ком-нибудь, она  ведь  не
старуха, как матушка Бауден, чтобы  сидеть  целыми  днями,  сложив  руки  на
коленях, и греться на солнышке или у очага, довольствуясь тем, что ей тепло.
И она в бешенстве рванула рукоятку. Когда же наконец это  молоко  перестанет
течь?  Ведь  Нед  ни  разу  не  видел  ее  в  праздничном  платье,  расшитом
васильками: по воскресеньям он всегда рано уходит к своей Молли.  А  в  этой
старой юбке она, Пэнси, выглядит толстой грязнухой! А руки!.. Она в отчаянии
поглядела на свои руки, загрубелые и почерневшие от солнца,  и.  воображение
снова начало рисовать ей невероятные картины. Она представила себя  и  Молли
Уинч рядом раздетыми. Эх, да ведь она вдвое толще этой Молли Уинч! Эта мысль
ранила и вместе с тем радовала ее. Быть тонкой и изящной -  так  благородно!
Но все же она чутьем понимала, что сильное и  крепкое  тело  влекло  к  себе
мужчин всегда, задолго до  того,  как  появились  благородные  господа.  Она
отпустила рукоятку сепаратора и, взяв ведро с обратом,  побежала  к  темному
хлеву, откуда телята уже высовывали рыжие мордочки. Она затолкала  их  назад
одного за другим, шлепая жадных малышей по влажным носам, ласково ругая  их.
Фу! Как грязно здесь, в хлеву, - надо бы его хорошенько вычистить! Она  едва
дождалась, пока напьются  телята,  эти  маленькие,  неуклюжие,  нетерпеливые
существа, - ей так хотелось в этот вечер  управиться  вовремя;  наконец,  со
звоном швырнув на землю пустое ведро, она побежала накрывать к ужину длинный
сосновый стол. Старая матушка Бауден, казалось, сурово следила за ней своими
блестящими глазами. Нет, ей ни за что не успеть вовремя, ни за что!
     Мясо, сидр, сыр, хлеб, соленые  огурцы  -  что  еще?  Салат!  Ах,  ведь
салат-то не вымыт, а Бауден его любит! Но ей нельзя терять ни минуты! Может,
он забудет про салат, если она подаст на стол сливки? Она прошла  по  узкому
каменному коридору в  темную  и  холодную  маслодельню  и  принесла  остатки
кипяченых сливок.
     - Глядите, как бы кошка  чего  не  стянула,  миссис  Бауден!  -  И  она
побежала наверх по узкой винтовой лестнице.
     Комната, где она спала, была не больше корабельной каюты. Она задернула
занавеской оконце, похожее на иллюминатор, сорвала с себя одежду  и  бросила
ее на узкую постель. Так  она  переодевалась  каждую  неделю.  Рубашка  была
порвана, и в спешке она разорвала  ее  еще  больше.  "Я  и  вымыться-то  как
следует не успею", - подумала она. Намочив свое единственное полотенце,  она
вытерлась им и стала лихорадочно одеваться. Церковный  колокол  уже  звонил,
монотонно и резко. В тесной комнатке было  невыносимо  жарко,  и  на  лбу  у
девушки выступили капли пота.  Она  подумала  гневно:  "Почему  у  меня  нет
свободной секунды, чтоб хоть остыть немного,  как  у  Молли  Уинч?"  Большой
паук, сидевший на потолке, в углу комнаты, казалось, следил за  ней,  и  она
вздрогнула. Она терпеть не могла пауков - они такие огромные, волосатые!  Но
у нее не было даже времени протянуть руку и раздавить этого паука.  Поглядев
из-за занавески, не вышел  ли  Нед  во  двор,  она  схватила  пуховку,  свою
драгоценность, благодаря которой  она  чувствовала  себя  почти  благородной
барышней, и торжественно напудрила лицо и шею. Теперь, по крайней мере, кожа
не будет блестеть! Она надела  воскресную  шляпку,  соломенную,  с  широкими
полями, украшенную большими искусственными маргаритками, и постояла немного,
разглядывая себя в зеркале величиной с две ее ладони. Запах  пудры,  похожий
на запах увядших фиалок, успокоил ее. Но почему волосы у нее  такие  тонкие,
что  прическа   никак   не   держится?   И   почему   они   черные,   а   не
золотисто-коричневые,  как  у  Молли  Уинч?  Губы  ее  приоткрылись,  широко
раскрытые глаза печально глядели из зеркала.  Она  взяла  пару  грязно-белых
нитяных перчаток и молитвенник,  распахнула  дверь  и  постояла  немного  на
пороге, прислушиваясь. В доме была мертвая тишина. В комнаты  Неда  Баудена,
его отца и старой бабки ход был с другого крыльца. Ей  хотелось,  чтобы  Нед
увидел, как она будет сходить по лестнице, - совсем как те  молодые  люди  в
журналах, что глядят на холодных красавиц, медленно  спускающихся  вниз.  Но
зачем ему глядеть на нее, если он собрался  к  Молли  Уинч,  ведь  это  куда
интереснее! Она сошла по винтовой лестнице. Над  крыльцом  все  еще  роилась
мошкара, утки купались в луже и чистили перышки на нежарком вечернем солнце.
