ляется своим "богатством". Где грань между ним
и кулаком?
     От этого вопроса  легко (и правильно!) ушел "всероссийский староста" М.
Калинин в статье, помещенной 22 марта 1925 г. в "Известиях":
     "Говорить о  кулаке как об общественном слое сейчас можно только в  том
случае,  если считать, что всякий  сельскохозяйственный предприниматель есть
кулак, если  по инерции военного  коммунизма всякого  исправного крестьянина
считать кулаком. Кулак -- это тип дореволюционной  России. Кулак  это жупел,
это призрак старого мира. Во всяком случае, это не общественный  слой,  даже
не группа, даже не кучка. Это вымирающие уже единицы".
     В конце  1925  г.  такого  рода заявления  уже никто  не  осмелился  бы
сделать. Он  был  бы немедленно  объявлен  адвокатом  кулаков и покровителем
эксплуататоров бедноты. В марте 1925 г. слова Калинина, и это характерно для
того времени, никакой бури в партийных кругах не произвели. Однако Пленум ЦК
и XIV  конференция  без  всякой  полемики  с Калининым  в  своих  резолюциях
оперировали  с понятием о кулаке не как с "призраком старого мира", а  как с
существующей  в действительности  социальной  единицей. При признании  этого
факта отношение к этому слою далеко не укладывалось в избитую старую формулу
об очищении советской  деревни от "кровопийцев и вампиров". Чтобы  показать,
как по-новому  определялось отношение  к кулакам, приведем  три  речи лиц  с
наибольшим  политическим весом и авторитетом в партии. Начнем с председателя
Совета Народных Комиссаров -- Рыкова:
     "Хотя по вопросу о кулаке  теперь диспутируют, кажется, решительно все,
начиная с сельского схода и кончая губернскими  комитетами и ЦК,  для многих
он  остается  неясным.  Так,  мне  кажется  совершенно неправильной  попытка
противопоставить  зажиточного крестьянина кулаку.  Вести  дискуссию  в таком
разрезе  значит  заниматься  схоластикой. Точной  грани между ними  провести
невозможно. Наше отно-


     шение  к  кулаку  должно  строиться  по аналогии к частному  капиталу в
городе, в торговой  и  промышленной сфере. Административными  мерами  мы  не
должны  бороться с  частным капиталом.  Взаимодействие между государством  и
частным  капиталом  складывается   на  почве  экономического   соревнования,
конкуренции. По этому же типу отношений должно складываться и наше отношение
к буржуазному  слою  в  деревне.  Необходимо  прекратить  зажим этого  слоя.
Ограничение, закрывающее совершенно двери  в  кооперацию этого слоя,  должно
быть  отменено,  но  нужно принять  меры, гарантирующие  партию от  перехода
командных  пунктов  кооперации  в  руки   буржуазного  слоя   деревни.   При
предоставлении  условий  для  свободного накопления  в  кулацких  хозяйствах
увеличивается   темп  накопления  во   всем  хозяйстве,  быстрее  возрастает
общенациональный  доход,  увеличиваются  материальные  возможности  реальной
хозяйственной   поддержки   малоимущих   бедняцких   хозяйств,   расширяются
возможности  уменьшения  избыточного населения, того  населения  в  деревне,
которое не находит себе работы".
     Во  второй речи, произнесенной Рыковым  на  XIV конференции,  он  опять
говорил, что  "хозяйственному  подъему деревни  препятствуют  практикующиеся
отношения к растущей сельской  буржуазии". Нужно "устранить административные
препоны  к  накоплению".  "Нам  не опасно  развитие  буржуазных отношений  в
деревне, мы сумеем использовать средства, отлагающиеся в растущем слое новой
буржуазии",  и  направить их  на  поддержку бедняцких слоев  деревни,  а  "о
бедняках мы больше говорим, чем им помогаем". Настаивая на том,  что деревня
чрез кооперацию должна войти в общую систему советского хозяйства, Рыков еще
раз указал, что от участия в кооперации не должны быть  отстранены и кулаки,
но  в   правлении  кустарно-промышленной   кооперации  не  может  находиться
крестьянин-скупщик ее изделий  и продуктов; в потребительской кооперации нет
места  крестьянину-лавочнику;  в   кредитной   кооперации   --  крестьянину,
занимающемуся ссудой денег"22.

