коре после  убийства  германского посла,146 когда, судя
по  всему,   большевики  уже   не  боялись   действовать  вопреки  интересам
германского  посольства и Германии.  Материалы дознания осведомителей,  если
они и  имелись, опубликованы чекистами не были,  а сами  Гинч и Бендерская в
тот же день навсегда исчезли из поля зрения и немцев, и большевиков.
     Подозрения  "большевистской  общественности'',  павшие на Дзержинского,
заставили   Ленина,   Троцкого   и   Свердлова,   во  избежание   невыгодных
разоблачений, снять Дзержинского с поста председателя  ВЧК.  Вопрос  об этом
рассматривался на специальном заседании ЦК РКП (б). 7 июля Дзержинский подал
официальное заявление об освобождении его от должности. Он писал:
     "Ввиду того, что  я являюсь, несомненно, одним из главных свидетелей по
делу об убийстве германского посланника графа Мирбаха, я не  считаю для себя
возможным  оставаться больше  во Всероссийской  Чрезвычайной  Комиссии...  в
качестве ее председателя, равно как и  вообще принимать какое-либо участие в
Комиссии.  Я  прошу  Совет  народных  комиссаров освободить меня от работы в
Комиссии".147
     Как  указывает Бонч-Бруевич, постановление о снятии  Дзержинского "было
напечатано   не   только   в   газетах,   но    и    расклеено   всюду    по
городу".148  Сделано  это  было   демонстративно,  по   "внешним"
причинам. В постановлении говорилось:
     "Ввиду заявления тов.Дзержинского о необходимости для него,  как одного
из главных свидетелей по делу об


     убийстве... Мирбаха,  отстраниться от руководства работой  Чрезвычайной
Комиссии, ...  Совет  народных  комиссаров назначает временным председателем
названной  Комиссии тов.Петерса.  Коллегия Чрезвычайной Комиссии объявляется
упраздненной. Тов. Петерсу поручается в недельный срок представить... доклад
о личном составе работников Чрезвычайной Комиссии на предмет устранения всех
тех   ее   членов,  которые  прямо  или   косвенно   были   прикосновенны  к
провокационно-азефской      деятельности      члена      партии       "левых
социалистов-революционеров"   Блюмкина".149   На   практике   это
означало лишь то, что служащие  в  ВЧК левые  эсеры подлежали увольнению или
аресту. Но публичное устранение из ВЧК Дзержинского  было фикцией. Шесть лет
спустя Петере признался:
     "Хотя   формально   Дзержинский  был  устранен  как  председатель  ВЧК,
фактически он оставался  руководителем ВЧК, и коллегия была сформирована при
его непосред-ственном участии ".150
     Ленин  же,  на  время пожертвовавший официальным  постом  Дзержинского,
извлек из этого выгоду -- ВЧК была очищена от небольшевистских элементов.
     14 июля ВЧК сообщила о  расстреле  В. А. Александровича. Его арестовали
днем 7 июля "при попытке сесть в автомобиль и удрать".151  Петерс
вспоминает:
     "...Его... привели в ВЧК. Александрович был  сильно взволнован. Я долго
говорил  с  ним  наедине,  и  он  не  находил  слов  для  оправдания  своего
поведения... Его  оправдания сводились к тому, что  он беспрекословно только
подчинялся партийной дисциплине... но у  меня создалось впечатление,  что он
говорил искренно, что он был образцовым по дисциплине членом партии  эсеров,
и  его ошибка в том,  что он подчинился дисциплине этой партии... Он плакал,
долго плакал,  и мне стало тяжело, быть может потому, что  он из  всех левых
эсеров оставил  наилучшее  впечатление. Я от него  ушел".  Со свидетельством
Петерса  частично  совпадает  версия  советской  официальной  историографии,
согласно которой Александро-


