а он увидел,
как они побивают своих оппонентов  и  издеваются  над  ними.  Их  бесчинства
привели его в такую ярость, что, позабыв все  принципы,  равно  как  и  цель
своего пребывания на митинге, он выпрямился во весь рост, скрестил  руки  на
груди и во весь голос крикнул:
     - Негодяй! Не смейте пользоваться тем, что вы сильнее! Негодяй!
     Защитив, таким образом, то, что в здравом уме он считал злом,  он  стал
спокойно ожидать своей участи. Но его слова потонули во всеобщем реве.
     "Как раз в такие минуты, - подумал мистер Левендер, - великий оратор  и
утверждает свое превосходство,  усмиряя  бурю  и  заставляя  выслушать  свои
слова".
     И он стал мучительно припоминать, как это делается.
     "Для этого нужен голос быка и шкура крокодила, - думал он. -  Увы!  Мне
решительно недостает качеств общественного деятеля!"
     Но тут его  самоуничижение  прекратилось,  равно  как  и  электрическое
освещение. Вслушиваясь  в  разнорядицу  голосов,  раздававшихся  в  темноте,
мистер Левендер вдруг понял, что по воле провидения он  получил  возможность
говорить и что теперь его услышат.
     - Остановитесь, друзья мои! - закричал он. - В этой тьме мы яснее видим
истинные масштабы того великого вопроса,  каковым  является  свобода  слова.
Некоторые считают, что в демократической стране каждое  мнение  должно  быть
выслушано; так полагают лишь потому, что поскольку здравый смысл большинства
всегда  ведет  страну  по  правильному  пути,  то  меньшинству  должна  быть
предоставлена полная свобода слова, ибо оно все равно не может сбить  страну
с заданного курса, кроме того, такая свобода слова действует как полезнейший
предохранительный клапан. Более того,  говорят,  что  запретить  меньшинству
выражать свои мысли можно только  силой,  а  это  недостойно  большинства  и
противоречит тем идеалам, за которые мы боремся в этой войне.  Но  вслед  за
великими людьми, пишущими передовые статьи, я полагаю, что в то время, когда
над отечеством нависла величайшая угроза, никто не смеет  говорить  что-либо
идущее вразрез с мнением большинства; ибо только  таким  образом  сможем  мы
создать фронт единства перед лицом нашего общего врага. Я заявляю вам, - а я
принадлежу к большинству и, значит, во всем прав, - что если мы хотим спасти
дело свободы и гуманизма, ни один человек, несогласный со  мной,  не  должен
высказывать какие-либо мысли. Я осуждаю насилие,  но  я  исполнен  решимости
дать отпор любой вредоносной чепухе и без колебания употреблю все  средства,
которыми располагает большинство, вплоть до прусских мер принуждения,  чтобы
умолк трусливый шепот тех дезориентированных и антипатриотически настроенных
лиц, чьи так называемые принципы побуждают их заявлять о  праве  иметь  свои
мнения.  Англия  всегда  была  свободной  страной,  и  своей  самовлюбленной
болтовней они не смеют подвергать опасности ее свободу.
     Мистер Левендер перевел дух, и в этот миг донесшийся из темноты неясный
звук, подобный царапанью мыши, привлек его внимание. Полная тишина  окрылила
его.
     "Удивительно, - подумал он, -  я  так  приковал  их  внимание  к  своим
словам, что даже слышу, как  скребется  мышь.  Видимо,  я  произвел  большое
впечатление".
     И, боясь испортить его дальнейшими словами, он стал ощупью  пробираться
вдоль стены в надежде найти выход. Но не сделал он и  двух  шагов,  как  его
протянутая рука наткнулась на  что-то  теплое,  что  с  визгом  отпрянуло  в
сторону,
     - Ах! -  вскрикнул  мистер  Левендер,  у  которого  по  спине  побежали
мурашки. - Что это?
     - Это я, - ответил сдавленный женский голос, - а вы кто?
     -  Оратор,  сударыня,  -  с  несказанным  облегчением  ответил   мистер
Левендер. - - Не пугайтесь, прошу вас.
     - Ох! - прошептал голос. - Это тот сумасшедший!
     - Уверяю вас, сударыня, - ответил мистер Левендер, стараясь не потерять
собеседницу, - я ни за что на свете не причиню вам зла. Не скажете ли вы,  в
каком месте церкви мы находимся?
