ьна. И превыше всего - будьте такими же героями,
какими вы стали, когда отечество призвало вас, ибо вы  не  должны  забывать,
что отечество продолжает призывать вас!
     - Вот это верно, - сказал солдат слева от мистера Левендера.  -  Мя-ау!
Ваша собака гоняет кошек?
     Столь  неуместный  вопрос  заставил  мистера  Левендера   подозрительно
посмотреть направо и налево, но на забинтованных лицах ничего не выражалось.
     - Где ваша больница? - спросил мистер Левендер.
     - За холмом направо, - ответил солдат. - А ваш?
     - Увы! Я отнюдь не в...
     - Понимаю, - деликатно сказал солдат, - можете не говорить, не надо. Мы
все братья по несчастью. Вам часто удается выходить?
     - Я всегда гуляю после обеда, - ответил  мистер  Левендер,  -  когда  я
свободен от своей общественной работы. Если вы находите, что вашим товарищам
это будет интересно, я буду только счастлив прийти  к  вам  и  поговорить  о
вашем будущем.
     - Слышишь, Альф? - сказал солдат. - Как ты думаешь, будет им интересно,
а?
     Солдат, к которому относился вопрос, приложил палец  к  незабинтованной
части губ и мяукнул.
     - Я бы мог произвести революцию в  их  взглядах,  -  продолжал  немного
озадаченный мистер Левендер. - Позвольте предложить вам эту газету. Прочтите
ее, и вы увидите, как жизненно важно все, что  я  вам  говорил.  И  если  вы
направите мне петицию, как это водится в демократической  стране,  я,  может
быть, смогу навещать вас каждый день после пяти. Иногда я чувствую, - мистер
Левендер остановился посреди дороги, поддавшись внезапному наплыву чувств, -
что я не имею никакого права жить, в то время как вы отдаете за меня жизнь.
     - Ничего, старина, - сказал солдат слева, - вы бы сделали то  же  самое
за нас, будь вы здоровы. Мы на вас не в обиде.
     - Ребята, - сказал мистер Левеидер, - вы  настоящие  мужчины.  Не  могу
выразить, как я люблю вас, как восхищаюсь вами!
     - Ну-ну, не волнуйтесь так, это  может  вам  повредить.  Послушайте-ка!
Если с вами будут плохо обращаться, дайте нам знать, и мы покажем  тем,  кто
там за вами смотрит.
     Мистер Левендер улыбнулся.
     - Бедная миссис Петти! - сказал он. - Но все равно я от души  благодарю
вас за добрые чувства. Я живу вот здесь, -  заключил  он,  останавливаясь  у
ворот домика, утопавшего в сирени и ракитнике. - Не хотите ли чашку чаю?
     Солдаты переглянулись; мистер  Левендер  приписал  их  удивление  слову
"чай".
     - Весьма сожалею, но я абсолютный трезвенник, - сказал он.
     Эти слова  укрепили  солдат  в  сложившемся  у  них  мнении  о  мистере
Левендере и удвоили их изумление, что он живет в этом доме; в ответ  на  его
приглашение они лишь переминались с ноги на ногу.
     Мистер Левендер снял шляпу.
     - Для меня было большой честью побеседовать с вами, - сказал он.  -  До
свидания и да хранит вас бог!
     Он открыл калитку и со шляпой в руке вошел в сад, сопровождаемый Блинк.
     Солдаты посмотрели, как он скрылся за дверью, и  затем  молча  пошли  к
себе за холм.
     - Черт побери! - внезапно сказал один  из  них.  -  У  некоторых  таких
штатских стариков мозги набекрень с самого начала войны. В окопах все проще!

XIV
                      ...ПЫТАЕТСЯ ИНТЕРНИРОВАТЬ НЕМЦА

     На седьмом небе от сознания того, что он помог раненым солдатам, мистер
Левендер уселся за чай, который был подан ему в кабинет.
     "Нет ничего в жизни, - размышлял он, - что давало бы такую радость, как
любовь к ближним и умение помочь им". - О лунная кошечка!
     Ожидавшая котят лунная кошечка,  которая  обитала  в  крепости  мистера
Левендера с того дня, когда ее впервые угостили молоком, громко  замурлыкала
и посмотрела на хозяина горящими глазами; это значило, что она хочет молока.
Мистер Левендер подставил ей блюдце и продолжил свои размышления.
     "Все тщетно, мир полон теней и  призраков,  незыблемость  есть  лишь  в
любви к людям и в мурлыканье кошечки".
