сывают.
Один  из  мужчин,  лет  пятидесяти,  в  синем  костюме,  смахивает на моряка
торгового флота; возле него на траве концертино. Другой, лет на пять старше,
похож  на  лавочника. Одна из женщин - его жена, добродушная толстуха сорока
лет.  Другая  - сестра лавочника, сухопарая старая дева. Все принаряжены для
                        праздника. Едят с жадностью.

     Жена. Капитан, вы же прямо пророк!  До  чего  было  паршиво,  когда  мы
выезжали из Ашбертона, а сейчас какая погодка - прелесть! (Ест.)
     Капитан. Старому моряку  -  да  не  разобраться  с  "погодой  -  этого,
сударыня, не бывает. (Пьет.)
     Жена. Я утром Пинкему так и сказала: "Верь, - говорю,  -  капитану",  -
правда, папочка? (Лукаво.) Я-то, положим, и сама  знала,  -  мозоли  у  меня
нисколечко не болели.
     Сестра. Это неприлично, Фанни,
     Жена. Ну вот еще! У кого нет мозолей,  скажи,  пожалуйста?  Скушай  еще
розанчик, Долли, и не расстраивайся. Не налегай ты так на крем, папочка, - и
то уж глаза у тебя, смотри, какие желтые.
     Лавочник. Когда я только приехал в Девоншир, я мог  полфунта  крема  за
один раз усидеть.
     Жена. Да, и на всю жизнь испортил себе характер.
     Лавочник. Долли, разве у меня плохой характер?
     Сестра. Так себе, Джемс.
     Лавочник. А по-вашему, капитан?
     Капитан. Для жены, может, и плохой. А вне лона семьи вы сущий херувим.
     Жена. Ах, капитан, почему вы так ненавидите женщин?
     Капитан. Прирожденный холостяк, сударыня.
     Жена. С женой в каждом порту, а?
     Сестра. Фанни! Право же, это неприлично. И так старомодно!
     Капитан. Вы тоже так считаете, сударыня?
     Жена. Вы уж не расстраивайте Долли, капитан. Ой! Жук!  Вон  у  меня  на
юбке! Непонятный какой-то: я таких никогда не видела.
     Капитан. Ну так убейте его.
     Жена. Почему?
     Капитан. Всегда надо убивать, что непонятное.
     Жена (сбрасывает жука с юбки). Да это просто
     божья коровка - бедняжечка! Сыграйте нам, капитан.

          Капитан извлекает протяжный вопль из своего концертино.

Ой! Кто это?
     Mэтт,  в  макинтоше,  с  корзинкой  и   удочкой,   подошел   слева   и,
остановившись, приподнимает шляпу.
     Mэтт. Здравствуйте! Простите, не можете ли вы мне указать, как пройти в
Бови?
     Лавочник. В Бови! Далеконько же вам идти, сэр, - миль двенадцать, когда
не больше.
     Mэтт. Да что вы! Неужели?
     Лавочник. Сперва вниз через Понсуорси на Уайдкомб, потом  опять  вверх,
потом налево, а там еще спросите.
     Mэтт. Понимаю. А будет там кого спросить?
     Лавочник. Навряд ли.
     Капитан. Много наловили, сэр?
     Mэтт (открывает корзинку). Восемь. Не очень крупных.
     Жена. Ах! Славненькие какие! А уж вкусные!
     Mэтт. Разрешите вам предложить?
     Жена (жеманясь). Ах, что вы, мне совестно, - такая любезность!
     Капитан. Не отказывайтесь, миссис  Пинкем.  Здешние  форели,  да  после
хорошей прогулки, - пальчики оближешь!
     Сестра  (свысока).  Слишком,  я  бы   сказала,   любезно   со   стороны
незнакомого.
     Жена (вдруг решившись). Ну и что ж  такого,  если  от  чистого  сердца.
Дай-ка мне "Дэйли Мейл", папочка, я  их  заверну.  И  большое  вам  спасибо.
Премного обязана.
     Mэтт. Вот и прекрасно. (Передает ей рыбу.) Погода как  разгулялась!  Вы
издалека?
     Лавочник. Из Ашбертона - десять миль.
     Mэтт. Что у вас там слышно о бежавшем заключенном?
     Лавочник. А что такое? Я уж два дня газет не читал.
     Жена. Неужто еще один сбежал? Страсти какие!..
     Mэтт. Позавчера ночью. Скрылся в тумане.
     Сестра. Я прямо вся дрожу, как подумаю, что ктото из этих ужасных людей
разгуливает на свободе. Спать нельзя спокойно!
     Капитан. Да вы не волнуйтесь так уж очень, дамочка. Долго  ли  ему  еще
гулять-то!
     Жена (просматривая газету). Смотри-ка! Это, оказывается, тот самый, что
убил бедного сыщика в Хайдпарке! Вот негодяй! Тут написано, что его уже  два
раза чуть не поймали.

