ого коммунизма  был  вынужденным,  но  явным  отступлением  от
идеала.  Переход  от  распределения  к  торговле  для  него  был  уходом  от
социализма к капитализму. НЭП в его  глазах есть  "отступление", которому он
стремился  придать  возможно  меньший размер. Иная  точка  зрения  у  правых
коммунистов. По убеждению Бухарина, "НЭП вовсе не есть сплошное отступление;
развитие  НЭПа  вовсе  не  есть попятный ход красного пролетарского рока. Мы
можем сказать наоборот,  что мы  наступаем  на  рельсах новой  экономической
политики"16. Такого  же  взгляда придерживался  Рыков  и  его  же
проводила вся  "школа" Бухарина. "НЭП, -- писал  Гольден-берг,  --  не  есть
отступление.  Новая экономическая  политика нас не отдалила от социализма, а
приблизила к  нему.  Если  бы мы в 1921  г.  перехода  к НЭПу  не совершили,
рабоче-крестьянский союз был  бы взорван и могла бы  погибнуть  пролетарская
диктатура. Проведение НЭПа было не  только необходимостью, но шагом вперед к
социализму".
     Так,  под  навесом  и  прикрытием  общих   грозных  слов   о  диктатуре
пролетариата,  происходила  весьма  серьезная  ревизия  прежних  надуманных,
идущих чуть не со времен Т. Моора представлений о социализме.  Но ревизия не
была достаточно осознанной, ибо будь она  до конца осознана, стало бы  ясно,
что  "искоренение"   методов   духа   военного  коммунизма  с  одновременным
"развязыванием товарооборота"  как  политики  "торжествующего  пролетариата"
приводило к новой  концепции,  новому представлению  об экономической основе
социализма. Нам уже приходилось говорить в  другом  месте, что Политбюро  не
хотело  печатать статью Ленина "Как  нам реорганизовать Рабкрин", написанную
им 23 января 1923 г. Однако  два года спустя один из  тезисов  этой статьи в
виде несколько измененном и  дополненном  стал весьма важной частью доктрины
правого коммунизма. Ленин писал:

     16. Бухарин, Три речи. ГИЗ, Москва - Ленинград, 1926, стр. 30-34.


     "В   нашей   Советской   Республике   социальный   строй   основан   на
сотрудничестве двух классов: рабочих и крестьян, к которому  теперь допущены
на известных условиях и "нэпманы", т.е. буржуазия"17.
     Подхватывая указание Ленина, Бухарин дал ему следующее оформление:
     "По   отношению  к  белогвардейцам,  буржуазнопоме-щичьим  слоям  и  их
остаткам функция диктатуры состоит в подавлении и только в подавлении.  Иным
является  отношение  пролетариата  и  его  государственной  власти  к  новой
буржуазии,  которая  при   данном  соотношении   общественных  сил  является
общественно  необходимым слоем,  выполняющим в известной мере,  в  известных
пределах, в  известном отрезке  времени общественно полезную работу. Частный
капитал не  отрубается  механически  одним взмахом революционного  меча,  он
преодолевается  в  процессе  хозяйственной  борьбы  на  основе  роста  наших
государственных учреждений"18.
     Мысль Бухарина  представляется  более ясной,  если  взять  то,  что  он
говорил 17 апреля 1925 г. на московской губернской конференции:
     "Развитие мелкобуржуазных хозяйственных стимулов надо поставить в такие
условия, чтобы они нам  помогали  и  мы им  помогали и чтобы  в то же  время
укреплялось наше  хозяйство. Мелкая  буржуазия сейчас может быть  вдвинута в
такие  рамки,  что  вместе  с  нами  будет  участвовать  в  социалистическом
строительстве".
     Брошюра "Путь к социализму" дополняет только что сказанное:
     "Основная  сеть  наших  кооперативных  крестьянских  организаций  будет
состоять из ячеек, врастающих  в систему наших общегосударственных органов и
становящихся звеньями единой цепи социалистического хозяйства".
     Из  приведенного видно,  что  главнейший  теоретик  правых  коммунистов
Бухарин   полагал,  что  мелкая  буржуазия   при  известных  условиях  может
участвовать в социалистичес-

     Ленин. Сочинения, т. 33, стр. 444.
     Об экономической платформе оппозиции. Сборник статей. ГИЗ,
     1926, стр. 38,39.


