), который мог быть при паразитическом же строе, например  в
Шлиссельбурге. Такое арестантское безделье просто противоречило  бы  основам
трудового строя Советской Республики, зафиксированным в конституции 10.7.18:
"Не трудящийся да и  не  ест."  Стало  быть,  если  б  заключ„нные  не  были
привлечены к работе, они по новой конституции должны были быть лишены пайки.
   Центральный Карательный Отдел НКЮ  *(10),  созданный  в  мае  1918  года,
тотчас   погнал   тогдашних   зэков   на   работу   ("начал   организовывать
производительный труд"). Но законодательно  это  было  объявлено  уже  после
июльского переворота, именно 23 июля 1918 года -- во "Временной инструкции о
лишении свободы" *(11):  ["Лишенные  свободы  и  трудоспособные  обязательно
привлекаются к физическому труду"].
   Можно сказать, что от этой  вот  Инструкции  23  июля  1918  года  (через
[девять месяцев] после Октябрьской революции)  и  пошли  лагеря,  и  родился
Архипелаг. (Кто упрекн„т, что роды были преждевременны?).
   Необходимость принудительного труда заключ„нных  (и  без  того,  впрочем,
всем уже ясная) была еще пояснена на VII Всесоюзном Съезде Советов: "труд --
наилучший способ парализовать развращающее влияние... бесконечных разговоров
заключ„нных между собой, в которых более опытные просвещают новичков". *(12)
(А-а, вот оно зачем!..)
   Тут вскоре подоспели и коммунистические субботники, и тот же НКЮ призвал:
"необходимо    приучить    <заключ„нных>    к    труду    коммунистическому,
коллективному". *(13)  То  есть,  уже  и  дух  коммунистических  субботников
перенести в [принудительные] лагеря!
   Так эта поспешная эпоха  нагородила  сразу  много  задач,  разбираться  в
которых досталось десятилетиям.
   Основы [исправ-труд политики] были на  VIII  съезде  РКП(б)  (март  1919)
включены в новую партийную программу. Полное же  организационное  оформление
лагерной сети по Советской России строго совпало с первыми коммунистическими
субботниками (12 апреля -- 17 мая 1919 г.):  постановления  ВЦИК  о  лагерях
принудительных работ состоялись 15 апреля 1919 и 17 мая 1919. *(14)  По  ним
лагеря  принудработ  создавались  (усилиями  ГубЧК)  непременно  в   [каждом
губернском городе] (по удобству -- в черте города, или  в  монастыре  или  в
близкой усадьбе) и в [некоторых уездах] (пока -- не во всех). Лагеря  должны
были содержать каждый [не менее трехсот человек]  (дабы  трудом  заключ„нных
окупались и охрана, и  администрация)  и  находиться  в  ведении  Губернских
Карательных Отделов.
   Ранние лагеря принудительных работ  представляются  нам  сейчас  какой-то
неосязаемостью. Люди, которые в них  сидели,  как  будто  ничего  никому  не
рассказали -- свидетельств нет. Художественная литература, мемуары, говоря о
военном коммунизме, упоминают расстрелы и  тюрьмы,  но  ничего  не  пишут  о
лагерях.  Нигде  даже   между   строчками,   нигде   за   текстом   они   не
подразумеваются. Естественно  было  Михайлову  и  ошибиться.  Где  были  эти
лагеря? Как назывались?.. Как выглядели?..
   Инструкция от 23 июля 1918  г.  имела  тот  решительный  (всеми  юристами
отмечаемый) недостаток, что  в  ней  ничего  не  было  сказано  о  классовой
дифференциации заключ„нных, то есть, что одних  заключ„нных  надо  содержать
лучше, а других хуже. Но в ней  был  расписан  порядок  труда  --  и  только
поэтому мы можем кое-что себе представить. Рабочий день был установлен --  8
часов. Сгоряча, по новинке, решено было за всякий  труд  заключ„нных,  кроме
хозработ по лагерю, платить... (чудовищно, перо не может  вывести!)...  100%
по  расценкам  соответствующих  профсоюзов!   (По   конституции   заставляли
работать, но и платили ж по конституции,  ничего  не  скажешь.)  Правда,  из
заработка   вычиталась   стоимость   содержания   лагеря   и   охраны.   Для
"добросовестных" была льгота: жить на частной квартире, а в лагерь  являться
лишь на работу. За "особое трудолюбие" обещалось досрочное освобождение. А в
общем, подробных указаний о режиме не было, в каждом лагере было  по-своему.
"В период  строительства  новой  власти  и  принимая  во  внимание  [сильное
переполнение мест заключения] (! -- курсив  наш.  --  А.  С.),  нельзя  было
думать о режиме, когда вс„ внимание было направлено на  [разгрузку  тюрем]".
*(15) Прочтешь такое -- как вавилонскую клинопись. Сколько  сразу  вопросов:
что делалось в тех бедных тюрьмах? И от каких  же  социальных  причин  такое
переполнение? И понимать ли РАЗГРУЗКУ как расстрелы,  или  как  рассылку  по
лагерям? И что значит -- нельзя было думать о режиме? --  значит,  Наркомюст
не имел времени  охранить  заключ„нного  от  произвола  местного  начальника
лагеря, только так можно понять? Инструкции о  режиме  не  было,  и  в  годы
[революционного правосознания] каждый самодур мог делать с  заключ„нным  что
хотел??
   Из скромной статистики (вс„ из  того  же  "Сборника")  узна„м:  работы  в
лагерях были в основном ч„рные. В 1919-м только 2,5% заключ„нных работали  в
кустарных мастерских, в 1920-м -- 10%. Известно также, что в конце 1918 года
Центральный Карательный Отдел (а названьице-то! по коже пробирает)  хлопотал
о создании земледельческих колоний. Известно, что в Москве было  создано  из
заключ„нных несколько бригад по ремонту водопровода, отопления и канализации
в  национализированных  зданиях  Москвы.  (И  эти,  очевидно   бесконвойные,
арестанты бродили с гаечными ключами, паяльниками и трубами  по  Москве,  по
коридорам учреждений, по квартирам тогдашних  больших  людей,  вызванные  по
телефону их женами для ремонта, -- а вот же не попали ни в одни мемуары,  ни
в одну пьесу, ни в один фильм.)

