"Vorwarts". Выдача документов
была  совершенно  необходима.  То,  что   их  получил  Скларц,  можно  легко
объяснить, ибо в критические часы он всегда был на месте и готов был оказать
любую  услугу.  В то же время  сегодняшних  героев, которые лезут  сейчас  с
полезными  советами,  тогда   что-то  не   было  видно.   Как   должны  были
производиться расчеты за продукты и каким образом этот расчет был произведен
- я  не знаю. Подобными  делами я  никогда не  занимался. Это дело, в первую
очередь, интендантства.
     В  материале  указывается  на множество  писем  по  вопросам  снабжения
продовольствием,  за моей подписью. Поскольку  они мне были представлены при
первом обсуждении Давидсоном, то я их тогда же назвал фальшивками. В письмах
обсуждаются  дела,  которые  мне  совершенно незнакомы.  Подписи очень грубо
подделаны.
     Газета  "Berliner Zeitung am  Mittag" сообщает, что  записка  Шейдемана
передана ей членом нашей партии (!) с полномочиями  напечатать  ее полностью
или частично. После этого нельзя упрекать газету в бестактности.

     36. Снабжение бумагой и перевозка календарей=2
     Представленный мне документ на право ввоза бумаги  из Финляндии с целью
изготовления  русского календаря,  распространение  которого в России было в
немецких интересах, абсолютно верен. Этот документ гласит следующее:
     Берлин, 18 ноября 1918 года
     Издательству   по  социальным   наукам   несколько   месяцев  назад  по
распоряжению  имперских  властей выдано  разрешение  на ввоз бумаги.  Важные
обстоятельства, на  основании которых  выдано  это разрешение, сохраняются и
сейчас. Поэтому я прошу оказывать указанному издательству посильную помощь в
той же форме и  далее, особенно не допуская  конфискации бумаги  или изъятия
разрешения на ввоз.
     Подпись: Шейдеман
     Выданное старым правительством за несколько месяцев до  того разрешение
гласит:
     Министерство иностранных дел
     Удостоверение
     Владелец  сего   удостоверения,  господин  Георг   Скларц,  полномочный
представитель  Издательства  по  социальным наукам.  Указанное  издательство
издает народный календарь для  России  необычайно большим тиражом (минимум 1
млн.  экз.).  Календарь  одобрен  Министерством  иностранных  дел,  так  как
распространение   этого   календаря  должно   служить   интересам   немецкой
пропаганды. Очень желательно, чтобы при издании календаря быстро устранялись
все  возможные  затруднения. МИД  имеет честь  просить,  чтобы все пожелания
господина Скларца в  отношении издания по возможности выполнялись. Календарь
должен  быть  обязательно  готов  до осени, так  как  уже  в октябре  должен
распространяться во всех частях России.
     Третий документ, который я не видел в оригинале, гласит:
     Имперское издательство
     Берлин, 3 февраля 1919 года
     Издательство   по   социальным   наукам   изготовило  миллион   русских
календарей, вывоз  которых в  Россию  отвечает  немецким интересам.  Поэтому
просьба  ко  всем  военным  и   гражданским  властям  оказывать  помощь  при
транспортировке этого календаря, особенно по железной дороге.
     Подпись: Ф. Шейдеман
     Печать: имперская канцелярия
     Вся  история  с   календарями  совершенно  правильно  описана  доктором
Гельфандом  в  "Glocke".  Я прилагаю "Glocke"  от  27 декабря  1919  г.  для
ознакомления.
     Издание  настольного  календаря было рассчитано на несколько  лет, была
предусмотрена   публикация   специальных   статей  выдающихся   профессоров,
рассказов о немецкой науке и искусстве. Задумывалось издание в духе немецкой
социал-демократии  и  имело   целью  пропагандировать   в  России   немецкую
экономику,  дать   сведения  о  развитии  Германии,   то  есть  должно  было
способствовать  открытию русского  рынка  для  немецких  товаров  и  служить
установлению  взаимопонимания  между  двумя   странами.  И  если  вследствие
политических событий удалось издать и послать  только  отрывной календарь, а
не  настольный, то это прискорбный  факт.  И  то, что правительство помогает
немецкой  фирме  спасать  готовый  товар  (фирме, которая  в  данном  случае
действовала по  согласованию с правительством), не  оставляет ее без помощи,
не должно  никого удивлять, ибо  это  очевидная  обязанность правительства -
защищать  по возможности  интересы  всех  своих  государственных  подданных.