     - Вас спрашивает леди, сэр.
     Подняв глаза, мистер Левендер увидел миссис Петти.
     - Как это приятно!
     - Не знаю, сэр, - ответила экономка с  присущей  ей  решительностью,  -
только она хочет вас видеть. Ее фамилия - Сплэттни.
     - Сплэттни, - задумчиво повторил мистер Левендер, - кажется, не знаю...
Пригласите ее сюда, миссис Петти, пригласите.
     - На вашу ответственность, сэр, - сказала миссис Петти и вышла.
     Перед мистером  Левендером  немедленно  появились  темно-зеленый  шелк,
длинная верхняя губа и отвислая нижняя и напряженное, несколько перекошенное
лицо, которые, крадучись, приближались к нему.
     - Прошу вас, садитесь, сударыня. Не хотите ли чашку чаю?
     Гостья села.
     - Благодарю вас, я только что пила. Я обращаюсь к вам  по  рекомендации
вашей соседки мисс Изабел Скарлет...
     - Что вы говорите! - воскликнул мистер Левендер, и его сердце  учащенно
забилось. - Располагайте мною, ибо я весь к ее услугам.
     - Я пришла к вам, - начала гостья со странной извилистой улыбкой, - как
к общественному деятелю и патриоту.
     Мистер Левендер поклонился. Гостья продолжала:
     - У меня огромная неприятность. Дело в том, что сестра мужа моей сестры
замужем за немцем.
     - Возможно ли это, сударыня? - спросил мистер Левендер, кладя  ногу  на
ногу и прикладывая кончики пальцев правой руки к кончикам пальцев левой.
     - Увы, да, - ответила гостья, - но ужаснее всего то, что он до сих  пор
на свободе.
     Мистер Левендер,  в  сознание  которого  незамедлительно  хлынул  поток
знаменитых речей, с молчаливым сочувствием смотрел на ее костлявое лицо.
     -  Вы  сможете  представить  мои  страдания  и  муки  совести,  сэр,  -
продолжала гостья, - если я скажу вам, что мы были очень  дружны  с  сестрой
мужа моей сестры и, разумеется, с этим немцем. Они очень дружная юная  пара,
детей у них нет, и они обожают друг друга. Я пришла к вам, чувствуя, что мой
долг добиться его интернирования.
     Мистер Левендер, тронутый чисто человеческой  стороной  вопроса,  хотел
спросить: "Но почему, сударыня?", - однако леди продолжала:
     - Я лично не слыхала, чтобы он хорошо  отзывался  о  своей  родине.  Но
сестра моей приятельницы, которая пила у них чай, явственно слышала, как  он
сказал, что ко всему на свете можно подойти  так  и  этак  и  что  он  не  в
состоянии верить всему, что говорится в английских газетах.
     - Господи! - проговорил встревоженный  мистер  Левендер.  -  Это  очень
серьезно.
     - Увы, да, - продолжала гостья, - а однажды муж моей сестры сам слышал,
как он сказал, что человек не может не любить свою родину  и  не  желать  ей
победы.
     - Но это же естественно... - начал мистер Левендер.
     - Что?! -  воскликнула  гостья,  приподымаясь.  -  Ведь  его  родина  -
Германия!
     При слове "Германия" чувство меры вернулось к мистеру Левендеру.
     - Вы правы, - сказал он, -  вы  правы.  Я  забылся.  Поразительно,  как
безответственны бывают наши мысли! У вас  есть  основания  считать,  что  он
опасен?
     - Я полагала, что сказанное  мною  могло  убедить  вас,  -  укоризненно
ответила гостья, - но я не хочу, чтоб вы действовали прежде,  чем  убедитесь
сами. Конечно, вы с ним не знакомы. Мне легко удалось сагитировать тех,  кто
его знает, но я не могу ожидать, что посторонний... И я подумала, что,  если
я дам вам его адрес, вы сможете составить собственное мнение.
     -  Да,  -  пробормотал  мистер  Левендер,  -  да.  В   высшей   степени
нежелательно, чтобы какое-либо лицо германского происхождения находилось  на
свободе и  могло  вредить  нам.  Дело  не  в  ненависти  или  патриотическом
фанатизме, - продолжал он все более странным,  далеким  голосом,  -  обычное
благоразумие обязывает нас принять меры.
     - Я должна сказать, -  прервала  его  посетительница,  -  что  мы  все,
разумеется, считали его порядочным человеком до самого начала  войны.  Иначе
бы мы с ним не дружили. Он зубной врач, - прибавила она, - и, вероятно, люди
считают, что он приносит пользу, а это осложняет дело. Я думаю, вы могли  бы
сходить к нему, скажем, удалить зуб.