     ком строительстве. В томах, представляющих "Коммунистическую  партию  в
резолюциях  съездов,  конференций   и  пленумов  ЦК",  в   седьмом  издании,
появившемся в 1954  г.,  т.е. много лет спустя  после казни  Бухарина, можно
найти (часть II, стр. 130) следующие слова:
     "XIV  партконференция  дала отпор  попыткам бухаринцев противопоставить
установке партии свою "теорию" мирного врастания буржуазии в социализм".
     Большая  Советская  Энциклопедия  (1946  г.,  т.  53,  стр.  324)  тоже
сообщает, что XIV конференция "дала решительный отпор капитулянтским теориям
бухаринцев,  начавших противопоставлять  линии партии  свою  теорию  мирного
врастания буржуазии в социализм".
     Все  это ложь  и  фальсификация, бессмысленно  рассчитанная на  то, что
никто не будет знакомиться с решениями XIV конференции. Конференция никакого
отпора  бухаринцам не  дала,  наоборот, все  их  предложения  и  соображения
одобрила. Пленум ЦК, заседавший за два дня до конференции, принял  следующую
резолюцию, внушенную  Бухариным,  Рыковым  и Дзержинским.  Она напечатана на
стр. 123 второй части той самой книги (КПСС в решениях съездов,  конференций
и т.д.), которая измышляет о якобы "отпоре бухаринцам":
     "Облегчение   существующего   налогового    обложения    и   устранение
административных   препятствий  для  частной  торговли   в  деревне,   чтобы
правильными и исключительно экономическими мерами включить ее работу в общую
товаро-проводящую цепь советской торговли".
     В  форме,  несколько  отличающейся  от  приведенных  выше цитат,  здесь
проводится все та  же  мысль, что мелкая  буржуазия  может оказывать пользу,
быть   не   врагом,   а   спутником,   даже   участником   социалистического
строительства. Для этого  нужно, чтобы мелкая торговая буржуазия работала не
вне сети советской торговли, а была разными  способами в нее включена. Такое
отношение  к мелкой  буржуазии  не могло  бы иметь  места, если  бы у правых
коммунистов не  создалась психология, о которой мы выше говорили, вызывавшая
расположение  к реформистским  методам  социалистического  строительства,  а
вместе с их приятием толкавшая на все большее смягчение основного священного
принципа всей


     коммунистической идеологии,  т.е. классовой борьбы. В  самом деле, если
мелкая буржуазия несет или может нести общественно полезную работу, если она
даже может  быть  включена в социалистическое строительство, если совершенно
должны  быть  оставлены,  "искоренены"  из  практики  насильственные  методы
военного  коммунизма, тогда,  очевидно,  не  может  быть  и речи  о  ведении
какой-либо обостренной  классовой  борьбы. Бухарин, разумеется,  не отрицает
классовую  борьбу,  но   он  настаивает,  что  при  изменившейся  обстановке
"обострение"  классовой  борьбы  не должно иметь  места, тем более  в "форме
вышибания зубов",  которую,  по  словам Бухарина,  проповедует  Ю. Ларин.  С
Лариным  полемизировал и Рыков на XIV конференции. "Частный капитал, который
работает легально, преступным ни в коем случае не является"19. Он
может  быть  "пособником  социализма".  Призывы  Ларина  вести  против  него
обостренную классовую борьбу,  по мнению Рыкова,  являются  лишь повторением
речей,  "которые  в революционных кружках говорили в дореволюционное время".
Позиция Бухарина в этом вопросе становится особенно ясной из его речи на XIV
съезде.  Критикуя  книгу   Зиновьева  о  ленинизме,  Бухарин  указывал,  что
"напрасно стали бы  в  ней  искать  такое  принципиально  важное место,  как
перемена лозунга  гражданской  войны  на  лозунг  гражданского мира.  А  это
важнейшая вещь для понимания всей тактики нашей партии. Меня поносили за эту
ленинскую  мысль  и  только  тогда  успокоились,  когда  я  привел  цитату".
Зиновьев, продолжал Бухарин, приводит слова Ленина, призывающие к обострению
борьбы с кулаками  как кровопийцами и вампирами. "Тов. Зиновьев  думает, что
он на волостном сходе". Ведь приводимые им слова Ленин писал в  1918 г., а с
тех пор все изменилось. Зиновьеву  цитата о "кровопийцах и вампирах" нужна с
целью внушить, что таким языком мы должны будем разговаривать не раз. А если
мы   должны  будем  так  разговаривать  не  раз,  то  значит,  должны  будем
организовывать  крестовые походы  в военно-коммунистическом духе.  Между тем
основная линия нашей партии заключается в  том, что  мы  уничтожаем  остатки
военного коммунизма"20.