   Но лагеря принудработ вс„  же  не  были  [[первыми]]  лагерями  в  РСФСР.
Читатель уже несколько раз прочел в трибунальских приговорах (Ч. 1,  гл.  8)
--  "концлагерь"  и  сч„л,  быть  может,  что   мы   оговорились?   что   мы
неосмотрительно используем более позднюю терминологию? Нет.
   В августе 1918 года, за несколько дней до покушения на  него  Ф.  Каплан,
Владимир Ильич в телеграмме к Евгении Бош *(16) и  пензенскому  губисполкому
(они не умели справиться с крестьянским восстанием)  написал:  "сомнительных
(не "виновных", но [сомнительных] -- А.  С.)  запереть  в  [концентрационный
лагерь] вне города". *(17) (А кроме того "...провести  беспощадный  массовый
террор..." -- это еще Декрета не было.)
   А 5 сентября 1918 года, дней через десять после этой телеграммы был издан
Декрет  СНК  о  Красном   Терроре,   подписанный   Петровским,   Курским   и
Бонч-Бруевичем. Кроме указаний о  массовых  расстрелах  в  н„м  в  частности
говорилось: "обеспечить  Советскую  Республику  от  классовых  врагов  пут„м
изолирования их в [концентрационных лагерях]". *(18)
   Так вот [[где]] был найден и тотчас подхвачен и утвержден этот термин  --
[концентрационные лагеря] -- один из  главных  терминов  XX  века,  которому
предстояло широкое международное будущее! И вот [[когда]]  --  в  августе  и
сентябре 1918-го года. Само-то слово уже употреблялось в 1-ю мировую  войну,
но по отношению к военнопленным,  к  нежелательным  иностранцам.  Здесь  оно
впервые применено к гражданам собственной страны. Перенос значения  понятен:
концентрационный  лагерь  для  пленных  не  есть   тюрьма,   а   необходимое
предупредительное   сосредоточение    их.    Так    и    для    сомнительных
соотечественников   предлагались   теперь   внесудебные    предупредительные
сосредоточения. Энергичному уму, увидев мысленно  колючую  проволоку  вокруг
неосужденных, спопутно было найти и нужное слово -- концентрационные!
   И если  лагеря  принудительных  работ  НКЮ  вошли  в  класс  [общих  мест
заключения], то концлагеря никак не были "общим местом",  но  содержались  в
прямом ведении ЧК для [особо-враждебных] элементов  и  для  [заложников].  В
концлагеря в дальнейшем попадали правда и  через  трибунал;  но  само  собою
лились [не осужденные], а лишь [по признаку враждебности]. *(19) За побег из
концлагеря срок увеличивался (тоже без суда) В ДЕСЯТЬ РАЗ! (Это ведь звучало
тогда: "десять за одного!", "сто за одного!"). Стало  быть,  если  кто  имел
пять лет, бежал и пойман, то срок его  автоматически  удлинялся  до  1968-го
года. За второй же побег  из  концлагеря  полагался  расстрел  (и,  конечно,
применялся аккуратно).
   На Украине концентрационные лагеря были созданы с опозданием -- только  в
1920 году.
   Но и на том не успокоилась созидательная  мысль  нашей  молодой  юстиции.
Вскоре и концентрационные, вполне кажется классовые,  лагеря  были  признаны
недостаточно строгими, недостаточно направленными. В 1921 г.  были  основаны
Северные Лагеря Особого (тоже не всуе поставленное  словечко  --  [особого])
Назначения -- СЛОН. Первые такие лагеря возникли в Пертоминске, Холмогорах и
близ самого Архангельска. *(20)  Однако  эти  места  были,  видимо  признаны
трудными  для  охраны,  не  перспективными   для   сгущения   больших   масс
заключ„нных. И взоры начальства естественно переведены были по соседству  на
Соловецкие острова с уже налаженным хозяйством, с каменными  постройками,  в
двадцати-сорока километрах от материка -- достаточно близко для  тюремщиков,
достаточно удаленно для беглецов, и полгода без связи с материком --  крепче