     И, подавшись вперед, он вытянул руки и стал шарить вокруг  себя.  Слова
его остались без ответа; он обнаружил, что стоит между двумя рядами стульев,
и, держась за спинки передних, стал боком  пробираться  вдоль  ряда,  причем
старался не терять контакта с задним рядом. Так в кромешной тьме он  миновал
пять-шесть стульев, когда свет вдруг зажегся, и он  обнаружил,  что  смотрит
прямо в глаза молодой женщине,  которая,  так  же  изогнувшись,  пробиралась
вдоль соседнего ряда, все время оглядываясь на преследователя.
     - Боже мой! - произнес мистер Левендер, когда оба  они  с  достоинством
выпрямились. - Я понятия не имел...
     Молодая женщина прикрыла затылок рукой, быстро скользнула  вдоль  ряда,
промчалась по проходу и исчезла. В церкви никого  больше  не  было.  Оглядев
горы изломанных стульев, мистер Левендер вышел из церкви в ночь.
     "Это похоже на сон, - думал он, - и все же я исполнил свой долг, ибо ни
один митинг никогда не был сорван более успешно.  Совесть  моя  чиста,  и  я
порядком проголодался. Можно идти домой".

ХII
                  ...УСКОРЯЕТ ПЕРЕВОЗКУ И ПРИНИМАЕТ ВРАЧА

     Окрыленный своим успехом на  митинге  пацифистов,  мистер  Левендер  на
следующее утро стал выискивать в газетах новое поле  деятельности;  прочитав
всего несколько страниц, он наткнулся на заметку: "Сегодня  все  зависит  от
транспорта, и мы не рискуем впасть  в  крайность,  всеми  имеющимися  у  нас
средствами призывая к ускорению перевозок".
     "Как это верно!"  -  подумал  он.  И,  второпях  закончив  завтрак,  он
отправился с Блинк погулять и поразмыслить, чем он может быть полезен в этом
деле.
     "Я могу увещевать каждого, кто связан с транспортом, но не  отдает  ему
все силы, - размышлял он. - Это не очень приятно, ибо, без  сомнения,  может
вызвать враждебное отношение ко  мне.  Тем  не  менее  это  не  должно  меня
останавливать, ведь  подобные  явления  ежедневно  сопутствуют  общественной
жизни, кроме того, как говорится, злые слова костей не ломят, даже наоборот,
у нас, общественных деятелей, от них делается толще кожа и острее языки, так
что мы можем побить врага его собственным оружием. Я предчувствую,  что  это
послужит скорейшему воспитанию во мне  тех  качеств  общественного  деятеля,
которых мне еще недостает".
     Когда  же  он   подумал   о   фургонах   на   хемпстедских   холмах   и
мальчишках-возницах, сердце его сжалось.
     "Чего им не хватает,  -  подумал  он,  -  так  это  способности  видеть
транспортную проблему в деталях и в целом. Я должен попытаться привить  этот
навык всем, кто имеет какое-либо касательство к транспорту".
     Не успел он прийти к этому умозаключению, как, свернув за угол,  увидел
большой фургон, застрявший  перед  вершиной  холма.  Возница  стоял,  лениво
прислонившись к заднему колесу, и набивал трубку. Взглянув на ближнюю к нему
лошадь, мистер Левендер обратился к вознице:
     - Знаете ли вы, друг мой, что в эти дни великого национального  кризиса
нам дорога каждая минута? Если бы вы, подобно мне, рассмотрели  транспортную
проблему в деталях и в целом, то, я убежден, вы не  стояли  бы  сейчас  тут,
раскуривая трубку, а  поняли  бы,  что  получасовая  задержка  грузов  может
означать смерть одного из ваших товарищей на фронте.
     Возница, иссохший  беззубый  старик,  взглянул  на  мистера  Левендера,
оторвавшись от трубки, к которой он только что  поднес  защищенную  ладонями
спичку. Лоб его был весь в морщинах, глаза слезились.
     - Заверяю вас, - продолжал мистер Левендер, - что в эти  дни  никто  из
нас не имеет права хотя бы минуту мешкать с чем-либо, даже  с  произнесением
речей. И когда меня посещает  соблазн  уклониться  от  исполнения  долга,  я
тотчас же вспоминаю о наших сыновьях и братьях в окопах, о том,  что  каждый
снаряд, каждое слово спасает их жизни, и я тотчас же приступаю к делу.
     Старик, уже раскуривший трубку, глубоко затянулся и хрипло сказал:
     - Валяйте дальше!