     вич сказал,  что отданные  им приказы, в  частности об  аресте Лациса и
Петерса,  основывались   на   указаниях   ЦК  ПЛСР.  На  остальные   вопросы
Александрович  отвечать  отказался.152  В ночь на  8 июля он  был
застрелен лично  Дзержинским,153  причем Соломон утверждает,  что
Александровича      расстреляли     "для      удовлетворения      требований
немцев",154 т.е. он  стал  именно тем членом  ЦК  ПЛСР,  которого
принесли в "искупительную жертву" за Мирбаха.  Но к  самому убийству Мирбаха
Александрович, конечно  же,  никакого  отношения  не  имел.  Это  достаточно
определенно следует из данных самим же Дзержинским показаний:
     "Александрович был введен в  Комиссию в  декабре месяце [1917г.]  ... в
качестве тов.председателя... Права его были такие же,  как и мои, имел право
подписывать все бумаги и делать  распоряжения вместо меня.  У него хранилась
большая печать, которая была приложена к подложному  удостоверению  от моего
якобы   имени,   при   помощи   которого   Блюмкин   и   Андреев   совершили
убийство".155
     Дзержинский здесь, конечно же, разбивал большевиками же созданный  миф.
То,   что   под   удостоверением  Блюмкина  и  Андреева  оказались   подписи
Дзержинского и  Ксенофонтова  (будь  они  настоящие  или поддельные),  а  не
Александровича, имевшего равные  с  Дзержинским права, еще раз подтверждает,
что  ЦК ПЛСР покушения на Мирбаха не организовывал  и  сам  Александрович  к
убийству  причастен  не  был.  В  противном случае  Блюмкину  было  бы легче
получить    настоящую    подпись    Александровича,   а    не   "поддельную"
Дзержинского.166 "Он был революционер, и мне рассказывали, что он
умер мужественно". Эту фразу,  звучащую более  чем цинично, Троцкий проронил
на  съезде 9 июля.  "Дифирамбы"  расстрелянному  Александровичу на  этом  не
кончились.  Их  продолжал  петь тот,  кто и  засвидетельствовал мужественное
поведение Александровича во время расстрела -- Дзержинский:
     "Александровичу я доверял вполне. Работал с ним все время в Комиссии, и
всегда почти он соглашался со мною, и никакого двуличия не замечал. Это меня
обмануло и было источником всех бед. Без этого доверия я... не


     поручил бы ему расследовать жалобы, которые поступали  иногда  на отряд
Попова, не доверял бы ему, когда он ручался за Попова в тех случаях, когда у
меня возникли сомнения в связи со слухами о его попойках. Я и теперь не могу
примириться с мыслью, что это  сознательный предатель, хотя все факты налицо
и не может быть после всего двух мнений о нем".157
     Короче,  коварный Александрович обманул доверчивого  Дзержинского. И за
все  это доверчивый  Дзержинский  коварного Александровича застрелил. Только
кто же поверит в наивность Дзержинского?
     Вообще,  в   манере  для  себя   непривычной,  большевики  неоднократно
подчеркивали  свою  полную  растерянность  перед  происшедшим.  Ленин писал:
"Чтобы  дело  могло дойти  до  восстания  или до  таких фактов,  как  измена
главнокомандующего Муравьева,  левого  эсера,  этого я, признаться, никак не
ожидал".158 He ожидал. Но за эсеровскими отрядами следил давно, а
7  июля  просил передать  по  прямому  проводу в Казань  приказ  "установить
тройной  контроль  над  Муравьевым".  Председателю  РВС  Восточного   фронта
П.А.Кобозеву и  членам  РВС  фронта К. А. Мехоношину  и  Г.  И. Благонравову
предписывалось попеременно дежурить при Муравьеве,  не оставляя  его  одного
"ни на миг". Телеграфируйте мне сейчас же, -- продолжал Ленин, -- можете  ли
вы гарантировать, что  Муравьев не пойдет на эту глупую авантюру,  а  также,
что    вы     в    точности    исполните    предписание     о     строжайшем
контроле".159
     Отвечая  Ленину, Мехоношин "сообщил об отказе М. А. Муравьева от звания
члена партии  левых  эсеров,  поскольку  эта  партия пошла против  советской
власти".160  Но  "доверчивому"  Ленину  и  этого  казалось  мало:
"Запротоколируйте заявление Муравьева о его выходе  из партии  левых эсеров,
-- настаивал он, -- продолжайте бдительный контроль".161
     Заявление  Дзержинского  об Александровиче  и  Ленина  о  неожиданности
левоэсеровского  "восстания" не были случайными. Дзержинский  так и свел всю
свою причастность к убийству германского посла к чрезмерной доверчивости. Но
заподозрить Дзержинского в доверчивости к людям -- значит усомниться в его