Пэнси не села на крыльце, боясь открыто показать, что ждет Неда,  и  стояла,
усталая, переминаясь с ноги на ногу, а запах пудры причудливо  смешивался  с
привычными  дворовыми  запахами  и  еще  не  выветрившимся  ароматом   сена,
сметанного в стога неподалеку от дома.  Колокольный  звон  смолк.  Стоит  ли
ждать? Может, он вообще не пойдет в церковь, а  собирается  просто  посидеть
вдвоем с Молли Уинч или погулять с ней по полевым тропинкам?  Ну,  нет,  эта
жеманная Молли  Уинч  слишком  добродетельна,  она  не  пропустит  церковной
службы! И вдруг что-то словно кольнуло ее: а она, чего бы она не  пропустила
ради прогулки с Недом! Как это несправедливо! Одним все, другим ничего!  Она
услышала топот тяжелых башмаков  по  ступенькам  лестницы,  и  с  быстротой,
которой трудно было ожидать от ее большого тела,  пересекла  двор,  а  потом
через калитку в высокой изгороди вышла на полевую тропу. Тропа эта, немногим
шире колесной колеи, была усыпана клочьями сена, - на последнем покосе  сено
еще не сгребли, и в воздухе стоял его сладкий аромат.  Девушка  помедлила  и
вся  затрепетала,  чувствуя  приближение  Неда,  узнав   его   неторопливую,
размеренную походку, которой ни один из Бауденов не мог  бы  изменить,  даже
опаздывая  в  церковь.  Он  подошел  ближе;  волосы  его  были   напомажены,
квадратная фигура втиснута в праздничную суконную тройку,  топорщившуюся  на
нем, словно фанера. Его красное, только что умытое лицо блестело, блестели и
серые энергичные глаза. Он был просто великолепен, весь, с  головы  до  ног.
Обгонит он ее или пойдет рядом? Он  пошел  следом  за  ней.  Сердце  девушки
сильно забилось, щеки вспыхнули под слоем пудры, которая  от  этого  запахла
еще сильнее. Рука молодого Баудена, твердая, как железо,  опустилась  ей  на
плечо, и она, задрожав всем телом, прикрыла глаза.
     - А мы, видать, опоздали, - сказал он,
     И тогда, широко раскрыв глаза, она смело встретила его взгляд.
     - Значит, ты не собираешься к Молли Уинч?
     - Нет, не хочу слышать больше разговоров о нашей собаке.
     Девушка, сразу сообразив, что настало ее время, воскликнула:
     - Просто срам, что натворил ее дядя; а этой Молли,  верь  моему  слову,
собаки не жаль - она только дядю своего жалеет.
     Он стиснул ей руку и сказал:
     - Пойдем в поле, погуляем.
     За полем был маленький общественный выпас, поросший высоким дроком,  на
котором все  еще  висели  золотисто-коричневые  цветки.  Запоздалая  кукушка
громко закуковала на ясене.  Ветер  тихонько  шелестел  в  листве  деревьев,
окаймлявших выгон. Молодой Бауден сел на землю  среди  высоких,  по  колено,
влажно пахнувших папоротников и обнял Пэнси.

III

     В приходах, где фермы разбросаны далеко одна от другой и  где  деревни,
собственно говоря, нет, слухи распространяются не  так  уж  быстро;  поэтому
Стир впервые узнал, что его племянницей пренебрегли, от самого Баудена. Стир
обычно ездил за семь миль на рынок в рессорной коляске, которая бывала полна
всяких сельских продуктов, когда он ехал в город, и разной бакалеи, когда он
ехал обратно. Его лицо всегда было невозмутимо, а глаза  устремлены  на  уши
кобылы. Племянница иногда сидела рядом с ним  -  она  была  из  тех  хрупких
девушек, которые плохо приспособлены к сельской жизни.  Молли  была  девушка
образованная и играла на пианино. Стир  любил  ее,  хоть  и  был  невысокого
мнения об ее отце, который умер от чахотки и оставил  больную  сестру  Стира
без всяких средств.  Черты  лица  у  Молли  Уинч  были  тонкие,  щеки  часто
покрывались нежным румянцем, подбородок был остренький, нос чуть вздернутый,
а глаза красивые и искренние - словом, лицо было очень милое.
