подняться  наверх  руководства партией и  государством. Но на том же
съезде, и с  большей, чем до  этого,  раздраженной, озлобленной  упорностью,
члены  Политбюро,  и в первую голову --  Сталин, Зиновьев, Каменев -- твердо
решили, что взлета наверх Троцкого они ни в коем случае не допустят. Однако,
съезд закрылся при двух заявлениях,  маскировавших  уже начавшуюся борьбу за
власть.  "Руководство  нашей партией, государством и хозяйством,  --  сказал
Троцкий,  -- не только останется незыблемым,  но оно должно  быть  упрочено,
укреплено и поднято на высокую  ступень. Всякого,  кто  попытается направить
свою  энергию  против  руководства  партией,  государством и  хозяйством, мы
поставим все совместно по ту  сторону баррикады. Я  говорю это с тем большей
энергией, что  некоторые товарищи считают,  что у  меня есть  ошибки по этой
линии.  Я заявляю  и утверждаю,  что  в  отношении к резолюции (предложенной
сьезду), которая говорит  о необходимости укрепления и упрочения руководства
партии во всех  областях, я буду не последним в вашей среде  для  ее защиты,
проведения    и    беспощадной    борьбы    со   всяким,    кто    на    нее
покусится"11.  Со   своей  стороны  Сталин  заявил,  что  никаких
признаков раскола в ЦК нет, и отсюда единогласно принятая  резолюция: "Съезд
убежден,  что  констатированная  среди  самых  широких слоев  членов  партии
железная воля к  единству  обеспечит  партии на  ближайшие  годы  еще  более
прочную сплоченность и спайку, нежели это было до сих пор".
     Не прошло и пяти  месяцев,  и  скрытая борьба стала явной и разрушающей
уверение в железном единстве партии. Посмотрим, как и в какой обстановке это
произошло.
     * * *
     В  средине лета 1923  г. экономическое  положение страны  стало  крайне
тяжким. Расхождение высоких цен промышлен-

     11. "Правда",  24 апреля 1923 г.  Если вдуматься в  заявление Троцкого,
нельзя  не увидеть в  нем большую  двусмысленность. Он стоит за  руководство
партией, государством и  хозяйством;  но это еще  не значит, что  признает и
одобряет существующее руководство.


     ных  товаров с низкими, падающими ценами сельскохозяйственных продуктов
принимало угрожающий характер. Избыток хлеба не мог быть продан крестьянами.
А  экспорт его  за  границу  не  был  налажен.  Крестьяне  не  имели средств
покупать, да еще по высочайшей цене, промышленные товары. Страна с ничтожной
массой   продукции,   при  неудовлетворении   самых  насущных   потребностей
населения, оказалась  в тисках  экономического  абсурда -- кризиса сбыта. Не
сбывая   свою  продукцию,   фабрики,   переведенные  с   введением  НЭПа  на
коммерческий расчет, не имели денег, чтобы выплачивать  заработок рабочим, а
если платили его, то  падающими  в  своей ценности ничего  не  стоящими  так
называемыми "сов-знаками".  Положение  рабочих  стало  нетерпимым. В Москве,
Харькове, Нижнем Новгороде начались забастовки, по  коммунистической теории,
могущие  иметь  место   при  капитализме,  но  не  в  стране  с  "диктатурой
пролетариата". Этими выплывшими острыми вопросами пришлось в спешном порядке
заняться Политбюро  и ЦК. В  сентябре были организованы три комиссии:  1) по
исследованию кризиса сбыта и образования ножниц; 2)  по исследованию вопроса
о  заработной плате; и  3)  внутрипартийному  положению.  Эта  комиссия  под
председательством председателя ГПУ Дзержинского обнаружила, что под влиянием
хозяйственного   кризиса  и   других  причин   в  партии  начали   слагаться
группировки, критикующие Политбюро. В связи с обсуждением указанных вопросов
в  Политбюро  и  ЦК  возникли  споры  с Троцким,  приведшие  его  к  резкому
столкновению  с правящей тройкой,  т.е.  со Сталиным, Каменевым, Зиновьевым.
Этого момента как будто он и дожидался,  чтобы броситься в атаку. Тогда-то и
обнаружилась  двусмысленность его заявления на  съезде:  да,  говорил он,  я
стоял  и стою  за  руководство партией, государством  и  хозяйством,  но это
совсем  не  значит, что  я стою  за то  плохое руководство,  которое  сейчас
осуществляется. Занося на  бумагу  суть обнаружившихся разногласий -- а  они
были так остры, что Троцкий из одного заседания  ЦК ушел, хлопнув  дверью --
он отправил 5 октября 1923 г. письмо в Политбюро:
     "Руководства хозяйством нет, хаос идет сверху", -- писал он, и лишь при
отсутствии чувства ответственности можно  "глядеть сквозь  пальцы на  такого
рода руководство".