     Известия, 3 мая 1925 г.
     Четырнадцатый съезд, стр. 150-151.


     Появление  лозунга  о гражданском  мире говорит  больше,  чем  что-либо
другое,  о политическом воздухе 1925 г.  Поэтому мы и имеем право говорить о
нем как  о  периоде, занимающем  в  истории СССР  особое место.  Для 1925 г.
чрезвычайно  интересен и характерен  следующий факт.  В  1927 г. Сталин стал
призывать к обостренному наступлению на "капиталистические элементы". В 1928
г. он считал  нужным извлекать хлеб из деревни. В 1929 г. он слагал теорию о
"дани" с крестьянства и  "феодально-военной"  его эксплуатации, одновременно
доказывая (ссылками, конечно, на того же Ленина), что чем ближе будет страна
подходить  к  социализму,  тем беспощаднее,  тем "ожесточеннее" в ней должна
вестись классовая борьба. Со свойственной ему грубостью, с презрением говоря
о  Бухарине как теоретике, Сталин требует "расколотить" бухаринскую теорию о
"потухании классовой борьбы",  о "врастании кулаков в социализм",  "глупую",
"антимарксистскую" теорию, ставшую "знаменем правого уклона нашей партии".
     Но в  1925 г. теория этого "правого уклона" была знаменем партии.  Пока
Сталин  не  проникся  идеями  троцкистской   оппозиции,  он  ничего  не  мог
противопоставить доктрине правого коммунизма. Он  плелся в хвосте Бухарина и
самым вульгарным образом, как попугай, повторял его слова о недопустимости и
ненужности  "обострения  классовой   борьбы".  Эту   идею  он  считал  тогда
"гибельной"  и  взятой  из "меньшевистской энциклопедии". 9 мая  1925  г. он
сделал доклад о  решениях XIV  конференции активу московской организации.  В
нудном и  сером докладе, опять  и опять повторяющем, что если  международный
капитализм  не помешает, то СССР  построит социалистическое общество,  можно
найти  весьма  любопытные фразы. По  его  словам,  "изменение  международной
обстановки",  "отлив  революции  в   Европе",  "временная  стабилизация  там
капитализма" диктуют в СССР "выбор наименее болезненных, хотя  бы длительных
путей для приобщения крестьянства к социалистическому строительству". Отсюда
можно  заключить, что если бы международное положение изменилось и  в Европе
началась бы пролетарская революция, следовало  бы "приобщать крестьянство  к
социалистическому  строительству не "длительными"  мерами,  а  в  ускоренном
порядке, не избегая "болезненных"


     (для крестьянства) путей. В связи с. этими  фактами, спрашивает Сталин,
в чем теперь заключается основная задача партии в деревне? Вот как он на это
отвечает:
     "Некоторые товарищи, исходя из  факта дифференциации деревни,приходят к
выводу,  что  основная  задача  партии  -- это  разжечь  классовую  борьбу в
деревне.  Это, товарищи, неверно. Это  -- пустая болтовня. Не  в этом теперь
наша  главная задача.  Это перепевы старых  меньшевистских  песен из  старой
меньшевистской  энциклопедии. Главное  теперь вовсе не в том, чтобы  разжечь
классовую борьбу в деревне. Главное теперь состоит в том, чтобы сомкнуться с
основной массой крестьянства, поднять ее материальный и культурный уровень и
двинуться  вместе  с  этой массой по пути к  социализму. Надо добиться того,
чтобы  крестьянское  хозяйство  было  включено  в общую  систему  советского
хозяйственного развития. Но  как включить крестьянское хозяйство  в  систему
хозяйственного   строительства?  Через   кооперацию  кредитную,   кооперацию
сельскохозяйственную,  кооперацию  потребительскую, кооперацию  промысловую.
Сообразно с этим должен измениться и метод партийного руководства в деревне.
У  нас  есть  люди в партии,  утверждающие, что коль  скоро имеется  НЭП,  а
капитализм начинает временно  стабилизироваться, то  наша задача  состоит  в
том,  чтобы провести политику максимального  зажима  как  в  партии, так и в
государст-венном  аппарате так, чтобы все скрипело кругом. Я должен сказать,
что эта  политика является  неправильной и гибельной.  Нам нужен  теперь  не
максимальный зажим, а  максимальная  гибкость как  в  политическом,  так и в
организационном руководстве.  Без этого  нам не  удержать руля при настоящих
сложных условиях.  Необходимо,  чтобы  коммунисты в  деревне  отказались  от
уродливых   форм  администрирования.   Нельзя   выезжать   на   одних   лишь
распоряжениях в отношениях к крестьянству. Чтобы руководить ныне, надо уметь
хозяйничать,  надо  знать,  понимать хозяйство. На одной  лишь  трескотне  о
"мировой  политике", о Чемберлене и Макдональде теперь далеко  не уедешь.  У
нас пошла  полоса хозяйственного  строительства. По-старому руководить нынче
нельзя, ибо поднялась  хозяйственная активность деревни. Руководит тот,  кто
насаждает в деревне кооперативную общественность".