     Мистер Левендер содрогнулся и машинально тронул рукой щеку.
     - Благодарю вас, - сказал он. - Я постараюсь найти подходящий зуб.  Это
дело  нельзя  предоставить  слепому  случаю.  Нам,  общественным   деятелям,
сударыня,  нередко  приходится  совершать  жестокие  и  даже   бесчеловечные
поступки без какой-либо очевидной причины. Опорой нам в таких  случаях  лишь
собственная  совесть.  Мне  рассказывали,  что  у  публики  порой  возникает
впечатление, будто нас можно сломить бурным изъявлением протеста.  Лишь  те,
кто знает нас, понимают, как необоснованно это клеветническое утверждение.
     - Вот его адрес, - сказала гостья, вставая и вручая ему конверт. - Я не
успокоюсь, пока он не будет интернирован. Разумеется,  не  упоминайте  моего
имени. Это трагедия, когда приходится тайно действовать  против  собственных
друзей. Ваша юная соседка с восторгом говорила о вашем усердии, и я уверена,
что, назвав вас, как наиболее близкого мне  общественного  деятеля,  она  не
хотела ввести меня в...
     Мистер Левендер поклонился.
     - Надеюсь, что это так, - скромно сказал он. - Я  постараюсь  исполнить
свой долг.
     Гостья еще раз улыбнулась странной извилистой улыбкой и  направилась  к
двери, оставляя за собою слабый запах уксуса и сандала.
     Когда она ушла, мистер Левендер присел на  кончик  стула  перед  чайным
подносом и извлек изо рта вставные челюсти. Блинк приняла  их  за  кость,  и
глаза ее заблестели; лунная кошечка, устроившись меж  хозяйскими  ботинками,
урчала от пресыщения.
     "Все основано на разуме, но только не патриотические чувства,  -  думал
он, шаря пальцем во рту, - в противном случае  как  могли  бы  мы  истребить
нашего общего врага до  последнего  человека?  Нам,  общественным  деятелям,
следует всегда подавать пример. Которым зубом  я  могу  пожертвовать?  -  Он
остановился на одиноком коренном зубе в нижней челюсти. - Боюсь,  что  будет
невыносимо больно; однако, если делать под наркозом, то при разговоре  будет
присутствовать третье лицо; кроме  того,  весьма  вероятно,  что  после  мне
все-таки будет очень больно и  я  не  смогу  составить  о  нем  непредвзятое
суждение. Я должен собраться с духом! Блинк!"
     Дело в том, что Блинк уже предпринимала робкие попытки стащить одну  из
челюстей.
     "Как приятно быть собакой! - размышлял мистер  Левендер.  -  Ничего  не
знать ни о немцах, "и о зубах. Я буду чувствовать себя  отвратительно,  пока
все это не кончится, но меня ведь рекомендовала Аврора; поэтому  я  не  имею
права  жаловаться.  Наоборот,  я  должен  считать  себя   счастливейшим   из
общественных деятелей".
     И, ероша свои волосы, покуда они все не встали  дыбом,  он  смотрел  на
лунную кошечку, причем его правая бровь так и ходила вверх и вниз.
     - О лунная кошечка, - вдруг заговорил он, - мы все игрушки судьбы и  не
знаем, что уготовано нам на завтрашний день. Мой зуб  уже  начинает  болеть.
Быть может, так и должно быть для того, чтобы я не забыл, который  именно  я
должен принести в жертву.
     Погруженный в раздумья, он вставил  челюсти  и,  направясь  к  книжному
шкафу, стал искать сил и вдохновения в стенограмме парламентских  дебатов  о
проживающих в Англии подданных враждебной державы.
     Тем не менее он испытывал  немалый  трепет,  когда  на  следующий  день
явился на Уэлкин-стрит и позвонил у двери дома, номер которого  значился  на
конверте, зажатом в руке.
     - Да, сэр, доктор дома, - ответила горничная.
     У мистера Левендера сердце ушло в пятки, но, призвав  на  помощь  образ
Авроры, он слабым голосом проговорил:
     - Мне необходима его помощь.
     Горничная убежала наверх, а мистер  Левендер  остался  ждать  в  тесной
приемной, то снимая, то надевая  шляпу,  -  так  велико  было  его  духовное
смятение.
     - Доктор ждет вас, сэр.