Мэтт  все время внимательно смотрит на них, но еще внимательней посматривает
на  булку  и  старается  занять  такое  положение,  чтобы  удобней  было  ее
                                 присвоить.

     Лавочник. Все  должны  помогать,  чтобы  его  скорей  поймали.  Это  же
форменный разбойник. И зря ему на суде мирволили. Я этой девке  ни  в  одном
слове не верил.
     Сестра. Еще бы поверить!
     Лавочник. И ему самому тоже. Чего они туда ночью забрались? Ясно, не за
хорошим делом! В лондонских парках, говорят, черт-те что творится.
     Капитан. Н-да, это вам не воскресная школа.
     Жена. Фи, капитан!
     Сестра (едко). А ведь были такие, что ему сочувствовали. Надо же!
     Мэтт. Между прочим, и я в том числе, если это не покажется вам  слишком
эксцентричным.
     Лавочник. Вы? Это почему же?
     Мэтт. Мне кажется, ему просто не повезло.
     Лавочник. Ну да,  есть  такие  добренькие  -  всегда  против  смертного
приговора. Дрянь какую-нибудь, которая мужа укокошила, и то нельзя  спокойно
повесить: сейчас крик поднимут. Взять хоть бы этот процесс - вот, недавно, -
такую петицию состряпали, в два фута длиной.
     Капитан. А, да. Тот парнишка был стюардом на пароходе. А вот про это  -
в Хайд-парке - я что-то не помню.
     Жена. Ну как же! Сыщик арестовал одну из  этих  девиц,  с  которой  тот
сидел, - джентльмен еще, заметьте! - ну, он и  трахнул  беднягу  по  голове,
череп ему проломил, тот и помер.
     Капитан. Так почему ж его не вздернули?
     Mэтт. Присяжные решили, что это была простая драка, а не  сопротивление
при аресте.  Кроме  того,  сыщик,  падая,  ударился  головой  о  решетку  на
Роттен-Роу, и врачи определили, что смерть последовала от сотрясения мозга.
     Лавочник. Ну, это еще не причина, чтобы давать ему потачку. Он  же  его
ударил, верно? Кабы не ударил, тот бы не упал.
     Мэтт. Безусловно! Блестящая логика. Но если бы тот его не  схватил,  он
бы его не ударил.
     Лавочник. Все равно. Я бы его повесил.
     Жена. Не будь таким кровожадным, папочка!
     Лавочник. Повесил бы! Бить полицейского за то, что  он  исполняет  свой
долг! Да еще сидеть с женщиной в парке! Он из господ был, вот почему  дешево
отделался!
     Мэтт. А вы не думаете, что это предрассудок?

Лавочник  злобно  смотрит  на него, но, решив, что Мэтт тоже джентльмен и не
           может быть беспристрастным, он только слегка фыркает.

     Сестра. А женщину эту засадили? Мэтт. За что, сударыня?
     Сестра. Я бы их всех пересажала,  -  знали  бы  тогда,  как  соблазнять
молодых мужчин, мерзавки! Мэтт (невольно). Ч-черт!

        Все уставились на него. Потом лавочник говорит самодовольно.