Правительство, само собой разумеется,  помогло бы и любой другой фирме точно
таким же образом.
     7. Общество охраны
     Организация общества  охраны в то критическое время (ноябрь 1918 г.), я
считаю, была хорошей идеей; к ней  сразу же проявил очень живой  интерес уже
умерший,   к  сожалению,  тов.   Хуго  Хайнеман.   Идея  создания   общества
приписывается, как я увидел из обвинительного материала, Баумайстеру (письмо
Баумайстера Зонненфельду от  9 октября 1919 г., стр. 11 и 12). Фактически же
идея пришла с другой  стороны.  Делами, связанными с организацией  охранного
общества,  из которого образовался полк "Рейхстаг",  я не занимался; как оно
было закрыто и ликвидировано, мне ничего не известно.
     Настолько же мало я знаю и о делах, связанных с
     8. Газетой "Reichswehr"
     Утверждение,  что  я  когда-либо  что-либо  использовал   для  покрытия
дефицита из имперской кассы, абсолютно ложно.
     Я уже однажды  объяснял -  и  вообще  и совершенно определенно,  что  я
никогда не  имел  связи  с какими-либо  делами  господина Скларца  и доктора
Гельфанда. Ни один из  них  не просил и не получал от меня никакой протекции
по торговым делам. Доктора Гельфанда, который покинул Берлин осенью 1918 г.,
перед началом  революции, я встретил снова только летом 1919 г., когда я уже
опять выбыл из состава правительства.
     9. Защита Хенка
     Вновь звучащее обвинение меня в том, что я защитил своего зятя Хенка от
каких-то  неприятностей  по  поводу  его неправомерных  действий,  полностью
выдумано. Я никогда не слышал, кроме утверждений в так называемом материале,
о  каких-либо неправомерных  действиях Хенка. Поэтому у меня  не было случая
защитить его. В принципе  не могло существовать такой ситуации, когда я стал
бы   защищать  его;  я  принципиально  и  пальцем  не  пошевелю  для  защиты
родственника. Да у меня и нет такой возможности - не как  у других! Оба зятя
были  на войне, оба ходили  в гимназию, оба были  добровольцами, оба  были 4
года в действующей армии, оба возвратились как рядовые солдаты.
     10. Мое посещение доктора Гельфанда
     Тов. Зольман  попросил меня выразить  свое  мнение  по  поводу газетной
заметки  относительно моего  посещения  Гельфанда  в Швейцарии. Я  дружен  с
Гельфандом  более 20 лет. Я  благодарен ему за то, что он принял меня на его
небольшой  сельскохозяйственной ферме на Цюрихском озере после  моего выхода
из  правительства.  Сумасшествие  - обвинять  меня  в том, что я пользовался
гостеприимством старого друга. Прошлым летом виллы и прочие места для отдыха
мне  предоставляли пять  лично мне почти  незнакомых  лиц,  которые (как они
писали) одобряли мою политику. Среди них была вилла высокочтимого человека и
небольшой замок  известного  художника.  Я  отклонил все  эти приглашения  и
поехал к своему другу Гельфанду - ибо я решил: если будет  время, то я поеду
опять к нему. В моих личных контактах я могу и останусь независимым.
     Берлин, 1 января 1920 года.

     37. "Кухня" разоблачителей=3
     С каждым днем все больше узнаешь, с какой недобросовестностью собирался
"материал" по так называемому коррупционному скандалу против наших партийных
товарищей.  В  действительности, речь идет  о  скандале  с  фальшивками  и о
мошенничестве,  в  который  втянули  "партийных  товарищей",  якобы желавших
использовать  партию в своих  интересах.  На деле собирали с жадностью любую
ложь   и   любой   обман,   которые  где-нибудь   появлялись,   безразлично,
преднамеренно или по легкости мышления.
