ны,  нужно  приохотить  нас  к  доброте,  чистоте,
умеренности, научить любить хорошую музыку, гимнастику и свежий воздух.
     - Звучит неплохо, - заметил Ангел. - И какие же меры в этом направлении
уже принимаются?
     - Я взял за правило, сэр, знакомиться со  всеми  законами  моей  страны
касательно просвещения, начиная с того, который был издан во  время  Великой
Заварухи; но если не считать гимнастики, я пока не нашел в них  ничего,  что
непосредственно относилось бы к этим вопросам. Да оно и не удивительно, если
вспомнить,  что  целью  просвещения  считается  не  достижение  счастья,   а
процветание торговли, либо содействие обостренному  самосознанию  с  помощью
того, что зовется культурой. Если бы  даже  появился  президент  Просвещения
столь просвещенный, что он  разделял  бы  мои  взгляды,  он  бы  не  решился
высказать их вслух из опасения, что его упекут в сумасшедший дом.
     - Вы, значит, не верите в прогресс вашей страны?
     - Сэр, - ответил гид очень серьезно, - вы сами посмотрели эту страну  и
получили от меня кое-какие сведения о ее развитии за то время, что прошло  с
вашего последнего посещения Земли незадолго до Великой Заварухи.  От  вашего
орлиного взора, вероятно,  не  укрылось,  что  под  влиянием  этого  важного
события темп ее жизни несколько ускорился. Отметили вы, вероятно, и то, что,
вопреки самым благим намерениям,  высказанным  в  конце  этой  трагедии,  мы
отдались на волю обстоятельств и во  всех  областях  жизни  пошли  по  линии
наименьшего сопротивления.
     - Этому я в общем сочувствую, - сказал Ангел  и  зевнул.  -  Так  легче
жить.
     - Вот и мы к этому пришли; и пожалуй, нам живется не так уж плохо, если
вспомнить, с чем только не пришлось и не приходится бороться:  бремя  долга;
легкие наслаждения; презренный металл; партии;  патрио-пруссачество;  народ;
ученые мужи; пуритане; прокторы; собственность;  философы;  духовенство;  и,
наконец, прогресс. Однако не скрою от вас, что от совершенства мы еще  очень
далеки; и, возможно, через тридцать семь лет, когда вы посетите  нас  снова,
будем от него еще дальше. Ибо не знаю, как в мире ангелов,  сэр,  а  в  мире
людей ничто не стоит на месте; и, как я  уже  пытался  вам  разъяснить,  для
того, чтобы продвигаться вперед и физически и духовно, необходимо  подчинить
себе и свою среду и свои изобретения, а не подчиняться им.  Пусть  мы  снова
стали богатыми; здоровыми и счастливыми мы пока не стали.
     - Я допил бутылку и  готов  вознестись,  -  решительно  произнес  Ангел
Эфира. - А вы ничего не  пьете?  Ну  что  ж,  тогда  давайте  я  вам  напишу
рекомендацию!
     Он выдернул перо из своего крыла, окунул в горчицу и написал  на  белой
шляпе гида: "Капли в рот не берет - один вред для торговли".
     - Теперь я покидаю Землю, - добавил он.
     Рад это слышать, сэр, - сказал гид, - чем дольше  вы  здесь  пробудете,
тем вульгарнее станете выражаться. Я уже давно приметил, что к  этому  идет,
да и по себе знаю.
     Ангел улыбнулся.
     -  Встречайте  меня  один,  при  свете  солнца,  у   левого   льва   на
Трафальгар-сквер, в этот же день  и  час,  в  тысяча  девятьсот  восемьдесят
четвертом году. Привет официанту.  Всего!  -  И,  не  дожидаясь  ответа,  он
расправил крылья и воспарил.
     - L'homme moyen sensuel! Sic itur ad astra! {Самый обыкновенный  земной
человек! (франц.) Таков путь к звездам! (лат.)} - загадочно прошептал гид и,
подняв голову, еще долго смотрел вслед Ангелу, уносящемуся в Эмпиреи.