     компетентности как председателя ВЧК.  И зачем же было так торопиться  с
расстрелом  Александровича,  могшего  дать  полезный  и  крайне  необходимый
большевикам  материал  о  подготовке ЦК  ПЛСР убийства  Мирбаха и  восстания
против  советской власти?  Да  ведь именно  для того, чтобы свалить на  него
вину.
     В целом, однако, Ленин мог остаться  собой доволен. Все улеглось быстро
и без осложнений. Никому, конечно же, не пришло  в голову подозревать Ленина
в  запланированном  разгроме  союзной  советской  партии.  Все  улеглось,  и
все-таки,   впервые  со  времени  революции   по  личному   приказу   Ленина
артиллерийским  огнем  прямой  наводкой  расстреливались  партийные   друзья
большевиков,  преданные революции левые  эсеры.  И  это  --  по  задуманному
Лениным  плану.  Пока громили левых  эсеров,  Ленин  был жесток,  циничен  и
хладнокровен.  Но  уже после разгрома,  вечером 7 июля, как однажды  вечером
другого  дня  Родион  Раскольников,  он  вернулся  в  дом,  где  совершилось
убийство. Вместе с Крупской, единственной свидетельницей столь странного для
Ленина поступка, он  ходил по комнатам разрушенного дома в Трехсвятительском
переулке, дробя подошвами своих ботинок куски лежавшей на  полу обвалившейся
штукатурки и разбитого стекла. Он молча думал. И  поняв,  что добился  того,
чего так страстно желал -- однопартийной  диктатуры под своим диктаторством,
-- ощутил значение  и  последствия своей победы и потерял самообладание.  Он
недолго  оставался таким.  Циничное  спокойствие  вернулось  к  нему,  и  он
попросил увезти его обратно в Кремль.162
     10  июля  особая  следственная  комиссия   приступила  к  расследованию
террористического акта  и "восстания" левых эсеров. Комиссия,  однако, убийц
Мирбаха найти не пыталась. Об Андрееве все странным образом вообще забыли. В
постановлении Пятого съезда Советов, принятом 9 июля по докладу Троцкого "Об
убийстве Мирбаха и вооруженном  восстании  левых эсеров", упоминался  только
Яков Блюмкин, так и не арестованный. По этому поводу
     "с германской стороны неоднократно предъявлялись  протесты против того,
что  убийство  графа  Мирбаха  не  было  искуплено  соответствующими  карами
виновников


     и  конспираторов  преступления,  причем  убийцы  до  сих  пор  не  были
задержаны".163
     За неимением  убийц Мирбаха, особая  следственная комиссия  допрашивала
участников  "восстания"  --  левых  эсеров и бойцов  отряда  Попова. Все они
отрицали     факт    "восстания"    и    намерение    свергнуть    советскую
власть.164 Всего особая следственная комиссия допросила около 650
человек, но ее выводы полностью разошлись с заявлениями  Ленина и Троцкого о
"восстании против советской  власти". ЦК ПЛСР, кроме того, отказался принять
на  себя  ответственность  за военные действия,  происходившие в Москве 6--7
июля, и  член  следственной  комиссии  Шейнкман  вынужден  был  это  открыто
признать  во  ВЦИК  15  июля: "Мне удалось убедиться в  том,  что они [левые
эсеры] утверждают,  что  ЦК  партии левых с.-р, не руководил этими  военными
действиями". 165
     Из  показаний  членов отряда  Попова  со  всей  очевидностью  следовала
абсурдность  большевистских обвинений  в восстании. Так, Матвей  Тайнилайнен
показал, что в отряд Попова поступил 25 июня, до этого  находился  в Красной
гвардии в Финляндии, ни о каком "восстании"  ничего не знал, после расстрела
из  пушек  особняка  Морозова  отступил  вместе с  остатками  отряда,  затем
добровольно  сдался.  Иван  Овечкин,  20-летний матрос  Черноморского флота,
заявил, что  считает  себя  большевиком и против  советской  власти не  шел.
Степан  Куркин, находившийся в отряде  с утра  6  июля,  сообщил, что в 6--7
часов  поставили его  в тот  день дежурить  у  пулемета. Никто ему ничего не
объяснял.  "Никаких  приказов не давали. По  отряду  ходили слухи,  что убит
посол Мирбах и что немцы двигаются  к... отряду разоружать..."166
Поскольку в плен  к левым эсерам еще  6  июля  попали несколько  человек  из
германо-австро-венгерского       интернационального        отряда       Белы
Куна,167 такой аргумент казался вполне правдоподобным.
     Выслушав  аналогичные  признания сотен  участников  "восстания",  члены
комиссии подтвердили их невиновность. Член комиссии Кингисепп писал по этому
поводу:
     "Значительная     часть     вооруженных     сил     Трехсвятитель-ского
Пьемонта168 находилась в полном неведении и