     В нападках на Шейдемана фальшивый материал играл большую роль. Материал
якобы происходит из Копенгагена  и  служит  к обвинению  Шейдемана и  других
ведущих лиц в шпионаже ради личных крупных спекуляций. Мы сейчас в состоянии
рассказать немного  более достоверно  об истории  этих фальшивок. Автор их -
некий  называющий себя журналистом Шарль Бруно Роден, который уже за это был
привлечен к ответственности.
     Во  время  войны  Роден  занимался  в Брюсселе  сомнительными делами  в
интересах немецкого  правительства.  После  войны положение  его ухудшилось.
Роден прочитал в газетах материалы об обвинениях против Скларца. Он подумал,
что  сможет  на  этом  что-то  заработать,  пошел  незамедлительно к Генриху
Скларцу  и предложил ему  купить  за 5000  марок  якобы  обвиняющий  Скларца
материал, которым располагал в  Копенгагене. В действительности у  Родена не
было  никакого  материала.  Скларц  отклонил  предложение, так  как  никаких
подобных  документов, о которых говорил Роден, не существовало.  Тогда Роден
круто  изменил курс.  Он обратился в корреспондентский пункт  Зохажевского и
предложил ему за 20 000  марок якобы имеющийся у него (в действительности не
существующий) материал. Зохажевский  проявил  полную готовность купить  этот
материал, особенно если он будет компрометировать и Шейдемана,  графа Ранцау
и других руководителей правительства.  При разговоре присутствовал  человек,
которым,  по предположению Родена,  был  депутат Давидсон, хотя точно  Роден
этого не знает.
     На  следующий  день  Роден  был представлен господину  Рютгерсу,  якобы
племяннику Зохажевского,  который должен был  сопровождать его  в  поездке в
Дании.  Зохажевский обеспечил  их билетами и  оплатил  дорожные  расходы.  В
Бадерслебене Рютгерс остался,  а  Роден пересек  границу  и  якобы  поехал в
Копенгаген за материалом. На это путешествие он получил 1500 марок. Конечно,
Роден возвратился без материала. В Берлине он рассказал, что у него материал
похитили. Это утверждение он повторил Зонненфельду, через него об этом узнал
и Баумайстер.  Баумайстер  уговорил Родена восстановить содержание материала
по памяти. Он предоставил для этого  Родену специальное  помещение и пишущую
машинку.   Здесь   и   сфабриковал  Роден   документы,  которых   никогда  в
действительности не существовало.
     На основе такого  "обвинительного  материала"  отъявленные  субъекты на
протяжении  нескольких  недель  смешивали   с   грязью  имена  высокоценимых
партийных  руководителей.  И мнимые "партийные товарищи" приложили  к  этому
руку!
     По  делу  о  разоблачениях Давидсоном  Бармата  мы  получили  следующую
телеграмму от генерального секретаря голландской партии тов. Матисена:
     "В   составленном  и  опубликованном   письме  тов.  Давидсон  осуждает
некоторых видных деятелей голландской социал-демократии на основе полученной
от них  информации о г-не Бармате и  критикует  его  отношение к голландской
партии.  Я  осведомился  у   указанных  Давидсоном   товарищей:  де  Роде  -
шефа-редактора   "Rot  Volk",   Тиммена  -  секретаря   международного  бюро
профсоюзов, и Поллака мл.- редактора "Rot Volk". Из этой информации следует,
что  Давидсон, побеседовав с названными господами,  составил себе  о Бармате
неправильное представление  и без  основания  и  умышленно  скомпрометировал
партию, которая связана с указанным господином ввиду финансирования им части
нашей прессы.
     Давидсон неблагоприятно высказался и предъявил, кроме того, обвинения и
упреки немецкой и голландской партиям и Бармату. Де Роде не намеревался, как
утверждает  Давидсон,  совершить  поездку  в  Берлин  с  целью  "рассмотреть
господина Бармата поближе в его берлинской среде".
     Де Роде объяснил,  что так  долго  не  высказывал  своего  суждения  об
упомянутых  Давидсоном  фактах  потому,   что  хотел  провести   собственное
расследование.  Де Роде  добавил, что  ни один  недруг Бармата не назовет ни
одного  факта,  который  мог  бы дать  повод к  нравственному  осуждению его
личности. Упомянутые обвинения Давидсона  по  поводу деятельности Бармата  в
Берлине кажутся  не  только невероятными, но и злонамеренными,  ибо Давидсон
при этом  упрекает  и многих руководителей и политиков  немецкой партии. Эти
упреки,  по словам  де  Роде, очень удивительны,  потому что, как он  узнал,
Давидсон принадлежит к правой партии.