1917-1918 гг.



   Джон Голсуорси
   Без перчаток


                           Пьеса в трех действиях

----------------------------------------------------------------------------
     Переводы с английского под редакцией Т. Озерской.
     Перевод С. К. Таманцева и Г. Ярхо
     Джон Голсуорси. Собрание сочинений в шестнадцати томах. Т. 15.
     Библиотека "Огонек".
     М., "Правда", 1962
     OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

     Джон Хилкрист, помещик.
     Эми, его жена.
     Джил, его дочь.
     Доукер, его управляющий.
     Хорнблоуэр, недавно разбогатевший предприниматель.
     Чарлз, его старший сын.
     Хлоя, жена Чарлза.
     Ролф, его младший сын.
     Феллоуз, дворецкий Хилкриста.
     Анна, горничная Хлои.
     Джекмены, муж и жена, арендаторы Хилкриста.
     Аукционист.
     Поверенный.
     Два незнакомца.

     Действие первое. Кабинет Хилкриста.
     Действие второе.
        Картина первая. Месяц спустя. Аукционный зал.
        Картина вторая. Вечер того же дня. Будуар Хлои.
     Действие третье.
        Картина первая. На следующий день. Кабинет Хилкриста. Утро.
        Картина вторая. Там же. Вечер.


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Кабинет  Хилкриста. Уютная комната с книгами в старинных кожаных переплетах;
различные  предметы,  свидетельствующие, что Хилкристы путешествовали, в том
числе  большие  фотографии  Тадж-Махала, Столовой горы и египетских пирамид.
Налево  солидное  бюро с делами по имению. Два лисьих чучела. Цветы в вазах.
Глубокие  кресла.  На  заднем  плане  раскрытая настежь большая застекленная
дверь.  Оттуда  открывается  чудесный  вид на озаренные августовским солнцем
поля  и деревья на склоне холма. Направо красивый камин. По бокам две двери.
Общий  колорит  комнаты  выдержан  в серовато-коричневых тонах; на этом фоне
выделяются  пятна более яркой окраски. Хинкрист сидит за бюро во вращающемся
кресле; он занят делами. У него подагра, и потому его левая нога укутана. Он
сухощав,   ему  лет  пятьдесят  пять,  у  него  аристократическое,  довольно
добродушное,  но  не  ординарное  лицо. Можно предположить, что этот человек
способен на эксцентричные поступки. Около него девятнадцатилетняя дочь Джил.
      Собранные валиком волосы окаймляют хорошенькое энергичное лицо.