     непонимании  происходящего  даже 7 июля,  когда среди  них  разрывались
снаряды. Все финны в составе  более двух рот  так и были  убеждены, что  они
защищаются против  австро-германцев,  которые, облачившись в красноармейские
мундиры, восстали для свержения советской власти".169
     Если  к подобным  выводам приходили сами большевики, что же  оставалось
думать  левым  эсерам.  Выступавший от их имени  15 июля  на заседании  ВЦИК
Свердлов   был   в  полной  растерянности  и  недоумении.  Он  указал  и  на
безосновательность  обвинений ПЛСР  в  попытке  свержения советской власти и
поставил под сомнение причастность партии,  как  целого, к убийству Мирбаха:
"В данный момент мы не имеем еще оглашенных ни в печати, ни с данной трибуны
следственных материалов по данному  вопросу, а  более спокойная оценка того,
что произошло,  побуждает нас откинуть  квалификацию действий [ЦК  ПЛСР] ...
как  попытку  захвата  или  свержения  советской  власти.  Здесь  совершенно
определенно был террористический акт... Попытки захвата власти или свержения
советской власти  не было... Я думаю, что следственная комиссия выяснит  эти
обстоятельства несомненно, целиком..."170
     Следственная  комиссия,  фактически,  именно  это и выяснила.  Но таких
результатов  расследования больше  всего  боялся  Ленин.  Поэтому  комиссию,
только что начавшую свою работу, спешно распустили. Стучку в начале сентября
услали в  Берлин. Шейнкману  приказали  вернуться в Казань (где 8 августа он
был   расстрелян  освободившими  город  белыми).171  13  сентября
коллегия наркомата юстиции вынесла специальное постановление о передаче дела
в  следственную  комиссию Революционного трибунала  при ВЦИК.  И  дальнейшее
ведение   какого-либо   расследования  просто   прекратилось,  хотя  главный
свидетель преступления, его  исполнитель --  Блюмкин, еще не  был  выслушан.
Свои показания  об июльских событиях он дал  только в апреле--мае 1919 г. На
вопрос о восстании левых эсеров Блюмкин ответил:
     "Остается еще невыясненным вопрос о том, действительно ли 6  июля  было
восстанием. Мне смешно и больно ставить


     себе этот вопрос. Я знаю только одно, что  ни я, ни Андреев ни  в  коем
случае не  согласились  бы  совершить  убийство германского посла в качестве
повстанческого сигнала. Обманул ли нас ЦК и за нашей спиной произвел попытку
восстания? Я ставлю и этот вопрос, ясный для меня, чтобы остаться честным до
конца. Мне доверяли  в  партии, я был  близок к  ЦК и  знаю,  что  подобного
действия он не мог совершить.  Партию... всегда занимала мысль  о  том,  что
необходимо  во  что  бы  то  ни  стало  объединиться  с  коммунистами.   Все
сознательные  работники и  такие члены  партии,  как  М.А.Спиридонова, тогда
искали  этого объединения,  и если не  нашли  его,  то  не по  своей вине. В
Трехсвятительском  пер.   6-го  и  7-го,   по-моему,  осуществлялась  только
самооборона революционеров. Да и ее не было бы, если  бы ЦК согласился  меня
выдать  власти. Вот  в  этом  я вижу  его  огромную  историческую  ошибку...
Восстания не  было...  Убийство Мирбаха завершилось  совершенно неожиданными
политическими последствиями. Из  акта протеста против вожделений германского
империализма, из  акта  революционной  самозащиты Советской  России убийство
Мирбаха было превращено в акт партийной вражды левых с.-р, с коммунистами  и
в действие, враждебное советской власти. Мало того, этот акт  был истолкован
советской  властью как  сигнал к  восстанию левых  с.-р,  против нее. Вместо
выступления против германского  империализма он был превращен в  вооруженное
столкновение  двух   советских  партий...  Выступление...  отряда  произошло
потому, что  представители  власти,  узнав о  том,  что  я  после совершения
убийства   укрылся    в    этом   отряде,   потребовали    у   него   выдачи
меня..."172
     Но  показания  Блюмкина  ничего  не меняли уже,  и  значит --  не  были
большевикам  опасны. 6  июля  началось  стремительное падение  партии  левых
эсеров. И  уже никогда она не могла достичь той высоты, на которой стояла до
июльских событий. Если  на  Пятом съезде Советов ПЛСР  располагала более 30%
всех