     Тиммен определенно опровергает факт, приводимый в письме Давидсона, что
Бармат каждый раз  высказывался презрительно о деятелях партии. Он объяснил,
что для подобного презрения нет совершенно никаких оснований.
     Поллак сообщил мне, что Давидсон  сам  высказал  опасение  относительно
того,   что  голландская   партия   будто  бы   коррумпирована   или   будет
коррумпирована  Барматом,  на  что   Поллак  ответил,  что  он  считает  это
невозможным, если  же  появится какая-нибудь опасность этого, то  он  сочтет
своей  обязанностью  бить тревогу  во  всей  партии. Но  фактов  для  такого
утверждения у Давидсона нет.
     Отсюда  следует,  что  Давидсон,  одержимый  идеей  фикс,  тенденциозно
фальшиво истолковал факты. Я уполномочиваю  Вас  ознакомить с вышеизложенным
общественные круги.
     Мы  напечатали  это очень  ясное заявление  и  хотим  дословно привести
соответствующие  места  из  письма   Давидсона,  опубликованного   в  газете
"Berliner Volkszeit". Давидсон пишет:
     Я только  что  провел неделю  в Голландии  и беседовал  там  с  видными
социал-демократами о "бароне Бармате", как его там называют. Там относятся к
нему по меньшей мере с большим недоверием. Де Роде, шеф-редактор "Rot Volk",
прямо  сказал,  что  готов  съездить в  Берлин,  чтобы  взглянуть поближе на
берлинскую  среду  "барона".  (В  Голландии  знают его  и  его  аллюры  ради
удовольствия!)  Известный  голландский профсоюзный деятель  Тиммен не  делал
секрета  из своего недоверия, даже подозрения в отношении Бармата. И  Поллак
мл.,  редактор "Rot Volk",  не пытался отрицать, что Бармат надевает золотые
кандалы  на центральный  орган  голландской социал-демократии,  как  он  уже
поступил с роттердамским  партийным печатным  органом (и, кто знает,  может,
уже  повсеместно). Поллак  сказал  мне прямо:  для того чтобы разорвать  все
веревки,  созданные  коррупцией  Бармата,  необходимо открыто  обратиться  к
голландским рабочим.
     Сравнивая эти тексты, любой читатель увидит,  как Давидсон изо всех сил
старается выжать  из  высказываний  голландских партийных деятелей все,  что
возможно для воплощения своей идеи фикс. Если ему не удалось это сделать, то
он  представляет  неопределенные  и  гипотетические высказывания в  неверной
формулировке,  возведя  их   до  абсолютного   осуждения.  Определенные   же
высказывания, которые не подходили к воплощению его идеи, он передал кратко.
Это  очень  интересное сравнение  текстов  показывает  кухню разоблачителей,
поэтому дело о  нравственных и моральных  качествах документов на этом можно
закрыть.

     38. [Без названия]=4
     Снова   господин  Скларц!  Несколько  дней  назад  в  берлинском  отеле
"Фюрстенхоф"  арестован  русский еврей  Купферштих.  В  его  чемоданах  были
найдены  царские  и  думские  деньги  на  5  млн.   рублей  и  целая  связка
большевистской пропагандистской литературы. Но по истечении нескольких часов
он был отпущен по приказу правительственного советника Хеннига  с деньгами и
с пропагандистской  заразой,  так как  против  него  не было  улик. Конечно,
понять причину можно, когда узнаешь, что господин правительственный советник
-  зять   известного   господина   Скларца.  Большего   не   требуется   для
доказательства того,  что  высокие  политики  нашего времени  повязаны одной
веревкой.  Об этом можно  прочитать в последней 6-й тетради у Дитриха Экарта
"На  хорошем немецком" (еженедельный журнал порядка и права, изд. Хоенайхен,
Мюнхен).