     22. Речи Рыкова напечатаны в "Правде" 30 апреля и 3 мая 1925 г.


     А вот  речь  на  ту же  тему  Молотова,  главного помощника  Сталина  в
секретариате Политбюро:
     "Нам не  столько  нужно  гоняться за определением  "кулака", сколько за
тем, чтобы дать правильное определение, кого из крестьян ни в коем случае не
должно  относить  к  кулакам.  Нужно  обратить  внимание  на  недопустимость
причисления к кулакам середняка и старательного  культурного крестьянина, по
отношению  к  которому  партия  ведет  линию   поддержки  их  хозяйственного
развития.  Но  при теперешнем развитии,  при теперешней  нашей  политике  на
допущение  рыночных  отношений мы будем  в  известной  мере  допускать  даже
кулака. Мы допускаем развитие крепкого хозяйства, допускаем, по крайней мере
на   ближайший   период,  укрепление   капиталистических   элементов,   т.е.
кулачества. Борьба  с кулацкой экономикой будет вестись не  раскулачиванием,
не  арестами,  не штрафами,  а соответствующими мерами  налоговой  политики,
политикой  землеустройства, работою кооперации,  которая в этом деле сыграет
грандиозную роль".
     Два  года  спустя "сталинец"  Молотов  будет клещами  вырывать из своей
памяти слова об "укреплении капиталистических элементов, т.е. кулачества". В
1925 г.,  как  и  Сталин, он  шел за правыми коммунистами,  был во власти их
доктрины,  стремившейся  не  способами  военного коммунизма, а реформистской
системой мероприятий  создать "накопление" в сельском хозяйстве и  тем самым
способствовать увеличению общего  накопления и росту национального дохода. В
речи Молотова  есть еще и другие фразы,  которые позднее он хотел бы считать
непроизнесенными -- резкий выпад против "бедняцкой точки зрения":
     "Среди  коммунистов  есть  люди,  стоящие  на   точке  зрения,  которая
уклоняется от правильной партийной  линии. Они переходят  на бедняцкую точку
зрения, заменяя  ею  нашу партийную  позицию.  Это находит  себе выражение в
неправильном  определении  задач сельскохозяйственной коллективизации, якобы
могущей  в наших условиях дать полное восстановление бедняцкой  массы. Такая
точка  зрения  насквозь  пропитана  бедняцкими  иллюзиями  и  фактически  не
соответствует тому  экономическому развитию, которое  теперь идет и приводит
основные  массы  середняков  к кооперации. Нельзя  скатываться  к  бедняцким
иллюзиям о коллекти-


     визации   широких   крестьянских   масс.   Необходимо    кооперирование
крестьянских хозяйств и освобождение особенно коммунистов от всяких иллюзий,
отвлекающих нас от правильных путей"23.
     Никто  из  коммунистов и тогда, и вообще никогда, конечно,  не  отрицал
важности  и  желательности  развития  коллективных  форм  труда  в  сельском
хозяйстве.  Однако  только  что  приведенные  слова  Молотова  (в   докладе,
одобренном Политбюро ЦК), называющего "мысль о коллективизации широких слоев
крестьянства"   "бедняцкой  иллюзией",   убедительно  показывают,  насколько
руководящая часть партии была в 1925 далека  от политики коллективизации как
своей основной  задачи.  Не пройдет и двух лет, как XV съезд партии (декабрь
1927 г.), освобождаясь от влияния правых коммунистов, объявит, что "основной
задачей партии" должна  быть поставлена "задача объединения и преобразования
мелких индивидуальных  крестьянских хозяйств  в крупные коллективы".  Правым
коммунистам  при  этом  была  сделана  чисто словесная и временная  уступка:
коллективизация  "может  происходить только при согласии  на это  трудящихся
крестьян".
     К речам  Рыкова и Молотова прибавим им  предшествующую речь Бухарина на
московской губернской конференции 17 апреля. Некоторые  части  этой  речи мы
уже цитировали. Она имела особо  важное  значение  и  стала  главной мишенью
нападок оппозиции. В большой речи Бухарина наиболее существенное таково:
     "У нас есть НЭП в городах, но нет  настоящего НЭПа ни  в  деревне, ни в
области кустарной  промышленности. С той поры  как наша промышленность стала
укрепляться, наша политика должна изменяться в  сторону уменьшения зажима, в
сторону большей  свободы  оборота. Эта свобода нам не  опасна. Нужно  меньше
административного воздействия и больше экономической борьбы. Надо бороться с
частным  капиталом  не  тем, чтобы закрывать его  лавку, а чтобы производить
товары более доброкачественные и продавать  их дешевле, чем он. Развязывание
экономического оборота нам в

     23. Речь на Пленуме ЦК 23 апреля. См Правда 9 мая 1925 г.