орешек, чем Сахалин.
   И после выбора Соловков -- не  осталось  в  народной  памяти  ни  лагерей
принудительного труда, ни концентрационных, ни  особого  назначения!  Потому
что Соловков в 20-е годы не таили, но даже  уши  прожужжали  ими.  Соловками
открыто пугали. Соловками открыто гордились  (имели  смелость  гордиться!!).
Они были даже  символом.  Над  ними  сколько  угодно  смеялись  в  эстрадных
куплетах. Ведь классы исчезали (куда?), и Соловкам  тоже  был  скоро  конец.
Подписку на внутрилагерный журнал "Соловецкие острова" смело  распространяли
по Союзу.
   Но глубже, глубже сидели лагерные корешки, только потеряли мы их места  и
следы. О бо'льшей части первых концлагерей нам уже никто не расскажет.  Лишь
по последним свидетельствам еще неумерших тех  первых  концлагерников  можно
выхватить что-то и спасти.
   Излюбили тогда власти устраивать концлагеря в бывших монастырях:  крепкие
замкнутые стены, добротные здания и -- пустуют (ведь монахи -- не  люди,  их
вс„ равно вышвыривать).  Так,  в  Москве  концлагеря  были  в  Андронниковом
монастыре, Новоспасском, Ивановском. В петроградской "Красной газете"  от  6
сентября 1918 читаем, что первый концентрационный лагерь  "будет  устроен  в
Нижнем  Новгороде,  в  пустующем  женском  монастыре...  [В  первое   время]
предположено отправить в Н.  Новгород  в  концентрационный  лагерь  5  тысяч
человек" (курсив мой -- А. С.).
   В Рязани концлагерь учредили тоже в бывшем женском монастыре (Казанском).
Вот что о н„м рассказывают. Сидели там  купцы,  священники,  "военнопленные"
(так называли взятых офицеров, не  служивших  в  Красной  армии).  Но  и  --
неопределенная публика (толстовец И. Е-в, о чь„м суде мы  уже  знаем,  попал
сюда же). При лагере были мастерские -- ткацкая, портновская, сапожная и  (в
1921 г. так и называлось уже) -- "общие работы", ремонт  и  строительство  в
городе.  Выводили  под  конвоем,  но  мастеров-одиночек,  по  роду   работы,
выпускали бесконвойно, и этих жители подкармливали в домах. Население Рязани
очень сочувственно относилось  к  [лишенникам]  ("лишенные  свободы",  а  не
заключ„нные  официально  назывались  они),   проходящей   колонне   подавали
милостыню (сухари, вар„ную св„клу, картофель) -- конвой не  мешал  принимать
подаяния, и лишенники делили вс„ полученное поровну.  (Что  ни  шаг  --  [не
наши]  обычаи,  [не   наша]   идеология).   Особенно   удачливые   лишенники
устраивались по специальности в учреждения (Е-в -- на железную дорогу) --  и
тогда получали пропуск для хождения по городу (а ночевать в лагере).
   Кормили в лагере  так  (1921  г.):  полфунта  хлеба  (плюс  еще  полфунта
выполняющим норму), утром и вечером -- кипяток, среди дня -- черпак  баланды
(в н„м -- несколько десятков з„рен и картофельные очистки).
   Украшалась лагерная  жизнь  с  одной  стороны  доносами  провокаторов  (и
арестами по доносам), с другой -- драматическим и  хоровым  кружком.  Давали
концерты для рязанцев в зале бывшего благородного собрания, духовой  оркестр
лишенников играл в  городском  саду.  Лишенники  вс„  больше  знакомились  и
сближались с жителями, это оказывалось  уже  нетерпимо  --  и  тут-то  стали
"военнопленных" высылать в северные лагеря особого назначения.
   Урок нестойкости и несуровости концентрационных лагерей в том и  состоял,
что они находились в окружении гражданской жизни. Оттого-то  и  понадобились
особые северные лагеря. (Концентрационные упразднены с 1922 г.)
   Вся эта  лагерная  заря  достойна  того,  чтобы  лучше  вглядеться  в  е„
переливы. Но исполать тому, кто сумеет, а в наших руках крохи.