     Кобыла Стира обычно пробегала эти семь миль минут за сорок, и он  очень
ею гордился, особенно  сегодня,  когда  она  обогнала  лошадь  Баудена.  Обе
коляски ехали рядом ровно столько,  сколько  нужно  было,  чтобы  обменяться
следующими словами:
     - Доброе утро, Бауден!
     - Доброе утро! Мисс Молли, здравствуйте. Что-то вас в  последнее  время
не видно. Я думал, вы уехали куда-нибудь погостить.
     - Нет, мистер Бауден.
     - Меня радует, что вы так хорошо  выглядите.  А  Нед,  кажется,  сейчас
очень занят и не бывает у вас.
     Тут кобыла Стира обогнала Баудена.
     "Моя старая кобыла стоит двух таких, как у него", - подумал Стир.
     А когда коляска Баудена исчезла из виду и вдали  маячило  лишь  облачко
пыли, он повернулся к племяннице и сказал:
     - Что там у тебя произошло с молодым Бауденом? Когда ты  его  видела  в
последний раз?
     От его проницательных глаз не укрылось, что губы у нее дрожат,  а  щеки
покрылись пятнами.
     - Уже... уже целый месяц.
     - Вот, значит, как! - только и сказал Стир. Но он сильно стегнул лошадь
кнутом и  подумал:  "Хорошенькое  дело!  Мне  лицо  этого  парня  всегда  не
нравилось, и вот, выходит, он нас дурачил!"
     Стир был человек воздержанный; перед тем как уехать  домой,  он  обычно
выпивал в трактире  "Дракон"  лишь  рюмку  джина,  настоянного  на  терновых
ягодах. Но в этот день он выпил две рюмки,  раздраженный  усмешкой  Баудена,
который обычно сидел в трактире еще час-другой после его ухода,  накачиваясь
джином и сидром. Что сулила эта усмешка ему и его племяннице?
     Поскольку  Стир  был  также  человеком  благоразумным,  он  недели  две
выжидал, наблюдая. Нед Бауден не показывался в церкви, не видно было  его  и
на  ферме  Стира.  Молли  побледнела  и  осунулась.  В  душе   Стира   росло
негодование. "Если он откажется сдержать слово, которое ей  дал,  -  подумал
Стир, - я на него в суд подам. Щенок эдакий!"
     Знакомые были не более откровенны со Стиром, чем он  с  ними,  так  что
прошла еще неделя, прежде чем он получил новые сведения. Получил он их после
приходского  собрания  от  школьной  учительницы,  седой,  одинокой,   всеми
уважаемой женщины.
     - Не нравится мне, что Молли так бледна и печальна, мистер Стир; и  Нед
Бауден ужасно меня огорчил, - я думала, у него верное сердце.
     - А что он такое сделал?
     - Да вот связался с этой девушкой, что служит у Бауденов.
     Стир встревожился. Выходит, вся округа знает,  может  быть,  уже  много
недель, что его племянницу бросили ради этой приблудной суки;  все  знают  и
посмеиваются тайком, так, что ли? Вечером он объявил племяннице:
     - Я иду к Бауденам.
     Она вся вспыхнула, потом побледнела.
     - Я тебя в обиду не дам, - сказал он. - Этот номер у  них  не  пройдет.
Дай-ка сюда его кольцо, оно может мне понадобиться.
     Молли Уинч молча сняла с пальца обручальное кольцо с аметистом и отдала
ему.
     Стир надел свою лучшую шляпу, брюки и гетры, взял  тонкую  тросточку  и
ушел.
     Было время жатвы. Он пересек свое пшеничное поле  и  пошел  через  овес
Баудена. Стир  один  во  всей  округе  выращивал  пшеницу.  Пшеница!  Бауден
считает, что все это "только  фокусы".  Но  Стир  думал  так:  "Моя  пшеница
хороша, а вот про его овес этого не скажешь. От такого овса и  соломы-то  не
будет".
     Он не был на ферме у Баудена с того самого дня,  как  пристрелил  рыжую
гончую, и теперь при одном воспоминании о ней икра у него заныла - до чего ж
эта тварь больно укусила его!
     Открыла ему служанка Пэнси. Увидев, как вспыхнули ее бледные  щеки,  он
подумал: "Вот  вытянуть  бы  тебя  палкой  по  спине,  была  б  тебе  наука,
красотка".