     Быстро надев шляпу, мистер  Левендер  поднялся  по  лестнице,  прижимая
палец к щеке как раз против  обреченного  зуба,  чтобы  в  последний  момент
ничего не перепутать. По мере приближения  к  месту  мучения  храбрость  его
возрастала, и он бодро вошел вслед за горничной в кабинет, не отнимая  одной
руки от надетой шляпы, а другой - от щеки, за которой  был  обреченный  зуб.
Перед зубоврачебным креслом с красной бархатной обивкой стоял одетый в белый
халат молодой мужчина с круглыми глазами  и  очень  обыкновенным  лицом.  Он
спросил на хорошем английском языке:
     - Чем я могу вам помочь, дорогой мой сэр? Вас, кажется,  мучает  супная
поль?
     - Страшная боль, - тихонько  проговорил  мистер  Левендер,  -  страшная
боль. - И это была правда, ибо от нервного напряжения здоровый зуб  в  самом
деле начал болеть.
     - Садитесь, сэр, садитесь, - сказал молодой  человек,  -  и,  вероятно,
будет лучше, если вы снимете свою шляпу. Мы не будем делать вам польно, нет,
нет, мы не будем.
     При этих  словах,  которые,  казалось,  подвергали  сомнению  храбрость
мистера Левендера, он взял себя в руки. Он  снял  шляпу,  решительно  сел  в
кресло и, взглянув на врача, сказал:
     - Делайте со мной, что угодно, я ни на йоту не уклонюсь  от  поведения,
приличествующего тому, кто должен подавать пример другим.
     Сказав это, он  вынул  вставные  челюсти  и  опустил  их  в  стакан  на
вращающемся столике слева, после чего закрыл глаза и, засунув палец  в  рот,
сказал:
     - От этот.
     - Простите меня, сэр, - сказал молодой немец.  -  Вы  хотите,  чтобы  я
удалил вам суп?
     - 'Аково 'ое желание, - сказал мистер Левендер, не вынимая  пальца  изо
рта и не открывая глаз. - 'От этот.
     - Тогда мне придется позвать ассистента для анестезии.
     - Я 'наю, - ответил мистер  Левендер,  -  'пешите.  И,  ощутив  холодок
маленького зеркальца, которое начало исследовать его рот, он стиснул  кулаки
и подумал:
     "Вот подходящий момент доказать, что я тоже могу отдать жизнь за правое
дело. Если я окажусь неспособным  перенести  ради  отечества  это  ничтожное
испытание, я никогда не смогу взглянуть в глаза Авроре".
     Голос зубного врача грубо нарушил его глубокое смирение:
     - Простите, который суп?
     Мистер Левендер вновь засунул палец в рот и открыл глаза.
     Зубной врач покачал головой.
     - Невозможно, - сказал он, - этот суп  совершенно  здоров.  Два  другие
гнилые. Они не полят?
     Мистер Левендер покачал головой и повторил:
     - 'От этот.
     - Вы мой первый клиент за неделю, сэр, - сдержанно  проговорил  молодой
немец, - но я не могу удалить вам здоровый суп.
     При этих словах мистер Левендер ощутил, как душа  его,  находившаяся  в
пятках, возвращается на место.
     - Нет? - спросил он, чувствуя, что душа поднялась уже до желудка.
     - Нет, - ответил молодой немец. - Этот суп не мог причинить вам поль.
     Мистер Левендер мгновенно почувствовал, что вся боль  прошла,  и  вынул
палец изо рта.
     - Сэр, - сказал он, - я убедился в том, что вы честный человек. В вашем
отказе удалить мне зуб есть что-то возвышенное, тем более, что у  вас  целую
неделю не было клиентов.
     - Не было, - сказал молодой немец, - правда, Сайсили?
     Мистер Левендер вдруг увидел, что в кабинете находится молодая женщина,
которая стоит, прислонясь к стене, с пинцетом в руке.
     - Удали ему, Отто, раз он так хочет, - прошептала она.
     - Нет, нет, - быстро проговорил мистер Левендер, вставляя челюсти. -  Я
ни за что на свете не захотел бы отягощать вашу совесть.
     - Моя клиенты - все патриоты, - сказал зубной  врач,  -  моей  практике
пришел капут. Мы в плохом положении, сэр, - добавил он с улыбкой,  -  но  мы
стараемся рапотать честно.
     Молодая женщина так страшно взмахнула пинцетом, что у мистера Левендера
кровь застыла в жилах.
     - Надо же нам жить, - услышал он ее слова.