   По окончанию гражданской войны  созданные  Троцким  две  трудармии  из-за
ропота задержанных солдат пришлось  распустить  --  и  тем  роль  лагерей  в
структуре РСФСР не ослабилась, но усилилась. К концу 1920 г. в РСФСР было 84
лагеря в 43 губерниях. *(21) Если верить официальной (хотя и  засекреченной)
статистике, там содержалось в это время 25 336 члв. и кроме того еще 24  400
"военнопленных гражданской войны".  *(22)  Обе  цифры,  особенно  последняя,
кажутся преуменьшенными.  Однако,  если  учесть,  что  [разгрузками  тюрем],
потоплениями барж и другими  видами  массовых  уничтожений  счет  много  раз
начинался с ноля и снова с ноля -- может быть эти цифры и верны.
   По тому же источнику к октябрю 1923 г., уже в  начале  безоблачных  годов
НЭПа (и довольно далеко еще до [культа личности]) содержалось: в 355 лагерях
-- 68 297 лишенных свободы, в 207 исправдомах -- 48 163, в  105  домзаках  и
тюрьмах --  16  765,  в  35  сельхозколониях  --  2  328  и  еще  1041  члв.
несовершеннолетних и больных. *(23)
   Есть и другая выразительная  статистика:  переуплотнение  лагерей  (число
заключ„нных росло быстрее, чем организация лагерей).  На  100  штатных  мест
приходилось в 1924 г. -- 112 заключ„нных, в 1925 -- 120, в 1926  --  132,  в
1927 -- 177. *(24) Кто сам [сидел],  хорошо  понимает,  каков  лагерный  быт
(место на  нарах,  миски  в  столовой  или  телогрейки),  если  на  1  место
приходится 1,77 заключенного.
   Год от году были перебраны в поисках лучшей  разные  формы  существования
арестантов:  для  неопасных,   политически   не   чуждых   --   трудколонии,
исправтруддома (с 1922 г.), исправдома (с 1923), домзаки (дома  заключения),
труддома (с 1924  г.),  труддома  для  несовершеннолетних;  для  политически
чуждых -- изоляционные тюрьмы (с  1922  г.).  Изоляторы  Особого  Назначения
(бывшие централы, будущие ТОНы) -- с 1923 г.
   Создатели этих форм видели в них смелую "борьбу  с  тюремным  фетишизмом"
всех стран мира и в том числе прежней России, где ничего не могли придумать,
кроме тюрем и тюрем. ("Царское правительство, превратившее в  одну  огромную
тюрьму всю страну с каким-то утонч„нным  садизмом  развивало  свою  тюремную
систему".*(25) )
   На пороге "реконструктивного периода"  (значит  --  с  1927  года)  "роль
лагерей...  --  что  бы  вы  думали?  теперь-то,  после   всех   побед?   --
...[возрастает] -- против наиболее опасных враждебных элементов, вредителей,
кулачества, контрреволюционной агитации". *(26)
   Итак, Архипелаг не уйд„т в морскую пучину! Архипелаг будет жить!
   До 1924 г. на Архипелаге мало простых трудколоний. Эти годы  перевешивают
[закрытые места] заключения, да не уменьшатся они и после. (В  докладе  1924
г. Крыленко требует [увеличить] число изоляторов специального назначения  --
изоляторов для не-трудящихся  и  для  [особо-опасных  из  числа  трудящихся]
(каким, очевидно, и окажется потом сам Крыленко). Эта его формулировка так и
вошла в Исправительно-Трудовой Кодекс 1924 года).
   Как  при  сотворении  всякого  Архипелага  происходят  где-то   невидимые
передвижки важных опорных слоев прежде, чем станет перед нами картина  мира,
-- так  и  тут  происходили  важнейшие  перемещения  и  переназвания,  почти
недоступные нашему уму. Вначале первозданная неразбериха, местами заключения
руководят три ведомства: ВЧК (т. Дзержинский), НКВД (т.  Петровский)  и  НКЮ
(т. Курский), в НКВД -- то ГУМЗак (Главное Управление Мест Заключения, сразу
после Октября 1917), то ГУПР (Главное Управление Принудительных  Работ),  то
снова ГУМЗ; *(27)  в  НКЮ  --  Тюремное  Управление  (декабрь  1917),  затем
Центральный Карательный Отдел (май  1918)  с  сетью  губернских  карательных
отделов  и  даже  съездами  их  (сентябрь  1920),  затем  облагозвученный  в
Центральный   Исправительно-Трудовой   отдел   (1921).   Разумеется,   такое
рассредоточение не  служило  к  пользе  карательно-исправительного  дела,  и
Дзержинский добивался единства управления. Кстати, тут  произошло  мало  кем
замеченное сращение НКВД  с  ВЧК:  с  16  марта  1919  Дзержинский  стал  по
совместительству также наркомом внутренних дел. А к 1922 он добился передачи
к себе в НКВД и всех мест заключения из НКЮ (25. 6. 1922). *(28) И  так  вс„
расширялся ГУМЗ НКВД.
   Параллельно тому шла перестройка  и  лагерной  охраны.  Сперва  это  были
войска ВОХР (Внутренней Охраны Республики), затем ВНУС (Внутренней  Службы),
в 1919 они соединились с корпусом ВЧК *(29), и председателем их Воен. Совета
стал Дзержинский же. (И тем не менее, тем не менее,  до  1924  г.  поступали
жалобы  на  многочисленность  побегов,  на   низкое   состояние   дисциплины
работников*(30)  (вероятно  --  пьянство  и  небрежение,  лишь  бы  зарплату
получать...) Лишь в июне 1924  г.  декретом  ВЦИК-СНК  в  корпусе  Конвойной
Стражи введена военная дисциплина  и  укомплектование  через  Наркомвоенмор.
*(31)
   Еще   тому   параллельно   создается   в   1922   г.   Центральное   Бюро
Дактилоскопической регистрации и Центральный Питомник служебных и  розыскных
собак.
   А за это время ГУМЗ СССР переназывается в ГУИТУ СССР (Главное  Управление
Исправительно-Трудовых  Учреждений),  а  затем  и  в  ГУИТЛ  ОГПУ   (Главное
Управление Исправительно-Трудовых Лагерей),  и  Начальник  его  одновременно
становится Начальником Конвойных войск СССР.
   И сколько ж это волнений! И сколько ж это  лестниц,  кабинетов,  часовых,
пропусков, печатей, вывесок!
   А из ГУИТЛа, сына ГУМЗака, и получился-то наш ГУЛаг.