     Лавочник. А меня вот ни одна еще не соблазнила.
     Мэтт. Весьма вероятно. Я вижу, у вас "форд". Как вы  находите:  годится
он для такой местности?
     Лавочник (сухо). Годится.
     Мэтт. Не сдает на подъемах?
     Лавочник. Нисколечко. Берусь на своей машине любого беглого  догнать  -
уж от меня не уйдет!
     Мэтт. Не уйдет? (Его внезапно осеняет какая-то мысль.) Превосходно!
     Жена. А не пора ли нам  домой?  Давайте-ка  собираться.  Передайте  мне
чайник, капитан. Долли, ну что  ты  подбираешь  эти  объедки?  Корки,  пирог
недоеденный, кому это нужно?  Брось,  пусть  лежат.  Я  хочу  быть  дома  до
темноты. Тут этот беглый где-то бродит, ищет, чем поживиться, того и  гляди,
на нас выскочит.

          Мэтт украдкой подбирает остатки хлеба и прячет в карман.

     Mэтт. До свидания! Надеюсь, вам понравится моя форель.

                              Отходит вправо.

     Жена и капитан (вместе). До свидания! До свидания, сэр!

            Мэтт прикладывает руку к шляпе и скрывается из виду.

     Сестра. Фанни! Ты видела? Он подобрал объедки!
     Жена. Ну вот еще! Глупости! Он джентльмен - слышала, как разговаривал?
     Сестра. Я своими глазами видела - два кусочка пирога и розанчик.

                             Слышен шум мотора.

     Лавочник. Это еще что! (Вскакивает.) Что он там делает с "фордом"?
     Капитан. Эй, там! Послушайте! Сэр!
     Лавочник. В машину сел. Эй! Стой!
     Сестра. Грабитель! Все. Стой! Стой! Стой!

Гул  тронувшейся  машины  и  отдаленный возглас "Проща-айте!". Мужчины бегом
                          бросаются в ту сторону.

     Жена. Ах, страсти! А я-то...
     Сестра. Да! Ты-то! Еще рыбу у него взяла! Как будто не  видно,  что  он
вор! А-а! А-а! Ну да! Конечно! Это он!.. Ой! Ой!
     Жена. Да не ори ты, Долли. Как мы теперь домой попадем?..

                Мужчины бегом возвращаются. Оба запыхались.

     Лавочник. Ну и нахал! Ну и хулиган!
     Капитан. Ах,  черт  побери!  (Садится  и,  упершись  руками  в  колени,
разражается хриплым смехом.)
     Сестра. Как вы можете! Как вы можете, капитан! А мы еще все время о нем
говорили!
     Капитан (разом перестает смеяться). Что! Он?..
     Сестра. Конечно! Этот самый  беглый!  Видали,  что  у  него  на  ногах?
Джентльмены такое не носят.
     Капитан. Как! Неужели вы - вы, сударыня! - смотрели на его ноги?
     Жена. Это все ты виноват, Пинкем, ты и Долли! Ругать его вздумали! Кабы
не ругали, он бы  и  машину  не  спер.  А  то  раскричались:  повесить  его,
повесить! Вот он и обозлился. Я же видела!
     Лавочник. Ты сама сказала про  него:  негодяй.  Ну  ладно.  Бови  -  по
крайности знаем, где его искать.
     Капитан. Да это он нарочно. А сам туда и не поедет.
     Лавочник. А я говорю, поедет.
     Капитан. А я говорю, не поедет.
     Лавочник. Догадается, что мы не поверили, и как раз туда и катнет.
     Капитан. Нет, он догадается, что мы догадались, и носу туда не сунет.
     Жена. Ой! Мозоли как разболелись!
     Сестра. Наглость какая, - еще рыбу нам подарил!
     Капитан. Ну что ж теперь делать? Остается собрать манатки да  и  топать
пешочком, пока ктогнибудь не подвезет.
     Жена. У меня мозоли, я не могу пешком. :
     Капитан. Веселей, дамочка! Покажем, что мы англичане.
     Лавочник. Англичане! Вам-то легко говорить: это не ваша машина.
     Капитан. Не горюй, старина! Доедет до места - бросит ее в канаве.
     Лавочник. До места! А где оно, место, - может, на краю света!
     Капитан. Эх! Идемте, сударыня. Выше поднимайте свои  мозоли!  А  я  вам
сыграю.