     Бауден только что отужинал свининой с бобами и сидром  и  теперь  курил
трубку, сидя у горящего очага. Он не встал навстречу гостю, и в том, как  он
молча кивнул на стул,  Стиру  почудилось  умышленное  оскорбление.  Он  сел,
поставив палку между ног, а девушка тем временем поспешно вышла.
     - Прекрасный вечер, - сказал Бауден. - Погода в самый  раз  для  уборки
урожая. Не выпьете ли сидра?
     Стир покачал головой. Он  был  человек  осторожный  и  приглядывался  к
обстановке, прежде чем перейти в наступление. Старая миссис Бауден сидела  у
камелька, так что видна была лишь ее дряхлая  сгорбленная  спина.  Собака  с
белой головой и обрубленным хвостом растянулась на полу, положив  голову  на
лапы; рыжая кошка, неподвижная, как сфинкс,  лежала  тут  же,  жмуря  глаза;
больше в комнате не было ничего живого, кроме разве только медленно тикавших
часов.
     Стир показал Баудену кольцо с аметистом.
     - Видишь вот это?
     Бауден, ничуть не обеспокоенный ни его  тоном,  ни  смыслом  его  слов,
медленно повернул голову и посмотрел на кольцо.
     - Ну, вижу! Так что же?
     - Моя племянница получила его в  знак  обручения.  Будет  ли  выполнено
обещание жениться?
     - А я почем знаю! Спроси у Неда.
     Стир сжал в кулак руку, поросшую редкими рыжеватыми волосами.
     - Я слышал, что люди говорят, - сказал он. - Так вот если он не захочет
сдержать слово, я подам на него в суд. Я всегда считал, что  моя  племянница
слишком хороша для него, и если он  вообразил,  что  может  безнаказанно  ее
обидеть, то сильно ошибается, вот и все.
     Бауден выпустил изо рта облачко дыма.
     - Нед - взрослый человек.
     - Значит, ты за него?
     Бауден лениво повернул голову.
     - Нечего меня пугать. - И он снова выпустил облачко дыма.
     Стир не курил, и табачная вонь взбесила его еще больше.
     - Яблоко от яблони недалеко падает, - сказал он. - Все  знают,  что  за
человек был твой отец.
     Бауден вынул трубку изо рта и зажал ее в  кулаке  величиной  с  хороший
бифштекс.
     - И у тебя поворачивается язык говорить это в присутствии  моей  старой
матери! Вон из моего дома!
     Кровь бросилась Стиру в лицо, его худые щеки побагровели.
     - Ты прекрасно знаешь, что она ничего не слышит.
     Бауден снова сунул трубку в рот.
     - Нет, видно, учить тебя приличиям бесполезно, - буркнул он.
     У Стира перехватило горло где-то у  кадыка,  поросшего  седовато-рыжими
волосами.
     - Даю твоему сыну неделю сроку, а там - берегитесь!
     Бауден проводил его смешком,
     "Ну ладно же, - подумал Стир. - Увидим, кто будет смеяться последним".

IV

     Трудно сказать, существуют ли нравственные правила для таких людей, как
Бауден, в чьих жилах течет простая крестьянская кровь. Пожалуй, не пристрели
Стир его собаку, Баудена куда больше взволновало бы то, что Нед путается  со
служанкой Пэнси. Теперь же он находил, что они очень кстати утерли нос этому
наглецу.  Более  того,  он  уже  не  так  жалел  о  потере  своей   законной
собственности и ему больше не  казалось,  что  он  предал  свою  собаку,  не
воспротивившись решительным образом осуществлению деревенского правосудия. А
что касается суда, то слишком много поколений Бауденов прожило свою жизнь  в
приходе, где не было даже полицейского,  чтобы  верить  в  могущество  этого
самого суда. Бауден сам частенько тайком 'нарушал  закон:  стрелял  фазанов,
отбившихся от стаи, не осматривал каждый день,  утром  и  вечером,  кроличьи
силки на своих полях, не всегда в срок подвергал  овец  дезинфекции  и  тому
подобное. Закон всегда можно было обойти. И кроме того, какой закон  нарушил
Нед? Нет, Стир все это зря болтает.
     Поэтому он почувствовал презрительное удивление, когда через три недели
Нед получил бумагу,  на  которой  значилось:  "Верховный  суд.  Уинч  против
Баудена". Ответчику предлагалось уплатить штраф в пятьсот фунтов  стерлингов
за нарушение обещания жениться. Это было просто неслыханно, да еще во  время
войны! Разве Нед не  может  позволить  себе  такое  удовольствие  -  выбрать
девушку по сердцу? Бауден хотел бросить бумагу в огонь. Но  чем  больше  оба
они ее рассматривали,  тем  сильнее  она  их  гипнотизировала.  Конечно,  от
адвокатов проку ждать нечего, только деньгам перевод,  но,  может,  все-таки
нужно показать ее адвокату?