     - Да, я не остановлюсь на этом, - ответил мистер Левендер,  -  я  знаю,
что могу произвести настоящую революцию в ваших взглядах, и  вы  перестанете
попусту тратить государственное время, стоя у колеса, но будете  со  рвением
погонять лошадей и служить делу победы.
     Старик оглядел оратора и столь криво и свирепо усмехнулся,  что  мистер
Левендер даже спросил:
     - Почему вы так на меня смотрите?
     - Так получается, - ответил возница.
     - Почему вы прохлаждаетесь  здесь  в  то  время,  как  ваша  работа  не
доведена до конца? - продолжал мистер Левендер. - Причиной этому  не  крутой
холм, вы уже на его вершине, да и лошади ваши как будто отдохнули.
     - Это верно, - подтвердил старик, сделав новую гримасу, - отдохнули, по
крайней мере, одна.
     - Тогда ничто  не  может  задерживать  вас,  кроме  типично  английской
нерасторопности, которая и в общественной жизни  так  страшно  мешает  вести
войну.
     - Вон что! - сказал старик.  -  Только  из  одного,  хозяин,  двоих  не
сделаешь. Отойдите-ка в сторону, и все будет еще более в деталях и в целом.
     Пораженный  этими   словами,   которые   сопровождались   подергиванием
морщинистых щек, мистер Левендер обошел фургон, смотря, не сломалось ли что,
и  вдруг  увидел,  что  пристяжная  лошадь  лежит  на  земле  с  обрезанными
постромками. Она лежала на боку и не шевелилась.
     - Боже! - воскликнул  мистер  Левендер  и  опустился  на  колени  перед
головой лошади. Глаза ее быстро тускнели.
     - Ах, бедная лошадь! - воскликнул он. - Не умирай! - И слезы его ручьем
полились на морду лошади.
     Казалось, она взглянула на него, и тут же  глаза  ее  сделались  совсем
стеклянными.
     - Умерла! - сказал мистер Левендер испуганным шепотом. - Это ужасно!  А
какая тощая - одни кости! - Взгляд его блуждал по торчащим ребрам  околевшей
лошади; живая лошадь в это время, склонив голову, глядела на свою  околевшую
подругу, грива которой разметалась по дорожной пыли.
     - Я должен извиниться перед  этим  стариком,  -  громко  сказал  мистер
Левендер, - ибо, вне всякого сомнения, горе его сильнее, чем мое.
     - Ничего такого, хозяин, - послышался ответ, и,  подняв  глаза,  мистер
Левендер увидел, что старик-возница стоит рядом, - ничего такого:  изо  всех
собачьих дел, которые мне довелось в жизни переделать, три  месяца  езды  на
этой кляче были самым собачьим делом. Вот она отмучилась и теперь там,  куда
они все рады попасть. Я подгонял ее, хозяин, берег государственное  время  и
государственный овес, я подгонял ее, это вот ее и  доконало.  Старая  добрая
кобыла, послушная кобыла околела, гоняли ее в хвост и  в  гриву,  а  кормили
кое-как. Вот она лежит, и я рад, что лежит.  -  И  тыльной  стороной  ладони
старик отер мутную влагу, дрожавшую в уголках губ.
     Мистер Левендер поднялся на ноги.
     - Ужасно! Чудовищно! - воскликнул он. - Бедная лошадь! Кто несет за это
ответственность?
     - Да господа вроде вас, - ответил возница, - такие, которые видят ее  в
деталях и в целом с той стороны фургона.
     Потрясенный до глубины души, мистер Левендер заткнул уши и почти  бегом
бросился прочь; он не останавливался ни на мгновение, пока не достиг  своего
спасительного кабинета, где он бросился в кресло, а Блинк тут же улеглась  у
его ног.
     "Я куплю тележку, - думал он, - и мы  с  Блинк,  соединив  силы,  будем
выручать бедных лошадей. Мы можем доставлять молоко и  овощи  хотя  бы  себе
самим".
     Так,  размышляя  над  мучительными  коллизиями  в  жизни  общества,  он
просидел  около  получаса;  неожиданно  голос  миссис  Петти  вывел  его  из
печальной задумчивости.
     - К вам доктор Диндон, сэр.
     При виде доктора, который недавно лечил его от алкогольного отравления,
мистер Левендер испытал то смутно неприятное чувство, которое обычно следует
за неосознанным оскорблением.
     - Доброе утро, сэр, - сказал доктор, - я подумал, не мешает мне  лишний
раз убедиться, что вы в добром здравии. Это была неприятная история. Нет  ли
у вас боли в спине?