Они  собрали  вещи  и  уныло  бредут вправо, оставив после себя разбросанные
                                  бумажки.

     Жена. Ай! Рыбу забыли!
     Сестра.  Рыбу!  Нет  уж,  извини,  -  это   ниже   моего   достоинства!
(Презрительно фыркает.)
     Жена. Глупости, Долли! Такие форели в Ашбертоне пять  шиллингов  стоят.
Пусть хоть бензин окупится, что он израсходует. Подбери, папочка.

Лавочник  возвращается  и,  завернув  рыбу  в "Дэйли Мейл", подносит пакет к
носу,  находит  запах  приятным и догоняет остальных в то время, как капитан
                 извлекает заунывную мелодию из концертино.

                              Занавес падает.


ЭПИЗОД ШЕСТОЙ

     Через полчаса. Открытая местность среди поросших вереском склонов.
Мужчина в брюках гольф и его жена возвращаются с прогулки. Жена остановилась
                         и беспокойно вертит ногой.

     Жена. Филип, мне что-то в туфлю попало.
     Муж. Что?
     Жена. В туфлю, говорю, что-то попало.
     Муж (он ушел вперед, но теперь тоже  останавливается}.  Ну  так  сними.
(Возвращается к ней.) Держись за меня.
     Жена (снимает туфлю и вытряхивает). Это не в туфле. В чулке.
     Муж. Тут негде сесть. Мокро,
     Жена. Вот оно - пощупай.
     Муж. Да, что-то есть.
     Жена (стоя на одной ноге). Держи меня.

Он держит ее, и она уже спустила чулок, как вдруг слышен шум приближающегося
                                автомобиля.

     Муж. Тьфу, пропасть! Машина!
     Жена (поспешно опускает юбку и стоит на одной ноге). Только не хватало!

         Скрежет тормозов - автомобиль, очевидно, останавливается.

     Муж. Он к нам идет.

     Жена нагибается и поспешно надевает туфлю, но платье на ней короткое  и
не закрывает голой ноги. Она держит чулок за спиной.

     Mэтт (появляясь справа). Простите, сэр, вы не скажете мне, как проехать
в Бови.
     Муж. Мы сами не здешние. Вам бы спросить, когда проезжали Уайдкомб.
     Мэтт. Наверно, все-таки вон туда, в гору?
     Муж. Должна быть. Это дорога на Хейтор, на самую вершину.
     Мэтт. А! И оттуда можно узреть землю обетованную?
     Жена. Да. Поднимитесь  на  гору,  потом  налево,  потом  направо  через
ворота.
     Мэтт, А там еще спросить, да? (Собирается уйти.) Ну что ж, спасибо и на
том.
     Муж. Замечательные здесь места, сэр. Дивный воздух.
     Мэтт (сухо.). О, да. Тут вообще дивно. Так сухо и солнечно!
     Жена (смеется). Как, например, вчера. Такой был туман!
     Муж. Говорят, Бови - очень живописный уголок.
     Мэтт. Весьма. У меня там тетки живут. Самое подходящее место для теток.
     Жена (смеется). Почему для теток?
     Мэтт. Тишина, покой. Идеальные условия для вязания.
     Муж. Ха, ха! Да вы забавник! Ха, ха!
     Мэтт. Ну, мне пора, а то опоздаю к чаю. Значит, сперва мимо Хейтора?..
     Жена. Да, а потом вниз, к церкви.
     Мэтт. Большое спасибо. Мои тетки как  раз  возле  церкви  живут.  Всего
хорошего!

                Слегка приподнимает шляпу и уходит направо.

     Жена. Какой милый молодой человек!
     Муж. Это он смешно сказал - про теток. Ха, ха!