     высшей степени выгодно. Развитие мелкобуржуазных хозяйственных стимулов
надо поставить  в такие  условия,  чтобы они нам помогали и мы им помогали и
чтобы  в то  же время  укреплялось  наше хозяйство. Мелкая буржуазия  сейчас
может  быть вдвинута в такие рамки, что вместе  с  нами будет  участвовать в
социалистическом  строительстве.  В  деревне  до  сих  пор  еще  сохранились
отношения, существовавшие в  период военного коммунизма. Зажиточная верхушка
крестьянства  и кулак  боятся  накоплять.  Если  крестьянин хочет  поставить
железную крышу -- его завтра могут объявить кулаком и ему будет крышка. Если
крестьянин покупает машину, то делает так, чтобы коммунисты этого не видели.
Дело  технического  улучшения  сельского   хозяйства  обставляется  какой-то
конспирацией. Проводится административный нажим на кулака, а середняк боится
улучшать  свое хозяйство, потому  что рискует  быть зачисленным  в  кулаки и
попасть под этот  самый  нажим. Мы ведем  такую  нажимистую  политику  и  по
отношению к мелкой буржуазии другого порядка -- кустарям,  ремесленникам. Мы
берем у  них  почти половину  их  продукции путем налогового  обложения.  Их
работа делается невозможной  и потому в деревне  мы имеем  людей,  нигде  не
работающих.  При  таких  условиях излишек  там рабочего населения,  аграрное
перенаселение, не может рассосаться.  Наша  политика по отношению к  деревне
должна  развиваться  в  таком  направлении,  чтобы  раздвигались  и  отчасти
уничтожались ограничения, тормозящие рост зажиточного и кулацкого хозяйства.
Крестьянам,  всем крестьянам, надо сказать:  обогащайтесь,  развивайте  свое
хозяйство и не беспокойтесь, что вас прижмут".
     Призыв "обогащайтесь", как бы копирующий сделанное почти  за сто лет до
него обращение  Гизо к французской буржуазии,  вызвал  скрежет зубов в рядах
противников правого  коммунизма.  Среди  них  была  вдова  Ленина  Крупская,
немедленно пославшая в "Правду" протест против лозунга Бухарина. Генеральный
секретарь партии, в это время, как уже было показано, находившийся "в плену"
теории  правого  коммунизма,  запретил  его  печатать.  В  сущности,  ничего
одиозного в  призыве Бухарина не  было. Правые коммунисты стремились создать
"богатеющую"  деревню,   опираясь  на  которую,  должна  развиваться  мощная
индустрия -- основная