     39. Кто занимается кутежами и мотовством?=5
     (Скларц, зять Шейдемана и полицейский час)
     В  левой   прессе   выражены  самые   скрупулезные  упреки   по  поводу
прискорбного   случая   в   отеле   "Адлон",   где   "аристократические"   и
"национальные" круги  занимаются кутежами и мотовством. "Berliner Tageblatt"
тоже    соревнуется    с   социал-демократической    прессой   в    описании
времяпрепровождения детей аристократов и националистов в дорогих ресторанах.
По этому  поводу  нам написал один из  читателей, что, по  мнению  "Berliner
Zeitung", хорошие питейные заведения посещают только евреи и  спекулянты. Мы
не согласны в целом с точкой зрения левой прессы, высказывающей такую  точку
зрения. В действительности  хорошее  общество все меньше и  меньше  посещает
дорогие рестораны, так как они не могут конкурировать ни с денежными тузами,
ни  с "новым немецким"  обществом, которые все больше и больше  выступают на
первый план.
     Но  особенно  занятный  отклик вызвал в  радикальной  прессе  следующий
пример кутежей "аристократических" кругов.
     Вчера утром около часа полиция посетила бар "Berliner Westens", который
не в первый раз нарушает полицейский  час. За  столом,  где царило особенное
веселье, сидели господин  Скларц и зять господина Шейдемана, щедро угощавшие
сидевших  рядом дам  с Монцштрассе. Господин  Хенк, зять  Шейдемана, заметил
испуганно полицейским, что ему было бы неприятно  видеть  свое имя в прессе,
упомянутое при таких обстоятельствах.
     Нам бы не хотелось упоминать об этом маленьком случае, а также называть
имя  господина  Хенка,  который хотел  бы избежать неприятностей  в связи  с
появлением его имени в прессе,  если бы нас не вынудила к этому  неслыханная
наглость левых листков. Конечно, господин Шейдеман как глава дома даст своим
родственникам  строгие  распоряжения  относительно  запрещенных увеселений в
барах. Господина Скларца, вероятно, он вряд ли сможет так  пожурить, ибо тот
может это принять добродушно, а может  и оборвать простыми словами: "Филипп,
ты просто ненормальный!"

     40. Династия Скларцев
     Аферы в Берлине и Вене=5
     Изданный   приказ   об   аресте   Георга  Скларца   приковал   внимание
общественности в очередной раз к четырем братьям  Скларцам. Генрих, "ужасный
ребенок"  семьи,  не обходился  хотя бы раз в год без  скандала!  Брат Леон,
самый скупой,  о нем упоминают тогда, когда говорят  о миллиардах, даже если
это только австрийские кроны. О Георге, несомненно, самом умном  из братьев,
которого уже  давно  знают,  не будем писать много.  Вальдемар -  журналист,
прилежный и скромный руководитель своего  издательства, ведь  надо же как-то
влиять на общественность.
     Перед  войной широко были известны только Генрих и Вальдемар. Генрих со
своей идеей  создания  бюро  правовой  защиты  часто вступал  в  конфликт  с
кредиторами своих  клиентов.  В  начале  революции  появилось  имя Георга. В
начале войны  он  заключил  союз с Парвусом,  которому  он  был полезен  при
переговорах с профсоюзами в Дании. Как член социал-демократической партии он
укреплял международные связи в скандинавских  странах  в интересах  рейха, и
власти решили  доверить  ему  доставку продовольственных товаров и сырья,  в
которых  Германия  ощущала  острый  недостаток  благодаря  сильному  влиянию
Антанты.  В результате проведения  для рейха крупных  дел  он получил  такие
большие суммы, что в конце войны  его состояние  оценивалось уже  в миллионы
долларов.  Брат  Леон тоже  был пристроен  им в  фирму  "Швайцер и  Опплер",
связанную с производством стали, и вскоре стал ее совладельцем.
     С социал-демократическими руководителями, а  именно с Шейдеманом, Георг
Скларц был в дружеских отношениях.  Он использовал эту дружбу с присущей ему
энергией в своих  личных целях,  ибо  не  каждый мог понять  беспринципность
этого  человека.  Его   время   настало  во  время  волнений,   связанных  с
выступлениями  "Спартака",  когда  он  организовал  вначале снабжение  полка
"Рейхстаг" из своих собственных средств.  Часто  сиживали  за его  столом на
Тиргартенштрассе народные депутаты, министры, военные и  ди