     Отчет  о его докладе  был включен  в  его книгу  "Вопросы ленинизма"  и
приведенные только что цитаты взяты из страниц 127-130 девятого издания этой
книги. В  следующих  после  1933 г. изданиях  книги  этого доклада уже  нет.
Сталин прятал  то, что он писал  и  печатал  раньше,  когда, по  правильному
замечанию  Каменева,  находился "целиком в  плену" бухаринской  политики.  В
защиту теории смягчения, потухания классовой борьбы Сталин выступил и в речи
9 июня, отвечая на вопросы студентов Свердловского университета. Он говорил,
что есть в деревне три "фронта",  где может  происходить, но не должна иметь
места классовая борьба:
     "Первый   фронт   таков:  крестьянство   в   целом,   покупая   изделия
промышленности  и  сбывая   продукты  своего  хозяйства  в  города  рабочим,
предпочитает получать фабричные изделия по возможно дешевым ценам, а сбывать
свои продукты по возможно дорогим ценам. Равным образом  крестьянство хотело
бы,  чтобы не  было  вовсе сельскохозяйственного  налога, или чтобы  он  был
доведен  до   минимума.  Здесь,  несомненно,   противоречие  между  желанием
крестьянства   и  интересами  пролетариата  и   пролетарского   государства.
Следовательно, здесь почва для возникновения между ними классовой борьбы. Но
следует  ли из этого, что мы должны разжечь на этом фронте классовую борьбу?
Нет, не следует. Наоборот. Из этого следует лишь то, что мы  должны всячески
умерять  борьбу  на  этом фронте,  регулируя  ее  в порядке  согласований  и
взаимных  уступок,  ни в коем  случае  не  доводя  ее  до  резких  форм,  до
столкновений. На  втором  фронте выступает  пролетариат  (в  лице советского
государства), и кулачество. Государство, желая придать сельскохозяйственному
налогу резко  выраженный подоходный характер, перекладывает  главную тяжесть
его на  плечи кулачества.  В  ответ  кулачество  старается извернуться всеми
правдами  и неправдами  и использует  свою силу и  влияние  в деревне, чтобы
переложить  тяжесть налога на плечи середняков и  бедноты. Кулачество, кроме
того,  закупает  продукты у бедноты и середняков,  собирает большие  запасы,
держит их у  себя  в амбарах и  не выпускает  их на  рынок,  для  того чтобы
искусственно взвинтить цены на продукты и довести их до уровня спекулятивных
цен.  Может  показаться, что  лозунг  разжигания  классовой  борьбы  (против
кулачества) вполне