                          Шум удаляющейся машины.

Ну, надевай чулок.
     Жена (наклоняется и снимает туфлю).  Он,  наверно,  из  здешней  знати,
правда?
     Муж (держит ее сзади). Гм! Может, и  правда.  Кому  и  ездить  в  такой
дрянной машине, как не им.
     Жена. Заметил мою ногу и сейчас же отвел глаза. Очень деликатно  с  его
стороны.
     Муж. Это он из сочувствия. У самого бог знает что на ногах надето.
     Жена (выворачивает чулок наизнанку). Ага, вот оно, видишь? Камушек!  Да
какой острый! И как только они попадают...
     Муж (перебивает ее). Закройся! Там констебль на велосипеде!

Жена  спускает  подол  и  стоит, балансируя на одной ноге, с чулком в руках.
      Появляется красный и распаренный констебль; он ведет велосипед.

     Констебль. Не видали тут каторжника?
     Муж (удивлен). Каторжника?.. Нет!
     Констебль. А что видели?
     Муж. Только машину.
     Констебль. Какая марка?
     Муж. "Форд", кажется.
     Констебль. Кто был в машине?
     Муж. Мужчина. Один.
     Констебль. Какой из себя?
     Муж. О, вполне порядочный. Джентльмен.
     Констебль. Почему так решили?
     Муж. По его голосу.
     Жена. Он разговаривал с нами.
     Констебль. Что сказал?
     Муж. Спрашивал дорогу на Бови.
     Констебль. Ха! Что на нем было надето?
     Муж. Длинный макинтош и такая же шляпа, как у  меня.  Вполне  приличный
человек.
     Констебль (вытирая пот с лица). Ага! Приличный! Говорите, на Бови?
     Муж. У него там тетки. Собирался с ними чай пить.
     Констебль (иронически). Ха! Тетки в Бови! Показали ему дорогу?
     Жена. Мы посоветовали ему ехать на Хейтор. Это правильно?
     Констебль. Ну, поздравляю. Оказали содействие беглому каторжнику.
     Муж (в испуге). Нет, правда?.. Но уверяю вас...
     Жена. Он был такой милый.
     Констебль. Ми-и-лый! На сколько он меня опередил?
     Муж. О! Минут на пять, не больше. Вы понимаете, я же не  знал...  Я  бы
никогда...
     Констебль (бормочет, отирая пот). Фу-у! Жарища!
     Муж. Да вы позвоните сейчас же в Бови!
     Констебль (самоуверенно). Хе! Почему, вы думаете, он  вас  спросил  про
Бови? А потому, что туда не собирался. Знал, что вы мне передадите, так вот,
чтобы сбить меня со следа.
     Жена. Но, право же, он настоящий джентльмен!
     Констебль (сухо). Те, у кого он полчаса назад увел машину, - они так не
думают.
     Жена. Я не могу поверить...
     Муж. Да, да, я обратил внимание...  (Констеблю,  который  уставился  на
голую ногу его жены.) У него башмаки - прямо какие-то опорки...
     Констебль. Что ж вы его не задержали?
     Муж (в волнении). Я бы, конечно... Но как я мог подумать...
     Констебль. Задержать надо, а после думать.
     Муж. Мне очень жаль... Если бы я знал...
     Констебль. Да уж теперь дело  сделано.  Ну  ладно.  Поеду  в  Уайдкомб,
позвоню.

                   Ведя велосипед, направляется к дороге.