     Джил. Знаешь ли, папочка, все это довольно нелепо в наше время.
     Хилкрист. Наглец есть наглец, Джил, даже в наше время.
     Джил. Что такое наглец?
     Хилкрист. Беззастенчивый пройдоха, не считающийся с другими людьми.
     Джил.  Хорошо.  Старого  Хорнблоуэра  я   согласна   отдать   тебе   на
растерзание.
     Хилкрист. Можешь оставить себе.
     Джил. Нет уж, бери! Но что касается Чарли...
     Хилкрист. Бог мой! Неужели ты знаешь их всех по именам?
     Джил. Папочка! Да ведь они живут здесь семь лет!
     Хилкрист. В прежнее время мы узнавали имена таких людей  только  по  их
надгробным плитам.
     Джил. Чарли Хорнблоуэр вовсе не так уж плох.
     Хилкрист. Во всяком случае на охоте он "так уж плох".
     Джил (теребя его за волосы). Затем жена его - Хлоя.
     Хилкрист (со смешком). Черт побери! Твоей матери  сделалось  бы  дурно,
узнай она, что ты зовешь эту женщину Хлоей.
     Джил. Великолепное имя!
     Хилкрист. Хлоя! Гм! У меня однажды был спаниэль...
     Джил. Папочка, ты погряз в предрассудках.  Встряхнись,  милый,  так  не
годится. Я уверена, что Хлоя кое-что повидала в жизни, а уже это одно делает
ее интересной... Нет, мамы нет в комнате, не вращай так пугливо глазами.
     Хилкрист. В самом деле, дорогая, ты переходишь...
     Джил. Все границы. Затем - Ролф...
     Хилкрист. Что такое - Ролф? Тоже собака?
     Джил. Ролф Хорнблоуэр - прелесть; он действительно славный мальчик.
     Хилкрист (испытующе). Вот как? Славный мальчик?
     Джил. Да, папочка! Ты знаешь, что такое славный мальчик, не правда ли?
     Хилкрист. Не в нынешнее время.
     Джил. В таком случае я тебе скажу.  Во-первых,  он  не  начинает  сразу
ухаживать...
     Хилкрист. Это уже некоторое утешение.
     Джил. Просто веселый, хороший товарищ.
     Хилкрист. Для кого?
     Джил. Да для всякого, и для меня тоже.
     Хилкрист. И где же он проявляет себя хорошим товарищем?
     Джил. Везде. Ведь ты не думаешь, что я не покидаю пределы отчего  дома,
не правда ли? Я, папочка, бродяга по природе.
     Хилкрист (иронически.). Не может быть!
     Джил. Во-вторых, он не любит дисциплины.
     Хилкрист. Бог ты мой! Какой привлекательный юноша!
     Джил. В-третьих, он не признает своего отца.
     Хилкрист. А для славных девушек это тоже обязательно?
     Джил (крутя пряди его волос). Не передергивай! В-четвертых, у него есть
свои идеи.
     Хилкрист. Так и знал!
     Джил. Например, он, как и я, считает...
     Хилкрист. О! Значит, его идеи, несомненно, превосходны.
     Джил (ласково потягивая  отца  за  волосы).  Погоди!  Он  считает,  что
старики забрали все в свои руки. Он говорит, что это не годится, так как они
адски несговорчивы. А ты, папочка, тоже адски несговорчив?
     Хилкрист.   Ну,   будь   я...   Не   знаю,   можно   ли   это   назвать
несговорчивостью...
     Джил. Он говорит, что надо отделаться от стариков, иначе  нельзя  будет
жить на свете. Мы должны загнать их  на  высокое  дерево,  а  потом  стрясти
оттуда.
     Хилкрист (сухо). О! Вот, значит, как он говорит!
     Джил. А то ведь они повадились попирать чужие  права  и  вытопчут  весь
сад, а для молодых ничего и не останется.
     Хилкрист. А его отец согласен с ним?
     Джил. О! С отцом Ролф не разговаривает. У  того  слишком  острые  зубы.
Видел ли ты когда-нибудь зубы Хорнблоуэра, папочка?
     Хилкрист. Приходилось.
     Джил. Не правда ли, они весьма  почтенных  размеров?  А  твои...  такие
безобидные... (Взъерошивает его волосы.)
     Хилкрист. Не пройдет и минуты, как ты убедишься в обратном. Ты  забыла,
что у меня подагра?
     Джил. Бедненький! Сколько времени мы владеем этой землей, папочка?
     Хилкрист. По меньшей мере со времен Елизаветы.
     Джил (посмотрев на его больную ногу). Тут  есть  свои  минусы.  Как  ты
полагаешь, у Хорнблоуэра был отец? Мне кажется,  что  он  появился  на  свет