     Партия  перестает  быть  живым организмом,  быстро  и умело разрешающим
возникающие  пред  нею  большие  проблемы.  "За   последний  год   создалась
секретарская психология" (намек на Сталина и его  подручных), главной чертой
которой является  убеждение, что секретарь  способен  решить  все  и  всякие
вопросы  без  знакомства с  ними. "Секретарскому  бюрократизму  должен  быть
положен  предел.  Конечно,  развернутая  рабочая демократия  несовместима  с
диктатурой,  однако  партийная демократия должна вступить в свои  права, без
нее партии грозит окостенение и вырождение"12.
     На  это последовал следующий ответ Политбюро:  "Политбюро  разошлось  и
расходится  с тов. Троцким по вопросу о личных назначениях по  хозяйственной
линии.  Мы  считаем  необходимым  сказать, что  в  основе всего недовольства
Троцкого, всего его  раздражения, всех его продолжающихся уже  несколько лет
выступлений   против  ЦК,   его   решимости   потрясти  партию,   лежит   то
обстоятельство,  что Троцкий  хочет,  чтобы  ЦК назначил его для руководства
нашей  хозяйственной  жизнью.  Против  этого  долго  боролся Ленин.  Троцкий
состоит  членом Совнаркома,  членом  СТО,  ему  был  предложен  Лениным пост
заместителя председателя  Совнаркома,  но  он ни  разу не  посетил заседаний
Совнаркома, ни при Ленине,  ни после отхода его от работы. Он ни разу не был
на заседании  СТО, ни разу не внес ни в Совнарком,  ни в  СТО, ни  в Госплан
какие бы то ни  было предложения по хозяйственным,  финансовым, бюджетным  и
т.п. вопросам. Он ведет себя по формуле: все или ничего. Троцкий  фактически
поставил себя  перед  партией  в  такое  положение,  что  или  партия должна
предоставить тов.  Троцкому диктатуру  в области хозяйственного  и  военного
дела, или он фактически отказывается от работы в области хозяйства, оставляя
за  собою лишь  право систематической дезорганизации ЦК.  Политбюро не может
взять на  себя  ответственность  за  удовлетворение претензий  Троцкого.  За
рискованный опыт в хозяйственной области мы ответственности на себя

     12.  Социалистический вестник, 1924. No  11. (См. Приложение  9. -Прим.
ред.)


     взять не  можем"13. В начавшейся борьбе громадную  поддержку
Троцкому принесло поступившее 16 октября  заявление в Политбюро, подписанное
46 видными членами  партии14. Оно состоит из обширной декларации,
составленной  Преображенским,  Бреславом,  Сокольниковым, под которой, но  с
разными  оговорками,  подписались  43  человека,  в том  числе  Белобородов,
Розенгольц, Альский, Сапронов, Сосновский, Ваганьян, Стуков, Рафаил, Бубнов,
Воронский, В. Смирнов,  Бык15, Дробнис16. Заявление 46
бьет по Политбюро в унисон с Троцким:
     "Чрезвычайная  серьезность положения заставляет нас (в  интересах нашей
партии,  в интересах рабочего класса) сказать вам  открыто,  что продолжение
политики большинства Политбюро грозит тяжкими бедами для всей партии... Если
не будут немедленно приняты  широкие, продуманные, планомерные и  энергичные
меры, если  нынешнее  отсутствие руководства  будет  продолжаться, мы  стоим
перед возможностью  необычайно  острого хозяйственного потрясения, неизбежно
связанного с внутренними  политическими  осложнениями  и с полным  параличем
нашей внешней активности и дееспособности. А последняя, как всякому понятно,
нужна нам  теперь больше, чем  когда-либо,  от нее  зависят  судьбы  мировой
революции и рабочего класса всех стран".
     Заявление   подвергает   большому   сомнению   способность  большинства
Политбюро найти  выход  из хозяйственного кризиса и "продуманно"  руководить
советской  экономикой.  Для  этого нужны  сконцентрированные  действия  всех
членов партии, а этому мешает  установившийся  в  ней  "фракционный  режим",
руководящийся  "взглядами и симпатиями  узкого  кружка". Партия под тяжестью
этого режима пере-

     Это заявление Политбюро, также как письмо Троцкого в Политбю
     ро, никогда не было опубликовано ни Троцким, ни его противниками.
     Выдержки из него напечатаны только в "Социалистическом вестнике"
     в 1924 г. No 11.
     Опубл. в кн. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927,
     т. 1, стр. 83-88.
     При наборе текста заявления в кн. "Коммунистическая оппози
     ция в СССР" эта фамилия по ошибке не попала в список подписавшихся.
     - Прим. ред.
     Все перечисленные лица погибли в эпоху кровавой сталинской
     чистки 1937-38 годов.