     база  социалистического строя. Такой правый коммунист, как Дзержинский,
дрожал  от негодования,  слыша  от  Пятакова  и других  оппозиционеров,  что
"богатая  деревня есть грозная опасность для строящегося  социализма".  "Это
несчастье, -- кричал Дзержинский на Пленуме ЦК в июле 1926  г., -- что у нас
есть государственные  люди,  боящиеся  благосостояния деревни.  Но  можно ли
индустриализировать  страну,   если  со   страхом  думать  о  благосостоянии
деревни?"
     То,  что  говорил Бухарин и  после брошенного  лозунга  "обогащайтесь",
последовательно и логично входит в систему его взглядов, а трезвость их вряд
ли может быть оспариваема, если не быть зараженным военным коммунизмом.
     "Развязывая хозяйственные возможности зажиточного крестьянина и кулака,
--  пояснял Бухарин, --  мы получаем добавочные  ценности,  которыми  сумеем
помочь  малоимущим   хозяйствам.   Надо   добиваться,   чтобы  общая   сумма
национального дохода вырастала, и тогда не  на словах,  а на деле  мы сможем
помогать середняцким и батрацким элементам де-ревни. Есть товарищи  (Бухарин
имел в  виду прежде всего Ларина), которые  говорят,  что  если капитализм в
деревне  будет  развиваться  и  кулак  будет  вести  крупное  хозяйство,  то
образуются  новые  помещики  и  нам  придется  проделать  вторую  революцию,
какую-то   добавочную  революцию  по   деревенской  линии.   Я   считаю  это
теоретически   неправильным,   практически  бессмысленным.  Если  мы   будем
призывать  деревню к накоплению  и одновременно говорить, что через два года
устроим вооруженную экспроприацию, никто  ничего не будет накоплять. Если  в
буржуазных  странах  крестьянин  с помощью  своих  кооперативных  учреждений
врастает  в  систему  промышленной  и  банковской буржуазии,  то  в условиях
рабочей   диктатуры   при   существующих   у   нас   отношениях   власти   к
сельскохозяйственным  учреждениям  и при помощи  национализации земли  -- мы
чрез кооперацию приведем крестьянство к социализму. Мы не можем представлять
себе дело  так, что  если нажать  на колхозное  строительство,  то крестьяне
быстро  пойдут по пути  объединения  в колхозы. Колхозы мы несомненно должны
поддерживать,  но  нельзя  утверждать,  что это  есть столбовая  дорога,  по
которой  массы  крестьянства  пойдут   к  социализму.   Мы   должны   тянуть
крестьянство к социализму, цепляясь за его частнохозяйствен-


     ный интерес. Кооперация должна привлекать крестьянина тем, что даст ему
непосредственные выгоды.  Если это кооперация кредитная, он  должен получить
денежный кредит. Если это кооперация по сбыту -- он должен иметь возможность
с  ее помощью более  выгодно продавать  свой продукт. Если  мы  так поставим
работу,  то мелкий хозяйчик в  конце концов неизбежно  будет врастать в нашу
государственно-социалистическую  систему,  так  же как  в  капиталистических
странах  он врастает  в  систему капиталистических  отношений.  Эксплуатируя
своих  батраков, кулак  накопляет, получает прибавочную  ценность,  получает
деньги. В виде вклада он вносит их в кредитное товарищество или имеет дело с
нашими банками.  Мы получаем достаточные ресурсы  в виде этих вкладов, и эти
ресурсы  пускаем  в  оборот  так, как  нам это выгодно, а не так,  как нужно
кулаку.  Этими  средствами мы  можем  кредитовать  середняцкую кооперацию  и
тянуть середняцкую массу к хозяйственному подъему. Классовая борьба сразу не
умрет,  но капиталистические  элементы,  которые  нарастают  в  деревне,  не
придется  экспроприировать в процессе второй  революции,  как  это некоторые
думают (например, Ларин). Мы с известного периода начнем их медленно сводить
на  нет  путем  повышения  хозяйств серед-  •  няка  и  бедноты,  путем
налогового   обложения  и,  наконец,   путем  подведения  в  деревню   новой
технической базы. Есть ли тут ставка  на кулака? Нет  Нет  ли  тут проповеди
обострения  классовой  борьбы  в  деревне? Тоже  нет.  Я  совсем не стою  за
обострение классовой  борьбы.  Мы  идем по линии  дальнейшего  продвижения и
развития НЭПа, по линии изживания остатков военно-коммунистического периода,
по линии большей свободы хозяйственного оборота".
     Три   приведенные   речи   дают  представление  об   общих   принципах,
социально-политических  предпосылках, с которыми  устанавливалась в  1925 г.
"аграрная  программа"  правых  коммунистов. Многие части ее. конечно,  можно
найти   в  предложениях,   ранее   проводимых   или  возвещавшихся  в   годы
предшествующие.  Взятая  же  в целом, указываемая аграрная  программа  имеет
особый вид, отличающий  ее от программ предшествующих, например, XIII съезда
и  программ, за  нею  последовавших.  Ее  противники из лагеря  оппозиции  с
раздражением говорили, что правые комму-