путем  самозарождения.  Но,  папочка,  почему  такое...  такое  отношение  к
Хорнблоуэру? (Чопорно поджимает губы и делает такой жест, словно отталкивает
кого-то.)
     Хилкрист. Потому что они лезут не на свое место.
     Джил. Все это только оттого, что мы, как сказала бы мама,  "кто-то",  а
они - "никто". Отчего бы не позволить им тоже быть "кем-то"?
     Хилкрист. Так не бывает.
     Джил. Почему?
     Хилкрист. Нужны поколения, чтобы научиться жить и давать  жить  другим,
Джил. А этим только протяни палец, и они отхватят тебе всю руку.
     Джил. А ты бы сам протянул им  руку,  зачем  нужно  протягивать  палец?
Зачем превращать все в какую-то... драку без перчаток?
     Хилкрист. Драку без перчаток? Откуда у тебя такой жаргон?
     Джил. Папочка, не отклоняйся от темы.
     Хилкрист. Видишь ли, Джил, вся жизнь - борьба между людьми, стоящими на
различных ступенях развития и занимающими различное положение, между  людьми
различного имущественного ценза и общественного веса. Вот почему  необходимо
знать правила борьбы и соблюдать их.  Новые  люди,  вроде  Хорнблоуэров,  не
научились этим правилам; их единственное правило - хватать  все,  что  плохо
лежит.
     Джил. Милый, не надо прописей. Эти люди гораздо Лучше, чем ты думаешь.
     Хилкрист.  Когда  я  продавал  Хорнблоуэру  "Долгие  луга"   вместе   с
коттеджами, я, конечно, считал его вполне порядочным человеком. А  потом  он
показал зубы и когти. (Горячась.) В "Глубоких водах" его влияние  безусловно
вредно; эти его  гончарни  действуют  деморализующе;  сама  атмосфера  нашей
местности меняется. Жаль, тысячу раз жаль,  что  он  вообще  явился  сюда  и
обнаружил здесь эту глину. Вместе с ним  сюда  проник  дух  того  мира,  где
действуют по современному принципу: хватай за горло!
     Джил. Хватай нас за горло, ты имеешь в виду?  А  как  бы  ты  определил
джентльмена, папочка?
     Хилкрист  (беспокойно).  Словами  это   трудно   сказать,   это   нужно
чувствовать.
     Джил. А ты попробуй!
     Хилкрист. Что же... полагаю, что  джентльмен  -  это  человек,  который
всегда остается верен себе, которого ничто не заставит отказаться  от  своих
принципов.
     Джил. Но предположим, что его принципы не оченьто высокого пошиба?
     Хилкрист (убежденно). Я, разумеется, имею в  виду  тех,  кто  честен  и
терпим, добр к слабым и не своекорыстен.
     Джил. А разве все мы именно такие, папочка? Я, например, своекорыстна.
     Хилкрист (с улыбкой). Ты?!
     Джил (насмешливо). Ах, конечно, я слишком молода, чтобы  разбираться  в
этом!
     Хилкрист. Разобраться в этом, Джил, возможно, лишь побывав под  сильным
огнем.
     Джил. К маме это, понятно, не относится.
     Хилкрист. Что ты хочешь этим сказать?
     Джил. Мама, как Англия,  верна  себе:  всегда  права,  что  бы  она  ни
сделала.
     Хилкрист. Да-а... Твоя  мать  действительно,  может  быть,  безупречная
женщина...
     Джил. Именно это я и  говорю.  Вот  тебя,  папочка,  никто  не  назовет
безупречным. Не говоря уже о том, что у тебя подагра...
     Хилкрист. Да, да... Мне нужен Феллоуз. Позвони.
     Джил (проходит по комнате к звонку). Сказать ли  тебе  мое  определение
джентльмена? Это тот, кто умеет отдавать должное Хорнблоуэрам.  (Звонит.)  И
мне кажется, маме следовало бы нанести им визит. Ролф  говорит,  что  старый
Хорнблоуэр страшно обижен: вот уже три года, как Хлоя живет здесь, а мама ее
как бы не замечает.
     Хилкрист. Я в это не вмешиваюсь. Это - дело  твоей  матери.  Она  может
поехать с визитом хоть к самому дьяволу, если ей угодно.
     Джил. Я знаю, что ты гораздо добрее ее.
     Хилкрист. Очень почтительное высказывание.
     Джил.  Твои  предубеждения  не  отражаются  у  тебя  на  лице.  А  мама
прямо-таки нос от людей воротит.
     Хилкрист. Джил... твоя манера выражаться... Джил. Не уклоняйся от темы,
папочка. Я говорю, что маме следует нанести визит Хорнблоуэрам.