     стала  быть живым  коллективом. Общественное  мнение  в  ней  задушено.
Сейчас не партия, не широкие массы избирают членов местных комитетов и ЦК, а
секретарская  верхушка  назначает  членов  конференций  и  съездов,  которые
превращаются  в исполнительные  органы  этой верхушки. Создавшееся положение
объясняется режимом диктатуры  части партии, который  был установлен после X
съезда,  а  этот  режим  пережил  себя.  Он  должен  быть  заменен   режимом
товарищеского единения и внутрипартийной демократии17.
     Среди  подписавших заявление 46 были лица, весьма  близкие к  Троцкому,
особо к нему прислушивающиеся.  Совпадение целого ряда мест в их заявлении с
тем,  что говорил  в ЦК и писал Троцкий в письме в  Политбюро, не  могло  не
броситься в глаза. Это  дало Политбюро  основание  обвинять Троцкого в  том,
что, находясь в составе Политбюро,  он тайно руководит борьбою  против этого
учреждения и  эту  борьбу инспирирует и разжигает.  Отсюда  обвинение его  в
нелояльности,  в  желании  потрясти партию,  которое,  по  мнению Политбюро,
объясняется тем, что  он никогда полностью с ней  не сливался  и постоянно в
самых важных вопросах расходился со взглядами вождя партии -- Ленина. Упреки
в расхождении с Лениным, крайне умалявшие в глазах партии ценность Троцкого,
его остро задевали.  Он  не мог  не знать, что в целях именно этого умаления
среди партийцев распространяются грубые подпольные  прокламации. Из них одна
собрала  все едкое  и  ругательное,  что  Ленин  писал о  Троцком,  а другая
доказывала, что Троцкий в сущности меньшевик, и лишь совсем недавно  объявил
себя  большевиком.  Отбрасывая  обвинения в  расхождении с Лениным,  Троцкий
направил  в Политбюро  24 октября  второе  письмо,  доказывая, что  во  всех
важнейших  последнего  времени   вопросах  --  монополии  внешней  торговли,
функциях  Госплана,  национальном  вопросе  --  он  неукоснительно   шел  за
Лениным18.  Переходя   от   самозащиты  к   нападению  на  членов
Политбюро, Троцкий приводит факты, на  которых  нужно подробно  остановиться
ввиду их

     Текст заявления написан Преображенским, который, чтобы
     привлечь возможно больше подписей, ввел в него пункты, не совпадающие
     с его основными воззрениями.
     См. Приложение 9. -- Прим ред.


     исключительной   важности  в   связи  с  вопросом,  как  внутри  партии
устанавливался  переход  к  единоличной власти  нового диктатора -- Сталина.
Запомнить указываемые в письме Троцкого факты  нужно еще потому, что к этому
письму придется возвратиться, передавая об унизительном положении Троцкого в
средине 1925 г.
     "Одним из  центральных  вопросов является,- писал  Троцкий  -- поднятый
Лениным вопрос о реорганизации Рабкрина и ЦКК. Замечательно,  что даже  этот
вопрос изображается как предмет разногласий между мною и Лениным,  тогда как
этот  вопрос,  подобно национальному, дает  прямо  противоположное освещение
группировкам  в  Политбюро.  Совершенно  верно,  что  я  очень  отрицательно
относился к старому Рабкрину. Однако Ленин в статье "Лучше меньше, да лучше"
дал такую  уничтожающую оценку Рабкрина,  которую  я  никогда  не решился бы
дать. "Наркомат  Рабкрина, --  писал Ленин, -- не пользуется сейчас ни тенью
авторитета. Все  знают, что хуже  поставленного  учреждения, чем  учреждение
Рабкрина,  нет и что  при  современных  условиях с этого Наркомата нечего  и
спрашивать". Если вспомнить, кто дольше всех стоял во главе Рабкрина (с 1919
по  май  1922  г. им  управлял Сталин), то  не  трудно  понять,  против кого
направлена эта характеристика, равно как и статья по национальному  вопросу.
Как  же,  однако,   отнеслось  Политбюро  к  предложенному  Лениным  проекту
реорганизации Рабкрина? Бухарин не решался печатать статью Ленина,  который,
с своей  стороны,  настаивал  на ее немедленном  помещении.  Н. К.  Крупская
сообщила  мне об  этой  статье  по  телефону  и  просила вмешаться  с  целью
скорейшего   напечатания  статьи.   На   немедленно  созванном,   по   моему
предложению,  Политбюро  все  присутствующие --  Сталин, Молотов,  Куйбышев,
Рыков,  Калинин, Бухарин были  не только  против  плана  Ленина, но и против
помещения   статьи.  Особенно   резко   и   категорически  возражали   члены
секретариата  (т.е.  Сталин и  его  подручные  Молотов  и  Куйбышев).  Ввиду
настойчивых требований Ленина, чтобы статья была ему показана в напечатанном
виде, т.  Куйбышев  предложил на  указанном заседании Политбюро отпечатать в
одном  экземпляре  специальный  номер "Правды"  со статьей Ленина  для того,
чтобы успокоить его, скрыв в то же время статью от партии. Куйбышев,


     бывший  член  секретариата,  был поставлен  во главе  ЦКК. Вместо плана
Ленина был принят план