     - Нет, - холодно ответил мистер Левендер, а Блинк зарычала.
     - А в голове?
     - У меня ничего нет в голове, - ледяным тоном ответил мистер Левендер.
     - Мне помнится... - начал доктор.
     - Доктор, - с достоинством отпарировал мистер Левендер, - вы не  можете
не знать, что у общественных деятелей в голове ничего быть не  может,  иначе
бы они не были тем, чем они являются. Порою от  речей  у  них  может  болеть
горло, что же касается всего остального, то у них, к  счастью,  превосходное
здоровье.
     Доктор улыбнулся.
     - А что вы думаете о войне? - спросил он самым непринужденным тоном.
     - Успокойся, Блинк, - сказал мистер  Левендер.  И  потом  изменившимся,
далеким голосом он прибавил: -  Какие  бы  тучи  ни  собирались  над  нашими
головами в данный момент, какие бы удары ни готовила нам  судьба,  мы  будем
героически бороться до тех пор, пока не достигнем нашей высокой  цели,  пока
враг не будет отброшен. Но мы  не  остановимся  на  этом,  -  продолжал  он,
вдохновленный собственными словами. - Лишь плохой патриот может ограничиться
решением тех задач, которые мы ставили, вступая в войну. Мы,  не  колеблясь,
пожертвуем последними  людьми,  последними  деньгами  для  выполнения  нашей
священной миссии - полного уничтожения вражеского государства, ввергшего мир
в пучину бедствий. Даже если враг захочет сдаться, мы продолжим войну до тех
пор, пока не продиктуем ему наших условий на пороге Потсдама.
     Доктор, который со странным  вниманием  рассматривал  ораторствовавшего
мистера Левендера, быстро опустил глаза.
     - Совершенно верно, - с чувством сказал  он,  -  совершенно  верно.  До
свидания! Я ведь только на минуту.
     И, оставив окрыленного высокими чувствами мистера Левендера,  необычный
гость покинул его дом. За калиткой он встретил поджидавшего его  племянничка
Синкина.
     - Ну как? - спросил племянничек.
     - Не больнее нас с вами,  -  сказал  доктор.  -  Малость  педантичен  в
выражении чувств, но совершенно нормален, уверяю вас.
     - Его собака вас не укусила? - пробормотал племянничек.
     - Нет, - рассеянно проговорил доктор. - Ах, если бы каждый держал  свои
взгляды при себе! Прощайте, я иду по делу.
     И они расстались.
     А мистер Левендер прошелся по комнате взад-вперед  раз  шесть  и  снова
уселся в кресло, ощущая в желудке  неприятный  холодок,  как  это  бывает  с
людьми наутро после попойки.

XIII
                   ...ГОВОРИТ СОЛДАТАМ О ТОМ, ЧТО ИХ ЖДЕТ

     В погожие дни мистер Левендер любил после обеда посидеть  на  одной  из
скамеек,  красовавшихся  на   Спаньярд-Роуд,   погреться   на   солнышке   и
полюбоваться панорамой городских башен в голубоватой дали.  И  в  тот  день,
когда к нему заходил доктор, он вышел  с  Блинк  и,  усевшись  на  скамейку,
прочел передовицу, которая предписывала  всем  и  каждому  принять  живейшее
участие в судьбе инвалидов войны.
     "Да, - подумал он, - без сомнения, наш долг заставить их,  несмотря  на
все раны и  увечья,  продолжать  борьбу  и  даже  превзойти  свой  фронтовой
героизм, стать выше самих себя". И ему показалось истинной волей провидения,
что на его скамью неожиданно сели трое солдат в синих госпитальных пижамах с
красными галстуками. Так они просидели несколько минут,  разделенные  стеной
привычных  условностей,  и  мистер  Левендер  ломал  себе  голову,  как   бы
поестественнее заговорить с ними, но вдруг на помощь пришла  Блинк,  которая
встала перед одним из солдат и стала глядеть ему в глаза.
     - Господи!  -  сказал  солдат.  -  Ну  и  морда!  А  какие  усищи!  Ну,
попрошайка, чего ты так уставилась?
     - Моя собака любит глядеть на все прекрасное и необычайное, - заговорил
мистер Левендер, стараясь не упустить удобный случай.
     - Ну и ну, - сказал солдат, лицо которого было сплошь забинтовано, -  и
она все это нашла во мне?