                              Хилкрист молчит.

     Ну?
     Хилкрист. Дорогая моя, я всегда предоставляю  последнее  слово  другим.
Это заставляет их чувствовать себя неловко. Уф! Моя нога.

                           Справа входит Феллоуз.

Феллоуз, пошлите в деревню за новым флаконом этого снадобья.
     Джил. Я сама схожу за  ним,  милый  папочка.  (Посылает  ему  воздушный
поцелуй и выходит в стеклянную дверь.)
     Хилкрист. И скажите кухарке, что мне еще придется  посидеть  на  кашке.
Моя подагра опять разыгралась.
     Феллоуз (сочувственно). Плохо, сэр?
     Хилкрист. Третий припадок в этом году, Ф?Алоуз.
     Феллоуз. Очень досадно, сэр.
     Хилкрист. О, да. А с вами это когда-нибудь случалось?
     Феллоуз. Мне кажется, время от времени побаливает, сэр.
     Хилкрист (заинтересовавшись). Правда? Где?
     Феллоуз. В пробочной, сэр.
     Хнлкрист. В чем?
     Феллоуз. В пробочной.  Я  называю  пробочной  правую  руку,  которой  я
вытаскиваю пробки,
     Хилкрист (улыбаясь). Да-а! Если бы вы служили у моего отца, вы  бы  уже
твердо знали, побаливает у вас или нет.
     Феллоуз. Простите меня, сэр, но  я  по  собственному  опыту  знаю,  что
пробки от виши хуже, чем от любого другого вина.
     Хилкрист (иронически). Ах вот как! Англия уже не  та,  что  прежде,  не
правда ли, Феллоуз?
     Феллоуз. Да, много нового, сэр.
     Хилкрист (с чувством). Вы правы. Доукер пришел?
     Феллоуз. Нет еще, сэр. Джекмены просят принять их, сэр.
     Хилкрист. Хорошо, пусть войдут.
     Феллоуз (уходя). Слушаю, сэр.

Хилкрист  поворачивает свое вращающееся кресло кругом. Входят Джекмены. Он -
крупный  мужчина  лет  пятидесяти,  в одежде батрака; его взгляд таит в себе
больше,  чем  может  выразить  язык.  Она  - маленькая женщина с изможденным
            лицом, блестящими острыми глазками и бойким языком.