     нисты в своем руководстве сельским хозяйством лишь повторяют Столыпина.
Преображенский прямо заявил, что  аграрное развитие в Советском Союзе ничего
нового по сравнению с дореволюционным не представляет:
     "Нить экономического развития  верхних слоев нашей деревни идет по пути
создания  капиталистического фермерства.  Прерванная  революцией,  это  нить
исторически снова взята и плетется"24.
     Утверждать,  что  аграрные  мероприятия  правого  коммунизма проникнуты
"всецело  духом  Столыпина"  можно,  лишь   доводя  до  последней  крайности
полемический задор. Все же нельзя отрицать, что в серии мероприятий 1925  г.
есть нечто  действительно  схожее с  политикой Столыпина. Насаждая в деревне
мелких  собственников, Столыпин хотел покончить с революционным движением. У
него  кроме этой  политической  цели  была и  экономическая  задача: создать
прочное, прогрессирующее мелкое  хозяйство, развитию  которого  при общинном
владении препятствовали  и принудительный примитивный севооборот, и переделы
земли,  убивающие   у   хозяев   возможность  беспрепятственно  пользоваться
обрабатываемым  наделом.  Землеустроительные работы,  введенные  Столыпиным,
должны  были  выделять  из  общинной земли  в  частную собственность отруба,
участки земли  из одного  цельного  куска, и образовывать хутора -- фермы на
землях,  купленных у  помещиков  Крестьянским банком и проданных крестьянам.
Ленин, когда не занимался демагогией, прекрасно понимал значение мероприятий
Столыпина.  В 1907  г.  в  книге "Аграрная  программа  социал-демократии" он
писал:
     ''  О  программе  Столыпина  ни в коем  случае нельзя  сказать, что она
реакционна в экономическом смысле.  Столыпинская  аграрная реформа  ведет  к
техническому подъему земледелия. Насильственное  раздробление общины законом
9  ноября, насаждение хуторов  и субсидирование отрубов, это вовсе не мираж,
как иногда говорят легкомысленные болтуны демократической журналистики.  Это
единственно возможный  путь  для  капиталистической России,  если не победит
крестьянская аграрная революция".

     24.  Четырнадцатая  конференция  РКП  (б). Москва, Госполитиздат, 1958,
стр. 124.


     Схожесть с мероприятиями  Столыпина  обнаруживается, если взять  из  12
мероприятий, составляющих, на наш взгляд, основу аграрной программы 1925 г.,
три. Условно поставим их первыми.
     1. Начиная с конца  1917 г. и введения национализации земли не исчезали
препятствия  к образованию  прочного  индивидуального  сельского  хозяйства.
Сначала  шел захват и  передел  помещичьих  земель,  потом  передел  земель,
купленных  и  арендованных  прежде  крестьянами,   потом  грабеж,  учиняемый
комитетами  бедноты, наплыв  в  деревню  из  голодающих  городов  населения,
требовавшего себе, согласно  основному закону сельского хозяйства, выделения
земли для пропитания. Постоянно  шло и раздробление многосемейных хозяйств с
помощью переделов, получивших уравнительно с другими надел, сообразный числу
едоков  в  новообразующих-ся  семьях. Разделы  и  переделы настолько  мешали
хозяйственному   развитию,   что  Земельный   кодекс   1922   г.,   запретив
перераспределение  земли  между  селениями,   стремился   сократить  частоту
переделов внутри селения.  Все-таки процесс переделов, столь характерный для
прежней, старой  общины, не прекращался, продолжая  наносить громадный  урон
сельскому хозяйству. Программа 1925 г. решила ему  положить предел следующим
важным постановлением, в  котором  видна присущая  правым коммунистам забота
содействовать накоплению:
     "В  целях  поощрения  большего  вкладывания  накапливаемых  крестьянами
средств  в  обработку  и  удобрение  земли  для  усиления  интенсификации  и
повышения  доходности  необходимо решительно  бороться  с  попытками  частых
переделов".
     Повышению   производительности    сельского    хозяйства   препятствует
неорганизованное  землепользование,  отягчаемое   разбросанностью  земельных
наделов,  их  чересполосицей,  узкополосицей,  длинноземельем.  Внести  сюда
порядок   и   переход  хозяйств  к  широкополосным  земельным   участкам,  к
многополью,   к   правильному   расселению  крестьянских   хозяйств   должна
организация соответствующих землеустроительных работ. О них после  революции
говорилось  и   кое-что  в  этой   области  предприни