     Поощряемый улыбками солдат, мистер  Левендер  продолжал,  стараясь  как
можно более непринужденно:
     - Я уверен, вы прекрасно понимаете, друзья мои, какое огромное значение
имеет ваша дальнейшая судьба.
     Три  солдата  с  удивлением  переглянулись,  насколько   им   позволили
забинтованные  лица,  и  промолчали.  Мистер  Левендер  продолжал  говорить,
невольно подражая поэтическому строю только что прочитанной статьи:
     - Мы сейчас переживаем критический момент, поэтому мы должны, не  теряя
ни минуты, внушать  каждому  инвалиду  войны,  что  он  вновь  должен  стать
капитаном  своей  души.  Тот,  кто  был  героем  на  фронте,  должен   вновь
продемонстрировать нам находчивость и  выносливость,  которыми  он  заслужил
восхищение всего человечества.
     Три солдата обратили к мистеру Левендеру забинтованные лица, и, увидев,
что он привлек их внимание, мистер Левендер продолжал свою речь:
     -  Госпитальная  апатия  и  отсутствие   труда   в   огромной   степени
ответственны за то опасное положение, в котором сегодня оказывается  инвалид
войны. Только мы, люди, которым не угрожает  такое  будущее,  можем  понять,
каким это будущее может стать, если инвалид войны путем  напряженных  усилий
не добьется  лучшей  участи.  Ребята,  -  с  горячностью  сказал  он,  вдруг
вспомнив, что  обладавшие  тесным  контактом  с  аудиторией  ораторы  всегда
употребляли это слово,  -  ребята,  делаете  ли  вы  что-нибудь  для  этого?
Подготовляете ли вы себя духовно? Используете ли вы свой  вынужденный  досуг
для того, чтобы занять такое место в жизни,  где  вы  сможете  противостоять
всем пришельцам?
     Он умолк в ожидании ответа.
     Как показалось мистеру Левендеру, на лицах  троих  солдат  изобразилось
чистейшее изумление. Помолчав с минуту, они заерзали, и один из них  спросил
соседа:
     - Как думаешь, Альф, мы делаем то, что говорит джентльмен?
     - Я могу сам ответить, - обрадованно проговорил мистер Левендер, -  ибо
по вашим госпитальным лицам я вижу, что вы  живете  лишь  текущим  днем;  по
мнению лучших наших публицистов, это типично английская привычка.  Я  уверяю
вас, - продолжал он с торжествующей улыбкой, - что таким образом будущего вы
не завоюете. Если вы тотчас же  не  начнете  добиваться  надлежащих  мест  в
величественном  храме  промышленности,  встречный  поток  захлестнет  вас  и
выбросит на мель.
     При последних  словах  некоторое  раздражение  на  забинтованных  лицах
сменилось снисходительностью.
     - Вы все верно говорите, хозяин, -  покровительственно  сказал  средний
солдат. - Вы не беспокойтесь, мы вас проводим.
     - Это я должен проводить вас, - возразил мистер Левендер, - это  скорее
долг того, кто не имел счастья сражаться за наше отечество.
     Эти слова  окончательно  утвердили  солдат  в  мнении,  что  у  мистера
Левендера не все дома. Они встали.
     - Пойдемте, - сказал один из них, - проводим друг друга. Нам надо  быть
к пяти. Ваша собака ведь не на поводке?
     - Нет! - сказал удивленный мистер Левендер. - Я же не слепой.
     - Ничего, - утешил его солдат, - пойдемте-ка, сэр, и поговорим об  этом
по дороге.
     Мистер Левендер, восхищенный тем, что произвел на солдат такое  сильное
впечатление, поднялся и пошел с ними, машинально ведя их  по  направлению  к
своему дому.
     - Так что же вы нам посоветуете  делать,  хозяин?  -  спросил  один  из
солдат.
     - Отбросьте все мысли о настоящем, - с  горячей  убежденностью  ответил
мистер Левендер, - навсегда забудьте прошлое,  безраздельно  посвятите  себя
будущему.  Не  делайте  ничего,  что  могло  бы  принести  вам   немедленное
удовлетворение. Не  думайте  ни  о  своих  семьях,  ни  о  таких  преходящих
явлениях, как развлечения, дом, здоровье, деньги на пропитание; безраздельно
доверьтесь тем, кто путем  серьезных  размышлений  способен  оценить  личные
обстоятельства каждого из вас. Ибо только превратись в стадо овец, можете вы
под нашим руководством прийти к  тем  пастбищам,  на  которых  трава  вашего
будущего будет зелена и обил