     Хилкрист. Доброе утро, миссис Джекмен! Здравствуйте, Джекмен! Давно вас
не видел. Чем могу быть полезен? (Подтягивает  ногу  и  с  трудом  подавляет
стон.)
     Джекмен (чувствуется, что он пал духом).  Мы  получили  предупреждение,
что должны съехать, сэр.
     Хилкрист (с удивлением). Что?
     Джекмен. Велят очистить дом на этой неделе.
     Миссис Джекмен. Да, сэр, так нам сказали.
     Хилкрист. Но ведь когда я продавал "Долгие луга", было обусловлено, что
арендаторам коттеджей не причинят никакого беспокойства.
     Миссис Джекмен. Да, сэр, а все же нам велят съехать. И миссис Харви,  и
Дрью, и нам, а вы сами знаете,  что  в  "Глубоких  водах"  больше  нигде  не
снимешь коттеджа.
     Хилкрист. Знаю, мне  самому  нужен  домик  для  пастуха.  Нет,  так  не
годится! Кто вам передал предупреждение?
     Джекмен. Сам мистер Хорнблоуэр, сэр. Ровно час назад. Пришел и  сказал:
"Извините, но мне нужны коттеджи, и вам придется их освободить".
     Миссис Джекмен (с горечью). Он совсем  не  джентльмен,  сэр:  пришел  и
сразу так все и выложил. Мы здесь прожили тридцать лет,  и  что  нам  теперь
делать, ума не приложим. Уж вы извините, что мы пришли к вам, сэр.
     Хилкрист. Разумеется, разумеется! Н-да! (Встает и, опираясь  на  палку,
идет, прихрамывая, к камину. Про себя.) Зубы и когти! (Вслух.) Нет, это  бог
знает что такое! Ведь он нарушает обещание!  Я  напишу  ему,  Джекмен.  Черт
побери! Никогда б я не продал "Долгие луга", если  бы  знал,  что  он  может
поступить таким образом.
     Миссис Джекмен. Конечно, не продали бы, сэр, я уверена,  сэр.  Говорят,
это связано с гончарнями. Ему нужны коттеджи для рабочих.
     Хилкрист (резко). Мало  ли  что!  Он  ведь  дал  мне  понять,  что  все
останется без изменений.
     Джекмен (мрачно). Говорят, будто он  купил  "Сторожевое"  и  собирается
поставить и там свои печи. Вот почему ему понадобились эти коттеджи.
     Хилкрист. "Сторожевое"? Не может быть!
     Миссис Джекмен. Да, сэр. Такое прекрасное м"сто... такой  красивый  вид
отсюда. (Смотрит в окно.) Я всегда говорила, что это самое красивое место во
всех "Глубоких водах". Им владел ваш отец,  а  до  него  -  ваш  дед.  Какая
жалость, что его продали, прошу прощения, сэр.
     Хилкрист. "Сторожевое"! (Звонит.)
     Миссис  Джекмен  (приободрившись).  Я   так   рада,   что   вы   решили
приостановить это, сэр. А то нас прямо подкосило. Не знаем, куда и деваться.
Я сказала мистеру Хорнблоуэру: "Вот мистер Хилкрист  никогда  не  выгнал  бы
нас". А он говорит: "К черту мистера Хилкриста!" Прошу прощения, сэр. "Я  не
шучу, - говорит, - придется вам выбираться отсюда,  миссис..."  Он  даже  не
знает нашей фамилии. Вломился к нам без всякого  стеснения  и  все  выложил.
Настоящий  выскочка,  воображает  о  себе,  распоряжается.  А   здоровенный,
нескладный. (С каким-то снисходительным презрением.) Да ведь  он  северянин,
говорят.

                              Входит Феллоуз.

     Хилкрист. Попросите миссис Хилкрист прийти сюда.
     Феллоуз. Слушаю, сэр.
     Хилкрист. Доукер здесь?
     Феллоуз. Нет еще, сэр.
     Хилкрист. Как только он придет, пошлите его ко. мне.

                              Феллоуз уходит.

     Джекмен. Мистер Хорнблоуэр сказал, что придет повидать вас, сэр. Так мы
решили побывать первыми.
     Хилкрист. Хорошо сделали, Джекмен.
     Миссис Джекмен. Я и говорю Джекмену: "Мистер Хилкрист наверняка постоит
за нас. Он джентльмен, - говорю я. - А тот, - говорю я, - плюет на  соседей,
да и вообще на всех. Ему на  все  наплевать,  лишь  бы  деньгу  сколотить  и
поважничать. Да и чего ждать, - говорю я, - от человека, который  разбогател
без году неделю! Настоящий джентльмен, небось, так не поступит".
     Хилкрист (рассеянно).  Совершенно  верно,  миссис  Джекмен,  совершенно
верно! (Про себя.) "Сторожевое"! Нет, это ужасно!

 Входит миссис Хилкрист. У нее строгое, решительное лицо; одета элегантно.

Ах,  Эми!  Мистера  и  миссис  Джекмен  выгнали  из их коттеджа. То же самое
случилось  с  миссис  Харви  и  с  семейством  Дрью.  Когда я продавал землю
Хорнблоуэру, я поставил условие, чтобы их не трогали.
     Миссис Джекмен. Недельный срок кончается в субботу, и я прямо не  знаю,
куда деваться: ведь Джекмену нужно жить поближе к  работе,  да  и  я  лишусь
приработка на стирке, если нам придется уеха