     мандатов, то на  Шестом, состоявшемся всего лишь через  четыре  месяца,
левые  эсеры владели лишь  одним процентом  голосов,  98%  депутатских  мест
принадлежало   теперь   большевикам.173  Но  мало   этого,  члены
левоэсеровской  партии  не  винили в июльских  событиях никого, кроме себя и
своего  ЦК; комплекс того, что большевики были преданы ими в критический для
коммунистической   революции  момент,   не   покидал  многих  левоэсеровских
лидеров,174 а низы партии, критикуя свой ЦК,175 встали
на позиции большевизма.


     ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ ДЕВЯТОЙ
     См.: К. Bothmer. Mit Graf Mirbach in Moskau. Tubingen, 1922, S. 73.
     Б.Д. Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине. Изд. 2-е, дополненное.
     Москва, 1969, стр.299.
     См.: Ф.Э.Дзержинский. Избранные статьи и речи. Москва, 1947, стр.
     112, примечание редакции.
     Л.Троцкий. О Ленине. Материалы для биографа. Москва, 1924, стр.
     117. К этому времени стало известно уже, что Чичерин ошибся и
     Мирбах еще жив, хотя положение его критическое.
     Ф. Э. Дзержинский. Избранные статьи и речи, стр. 112, примечание.
     Красная книга ВЧК. Машинописная копия, хранящаяся в Гарвардском
     университете, стр.322.
     Троцкий. О Ленине, стр. 118.
     Там же.
     Mitleid и Beileid - близкие по смыслу слова. Но первое скорее пере
     водится как "симпатия", а второе как "соболезнование".

     Троцкий. О Ленине, стр. 118-119.
     К.Т.Свердлова. Яков Михайлович Свердлов. Москва, 1976, стр.362.
     П. Мальков. Записки коменданта Кремля. Москва, 1967, стр.208,209.
     В боевую готовность были приведены 925 стрелков 9-го латышского
     полка, после чего в кабинете Малькова и под его руководством (со
     гласно мемуарам Малькова) в присутствии командиров полка был
     составлен план усиленной обороны Кремля. С планом, который,
     кажется, был довольно прост, ознакомился Ленин. У всех четырех
     ворот Кремля выставили взводные посты; три роты с пулеметами
     поставили на кремлевские стены, две - оставили в резерве. (См.:
     Л. М. Спирин Крах одной авантюры. (Мятеж левых эсеров в Москве
     6-7 июля 1918г.). Москва, 1971, стр.40. - Б.А.Томан. За свободную
     Россию, за свободную Латвию. Латышские стрелки и красноармейцы
     в первый год советской власти. Москва, 1976, стр. 180.
     "Записки института Ленина". Т. 3. Москва, 1928, стр.42. - В.И. Ле
     нин. Полное собрание сочинений. Москва, 1958--1965. т. 50, стр.
     112-113.
     Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине, стр. 308.
     Сообщение телефонистки Борисовой. Опубл. в кн.: Бонч-Бруевич.
     Воспоминания о Ленине, стр. 308.
     Даже позже к обширной инструкции районным Советам Москвы о
     разгроме ПЛСР была сделана приписка: "Настоящее объявление не
     подлежит пока опубликованию, а предназначается исключительно
     для внутреннего употребления". (См.: Красная книга ВЧК. Гарвард
     ская копия, стр. 279).


     Вот что вспоминает Вацетис: "...Около 5 часов пополудни... к подъезду
     подъехал автомобиль, оттуда выскочил адъютант Муралова и, вбежав
     к нам в комнату, потребовал, чтобы я немедленно ехал с ним к началь
     нику гарнизона... Мы подъехали к зданию бывшего Александровского
     военного училища и остановились у подъезда Высшего военного
     трибунала. Видно было, что меня ждут, так как пропуска были везде
     заготовлены и часовые предупреждены. Везде стоял