     Поэтому в ближайший базарный  день  они  захватили  бумагу  с  собой  и
отнесли ее к Эпплуайту из конторы "Эпплуайт и Картер",  который  подверг  их
настоящему допросу. Был ли Нед помолвлен  с  этой  девушкой?  Ну  да,  можно
сказать, что был. А как он разорвал помолвку- написал ей письмо? Нет. Ну,  а
получал ли он письма, в которых она спрашивала  бы,  в  чем  дело?  Да,  два
письма. Ответил он на них? Нет. Значит, он виделся с девушкой и  сделал  это
на словах? Нет! Он не видел ее уже полтора месяца.  Согласен  ли  он  теперь
повидаться с девушкой или написать ей? Нет,  не  согласен.  Согласен  ли  он
жениться на ней? Нет! А почему?
     Нед обменялся с отцом взглядом. О Пэнси они до сих пор  не  обмолвились
ни словом.
     Мистер Эпплуайт повторил свой вопрос. Нед не знал, что ответить.
     Адвокат решил, что уж если Нед этого не знает, то, вероятно,  не  знает
никто. В чем же причина такой перемены в его чувствах?
     На это ответил старик Бауден:
     - Он пристрелил мою собаку.
     - Кто?
     - Стир.
     Мистер Эпплуайт никак не мог понять, при чем  тут  собака.  Он  выразил
опасение, что, если  все  дело  только  в  этом,  молодому  мистеру  Баудену
придется либо жениться, либо быть готовым к тому, что  "его  самого  захотят
пристрелить". Он вдруг пристально поглядел на Неда.
     - Имеете ли вы что-нибудь против самой девушки? - спросил он.
     Нет, против нее Нед ничего не имел.
     - Тогда почему бы вам не жениться на ней?
     Но Нед снова покачал своей круглой головой. Адвокат  потер  подбородок.
Он был славный малый и умел ловко выуживать сведения.
     - Так вот, что касается этой молодой особы, мисс Уинч... Простите,  что
я спрашиваю об этом, но... надеюсь, вы не поторопились сделать почин  раньше
времени?
     И Нед в третий раз покачал головой. Нет, ничего такого не было.  Однако
он умолчал о том, что, если бы это  было,  его  не  прельстила  бы  близость
служанки Пэнси.
     - Мне кажется, здесь замешана еще  какая-то  девушка,  -  сказал  вдруг
адвокат. - Ну да ладно, это меня не касается. Ваше дело  решать  -  жениться
или же судиться и платить издержки. Дело ведь не  шуточное.  Так  что  вы  с
отцом лучше обсудите это дома еще раз, а потом дайте мне знать. Если  решите
судиться, придется вам ехать в Лондон. Ну, а в суде  чем  меньше  слов,  тем
лучше. Просто скажете, что поняли свою ошибку и решили,  что  честнее  будет
порвать с девушкой сразу.  Это  иногда  производит  хорошее  впечатление  на
присяжных, если человек выглядит честным и прямодушным.
     Баудены уехали. По дороге домой их обогнал Стир. Он ехал один  в  своей
коляске. Когда он проезжал мимо, Баудены ухмыльнулись. Потом отец крикнул:
     - Вот пристал как банный лист!
     Если Стир и слышал это, он не  показал  виду,  но  уши  у  него  сильно
покраснели.
     Когда его коляска, быстро удаляясь, превратилась в пятнышко  на  крутом
склоне холма, Бауден повернулся к сыну.
     - Охота мне заставить этого малого попотеть, - сказал он.
     - Ага, - отозвался Нед.
     Но как заставить Стира попотеть и не вспотеть самим? Вот  что  занимало
Бауденов, хотя думал об этом каждый  из  них  по-своему.  Но  даже  в  такую
трудную минуту они ни словом не упомянули  о  Пэнси.  Ведь  это  значило  бы
коснуться чувств; а оба понимали, что лучше  держаться  фактов  и  придумать
что-нибудь. Наконец Бауден прервал долгое и натянутое молчание:
     - Если ты  ничего  не  сделаешь,  Нед,  им,  по-моему,  никак  тебя  не
припереть к стенке. Ты ничего ей не писал. Как они могут доказать, что ты не
хочешь на ней жениться? Я так думаю, пускай они себе варятся  в  собственном
соку, а ты стой на своем, не признавайся. И адвокату этому напиши, что ты не
виноват.
     Нед  кивнул,  но,  несмот