     Жена (на одной ноге). Не понимаю, о чем тут жалеть, Филип. Он  все-таки
настоящий джентльмен. Да!
     Муж. Каторжник есть каторжник. Нельзя идти против закона.
     Жена. А мы вот пошли  -  и  очень  хорошо,  я  очень  рада.  Этот  твой
констебль - он-то, небось, не отвел глаз от моей ноги!
     Муж. Ты рада бы втравить меня в неприятности с полицией!
     Жена. Не говори чепухи, Филип! Нервы у  тебя  расстроились,  так  уж  я
виновата. И не держи меня, сама справлюсь. (Качаясь на одной ноге,  надевает
чулок.)
     Муж. Нахальный тип. Шуточки еще отпускал - про теток!
     Жена. Ты, кажется, тогда нашел их смешными.
     Муж. Если бы я знал...
     Жена. Ну да, конечно, если б  ты  знал!..  Ах,  Филип!..  Вот,  знаешь,
говорят - первородный грех, так в тебе его даже ни капельки нету. А во  мне,
слава богу, есть.
     Муж. Где? Я никогда...
     Жена. Я это тебе не показываю.
     Муж. Э! Он возвращается.
     Жена. Кто? Констебль?
     Муж. Нет! Тот... Беглый.

                                Шум машины.

     Жена. Ура!
     Муж. То есть как ура? Ведь это же черт знает что! Что мне делать?
     Жена (коварно). Как что? Беги скорей на дорогу, останови его.
     Муж (переминаясь с ноги на ногу). Да он меня машиной переедет.  Они  же
отчаянные!
     Жена. Ну так я его остановлю. И скажу ему про констебля.
     Муж. И думать не смей!.. О! Остановился. Еще того  не  легче!  Что  мне
теперь-то делать?..

           Жена хохочет. Скрежет тормозов. Снова появляется Mэтт.

     Mэтт. Простите, что опять вас беспокою, но моя машина заартачилась.  Вы
не знаете, тут, кажется, есть кружная дорога? Я  как  будто  видел  -  через
Уайдкомб, направо...
     Жена. Есть такая дорога. Но не советую вам туда ехать.
     Mэтт. Боюсь, придется. Подъем слишком крутой, машина ползет назад.
     Муж. Позвольте... э-э... я... э-э... я должен...
     Жена. Мой  муж  хочет  сказать,  что  в  Уайдкомб  только  что  проехал
констебль. Вон туда. (Показывает.)
     Mэтт. А-а. (Смотрит вдаль из-под руки.) Вижу.
     Жена. Так что лучше вам все-таки по той дороге.
     Mэтт. Да, видите ли, там их целых двое.  А  моя  машина  на  это  очень
чувствительна.
     Жена. Ах! Боже мой!
     Муж. Джоан! (Решительно.)  Сэр!  Этот  констебль  говорил  с  нами.  Вы
проиграли. С вашего позволения, я заберу эту машину. Он сказал, она не ваша.
     Mэтт (отступает на шаг). Знаете, это совершенно верно. Не моя. Но  ведь
и не ваша.
     Муж. Хорошо, давайте рассудим. Но боюсь, у вас нет выбора.
     Mэтт. Кто я такой, по-вашему?
     Муж. Вы?.. Э-э... хм... Беглый каторжник, если смею так выразиться.
     Mэтт. О! Но если даже так, я ведь еще не сдался. Я понимаю  вашу  точку
зрения, но у меня, к сожалению, есть своя.
     Муж. После того, что  мне  сказал  констебль,  я  просто  не  могу  вас
отпустить.
     Mэтт. Слушайте. У меня идея. Давайте все вместе поедем в Уайдкомб.
     Муж. Ах, вот за это спасибо! Я знал, что вы благородный человек.
     Mэтт. Понимаете, если вы будете со мной,  мы  беспрепятственно  проедем
через Уайдкомб, а вас я потом высажу на той стороне.
     Муж. Но... Позвольте... Э, нет!.. Так не пойдет!
     Mэтт. Все будет очень прилично. Вы везете меня в Уайдкомб, чтобы  сдать
полиции, и не ваша  будет  вина,  если  я  проскочу  насквозь  и  потом  вас
вытряхну. Я стараюсь сделать как удобнее для вас, и,  надеюсь,  вы  сделаете
как удобнее для меня.
     Муж. С какой стати! Для беглого каторжника!
     Mэтт. А скажите, кто вы такой, по-вашему?
     Муж. Я?.. Обыкновенный человек.
     Mэтт. Вы, значит, хотите сказать, что обыкновенный человек не  способен
на благородство?