     - Сударыня, - сказал он, - я глубоко уважаю ваше  стремление  расширить
практику вашего супруга. Я убежден в вашей глубочайшей честности  и  поэтому
не могу не признаться вам относительно моих намерений. Мой зуб действительно
не болит, хотя, когда я  делал  вид,  что  болит,  он  доставил  мне  немало
страданий. Я пришел к вам, чтобы составить свое мнение о деятельности вашего
супруга и добиться его интернирования.
     При этом слове муж и жена стали рядом, с изумлением и тревогой глядя на
мистера  Левендера,  руки  их,  еще  сжимавшие  зубоврачебные   инструменты,
бессознательно потянулись друг к другу.
     - Вам не надо ничего опасаться! - воскликнул тронутый до  глубины  души
мистер Левендер. - Я вижу, как вы привязаны друг к другу, и, несмотря на то,
что ваш муж - немец, он все же человек, и ничто не заставит меня отнять  его
у вас.
     - Кто вы? - испуганно спросила молодая женщина, обнимая мужа за талию.
     - Просто общественный деятель, - ответил мистер Левендер.  -  Я  пришел
сюда, сознавая свой долг, вот и все, уверяю вас.
     - Кто на нас донес?
     - Я не волен сообщить вам это, - сказал мистер Левендер,  кланяясь  так
низко, как только позволяло ему сидячее положение.  -  Но  верьте  мне:  мое
посещение ничем вам не угрожает; я никогда не сделаю ничего,  что  могло  бы
огорчить женщину. И прошу вас, получите с меня, как если бы зуб был удален.
     Молодой немец улыбнулся и покачал головой.
     - Сэр, - сказал он, - я благодарю вас за то, что вы  пришли  сюда,  так
как это показывает, какая  угроза  нависла  над  нами.  Труднее  всего  было
переносить неопределенность нашего положения, догадываясь, что наши знакомые
что-то тайно замышляют против нас. Теперь мы точно  знаем,  что  это  именно
так, и нам легче подготовиться к худшему. Но скажите мне, - продолжал он,  -
когда вы пришли сюда, вы, без сомнения, понимали, что отнять меня у  жены  -
значит причинить горе и ей и мне. Теперь вы говорите, что никогда не  можете
сделать этого, как же тогда вы пришли сюда?
     - Ах, сэр! -  воскликнул  мистер  Левендер,  ероша  волосы  и  глядя  в
потолок. - Я так и думал, что это может показаться непоследовательным вашему
логическому немецкому уму. Но на свете много такого, чего  мы,  общественные
деятели, никогда не сделали бы, если бы видели, как это делается. К счастью,
как правило, мы этого не видим. Верьте мне, уйдя отсюда, я сделаю все, что в
моих силах, чтобы спасти вас от  той  участи,  которой  вы  вполне  достойны
избежать.
     И он встал с кресла и взял шляпу.
     - Я не предлагаю обменяться рукопожатием,  -  говорил  он,  отступая  к
дверям, - ибо чувствительнейше сознаю, что я  перед  вами  в  недостойном  и
неприличном положении. Я  обязан  вам  зубом,  и  я  не  скоро  это  забуду.
Прощайте!
     Он спустился по лестнице и  вышел  на  улицу,  не  в  силах  преодолеть
волнение, которое испытывал при виде молодых  людей,  в  страхе  прижавшихся
друг к другу. Тем не менее он удалился от дома зубного врача не на такое  уж
большое расстояние, когда  рассудок  вновь  возобладал  в  нем  и  он  начал
понимать, что обитое красным бархатом кресло, в котором он только что сидел,
на самом деле было радиопередатчиком, при  помощи  которого  устанавливается
связь с Берлином, или по крайней мере тайником для динамита, чтобы  взорвать
какого-нибудь короля или премьер-министра; что зеркала, которых  в  кабинете
было по меньшей мере два,  безусловно,  предназначены  для  подачи  сигналов
вражеским аэропланам и цеппелинам. Душевное смятение его  было  так  велико,
что только случайно он пришел в Хэмпстед, а не в Скотленд-Ярд.
     "Лишь в присутствии Авроры смогу я освободиться от  угрызений  совести,
ведь я ходил туда по ее поручению", - подумал он. И вместо того, чтобы пойти
к себе, он встал на лужайку перед домом и стал размахивать  руками,  надеясь
привлечь внимание юной леди. Он занимался этим  довольно  долго,  к  великой
радости Блинк, которая приняла это за новую игру; но вот юная леди  в  форме
сестры милосердия показалась в стеклянной двери  с  желтой  книгой  в  руке.
Мистер Лев