   1. Ленин, Собр. соч. 5 изд., т. 36, стр. 217.

   2. Ленин, Собр. соч. 5 изд., т. 35, стр. 176.

   3. Ленин, Собр. соч. 5 изд., т. 33, стр. 90.

   4. Ленин, Собр. соч. 5 изд., т. 54, стр. 391.

   5. 5 изд., т. 50, стр. 70.

   6. Сборник "Советская Юстиция", М., 1919, стр. 20

   7. На суконно-пламенном языке Вышинского: 'единственный  в  мире  имеющий
подлинное всемирно-историческое  значение  процесс  создания  на  развалинах
буржуазной системы тюрем, этих "м„ртвых домов", построенных  эксплуататорами
для трудящихся, -- новых учреждений с новым социальным содержанием". Сборник
"От    тюрем    к    воспитательным    учреждениям",    изд-во    "Советское
законодательство", М., 1934; Предисловие.

   8. Там же, стр. 10

   9. Там же, стр. 103

   10. После Брестского  мира  левые  с-р  вышли  из  правительства,  и  НКЮ
возглавили большевики.

   11. Она просуществовала всю гражданскую войну до ноября 1920 г.

   12. Отч„т НКЮ УП Всесоюзному Съезду Советов, стр. 9.

   13. Материалы НКЮ, вып. УП, стр. 137.

   14. Собрание Узаконении РСФСР за 1919 г., No. 12, стр. 124 и No. 20  стр.
235.

   15. Материалы НКЮ, 1920 г., выпуск VII.

   16. Этой зарытой теперь женщине была вручена тогда (по  линии  ЦК  и  ЧК)
судьба всей Пензенской губернии.

   17. Ленин, Собр. соч. 5 изд., т. 50, стр. 143-144.

   18. Собрание Узаконений РСФСР за 1918 г., No. 65, стр. 710.

   19. Сборник "От тюрем...".

   20. Журнал "Соловецкие острова", 1930,  No.  2-3,  стр.  55.  Из  доклада
начальника УСЛОН т. Ногтев