     применим к условиям борьбы на  этом фронте. Но это неверно,  совершенно
неверно. Мы здесь также не заинтересованы в разжигании классовой борьбы, ибо
мы вполне можем  и должны обойтись здесь без разжигания борьбы и связанных с
ним  осложнений.  Мы  можем  и должны  держать  в  распоряжении  государства
достаточные продовольственные запасы,  необходимые для того, чтобы давить на
продовольственный   рынок,  когда  это   необходимо,  поддерживать  цены  на
приемлемом для  трудящихся уровне  и  срывать  таким  образом  спекулятивные
махинации  кулачества. Вполне  возможно,  что в некоторых случаях кулачество
само  начнет  разжигать классовую  борьбу, попытается довести  ее  до  точки
кипения,   попытается  придать   ей  форму   бандитских  или   повстанческих
выступлений.  Но тогда лозунг разжигания борьбы будет уже не нашим лозунгом,
а  лозунгом кулачества,  стало быть,  лозунгом  контрреволюционным.  Возьмем
третий фронт -- действующими лицами здесь две силы -- беднота и прежде всего
батраки,  с  одной  стороны, и кулаки, с другой стороны. Дело  здесь идет об
эксплуатации  наемных и  полунаемных со стороны кулака-предпринимателя, и мы
не можем здесь заниматься политикой смягчения и умерения борьбы. Наша задача
здесь  состоит  в том, чтобы  организовать  борьбу бедноты и руководить этой
борьбой против кулачества. "Но значит ли, что мы тем самым беремся разжигать
классовую борьбу? Нет, не значит. Разжигание  борьбы  означает искусственное
взвинчивание и намеренное раздувание классовой борьбы. Есть ли необходимость
в этих искусственных мерах теперь,  когда мы имеем диктатуру  пролетариата и
когда партийные  и профессиональные  организации действуют у  нас совершенно
свободно? Конечно нет".
     Приведенные цитаты взяты из 156-160 страниц девятого издания  "Вопросов
ленинизма" Сталина.  В изданиях  после  1933  г. его  доклад  в Свердловском
университете тоже исчезает. Он, вероятно, содрогался от стыда, что, находясь
в плену у Бухарина, проповедовал в 1925 г. "гражданский мир". Но то,  что он
его проповедовал, показывает, какова была политическая атмосфера в то время.


     * * *
     Интересную,  и  нужно  сказать,   ценную  часть  право-коммунистической
доктрины составляет ее "аграрная часть"  -- программа мероприятий в деревне.
Как и многое  другое, важное в  доктрине  правого  коммунизма, эта программа
находится   в  неоднократно  нами  цитируемых  решениях  Пленума  ЦК  и  XIV
конференции в апреле 1925 г. Но составляющие  эту программу мероприятия даны
не  в  упорядоченном  виде, а  сопровождаются  заслоном  из  вороха обычных,
затасканных коммунистических слов, призывов, формул и  аграрную программу из
них нужно извлечь. Приступим к этому занятию.
     "Основными экономическими задачами партии и  советской власти в деревне
в настоящий период являются подъем  и восстановление всей массы крестьянских
хозяйств на основе дальнейшего развертывания товарного оборота страны. Нашей
задачей является всемерное содействие  дальнейшему росту сельского хозяйства
всей крестьянской  массы и  особенно  внимательное  отношение  к  еще  очень
значительной бедняцкой части деревни21.
     Дважды на одной странице повторенные  слова о "всей массе крестьянства"
указывают, что правый  коммунизм, говоря  о содействии  росту  крестьянства,
имел в виду не  одни  бедняцкие  и  середняцкие слои  деревни,  а также слои
зажиточные, из которых неизбежно "вырастает новая  крестьянская  буржуазия",
"кулачество". И в этом уже было нечто новое.
     Но  что  такое  "кулачество"?  Вопрос  о  кулаке  был  всегда темным  в
коммунистической  теории. Богатый  крестьянин, практикующий  ростовщичество,
или,  при  наличности  в  его  распоряжении  большой земельной  площади,  ее
обрабатывающий с  помощью плохо  оплачиваемых и  изнуренных работой  наемных
батраков, может быть законно отнесен к кулакам. Но можно  ли считать кулаком
зажиточного  крестьянина,  с  помощью  членов  своей  семьи,  не прибегая  к
наемному  труду, обрабатывающему свыше  16 десятин земли?  (По  Ларину,  это
кулак). Можно ли кулаком считать зажиточного крестьяни-

     21. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях, т. 2,
     стр. 117.


     на,   имеющего,   опять-таки    без   наемного    труда,   предприятие,
перерабатывающее   сельскохозяйственные   продукты   или   купившего   такие
сельскохозяйственные  машины, которых  нет ни  у  одного  из  его  соседей в
деревне? Такой крестьянин выде